Balance

Четверг, обычно, спокойный день в студии. Как правило, на выходные запланировано шоу, и поэтому танцоров не нагружают слишком сильно, чтобы сохранить их выносливость. Тем не менее, с приближением объявления открытия сезона, в театре все были в волнительном предвкушении. Луи принял отрезвляющий взгляд, смотрясь в остатки зеркала в раздевалке. После того происшествия с криминальным парнем, Луи - и это было заметно - был почти на пределе. Зейну удалось его успокоить во время их ночного разговора, но в тот момент Луи лежал один на кровати, а его мысли неслись в бешеном потоке. Он не выспался, и мешки под глазами показывали это всему миру. Частично нервозность, оккупировавшая его мысли, имела отношение к Гарри, который был причастен к травме лодыжки, а ещё и близилась дата прослушивания. Зная, что последние несколько дней перед прослушиванием очень важные, и если он действительно хочет достойной роли в этой постановке, то его повреждённая лодыжка была далека от идеала. Когда Луи проснулся этим утром, нога жестоко болела и все ещё была опухшей. С гримасой, он ослабил связки, морщась все это время. Целый час он ковылял по дому, прежде чем стал чувствовать себя комфортно, распределяя вес на эту ногу. Заспанный Зейн наблюдал, как его сосед готовился к выходу, с озабоченностью на лице. Он потратил весь ужин, убеждая голубоглазого парня, что его лодыжка пройдет за день, в два счета. Выслушивая красочные маты, слетавшие с губ Луи не один раз за утро, Зейн, тем не менее, начал сомневаться в диагнозе. — Я ухожу, — простонал танцор, прислонившись к стене прихожей. Его сумка была небрежно перекинута через плечо, а волосы остались немного мокрыми после душа. — Ничего не забыл? — мягко напомнил Зейн. Луи опустил взгляд на свою форму. Он был босиком, больная конечность была немного дальше на паркете, явно желая вернуться к полному здоровью. Он громко вздохнул, опустив сумку на пол с громким стуком. — Погоди, давай я, — предложил Зейн, привстав с дивана, но Луи отрицательно покачал головой. С трудом миновав Зейна и вернувшись в комнату, Луи схватил пару Томсов. Он сунул ноги в комфортную ткань, чуть напрягая мышцы. По крайней мере, у Луи не было влечения к берцам или к чему-нибудь ещё, что могло повредить его лодыжку ещё больше. Зейн стоял в дверях, молча повесив сумку Луи через плечо. У него в руке было яблоко и полная бутылка воды. Когда он увидел, что Луи в неком замешательстве, губы Зейна тронула улыбка. — Ну, я решил, что твое благополучие важнее, чем пара по психологии, — пожал плечами Зейн, будто это было самой очевидной и интересной новостью. Луи закатил глаза и открыл рот, чтобы возразить, однако Зейн был быстрее, вытащил из невидимого кармана батончик мюслей и засунул его между губ Луи, прежде чем он смог произнести хотя бы слово. Руки Луи схватили батончик, позволяя Зейну открыть дверь, и он вышел из квартиры. После того, как он прожевал и проглотил еду, Луи пробормотал: - Ну ты, конечно, расчетливый пиздюк. - Зейн усмехнулся, и они вдвоём направились к студии. Брэдфордский парень не признался бы в этом даже своему другу, но он молча надеялся увидеть этого криминального зачинщика Стайлса . Не то чтобы у него было много времени, чтобы тщательно изучить его окружение или каждый шаг: внимание Зейна тяготело к очень болезненной лодыжке Луи. — Ты уверен, что твоя нога выдержит целый день? — обеспокоено спросил Зейн к явному неодобрению Луи. — Придется, — прошептал себе под нос старший парень. — На следующий день всегда хуже. Завтра я буду чувствовать себя в несколько раз лучше. Зейн кивнул, но все равно не был удовлетворен ответом. — Ой, — спохватился он мгновение спустя, вспоминая: — Я не смогу тебя забрать сегодня вечером. К сожалению, у меня есть дела. Луи пожал плечами. Если быть честным, то он был удивлен, что Зейн был свободен все это время. Обычно парень находится на вечеринках или зависает где-то с друзьями до поздней ночи. Пофиг на учебу, ага. — Я буду в порядке, Зи. Веселись, — Луи улыбнулся своему соседу. Какая-то часть его, несмотря на раздражение, была по-настоящему тронута заботой Зейна. Малик покачал головой и открыл сумку Луи, чтобы предложить ему яблоко. — Это не вечеринка, — пояснил он, осторожно оттолкнув руку Луи, когда он протянул её, чтобы забрать свои вещи у друга. — На самом деле, это исследовательская группа. Милый парень из школы помог мне найти её. Настоящая лучезарная улыбка, украсившая лицо Луи, была адресована Зейну. — Это замечательно! — Черноволосый парень застенчиво ткнул своего друга после его похвалы и скромно сцепил руки в замок. — Ничего замечательного, если мои оценки не улучшатся. Да и не то, чтобы это обязательно, — защищаясь, ответил Зейн. Его взгляд опустился на тротуар. — Я ненавижу домашние задания. — Луи усмехнулся. — Значит, тот парень привлекательный? — спросил Луи, шокируя Зейна. — Что? Нет, нет. И он просто друг. — Если он собирается сделать из твоей жалкой задницы отличника, я был бы рад, если бы он был твоим мужем, Зейн. Я уже люблю его, — пошутил Луи, толкая плечом парня, что выше его. Несмотря на закатившиеся глаза в ответ, щеки Зейна все-таки приобрели розовый оттенок. — Скажешь, как его зовут? Зейн сделал глоток воды из бутылки, приготовленной специально для Луи, что, собственно, и помешало его быстрому ответу. Когда его губы стали освобождены, Зейн все-таки ответил другу: — Если этим вечером все будет хорошо, я скажу тебе завтра. — То есть, я узнаю, если только у тебя все удачно пройдет? Несправедливо, — надулся Луи, сделав щенячьи глазки. Зная, что он был далек от восприятия мольб Луи, Зейну удалось не смотреть на брюнета. — Не в этом значении, придурок, — простонал Зейн, борясь с желанием толкнуть Луи. – Ну, то есть, если мы действительно подружимся, для начала, то да. Я едва знаю этого парня и просто пытаюсь защитить его от тебя. — От меня? Что ты имеешь в виду? — Луи сделал невинное лицо, чувствуя, что настроение поднимается с каждым шагом. — Если ты не заметил, Лу, но ты чрезмерно контролирующий, — отметил Зейн, а Луи согласился с этим, жестом показывая своему соседу, чтобы он продолжал. Когда он не сделал этого, Луи фыркнул, дыханием игриво подсушив свою челку. — И что я могу сделать, зная его имя? Видя недостаток в его собственной логике, Зейн задумчиво закусил губу, ища ответ. — Ты, возможно, найдешь его на фейсбуке и окончательно признаешь мою любовь до гроба к его мышцам или что-нибудь еще. — Ага, у него есть мышцы, — размышлял Луи, в воздухе сделав заметку с половиной съеденного яблока. В это время, Зейн толкнул Луи, хоть и не достаточно сильно, чтобы тот потерял равновесие. — Прекрати обращаться со мной как со стеклом, Зи, — прокомментировал танцор, заметив колебания друга. — Я в порядке, серьезно. Театр был уже в поле зрения, когда Зейн закинул руку на плечо Луи: — Хотя, возможно, я должен травмировать её дальше, то есть, надо быть наиболее честным к другим танцорам, чтобы они дали проход парню, кому гарантированна главная роль в «Щелкунчике» или где-нибудь еще. Луи слегка покраснел: — Мне ничего не гарантированно, — упрекнул он. — И вообще. Ты что, серьезно думаешь, что Щелкунчик - единственный в мире балет? — Сильно заметно, да? — засмеялся Зейн, потрепав чуть влажные волосы Луи свободной рукой, притянув его тело ближе к себе. — Не занижай себя, Огненные Пальцы. Бьюсь об заклад, ты смог бы выиграть танцевальный конкурс даже со сломанной ногой. Почувствовав, что сосед по комнате не собирается прекращать хвалить его, Луи удобно поместил свою руку вокруг талии Зейна. — Ты дашь мне знать, куда вы пойдете с Мистером Мускулом сегодня, да? Когда вы вернетесь? — наталкивал Луи, когда они подошли ближе к театру. — Конечно, детка, — небрежно ответил Зейн, надавив на плечо Луи. Он чувствовал напряжение мышц танцора, пока они шли. Он беспокоился о своей лодыжке, как и Зейн. Переместив солнечные очки с головы на лицо, свободной рукой Зейн автоматически нащупал в заднем кармане сигареты. С рукой Луи, находящейся на его талии, это было немного проблематично, однако Луи, заметив положение друга, решил ему помочь. Когда его рука скользнула в задний карман узких джинс Зейна, Луи услышал звук колес скейтборда. Взглянув вверх и оставив руку на прежнем месте, обхватив пачку сигарет, Луи заметил фигуру Гарри Стайлса. Его голубые глаза сузились, сканируя взглядом рубашку, черные брюки и белые Конверсы. Он взял доску в руку, медленно оглядывая парочку. Зейн поглядывал на этих двух, отмечая, что его сосед по комнате настроен весьма враждебно. — В прошлый раз ты не сказал, что у тебя такой восхитительный бойфренд, Балерина, — смело произнес Гарри, обнажая зубы, когда он посмотрел на Зейна. Холодное поведение Луи сменилось шоком. — Прости? Мой парень? — широко раскрыв глаза, заикался Луи. Зейн неловко отшатнулся, тем самым ближе прижавшись к Томлинсону. Длинный палец Гарри в воздухе указал на интимное положение двух молодых людей. Его брови осуждающе приподнялись, удручая красивое лицо. — Нет, приятель, — вмешался Зейн, не отходя, но не позволяя своему другу отцепляться под внимательным взглядом Гарри Стайлса. — Луи не такой. Но если ты так хочешь, мы можем что-нибудь придумать. — Морщинки разгладились от несерьезного покровительства. Признательность Луи к его соседу росла в геометрической прогрессии. Гарри, конечно, был равнодушным. — Дай мне ваш адрес, я заскочу, — его тон соответствовал остроумному тону Зейна, на что Луи поморщился. Почему этот уличный подлец просто не может оставить его в покое? Разве недостаточно неприятностей из-за него? Как по команде, взгляд Гарри опустился на лодыжку Луи, который опирался на Зейна. Шокирующее выражение беспокойства было на его лице, но следом заменено на небрежную ухмылку. — Больно? — произнес он. Луи мог ошибиться, но ему почти казалось, что это был неподдельный интерес. В любом случае, он решил не обращать внимания на вопрос и ответил своим собственным. — Где твоя «няня»? — спросил Луи, оглядываясь в поисках полицейской машины. Гарри улыбнулся, а эти проклятые ямочки украсили его лицо. — Видимо, ты вчера плохо слушал. Теперь я полностью на попечении театра. Они единственные, кому я подчиняюсь, — объяснил Гарри, пожав плечами. — Удивлен, что ты вообще появился, — рассеянно прокомментировал Зейн. Луи на минуту представил, что если бы Брэдфордский парень был в том же положении — прискорбно, но не слишком далеко от полета фантазии находилось его личное дело — он бы определенно не пришел сюда без мотивации в виде сирен и здоровенных охранников. — Я хороший мальчик в глубине души, — высказал Гарри, сложил руки и переместил одну под подбородок для полной картины невинности. Зеленые глаза потемнели, когда он увидел издевку на лице Луи. — Очень-очень плохой хороший мальчик, — добавил он, облизав свои розовые губы. Отвернувшись от юного преступника, Луи посмотрел на Зейна. — Спасибо, что проводил меня, Зи. Жаль, что тебе пришлось встретиться с этим парнем. — Зейн рассмеялся, игнорируя фырканье Гарри и крепко обняв Луи. — Будь снисходителен к себе, Лу, — прошептал он на ухо Луи. — Твоей лодыжке понадобится время, — выпрямился Зейн, отдав сумку танцору. – Ох, и избегай этого парнишку, Стайлса, — продолжил он в полный голос. — Он выглядит как большая проблема. — Ага, я проблема, — через плечо бросил Гарри, направляясь к театру. Он уставился на Луи, без улыбки, которая могла бы быть намеком на то, что он шутит. Вместо этого, приговор принял немного сексуальный характер. Луи ожидал другое подмигивание. Дождавшись, пока Гарри скрылся за входными дверями, Луи по-другому обнял Зейна. — Я собираюсь убить его, — выдохнул Луи. — Сделай это незаметно, — улыбаясь, ответил Зейн. — Не испорть его красивое личико. Луи сморщил нос. — Просто нет, — отругал он. Кивнув на прощание, парни разошлись. Как бы то ни было, Луи оказался в разгромленной раздевалке, глядя на жалкие мешки под глазами в осколки разбитого зеркала. Его нервозность о небольшой травме разгорелась в полную силу без успокаивающего присутствия Зейна. Сделав глубокий вдох, Луи избавился от ненужной одежды и скользнул в танцевальные туфли. Он принял пару обезболивающих перед выходом, которые, к счастью, стали потихоньку действовать. В ту минуту, когда он зашел в дверь главного зала, Луи почувствовал, что все признаки боли понемногу уходят. Он больше не прихрамывает и не дергает лодыжкой при каждом шаге, если вдруг заденет нерв. Луи собирался все это скрыть. Луи заметил взгляд Мариуса. Он наклонил голову, чтобы посмотреть на лодыжку парня. Луи нахально улыбнулся и поднял два больших пальца вверх. Мариус улыбнулся в ответ, а Луи подошел к станку, чтобы начать разминку, которую он не сделал сегодня утром, в квартире. Пострадавший танцор думал, что он делает восхитительную работу, будто ничего и не случилось. Никто, казалось, не взглянул на него как-то по-другому, поэтому он представлял себе, что он делал все хорошо. Его лодыжка беспощадно пульсировала, будто протестуя, но у Луи было дело. Все было хорошо, пока мужчин не разделили на танцы с Мариусом, и Луи действительно начал ощущать последствия травмы. Они учили партию Джеймса в "Сульфиде"*, партию, включавшую в себя последовательность прыжков и поворотов, от чего у Луи закружилась голова. Когда началась музыка, сердце Луи пропустило пару ударов, и он начал двигаться. Движения были неаккуратными, его ноги опускались неловко и слишком тяжело. Он делал все, что мог, с верхней частью тела, дабы отвлечь от того ужаса, что творился с ногами, но Луи пытался. Решительный танцор безостановочно танцевал, но ему было так трудно. Слезы наполнили его глаза, когда лодыжка начала болезненно пульсировать, сохраняя окончательную позу. На этот раз ему нужна была большая коррекция, чем остальным танцорам, которые, казалось, злорадствуют без слов. Луи прикусил язык, ожидая Мариуса, который должен был назвать тех, кто выбывает. Каждая секунда была мучительной. Луи горько заметил, что его больная лодыжка, полностью изогнувшись, заболела. — Хорошо, мальчики, — сказал Мариус, хлопнув в ладоши. Облегченный вздох слетел с губ, и Луи уже собрался идти к задней части студии, дабы подлечить свою травмированную ногу. — Томлинсон, — но голос Мариуса оборвал желание Луи, — ты хорошо занимался, чтобы немного отдохнуть. Сделай заметки. Луи почувствовал, как его сердце упало. Другие танцоры слишком утонченные, чтобы прибегать к элементарным издевательствам с обычными насмешкам, которые вызвал учитель. Но это не останавливало Луи воображать, что все они злорадствуют внутри. Луи уныло побрел к сумке с вещами, больше не заботясь о сохранении его лодыжки. Он вытащил свой блокнот, на котором он обычно писал советы и рекомендации учителей после репетиций. Ища ручку, Луи снова услышал музыку. Каждый перебор нот фортепиано играл плохую шутку с нервами Луи, разрывая его настрой на кусочки. Сидя у стены и наблюдая за другими танцорами, что делали последовательности, Луи старался больше смотреть на Мариуса. Но он не обращал внимания на парня, чему Луи был несколько благодарен. Последнее, что он хотел бы увидеть, это разочарование на лице наставника, который, разумеется, ждет его. После нескольких нот Луи украдкой взглянул на свою лодыжку. Приподняв лосины и обнаружив усыпанную синяками кожу, Луи тихо ахнул. Конечность опухла, а повреждение выглядело гораздо хуже, чем утром. Луи слегка ударился пару раз головой о стену. Не так он представлял свои дни перед первым и очень важным прослушиванием в этой компании. Луи предполагал, что он просто должен быть благодарным, если его вдруг освободят от танцев на сегодня или завтра. Просто завтра будет объявление, а Луи просто успокаивает себя. Закусив нижнюю губу, что говорило о его волнении, Луи продолжал делать записи на остальные уроки. Его настроение было неважным, что, несомненно, отразилось на его почерке, точнее каракулях. Мысли о самодисциплине и разочаровании крутились в голове. Он уже был на середине своих неудавшихся записей, когда в студию пробрался Гарри. Он и не заметил его присутствия, пока парень не скользнул на пол рядом с Луи. — Я не знал, что у танцоров есть домашние задания, — заметил кудрявый нарушитель, а его голос был недостаточно тихим для столь профессиональной атмосферы. Луи кинул на него недовольный взгляд, не в настроении противостоять неудавшимся шуткам кудрявого. — Разве ты не видишь, что он преподает? — прошипел Луи, а руки Гарри приняли оборонительную позицию. — Кто он? — Мариус, — ответил Луи, даже не потрудившись скрыть свое недовольство. — Почему ты не танцуешь? — продолжал свои расспросы Гарри. — А ты разве не должен убираться сейчас? — отбивался Луи. Гарри больше не обращал внимания на танцоров, а лишь заметил повреждения лодыжки Луи. — Тебе больно, — нахмурился Гарри. Снова тот взгляд, который смог бы убедить Луи, что у Гарри есть душа. — Так или иначе, тебе следует приподнять ее. Луи закатил глаза: — Думаешь, я не знал? Оглянись. — Гарри послушно оглядел почти нетронутую комнату. Все стулья, на которые Луи мог опереть свою ногу, были сломаны, кроме стула пианиста, который, к слову, был занят. — Ой. — Ага. Перед тем, как Луи смог понять, что происходит, игривая улыбка озарила лицо Гарри, который спускался вниз, к лодыжке Луи. Его руки осторожно взяли травмированную ногу Луи, положив ее на свое плечо. Угол был неуклюжим, и Луи уже наполовину лег к стене, подавляя стоны от боли, дабы не привлечь внимания танцоров. — Ты можешь не... Что ты вообще делаешь? — бормотал Луи, а Гарри улыбнулся, гордясь собой. — Приподнимаю твою лодыжку, — как ни в чем не бывало, ответил он, улыбаясь еще шире, если это вообще было возможно. — Чуть ниже, пожалуйста. Я, может, и гибкий, но все же предпочитаю, чтобы мне было удобно, когда моя нога пульсирует от боли, — сказал Луи, пытаясь сделать его тон более уничтожающим. Гарри, казалось, рассмотрел его слова искренне, хотя он приспособился, чтобы лодыжке Луи было удобно в его руках, поддерживая ее на уровне груди, пока они сидели. Под этим углом Луи удобнее расположился у стены. Правда, прикосновения Гарри не были столь болезненными и, несомненно, немного помогали с отеками. Тем не менее, он не собирался просто сидеть и позволять Гарри, мальчику, который не только разгромил театр, но еще и стал причиной синяков на лодыжке, поиграть с ним в «больничку». — Ты не можешь просто уйти? — простонал Луи, опираясь головой о стену. — После суда, — ответил Гарри, а его тон перешел от лёгкого к обиженному. Луи не поддался искушению читать эмоции на лице Гарри, чтобы понять это изменение, ведь ему же все равно, верно? — Я имел в виду… — начал Луи, но голос Мариуса прервал его. — Разве Вы не должны быть в другом месте, Стайлс? — спросил он. Игривые нотки вернулись, когда Гарри оглянулся через плечо. — Нет, сэр, — возразил он без уважения в голосе, несмотря на всю формальность ситуации. — Тогда сделай так, чтобы Луи стало лучше, — продолжил мужчина. К настоящему времени все сверстники Луи разделились: одни смотрели сожалеюще, но большинство все-таки важничали. Щеки Луи покраснели от смущения. — В конце концов, Вы виноваты в его травме. Фокусируясь на Луи, Гарри покачал головой: — Я знаю, — ответил Гарри Мариусу. — Я сделаю так, чтобы Луи чувствовал себя намного лучше. — Мариус точно не слышал вторую часть заявления, но Луи почему-то показалось, что она предназначалась ему и только ему. ____________________________________ * — Сильфида — романтический балет в двух действиях. Джеймс — один из персонажей этого балета.