Balance

— Ты в порядке, Балерина? — казалось, голос Гарри отдавался эхом прямо в мыслях Луи. Он неосознанно удивился, когда это скейтер успел отойти от него на такое далёкое расстояние. В последний раз Луи, кажется, видел его совсем рядом с собой. - Эй, выглядишь ты, прямо скажем, не очень хорошо. Луи лишь нахмурился в ответ: когда он только вышел из квартиры, он выглядел замечательно. В его глазах вспыхнуло негодование; он прикрыл их, одновременно пытаясь сосредоточиться и разобраться в речи Мариуса, рассказывающего о деталях предстоящего шоу, и в то же время, отгоняя мысли об оскорблении, прозвучавшем из уст Гарри. Он почувствовал тяжесть на своих плечах и понял, что Гарри обвил его рукой, и Луи, совершенно сбитый с толку, смущённо захлопал ресницами. Неожиданно глаза заволокла лёгкая чёрная дымка, и теперь он мог видеть лишь смутные очертания, словно в тумане. Луи попытался сфокусировать внимание на белоснежной улыбке Гарри, и чернота стала медленно рассеиваться. — Лу? Ты сейчас со мной? — Что? — пробормотал он, зрение продолжало медленно возвращаться, и пока Луи мог только беспомощно таращиться на Гарри. Парень тихо фыркнул: — Я уж подумал, ты ослеп. Знаешь, ты так побледнел. Смотри, все уже собираются. Луи оглянулся вокруг, и, действительно, его коллеги не спеша поднимались, и студия постепенно наполнялась оживлёнными голосами, обсуждающими планы на «Сильфиду». Мадам Доминику и Мариуса видно не было. Наиболее тесно общающиеся друг с другом танцоры объединились в небольшие компании и разошлись по углам зеркальной комнаты, увлечённо разговаривая о чём-то и окидывая взглядами остальных коллег, ставших невольными конкурентами. Луи, поддерживаемый рукой парня-скейтера, замечал на себе пристальные взгляды. Он видел, как окружающие прищуривали глаза и обсуждали его. Луи старался не обращать на это внимания. Гарри немного сместил руку, так, чтобы Луи было удобнее на него опираться, оберегая повреждённую щиколотку. Выпрямляя спину, Луи наклонил голову вбок, разминая мышцы шеи и с удовольствием услышав тихий хруст. Гарри поморщился, состроив сочувственное выражение лица, но от Луи не отодвинулся, а его ладонь, от которой исходило приятное тепло, никуда не исчезла, согревая танцора. Луи недоумевал, почему Гарри не отпускает его, и наклонил голову, украдкой оглядывая его и думая, что парень просто напросто забыл убрать руку. К немалому удивлению Луи, Гарри не забыл: он пристально посмотрел в ответ, и что-то похожее на беспокойство промелькнуло на его лице. Луи медленно моргнул, смущённо нахмурился и выпятил нижнюю губу. — Разве ты не должен быть в другом месте? Прибираться, например, и все такое? — намекнул Луи, удивившись, как тихо и даже интимно прозвучал его голос. Ну, на самом деле, он просто не хотел, чтобы другие танцоры слышали, о чем он беседует с правонарушителем. Уголки губ Гарри приподнялись в ехидной ухмылке, и он неопределённо повёл плечами, сильнее прижимаясь ладонью к рёбрам Луи: — Уборка подождет, — ответил он. — Но почему? — недоумевал Луи, приподнимаясь на цыпочки, чтобы посмотреть на часы, висевшие сзади на стене, как раз над головой Гарри, фыркнувшего в ответ. — Ну-у, я как бы ответственен за твою травму и обязан проводить тебя куда нужно, — парень кивнул кудрявой головой. Луи повторно сфокусировал взгляд на Гарри, наблюдая, как тот медленно осматривает всю его фигуру, останавливаясь на повреждённой щиколотке. — Однако, кажется, тебе уже лучше, да? Луи попытался не обращать внимания на то, как вспыхнули его щёки от вполне очевидной заботы Гарри и его быстрого, но внимательного взгляда, и лишь бессвязно кивнул в ответ: — Как я уже говорил, к воскресенью всё пройдет. — Надеюсь на это, Огненные пальцы, — Гарри озорно засиял, а  Луи, услышав прозвище, закатил глаза. — И ты туда же, — простонал он, полностью опираясь на ступни и отступая на несколько шагов, тем самым рука Гарри, поддерживающая его, исчезла. Гарри громко рассмеялся, наморщив нос так, что теперь казался игривым котёнком. На лице Луи появилось возмущённое выражение. С недовольством скрестив руки на груди, он наблюдал, как плечи Гарри сотрясаются от смеха, и большая ладонь несколько запоздало прикрывает рот, пытаясь удержать хохот. Это было очень вовремя, потому что другие танцоры в студии уже бросили в их сторону пару многозначительных взглядов. — Серьёзно, — сетовал Луи. — С меня хватит Зейна. Гарри скептически приподнял бровь: — А вот утром так не казалось. Я бы даже сказал, тебе нравится твоё прозвище. Луи не сдержался и закатил глаза, делая вид, что наблюдает за остальными танцорами, покидающими комнату, чтобы сосредоточиться на несколько минут, прежде чем череда бесконечных упражнений займёт весь день. На их лицах сейчас проглядывало беспокойство: список прослушивания мог быть вывешен в любую минуту. Луи уже знал, когда состоится его, и в силу этого не так волновался. — Я бы так не сказал, просто Зейн упрямая задница и ни за что не отстанет, — Луи небрежно прислонился к стене. Он думал, что неплохо бы скрыться в тренировочном зале, там можно было бы разогреть мышцы, но он нисколько не сомневался, что Гарри последует за ним. Луи вовсе не нравилась перспектива проводить много времени, да ещё и в ограниченном пространстве с парнем, который, казалось, понятия не имеет о том, что вообще-то существуют личные границы, поэтому Луи остался в большой студии. — Слушай, а как вы познакомились? — с любопытством поинтересовался Гарри. — Без обид, Балерина, но ты не из тех, кто тусуется с такими парнями как он. Луи почти улыбнулся, услышав, как уже привычно Гарри его называет, и ответил на вопрос: — Чертовски счастливая случайность, на самом деле: Зейн появился пару дней спустя, когда я согласился прикупить квартиру из первых рук, а её продавцы уже хотели изменить онлайн-объявление. Цена квартиры, мягко говоря, была почти мне не по карману, но её удобное расположение завоевало меня — до театра можно добираться пешком. В общем, когда нам с Зейном пришлось как-то решать эту проблему, он сказал, что ему жить негде, тогда я и предложил ему остаться со мной, — улыбка осветила лицо Луи. — Все случилось довольно спонтанно. За несколько месяцев после начала лета мы стали друзьями, но такое ощущение, будто я знаю его всю свою жизнь. Поймав себя на том, что уже не в первый раз он выбалтывает более, чем личную информацию, Луи тут же сжал губы. А Гарри так улыбнулся ему в ответ, что по спине пробежали мурашки. — Ой, я знаю это чувство, — Гарри ответил так серьёзно, как никогда раньше. Мурашки пробежали снова, и Луи уже почти собрался поинтересоваться, почему Гарри ответил таким убеждённым тоном, как вдруг почувствовал прикосновение к своему плечу. — Итак, «Сильфида», да? — откуда-то сбоку раздался дружелюбный голос Чарли, и Луи повернулся лицом к танцору. От внимания Луи не укрылось то, как тот внимательно просканировал своими карими глазами фигуру Гарри, словно бы сомневаясь, стоит ли продолжать беседу в присутствии незнакомого постороннего парня, но в итоге решил, что ничего страшного. — Ты боишься так же, как и я? — взволнованно спросил Луи, слабо улыбаясь. — Я напуган до смерти, честно, — ответил Чарли, улыбнувшись и с энтузиазмом закивав головой. — Хотя не знаю, почему, ведь не я такой очевидный претендент на партию Джеймса, — он многозначительно посмотрел на Луи, и если бы Томлинсон не был знаком с Чарли, то подумал бы, что он завидует. В исполнении Чарли этот взгляд можно было описать как дружелюбный и слегка задумчивый. — Чт-что? — произнёс Луи с запинкой. Он непонимающе захлопал ресницами и развернулся к Гарри, в поисках поддержки или разъяснения, хотя он не был уверен, что тот вообще понимает, о чём речь. — Он имеет в виду, что когда Мариус объявлял о шоу, то обращался как будто только к тебе, как-то так, — пояснил Гарри, дополнив ответ кивком головы для верности. — И ещё он говорил что-то о новой трактовке, где партия Джеймса очень важна, или что-то такое, да? - Гарри пристально взглянул на Чарли, наблюдающего за ним с любопытством. — Новое переложение "Сильфиды", партии Сильфиды и Джеймса на одном уровне, — добавил Чарли, тепло посмотрев на Гарри. Казалось, что он почти так же удивлён проницательности скейтера, как и Луи. Хотя Томлинсон вообще не переставал удивляться этому кудрявому бунтарю. — Если ты спросишь меня, то Джеймс здесь более важен, чем любой женский персонаж, а уж в этом шоу. Боже, эти прыжки. Чарли потряс головой, словно потеряв ход мыслей, а Луи продолжал шокировано смотреть на Гарри, в то время как его разум искал доводы, чтобы подвергнуть сомнению слова Чарли, убедить его в том, что Луи, определённо, не тот человек, обладающий преимуществами и привилегиями. К несчастью, Луи вместо этого вспомнил словно бы картинки из прошлого: вспомнил, как легко Мариус согласился давать ему частные уроки и с какой приязнью на него смотрели преподаватели. На их лицах было подлинное восхищение, когда он первым присоединился к труппе, и они ещё шутливо спросили его, где он скрывался всё это время. Всё это приводило только к одному выводу, и Луи продолжил в изумлении смотреть на двух парней, обладая вполне неубедительным доводами, что нет, он все еще не достоин. — Ой, да ладно, Лу. Ты не бездарный случайный прохожий, которому они вот так вот запросто позволили войти в труппу. Ты восхитителен, — похвалил его Чарли, беря под руку Луи, который нежно улыбнулся другу. — Если так подумать, я и так случайный: у меня нет каких-то важных достижений, и это моя первая официальная труппа. Это моя первая постановка! Они едва ли хотели бы видеть меня в главной мужской роли в этом шоу, когда я только-только начал свою танцевальную карьеру и… — начал было Луи, но Гарри прервал его просто закрыв своей ладонью его рот. — Лу, этот парень говорит, ты хорош, — произнёс он. — И Мариус, очевидно, думает так же. Уж если он уверен, что ты с этим справишься, то значит так оно и есть. Чарли сжал руку Луи: — Стайлс прав, — согласился он. — Хотя у тебя обычное прослушивание, как и у всех нас. Скрестите пальцы, я могу отхватить второстепенную роль, Гюрна, например, — он дерзко подмигнул Луи, прежде чем отстраниться. — Пойду узнаю время моей смерти. Хочешь присоединиться? Луи потряс головой: — Мариус уже назначил мне прослушивание на воскресенье, — объяснил он, как только Гарри убрал руку с его губ. Чарли поднял бровь, как будто намекая «ну вот видишь, я был прав», и отправился к выходу. Луи фыркнул, замотал головой и скрестил руки на груди: он целиком и полностью уверен, что не получит роль Джеймса. И вот тогда-то Чарли сам всё и увидит. Гарри ухмыльнулся, а Луи снова прислонился к стене, оборачиваясь к скейтеру и спрашивая: — И что на этот раз? — Это мило. То есть, ты такой милый, когда думаешь, что не талантлив, хотя всем совершенно очевидно, что это не так, — ответил Гарри, приближаясь к танцору. Луи наморщил нос. Он всегда ненавидел слово «мило», он привык, что это относится к его невысокой фигуре. Как танцор, он обижался на это слово, предпочитая такие прилагательные, как «грациозный» или что-то подобное. Ему даже на ум не приходило, что этим словом можно было бы описать его черты характера или черты лица, например. — Не так уж я и ошибаюсь, — отозвался Луи, пожимая плечами. В опустевшей комнате его голос прозвучал особенно громко, и он продолжил уже тише. — Нет вероятности, что мадам Доминика или Мариус могли бы позволить такому новичку как я получить такую важную роль. — Исправь меня, если я неправ, — Гарри принялся стирать грязное пятно на зеркальной поверхности стены рядом с головой Луи. — Но ведь речь сейчас идёт о таланте, а не о возрасте. В моей… у меня особое значение придаётся умениям, а не возрасту. — Где? В школе? — спросил Луи, удивлённый запинкой в речи Гарри. Парень слабо кивнул с нечитаемым выражением лица. – Ну, это меняет дело, ты можешь быть однозначно талантливым школьником-новичком. Это как-то неслыханно. Гарри закатил глаза: — Это так же неслыханно, как и однозначно одарённый танцор балета? Луи нахмурился, замечая, что Гарри придвинулся к нему так, что теперь был напротив него. Гарри монотонно колупал сухую краску с надписи, так что Луи был фактически прижат к стене. Луи не мог объяснить, почему румянец залил его щёки, когда глупая и беззаботная улыбка Гарри была единственным, что видел Луи. Слова, которые он подобрал, противоречили вопросу Гарри: труппа — в виде исключения — могла позволить талантливому танцору исполнять важную роль. Они бы могли перешагнуть через более опытных и старших танцоров, и это был не каламбур, ради выгоды постановки. Просто Луи никогда не думал, что его имя может появиться на вывеске, украшенное разноцветными огнями. Гарри кивнул с самодовольным выражением лица: — Вот видишь, — его рука возле головы Луи шевельнулась так, словно он хотел прижать его к себе, но он просто неловко погладил его по предплечью и отступил на шаг назад. Луи это не особо волновало, он раз за разом возвращался к разговору и к полученной информации. Мариус представлял его в роли Джеймса. Это было настолько невероятно, что остальное уже не имело значения. Одна только эта мысль заставляла сердце биться чаще, и Луи вдруг обнаружил, что крепко стиснул Гарри за руку, для некоторого подобия устойчивости. — Чёрт, — пробормотал он, уже не в первый раз за день. Он прикрыл глаза, откинув голову назад, ощущая прохладу стены. Гарри покрепче ухватил его за руку. Как будто точно зная, что нужно делать, Гарри прислонился к нему и зашептал на ухо: — Ты прекрасно со всем этим справишься, Лу. Даже блистательно. Он бы не предлагал это тебе, если бы ты не был так великолепен. Твоё прослушивание наступит не раньше воскресенья, так что у тебя уйма времени, чтобы отдохнуть и подлечить лодыжку. Ты великолепно справишься и будешь Джеймсом, как бы это ваше шоу ни называлось. — На этом Луи рассмеялся, и Гарри выдохнул с облегчением. — Спасибо, — ответил Луи, с трудом открывая глаза, и добавил, фыркнув: — Иногда мне просто нужно успокоиться. — Ага, я заметил, что ты легковозбудимый и такой, типа, вечно переживающий, — как ни в чём не бывало согласился Гарри. Хотя Луи и осознавал, что это чистая правда, но всё равно запротестовал: — Я не легковозбудимый! Гарри закатил глаза, с усилием оттащив Луи от стены, как на буксире, и не отпуская руку из захвата. Луи почти споткнулся и запротестовал, и затем Гарри убрал руку. Долговязый скейтер обошёл танцора со спины, выглядывая из-за плеча, поймав их отражение в зеркале, расположенное как раз в центре комнаты. Луи с удивлением рассматривал их отражение и то, как они стоят, соприкасаясь: сам Луи в одном из лучших костюмов для занятий — тёмно-синяя майка, облегающая фигуру, и чёрное обтягивающие трико; Гарри был одет на редкость небрежно — узкие джинсы и потрёпанная футболка. Они абсолютно отличались друг от друга. Луи зачарованно наблюдал за тем, как сильные ладони расположились на его плечах и начали нежно массировать шею. Подушечки пальцев пробежались по телу, и прежде чем Луи успел проследить за движениями рук, с его губ сорвался приглушённый стон. Луи ничего не мог поделать: Гарри словно распутывал каждое нервное окончание, каждый его мускул, и Луи чувствовал, что готов расплыться по полу бескостной лужицей. Гарри тем временем не прекратил: его руки снимали напряжение с плеч, пробегали по шее, спускались к спине и снова вперёд. Луи откинул голову назад, прикрыл глаза, в голове не было ни единой связной мысли — казалось, что волшебные массажные пальцы Гарри проникли даже в его мозг. — Вау, — выдохнул он, и улыбка появилась на его лице. Гарри фыркнул так хрипло и как-то интимно, что это возвратило Луи к реальности. — Мне так часто говорят, — продолжал дразниться Гарри, пройдясь ладонями по позвоночнику Луи. — Но если серьёзно, ты носишь с собой всё скопившееся напряжение. А особенно, — его руки переместились на затылок Луи, — вот здесь, — и большими пальцами он задел чувствительные нервные окончания, отчего Луи откинул вперёд голову. Луи всхлипнул и тут же прикрыл ладонью рот, а Гарри напоследок успокаивающе погладил его несколько раз по спине. Луи в этот момент было нелегко: он продолжал сдерживать себя, чтобы не застонать от удовольствия. С тех пор, как кто-то так бережно, но в то же самое время не особо деликатничая, заботился о его перегруженном теле, прошло много времени. Когда он был младше, его мама делала ему массаж, облегчая боль натруженного тела, но потом, когда он уже повзрослел, всё изменилось. Сейчас Луи стал беспокоиться о том, как поддерживать мускулы после такого изнуряющего режима работы. В труппе был специалист по лечебной физкультуре, и когда у Луи сводило мышцы судорогой, врач помогал ему, но это было просто быстрое и узконаправленное лечение, оказывающее временную помощь. Луи обнаружил, что парень расположил руки на талии танцора, проводя большими пальцами по напряжённым мышцам так, что Луи пришлось закусить нижнюю губу. Гарри так игриво сжимал его, что Луи совсем по-девчачьи всхлипнул, привлекая к ним удивлённые взгляды мадам Доминики и небольшой группы нетерпеливых танцоров, возвращающихся в комнату. Его лицо раскраснелось, и Луи сделал попытку хоть как-то увеличить дистанцию между их телами, замечая скептические взгляды заходящих в комнату людей. Гарри засмеялся, ослабив хватку на его талии. Сделав несколько небольших шагов на ватных ногах — массаж Гарри действительно творил чудеса — Луи немного пошпынял парня, поворачиваясь к нему и шлёпнув по плечу. К тому времени танцоры уже заняли нужные позиции у станка, и мадам Доминика обратилась к ним, вынуждая их застыть на месте: — Если вы двое уже закончили с этим, — замялась она, наморщив нос, а они так и остались, застигнутые врасплох: Луи, сопротивляясь тому, чтобы его снова схватили за талию, отбивающийся от Гарри, обнимающего его, — что бы вы ни делали, но мы собираемся начать прослушивание. Лицо Луи заполыхало румянцем, и он быстро освободился из захвата Гарри, который просто давился от смеха, наблюдая за мучениями Луи, а зелёные глаза так и сияли от веселья. — Заткнись, — тихонько буркнул Луи, как только мадам Доминика оставила их, направляясь к пианино. — Ты просто… — выпалил Гарри, — такой милый. И опять то же слово. Милый. Луи возмущённо вздёрнул нос, решив, что пусть у Гарри такие волшебные пальцы, но это не достаточная причина, чтобы позволять ему всё время околачиваться возле него и дразниться, и он с гордым видом продефилировал к балетному станку. Луи не мог отрицать, что массаж придал ему сил. Всё его тело было подвижным и грациозным, мышцы работали слаженно, не причиняя дискомфорта. Гарри уже должен был уйти на свои общественные работы по очистке зала, и Луи взглянул убедиться, так ли это. И это именно из-за массажа, вернее, в знак благодарности, когда кудрявый паренёк окликнул: — Увидимся позже, Балерина? — Луи быстро кивнул в ответ в надежде, что это был неуловимый кивок. Это именно из-за признательности, а не потому, что ему понравилось проводить время в компании подростка-бунтаря. И уж конечно не потому, что ему нравился этот паренёк. Это уж было чем-то совсем неправдоподобным.