Balance

Вымотанные нервы и общее истощение помогли Луи спать лучше, чем месяцы до этого. Танцор спал настолько глубоким сном, что даже не услышал звук будильника, который прозвенел ровно в пять утра, оповещая его о начале повседневных упражнений. Зейн, чью комнату отделяла только тонкая стенка их квартиры, уже настолько привык к будящему звону соседа по комнате, поэтому, как обычно, Малик открыл глаза через несколько минут. Он сонно прислушивался к звукам за стеной. Однако, ничего не услышав, Зейн с интересом присел. С Луи все в порядке? Он встал раньше? Или он вообще не ложился? Беспокойство овладело разумом Зейна, и он, еле волоча ноги, направился в комнату Луи. Будильник все еще звенел одной из пьес Чайковского, громкими звуками распространяясь по комнате, однако вместо того, чтобы танцевать, что было типичным для Луи, Зейн заметил своего дремлющего соседа в одеяльном коконе. Удовлетворенный и в тепле кучи одеял и простыней, его сосед крепко спал под громкие звуки мелодии. Лицо Луи не выражало никакого беспокойства, да и вообще он выглядел умиротворенным, и Зейн не мог вспомнить, видел ли он его таким в течение нескольких лет. И это подтолкнуло Малика выключить кричащий будильник. Зная, что Луи захочет встать вскоре, Зейн скользнул в кровать своего друга, дабы самому еще немного поспать до того момента, как его будильник прозвенит в его комнате. Он знал, что в любом случае услышит его здесь: Зейн не мог спать крепко утром. Конечно же, когда будильник с взрывным роком, противоречащим классической мелодии Луи, разбудил парня, тот с ужасом понял, что проспал. Он распахнул свои голубые глаза, толкая Зейна в плечо, и ахнул, вставая с кровати. Сталкивая с себя нежные руки соседа, Луи высоким голосом пожелал знать, сколько сейчас времени. Ругательства слетели с его губ, когда спокойный сонный голос Зейна, противоположный волнующемуся Луи, ответил. Танцор в срочном порядке помчался принимать душ, надеясь, что успеет еще и перекусить, да и что уж говорить о повседневных упражнениях, которые он точно не успевал сделать. Зейн приложил все усилия, чтобы перехватить руку танцора в духе «расслабься и получай удовольствие». — В конце концов, — терпеливо объяснял Зейн, пока Луи скакал из одного угла комнаты в другой в одном ботинке, что-то ища, — сегодня прекрасный день: Солнце светит, ты поспал на полтора часа больше, у тебя было идеальное прослушивание вчера. Все хорошо, Луи Томлинсон. — Танцор остановился как вкопанный, поместив руку на бедро и развернувшись на пятках. Он уничтожающе посмотрел на своего соседа по комнате, на что тот ответил непринужденной усмешкой. — Кто подложил тебе в утренний чай экстази? — осуждающе спросил Луи, хотя тень улыбки проскользнула на его губах. И на самом деле, почему он должен злиться, когда выспался, и Зейн выглядел нехарактерно и глуповато? Малик подошел к своему соседу, хлопнув его по плечу. — Лу? — начал он, наклонившись, чтобы рассмотреть голубые немного сонные глаза. — В любом случае, когда опубликуют результаты прослушивания? — Луи закусил нижнюю губу, задумчиво посмотрев наверх. Он переступил с одной ноги на другую, пытаясь вспомнить слова Мариуса, которые будто были сказаны сто лет назад. — Среда — последний срок, — наконец, ответил танцор, чуть кивнув. — Есть ли шанс, что их опубликуют сегодня? — продолжал Зейн, явно пытаясь перенаправить мысли Луи в другое русло. Томлинсон раздраженно выдохнул, приподнимая челку. Зейн заметил, что он хотел кивнуть, настаивая на своей пунктуальности — он как бы может опоздать на занятия — однако оба парня знали, что сначала была всего лишь разминка. — Вообще нет, — со стоном признал Луи. Он положил руку на плечо Зейна и взглядом прошелся по его лицу. – Но, Зейн, это совсем не значит, что я могу опоздать. У меня уже и так есть один промах: моя больная лодыжка. Зейн покачал головой, сжимая плечо Луи одной рукой и прочесывая его мокрые волосы другой. — Ты прекрасный, Огненные Пальцы. Ты, черт возьми, самый лучший и преданный танцор в этой чертовой компании. Они не выгонят тебя только из-за такой глупой вещи, как небольшое опоздание. Тем более, ты никогда не опаздывал. И Луи улыбнулся, насмешливо закатив глаза. Он заглянул через плечо Зейна, увидев часы, и снова закусил губу. — Насколько я знаю, так и есть, — начал Луи, освобождаясь от рук Зейна. — Однако время поджимает. И я делаю это только для своего удовольствия. Зейн выдохнул, покачав головой с притворным разочарованием. Луи и в правду никогда не изменится. Он всегда был решительным, упрямым и страстно увлеченным, особенно, когда дело доходило до танцев. Зейн был просто рад тому, что он делал действительно все, чтобы под ярко-голубыми глазами не образовывались огромные мешки и чтобы усталость не так явно отражалась на его теле, когда каждый раз он приходил домой и обрушивался в уютное кресло. Луи вернулся к безумному бегу по всей квартире, кидая все в сумку — и даже маффины на завтрак — когда Зейн схватил его за руку, а Луи уже почти вылетел из квартиры. — Пока, дорогой! — попрощался он, усмехнувшись. Луи оценил чувства своего друга-соседа. Они компенсировали горьковатое настроение, поселившееся в его теле раньше и стремительно выраставшее. Достигнув первого этажа, Луи сразу же понесся к выходу. Он напевал одну из тем из La Sylphide, надеясь, что это не было плохой приметой. Будучи очень быстроногим танцором, чего, безусловно, требовала его работа, Луи проносился по улицам Лондона мимо людей, что не так уж и спешили. Луи удалось услышать пару раз только что-то типа «Смотри, куда идешь!» или «Прочь с дороги!» и лишь один раз толчок в плечо. Он бы идеально уложился во время, если бы только не завернул за угол чуть быстрее. Полусекундные рефлексы Луи были запоздалыми, когда он столкнулся с твердым телом, шедшим, почти бежавшим в сторону, противоположную Луи. Конечно же, они оба упали на землю, и стук падения скейборда донесся до ушей танцора. Упав на чужое тело с коротким выдохом, Луи посмотрел наверх, в то время как на его спину опустились большие руки. Не кто иной, как Гарри Стайлс, бережно удерживал упавшего танцора, позволяя использовать себя в качестве подушки для Томлинсона, чтобы он избежал падения на бетон. На самом деле, Луи вовсе и не чувствовал какой-либо дискомфорт, и было такое ощущение, что он вовсе не падал. Взгляд голубых глаз впился в Гарри, и парень должен был убедиться, что скейтер не испытывал слишком много боли из-за Луи, когда Томлинсон, исказившись в немом вскрике и поднеся руку ко рту, заметил синяк под глазом Гарри и несколько царапин на его подбородке. И было понятно, что причиной этому совершенно точно не было их падение. Кроме того, было видно, что повреждения свежие, поэтому Луи сделал вывод, что синяки появились накануне. — Оу, Гарри, — выдохнул Луи, в то время, когда осознание промелькнуло в затуманенных зеленых глазах. И выглядело так, будто защита Томлинсона — инстинкт Стайлса, и теперь, он наблюдал за тем, как глаза Гарри расширяются (насколько это возможно, конечно же), когда он пытается оттолкнуть Луи от себя. Скейтер, карабкаясь, убирал руки с талии танцора, прикладывая ладони к синяку под глазом. — Проваливай, Луи, — прошипел Гарри, хотя его голос потерял свою неожиданную злость, когда кудрявый парень застонал, прекратив попытки скинуть танцора с себя. Луи же не собирался вставать с парня, хоть и понимал, что они находились на оживленной части тротуара. — Что случилось с твоим глазом, Гарри? — спросил Луи с большим влиянием, чем он имел, глядя на парня под собой, на лице которого отобразилось вселенское страдание. Он просто покачал головой в ответ, явно не собираясь отвечать. Решив задавать менее компрометирующие вопросы, Луи заколебался, аккуратно сев на узкие бедра Гарри, и продолжил: — Тогда почему ты идешь в сторону, противоположную мне и, соответственно, театру? Я сильно сомневаюсь в том, что Мариус дал тебе выходной. Гарри нахмурился и отвернулся, но вздрогнул, когда его слегка припухшие щеки коснулись прохладной земли. — Ты не можешь хотя бы слезть с меня, чтобы я ответил? Люди смотрят на нас, Лу, — пробормотал Гарри, принимая наполовину сидячее положение. Возмущенный Луи лишь сильнее прижал ноги к бедрам Гарри, недовольно скрестив руки на груди. И сейчас ему было абсолютно все равно, что случится, если он вдруг опоздает на репетицию. — Я не уйду, пока не получу ответ, — возразил Луи, приподнимая кончик носа вверх. Несмотря на его игривую личность, Томлинсон был действительно заинтересован в ответе. Чем больше он думал об этом, тем больше он искал причины, почему и кто поставил этот синяк. Кто-то по какой-то причине сделал больно Гарри, и это заставляло Луи неимоверно злиться. Даже не просто злиться! Тем более, он предполагал, что Гарри ввязался в драку с каким-то мерзавцем, из-за чего Луи был действительно в ярости. Он сжал кулаки и не понимал, что происходит, пока Гарри заинтересованно не уставился на руки Луи, сжимающие футболку Гарри на груди. Когда Томлинсон понял, что произошло, он немного покраснел, но футболку отпустил. — Смешно выглядишь, Балерина, — вздохнул Гарри, перенеся вес на одну из своих рук, а другой — отталкивая Луи в грудь. И когда его ладонь оказалась на месте сердца Томлинсона, танцор молился, чтобы Гарри не ощутил его бешеное сердцебиение. — Я не единственный человек, у которого есть синяки. — Но Луи не собирался сдаваться, даже если голос Гарри стал гораздо мягче, и он неуверенно вздохнул. Признав, что его вес никак не поможет Стайлсу расколоться, Луи покорно встал, даже протягивая руку, помогая Гарри встать. Однако скейтер проигнорировал данный жест, встав на ноги самостоятельно. Он закрыл глаза, и Луи мог поклясться, что парень перенес это падение не настолько легко, как удалось это сделать Томлинсону. — Где моя доска? — низким голосом спросил Гарри, открыв глаза. Луи просканировал взглядом землю, найдя скейт. Он побежал, чтобы поднять его. Луи обнял грубую древесину, уже готовясь отдать доску, однако, подумав, отошел на несколько шагов назад. — Вы не получите доску, пока не расскажите о своем синяке, Гарри Стайлс, — важно заявил Луи. Он прищурился, надеясь, что так будет выглядеть гораздо грознее, и Гарри не сможет просто взять и забрать доску у Луи. Попытки Томлинсона оказались бесполезными, когда Гарри подошел очень близко к нему, прикоснувшись грудью к груди Луи. Сильные руки обхватили Луи и схватились за доску, и это стало причиной того, почему Томлинсон отошел на пару шагов назад, делая скейт недосягаемым для Гарри. — Говори! — пронзительно потребовал старший парень, когда Гарри склонился над ним. — Отдай мою доску, — спокойно сказал Гарри, когда Луи, держа доску подмышкой, побежал к углу улицы, прижимая скейт к груди. — Это не игра, Луи, — простонал Стайлс. — Да? И твой черно-сине-пурпурный глаз тоже? — прошептал Луи, мягко выдохнув и поглаживая грубую древесину указательным пальцем. — Да какая тебе вообще разница?! — спросил Гарри, повышая свой голос и заставляя Луи удивленно раскрыть глаза. — Какое твое дело, есть у меня синяк или нет?! — Томлинсон настолько сильно прикусил свою нижнюю губу, что он сам удивился, почему оттуда не хлынула кровь. Крики Гарри заставили его задуматься. А действительно, почему его это волнует? В голове мгновенно пронеслось воспоминание их прошлонедельного разговора с Зейном о невиновности Стайлса. — Ты не заслуживаешь этого, — просто ответил Луи. И он, конечно же, имел в виду гораздо большее, чем просто синяк. Разумеется, Гарри не заслуживает избиения, он не заслуживает обвинения в преступлении, которого он не совершал, и не заслуживает приспосабливаться к тому, что идет своим чередом. Он не должен очищать здание театра, тем более, он не должен быть на общественных работах. Луи точно осознал: Гарри не делал этого. Взглядом Стайлс зацепился за взгляд Луи, пытаясь прочесть мысли Томлинсона, которые были слишком далеко запрятаны. Выражение его лица, которое было суровым (хотя это, возможно, было из-за неприятных знаков), смягчилось, и он позволил себе немного расслабиться. — Я… упал, ладно? Я просто катался в парке и поскользнулся, и так получилось, что я ударился глазом об угол рампы, — ответил Гарри. Он отвернулся, посмотрев на здание за собой, и для Луи это было знаком того, что он лжет. Томлинсон, правда, не очень-то и хотел давить на него, но знать правду он хотел больше. — Слушай, я понимаю, — вздохнул он, ослабляя хватку на скейтборде. Луи приблизился на шаг к Гарри, приготовившись отдать ему скейт. – Мы, конечно, не друзья, и тебе не обязательно рассказывать мне все, что… — Мы не друзья? — прервал его Гарри; его гнев испарился, а на лице отобразился шок. Если бы это была другая ситуация, не в центре города, не настолько серьезное столкновение, то Луи бы, возможно, рассмеялся над полнейшим изменением настроения Гарри. — Что? — заинтересованно откликнулся Луи. — Я думал, мы друзья, — пробормотал Гарри, возвращаясь к своему прошлому настрою, Луи мог поклясться. На лице Томлинсона появилась улыбка, и он кивнул. Гораздо легче было признать то, что они друзья, когда Гарри сам сказал это. — Мы друзья, — сказал Луи. — Именно поэтому я и хочу знать, что случилось с твоим глазом. Пожалуйста, расскажи мне, — Томлинсон подошел к Стайлсу и вручил скейт ему. Он больше не собирался держать этот объект в плену, зная, как много доска значит для Гарри. Стайлс с благодарностью принял скейтборд, поставив его на землю и поместив на него ногу. Он прокатил доску назад-вперед, думая над тем, стоит ли ему рассказать правду Томлинсону. — Я не могу, — наконец, решил он. — Я не могу рассказать тебе правду, Балерина. Но я бы, правда, хотел. Если бы я только мог, я рассказал бы. — Гарри все еще смотрел на землю, наблюдая за перекатыванием колес по тротуару. Сейчас он не лгал: у него не было никаких оснований на это. — Но почему? — спросил Луи, подходя на шаг ближе и поставив ногу рядом с ногой Гарри на скейт, чтобы остановить нервное движение ступни. — Почему ты не можешь рассказать мне? Из-за мягкости голоса Луи, Гарри поднял свой взгляд, чтобы встретиться с нежным любопытным взглядом Томлинсона. Он на секунду задумался, прежде чем взять лицо Луи в ладони, и, осмотревшись, Гарри наклонился к танцору. Луи почувствовал, как сердце рухнуло в пятки. Гарри собирается поцеловать его? Миллион мыслей успело проскользнуть в его голове в то время, когда Стайлс полностью сократил расстояние между их лицами. Но вместо того, чтобы прикоснуться к его губам, он что-то зашептал на ухо: — То, о чем я сейчас попрошу, может показаться глупым и очень опасным, и я хочу, чтобы ты знал, что у тебя есть все права ответить мне «нет», ладно? — горячо зашептал Гарри. Луи отстраненно кивнул, пока его лицо все еще находилось в колыбели больших нежных рук Стайлса. — Мы можем встретиться сегодня ночью. В полночь в скейт-парке. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Я объясню, что смогу. — Почему? — выдохнул Луи, чувствуя, как близко находится Гарри и как его горячее дыхание остается на ухе Томлинсона. Он не был уверен в том, насколько правильно задал вопрос, но он точно знал, что звучит это правильно. Луи не мог видеть этого, зато он чувствовал, как Гарри улыбается. — Потому что я самый большой идиот, — ответил парень. Эти слова, несомненно, еще больше запутали Луи, но Гарри не собирался давать ему каких-либо подсказок, отходя от него. Когда мягкие руки покинули кожу Луи, он вздрогнул, а его нога все еще оставалась на скейте. — Притормози, — начал Гарри, придерживая пошатнувшегося Луи, а на его лице установилась привычная ухмылка, и Томлинсон мог заметить, как гнев и боль испарились. — Не упади в обморок, Балерина. Или, хотя бы, делай это не на публике, где все смотрят на тебя. — Луи чувствовал возвращение старого Гарри, который был в день прослушивания танцора, и он был благодарен за этот стеб. — О да, вообще-то, я просто не привык к этим скейтерским штучкам, — возразил Луи, пытаясь скинуть ногу Гарри со скейта, чтобы он мог использовать доску самостоятельно. Это было бесполезным, пока Стайлс не понял намерения танцора и добровольно сдался. Кивнув, Луи пододвинул скейт ближе к себе и встал обеими ногами на него. Доска была не то чтобы не устойчивой, а очень шаткой, поэтому первое, за что схватился Луи, была рука Гарри. — Как ты вообще перемещаешься на этой штуке? — спросил Луи, крепче сжимая ладонь Гарри. Его взгляд уловил часы на руке Стайлса. Что ж, он очень сильно опаздывает. — На самом деле, это очень просто, — пожал плечами скейтер, заметив заинтересованный взгляд Луи. — Возможно, когда-нибудь я научу тебя. Луи приподнял брови: — Да? Тогда я научу тебя парочке балетных поз в обмен. — Это вызвало смешок у Гарри, а сердце Луи наполнилось гордостью. — Говоря о балете, — сказал парень, освобождая руку от руки Луи, перед этим стащив танцора с доски, — тебе пора идти. — Танцор выдохнул, впервые жалея о том, что скоро репетиция, потому что сейчас ему бы хотелось провести побольше времени с, эм, Гарри. — Ты не придешь? — нахмурившись, спросил Луи, поднимая сумку с земли, где только что прошли люди. Гарри покачал головой, и пара кудряшек упала ему на лоб. — У меня есть… несколько дел, о которых мне лучше позаботиться. Особенно сейчас. — Как всегда таинственный Гарри снова говорил загадками для Луи. Сопротивляясь желанию обреченно выдохнуть, Томлинсон снова оглядел лицо Стайлса. — Но мы ведь увидимся позже? — спросил Луи, чтобы убедиться, и его тон стал ниже, потому что шепот Гарри тогда дал понять, что это что-то типа секретной встречи, которая заслуживает того, чтобы о ней говорили шепотом. Гарри же, казалось, в голове снова обдумывает этот вопрос, закрыв глаза, прежде чем уверенно кивнуть. — Определенно, — ответил он, и прежде, чем Луи мог хоть что-то понять, он оказался в теплых объятиях Стайлса, который крепко прижал его к себе. Учитывая их отношения в день прослушивания, Луи даже и не предполагал, что снова когда-либо окажется в этом положении, безопасно спрятанный руками Стайлса. Прохожие очень странно на них поглядывали, но Луи это не волновало. На самом деле, прокручивая все это в голове, Луи и сам не заметил, как обнял Гарри в ответ. Томлинсон мог поклясться, что, когда он прижал Гарри к себе, тот был приятно удивлен. Луи улыбнулся, когда Гарри отстранился и удивленно рассматривал танцора. Луи же не хотел думать о том, что это значило, и тем более о том, что значили его ответные объятия. Луи просто знал, что он встретится со Стайлсом этой ночью в скейт парке. Луи просто думал о том, что они обязательно должны увидеться там, когда он попрощался с Гарри и легкой походкой направился на репетицию.