Balance

— Ты уверен, что все в порядке? — спросил Зейн в миллионный раз; он нахмурил брови, взбивая подушку под ногой Луи. Танцор подавил стон, чтобы случайно не показаться обиженным из-за того, что его друг оставляет его на каникулы. Зейн всего лишь собирался домой навестить своих сестер и маму, которые были безумно счастливы узнать, что их маленький Зейни наконец-таки приедет к ним. И Луи не собирался портить им праздник своим растяжением. — Честно, Зи, ты же знаешь меня. Даже если я никогда не справлял Рождество один, мне все равно будет весело здесь, с чаем и «Эта прекрасная жизнь» на повторе, пока я буду раскрывать твой подарок, — оправдался Луи, похлопав свою стопку журналов про танцы и с любовью улыбнувшись другу. Зейн вздохнул, покачав головой и, в неверии проведя рукой по лицу, но все же завязал шарф на шее и застегнул последние пуговицы на пальто. — Позвони или напиши, если что-нибудь захочешь. Я имею в виду, вообще что угодно. Клянусь, я приеду, даже чтобы взбить эту чертову подушку! — Поверь мне, ты достаточно взбил эту чертову подушку, Зи. Знаешь, а ты бы мог стать мастером по взбиванию подушек, — Луи ухмыльнулся, нагло подмигивая. Он подразумевал абсолютно неприличные вещи в своих словах. Сердце Зейна остановилось на мгновение, он схватил подушку и начал душить ею Луи, после чего Томлинсон поднял руки вверх: — Я сдаюсь, сдаюсь! — Теперь ты точно чувствуешь себя хорошо, — выдохнул Зейн, отталкивая друга. Малик взял в руки все подарочные коробки и пакеты, которые он оставил у двери, и в последний раз посмотрел на своего «раненого» соседа, прежде чем выйти из квартиры. Луи, конечно, пострадал после неудачного падения, но это было простое растяжение, так что он будет на ногах уже через неделю, а то и меньше. И Зейн смотрел на Луи с сочувствием, а взгляд его друга был наполнен некой любовью, которую могли понять только они. — С Рождеством, Огненные пальцы! — крикнул Зейн, прежде чем окончательно скрыться за дверью, едва оставляя Луи времени, чтобы осознать это. Томлинсон долго смотрел туда, где только что стоял его друг, и почувствовал, будто лежит тут уже вечность, хотя не прошло и половины дня. Гарри помог дойти танцору до дома, и даже если он настоял на том, чтобы понести Луи на спине, чтобы не смотреть, как тот мучается, это останется их маленьким секретом. Ну, а Зейн, только что вернувшийся со своих вечерних курсов, сразу же выгнал гостя из своей квартиры. Он не имел понятия, что Луи не был против, чтобы Гарри остался, он просто понял, что маленький гордый Луи будет стараться быть настолько безразличным по отношению к скейтеру, насколько это вообще возможно. Хотя сейчас, лежа на диване, он явно не выглядел сильным и уверенным. Зейн не мог заставить Гарри перестать писать каждый день, но, если на чистоту, через две минуты после того, как Зейн уехал, телефон Луи завибрировал на краю столика. Парень в то же мгновение нетерпеливо взял и разблокировал телефон, и он был ужасно благодарен, что дома больше никого не было, потому что будь Зейн рядом, он тотчас стал бы дразнить друга. Увидев простое «С Рождеством!». Луи быстро напечатал ответ, немного расстроившись, что их диалог закончился, так и не начавшись. Прошло достаточно времени, прежде чем телефон Луи снова завибрировал, но на этот раз сообщение было не от Гарри, а просто напоминание от сестры не забыть позвонить семье, которое Томлинсон проигнорировал. Луи долго пялился на экран телефона, пока не раздался звонок в дверь. Первое, о чем подумал танцор, — Зейн, который решил не ехать к семье, а провести выходные со свои лучшим другом, но потом осознал, что у Зейна есть ключ, и он не стал бы звонить в свою же квартиру. Луи не знал, что он собирается делать в этой ситуации или как хромать до двери, но он надеялся, что — кто бы то ни был по ту сторону двери — незнакомец будет дружелюбным и с благими намерениями. — Открыто, входите! — позвал Луи, откинувшись на спинку дивана, чтобы увидеть, кто пришел. Ручка повернулась, дверь тихо открылась, и Луи уже начал потихоньку беспокоиться. Но когда он увидел коричневый ботинок, а затем стройную ногу в черных обтягивающих джинсах, то сразу понял, кто пришел пожелать ему Счастливого Рождества. — Я клянусь, Гарри, если ты пришел посмеяться над танцором, который не может танцевать, то я обвиню тебя во взломе, — пошутил Луи, ухмыльнувшись и скрестив руки на груди. Было сложно не засмеяться, когда здесь стоял Гарри, сияющий, как рождественская звезда в самом нелепом свитере, который Луи когда-либо видел. — Во-первых, ты сам оставил дверь открытой, Балерина. Сложно ворваться без разрешения, когда ты уже приглашен. И, во-вторых, я оставлю насмешки до завтра, ведь, в конце концов, сегодня Рождество! Гарри выглядел на удивление веселым, и Луи не смог с этим смириться, поэтому просто махнул парню рукой. — Счастливого Рождества, Гарри! — Луи скептически смотрел на пакет в руках гостя. — Ты же не купил мне подарок. Я буду чувствовать себя дерьмово, потому что у меня нет для тебя ничего. — Твое присутствие уже подарок, детка, — парировал Гарри, сложив подарочные пакеты и подойдя ближе к раненому парню, — но вообще, это просто праздничная традиция, которой я решил поделиться с тобой. Он стал открывать пакеты и доставать оттуда вещи. Первой была длинная мишура, которую Гарри развесил в гостиной, также у него была гирлянда, которую он гордо разложил на диване Луи. Следующим подарком была стопка дисков с Рождественскими фильмами, половину которых Луи не мог вспомнить. Затем он вытащил плюшевого оленя, засунув его в руки Томлинсона, заставляя танцора, тем самым, смеяться. На самом деле, когда Гарри разобрал свои пакеты, комната была готова к празднику, а на фоне играли рождественские мелодии, и Луи думал, что никогда не перестанет улыбаться. Скейтер и вандал Гарри сейчас был Рождественским ангелом, и Луи просто не мог ему отказать, ведь тот мог бы провести праздник с мамой и сестрой, людьми, о которых он заботился, как ни о ком другом, но, несмотря на это, он нянчился с лохматым танцором-лузером, который неудачно приземлился по своей же вине. Томлинсон позволил Гарри ухаживать за ним, мягко улыбаясь гостю. Младший парень закончил поливать печенье сахарной глазурью и присел напротив дивана Луи, когда танцор уже решился спросить: — Для чего же ты все-таки здесь, Гарри? — его тон был тихим и любопытным. Гарри почесал нос, и Луи сразу же подумал, насколько это мило. — Разве это не очевидно? — ответил он, тем самым озадачивая Луи. Когда Томлинсон не ответил, Гарри лишь усмехнулся, вытаскивая один из множества рождественских дисков, которые он принес с собой. — Это наше первое Рождество вместе. Луи, услышав эти слова, не сразу понял их смысл, пока Гарри не лег на спину так, что его кудри щекотали плечи Луи. — Вместе? — повторил он с удивленным выражением лица, раскрывая рот. — То есть, мы и не встречаемся официально, но сейчас мы вместе, ведь так? Неважно, что из этого выйдет, но праздники важны для каждого, и ты достоин провести их отлично, даже если ты не в состоянии сделать простой гранд жете*. Усмешка снова вернулась в голос Гарри, и Луи открыто пялился на него, потому что с каких пор он знает, что такое гранд жете? Голова Гарри легла на плечо Луи, и старший смягчился во взгляде, пододвигая их ближе к омеле, которая была в одном из пакетов скейтера, затем он наклонился и оставил легкий поцелуй на губах младшего парня. — Спасибо, Стайлс, — прошептал он, благодарно перебирая шоколадные кудри. — Обращайся, Балерина, — ответил Гарри, сжимая ладонь Луи, прежде чем вернуться к фильму, который они смотрели. _______________________ * — GRAND JETE [гран жете] — прыжок с одной ноги на другую с продвижением вперед, назад или в сторону. Ноги раскрываются максимально и принимают в воздухе положение «шпагат».