Balance

Руки Гарри закрывали глаза Луи, пока они шли по холлу студии. И когда парни двигались, их тела были настолько близки друг к другу, что Луи, боясь запнуться о ноги Гарри, запутался в своих собственных. Он услышал, как скейтер усмехнулся, горячим дыханием опалив ухо танцора. - И все думают, что ты изящный, - промурчал он, сильнее закрыв глаза парня. - Заткнись, - ответил ему тот, локтем пытаясь ткнуть Стайлса в живот. Но скейтер увернулся, все еще не убирая руки от глаз Луи. Танцор шутливо надулся. Но они остановились. Одна рука скейтера переместилась, видимо, на дверь, что означало, что они уже пришли. Луи был удивлен тем фактом, что одна ладонь Гарри может закрыть половину его лица. Он чувствовал чье-то присутствие в комнате, предполагая, что это может быть Мариус. Ладно еще Чарли, перед ним не так уж и неловко прижиматься к кому-то другому. Поэтому его движения стали более неуверенными: его пугала слишком интимная позиция с Гарри, неуместная для встречи с наставником. Его сердце бешено забилось: это был сюрприз специально для него от двух людей, чье мнение особо важно для Луи. Одна только вещь могла сделать Томлинсона более эмоциональным, и это – присутствие Зейна. Луи не мог представить, что эти совершенно разные люди могли бы сделать для него что-то вместе, когда руки исчезли с лица танцора, и яркие лампы ослепили его. Луи быстро заморгал, пытаясь понять, в чем состоит сюрприз. И когда его глаза привыкли к свету, у него перехватило дыхание. На стене, над самым большим зеркалом, в рамке, обрамленной яркими лампами, было написано его имя, со словами ведущий танцор. Короткого взгляда хватило, чтобы понять, что это – новая гримерка танцора, с его собственным станком, гардеробом, столиком для косметики и полочками для его личных вещей. Тут же, в углу, была личная ванная комната, дверь которой была приоткрыта, с душем и раковиной. Все было просто идеально: золотые ручки, белые полотенца, все, чтобы комната стала буквально произведением искусства. И Луи не мог поверить своим глазам. - О мой бог, - ахнул Томлинсон, и это были единственные слова, пришедшие ему в голову. – О мой бог? – повторил он, смотря то на Гарри, то на Мариуса; его глаза становились шире. Танцор почти дрожал от счастья, нуждаясь им с кем-то поделиться, и когда Мариус горделиво улыбнулся, Луи принял это как разрешение. В пару шагов преодолев расстояние между ними, Томлинсон обвил руки вокруг его шеи, обнимая. - Ох, спасибо Вам, - прошептал он, прижимаясь к нему ближе. – Спасибо огромное. Мариус аккуратно положил свою руку на его спину, отвечая на объятия. - Нравится? - счастливо спросил Гарри, наблюдая за наставником и учеником. – Я надеялся, что тебе понравится. – Парень явно намекал на то, что он как бы тоже принимал участие в создании этого чуда. Луи напоследок крепко прижался к учителю, отпуская его. - Мне очень нравится, - ответил он, повернувшись на пятках и буквально падая в объятия Стайлса. И впервые ему было все равно на присутствие наставника. Он был так счастлив и ошеломлен, что не мог не прижаться к ключицам скейтера. Удовлетворенный звук сорвался с его губ, и он покраснел, когда Гарри сжал его слишком сильно, почти вжимая танцора к себе в грудь. - Он работал над ней очень усердно, - тепло уточнил Мариус. Он, как и Чарли, казалось, не удивлен близостью парней. И Томлинсон представил, насколько бы они были удивлены такому поведению, если бы не знали, что Луи и Гарри встречаются. – А еще, он хотел лично увидеть твою реакцию, поэтому ты узнаешь о гримерке только сейчас, - продолжил он, - а вот мы хотели, чтобы ты еще на открытии шоу уже был тут. – Луи покачал головой, не переставая улыбаться. - Все в порядке, я даже рад, что вы подождали. Гораздо лучше поблагодарить вас персонально. – Гарри приобнял танцора, заставляя его покраснеть. – Я знаю, как это мучительно – заставлять кого-то ждать. Честно говоря, если бы во время премьеры он переодевался здесь, не зная, сможет ли после суда обнять Гарри (кто же знал исход дела?), он бы очень сильно волновался, и все прошло бы просто ужасно. Скейтер ничего не ответил, лишь целуя парня в макушку. Луи покраснел еще сильнее (казалось бы, куда еще хуже) и прижался к Стайлсу. Он был бы счастлив, если бы Гарри просто обнимал его все время, но скейтер, казалось, хотел устроить ему небольшую экскурсию по комнате. Ну а как Луи может отказать своему широко улыбающемуся парню? Мариус исчез, чтобы дать наставления танцорам, оставляя парней одних. По крайней мере, до того момента, когда Луи понадобится ему. Томлинсон счастливо заулыбался: сегодня снова будет шоу, сегодня Гарри будет на шоу, сегодня Гарри будет смотреть на Луи на шоу, а после проводит его до дома. С этими мыслями, он взял Гарри под руку, и они начали маленький тур.

~***~

Если это вообще было возможным, но второе представление было еще лучше премьеры. Каждое движение Луи будто обдумывал, осторожно ступая, наполняя каждый поворот страстью, каждый прыжок возбуждением от одной только мысли, что его парень смотрит на него. Прямо сейчас. Томлинсон помнил, что последний раз, когда Гарри уделял ему так много внимания, как сейчас, был в тот первый раз, когда они встретились, когда скейтер стал причиной поврежденной лодыжки. Гарри забрал Луи после шоу, позже встречая тех девушек, и все вместе они направились в бар неподалеку от студии. И в отличие от предположений Стайлса, барышни действительно разговаривали только об искусстве и о том, как замечательно выступал танцор. Весь вечер Томлинсон смотрел на скейтера типа: Я же тебе говорил. Он был расцелован сладкими поцелуями и объят мягкими объятиями, когда парни остались наедине, дома, вдали от обжигающего взгляда Зейна, в теплой кроватке Луи (конечно же, с обещанием, что да-да, Гарри обязательно вернется на «свой» диван ночью). Но на самом-то деле, несмотря на скромность Луи, он так не хотел, чтобы похвала, слетающая с губ Стайлса, и короткие поцелуи покидали его комнату. Луи считал, что все идеально – а особенно идеально то, что эти выходные они проведут все вместе, в тумане счастья, которое, танцор был уверен, началось еще в тот момент, когда он зашел в гримерку, а Стайлса освободили. Он надеялся, что дело Гарри закроют, и, возможно, даже предупредят их о том, когда банду схватят, что и планировалось полицейскими, а Стайлс должен был быть на расстоянии от месторасположения банды. Поэтому, когда жителям квартиры Зейна и Луи наконец объяснили, что Гарри не только должен присутствовать во время ареста, так еще и обязан помочь в поимке лидера, сердце танцора буквально остановилось. Он испуганно покачал головой: ни за что в жизни он бы не позволил Гарри подвергать себя такой опасности, особенно сейчас, когда его уже почти оправдали. Они были в безопасности, и танцору хотелось, чтобы так было всегда. - Луи, я совершил преступление, - мягко напомнил Стайлс, опуская руки на его плечи. Он надавливал кончиками пальцев, делая легкий массаж. – И они решили, что я так могу искупить свою вину. – Луи был шокирован тем, что Гарри ничуточку не удивлен. Как будто он знал, что все именно так и окажется. - Я думал, исправительные работы в театре и есть твое наказание, - промямлил Луи, громко выдыхая, облокачиваясь на Гарри, когда они сели на диван. - Это был как бы… подписка о не выезде? Чтобы я не сбежал куда-нибудь до суда. Это даже не будет входить в часы моей реальной отработки, так что… - спокойно ответил Стайлс. Луи захныкал, утыкаясь носом в шею Гарри, словно он мог физически убить эту идею возвращения скейтера в ту опасную среду. - Могу я помочь тебе? – решительно предложил Луи. – А Мариус? Я бы, например, мог сказать в твое оправдание, что твои исправительные работы в театре были очень даже хороши, и их вполне хватает, - его губы касались кожи Гарри с каждым словом, поэтому он чувствовал вибрацию смеха Стайлса. - Неа, малыш, - мягко ответил кудрявый, запуская руки в волосы танцора. – Суд уже закончен, а значит, все решено. Все не так уж и плохо – с нами все в порядке будет. Мы с Найлом уже не один год с Эйденом и его бандой. Мы знаем, что делаем, и не позволим, чтобы что-нибудь пошло не так, поэтому, пожалуйста, прекрати беспокоиться, милый. У тебя есть дела поважнее. Луи раздраженно выдохнул, случайно пощекотав кожу шеи Стайлса. - Разве он не будет зол? Ну, когда увидит тебя на встрече, хотя ты, по идее, должен быть в тюрьме за преступление, которое он организовал? – спросил Луи, подгибая ноги под себя. - В этом-то вся прелесть. Я даже не собираюсь толком рисковать своей безопасностью. Мне просто нужно привести полицию к Эйдену. Поэтому, если все пойдет хорошо, мы с ним даже не встретимся. Я как ассистент. Понимаешь? – На секунду Луи был удовлетворен ответом. У него по-прежнему зловещим красным обведена дата, и мысленно ведется отсчет, заставляя сердце стучать в бешеном ритме. Но с Гарри, ночующим в их с Зейном квартире, который прижимает его к себе, если он в этом нуждается (а это происходит частенько), танцор все еще иногда вспоминает про проблемы в балете и его очаровательную фанбазу. Популярность Луи взлетела после первых же выступлений. Он сам не знал почему, а вот Стайлс выглядел так, будто поддерживает каждое сообщение в Твиттере или другой соц. сети, обращенное ему и его гениальности. Это только поднимало его нервозность в танце: он старался изо всех сил и даже больше, потому что знал, что все смотрят особенно на него. Он трудился еще сильнее, даже в обычных разминках, и даже на выходных. Гарри часто прерывал его занятия, не в силах сопротивляться немного потному, одетому в обтягивающую одежду Луи, который вставал в такие невообразимые позы, демонстрируя свою гибкость, из-за чего в горле Гарри пересыхало. Танцор не сопротивлялся, откидываясь на грудь Стайлса, когда скейтер подходил к нему сзади, кладя большие руки на его бедра. Он удовлетворял потребности Гарри в горячих поцелуях, а иногда и неприличных прикосновениях, но чаще танцор, с сияющей улыбкой, прогонял парня, убеждая его, что они успеют наобниматься после его занятий. Стайлс приходил на все его шоу, помогая расслабиться не только перед выступлением, но и из-за мыслей о скором аресте банды. Но если Гарри не справлялся со своей миссией, то на помощь приходил Зейн. Именно он был тем, кто обрывал все его волнения из-за предстоящей даты, когда Луи не хотел обременять кудрявого своими мыслями, прекрасно зная, что сомнения танцора могут пошатнуть уверенность скейтера. Зейн был хорош в сведении всех доводов Томлинсона к тупику, и все это вкупе с его домашней едой и обещаниями сохранения безопасности Гарри у них дома. Он даже дал разрешение танцору, чтобы скейтер остался у них на время. Потому что Стайлс уже был готов уйти к своему другу, Нику, владельцу бара, но Луи быстро отказался от этой идеи, зная, что кудрявый в любой момент может уйти домой. И даже, казалось, с паникой Гарри, что с его семьей может что-то случиться, они смогли справиться. Еще был вариант пожить в гостинице, но финансово это было неприемлемо, да и плюс вдруг кто-то из бандовских «друзей» нашепчет Эйдену о его местонахождении. С тех пор, когда все самые разумные идеи были отброшены, поддержка Зейна в нахождении Гарри у них дома очень многое значила для Луи. Знание того, что его проблемный парень был желанным гостем у них дома, облегчило беспокойную душу танцора. Время пролетело слишком быстро, и день ареста словно ударил Луи головой об стену. Он проснулся рано под звуки будильника Гарри и заскулил, автоматически поворачиваясь к груди скейтера. Стайлс провел ночь в кровати танцора по его же просьбе и с неожиданного разрешения (!) Зейна, сгребая Луи в свои объятия и гладя его спину во время сна. Луи был шокирован тем, как быстро он уснул, а ночные кошмары даже не мучили его, и он ни разу не проснулся за всю ночь. Впрочем, танцор уже давненько заметил, что в объятиях Гарри ему спится лучше. И он волновался по поводу прямой зависимости его отдыха от тепла и запаха, буквально обволакивающего его, так называемого со-спателя. Руки Стайлса переместились к волосам Луи на макушке. - Ш-ш-ш, - успокаивающе-тихо прошептал он сквозь сон своим хриплым голосом, и Луи был абсолютно в него влюблен. – Спи еще, Балерина. Луи покачал головой, ложась на грудь скейтера. - Неа, не хочу потом один проснуться, - ответил он, целуя ключицы Гарри. Его руки переместились на шею танцора, мягко прижимая его к себе и нажимая кончиками пальцев. Это расслабляло его и одновременно заставляло волноваться еще больше. - Не уходи, - протянул Луи, придвигаясь к Гарри ближе и ближе, нежными поцелуями усыпая его подбородок. - Останься... Гарри тяжело выдохнул, в основном из-за тяжести веса Луи. Танцор почти чувствовал, как извинения собираются на губах Стайлса: он пытался найти причины ускользнуть из мертвой хватки Томлинсона. - Луи... - начал он, чувствуя, как сердце танцора колотилось из-за того, что он назвал его по имени, а не, как обычно, каким-либо из прозвищ. Но вместо ответа, он наклонился, чтобы соединить их губы в медленном поцелуе. Томлинсон чувствовал тепло по всему своему телу, до кончиков пальцев ног, прижимая Гарри еще сильнее, если это вообще было реально, учитывая то, насколько близок и так он был к скейтеру. Стайлс, казалось, направил всю свою энергию в настойчивый поцелуй, атакуя губы Луи. Гарри резко перевернул их тела, нависая над гибким танцором, кончиком языка проведя по его розовым губам. В ответ Томлинсон громко выдохнул. Луи удивился, когда Гарри отстранился. Они уже множество раз были в таких интимных положениях, но почему-то именно сейчас он остановился. - Нужно сохранить энергию, - ухмыляясь, объяснил скейтер. – Не хочу, чтобы лидирующий танцор хромал. Луи, сексуально неудовлетворенный, ударил его в плечо и быстро чмокнул в губы. На этот раз Гарри его не остановил и сам не отстранился. Он позволил своему языку раскрыть губы Луи. Томлинсон тихо простонал, хватая скейтера за волосы и оттягивая их. Тихое шипение Гарри сопровождалось легкими укусами нижней губы Луи, который блаженно прикрыл глаза. Стайлс почти невесомо провел руками по бокам танцора, опуская их на поясницу. Скейтер руками залез под рубашку Томлинсона, приподнимая ее; Луи пытался помочь снять с него надоедающую ткань. Танцор снова простонал, когда Гарри кончиком указательного пальца провел по его груди. Он чувствовал, как его кожа нагревается под жарким давлением, теряя голову и забывая о делах. Стайлс не пытался обделить Луи в нежных прикосновениях, горячих поцелуях и крепких объятьях. Затем Гарри отстранился, а Томлинсону – как и всегда – было мало, он жаждал продолжения, но времени у них уже не оставалось. - Мне нужно идти, малыш, - выдохнул Стайлс в губы танцора; его голос сел. Луи кивнул, зная, что спорить нет смысла. Гарри легко прижался губами ко лбу Томлинсона, прежде чем выскользнуть из его объятий и кровати. Когда Луи заметил, что скейтер уже готов, его сердце забилось как у загнанной птицы, в волнении, не как во время пылких поцелуев. Он чувствовал, что должен сказать что-то, чтобы приободрить Гарри, защитить его, хоть как-нибудь. Сказать что-то, ради чего он будет бороться до конца, что-то, что заставит его вернуться домой. Он был поражен тем, как заботится о Гарри, как он безмерно любит Гарри. Фразы вертелись на кончике языка танцора. Он знал, каких слов будет достаточно, чтобы скейтер вернулся к нему. - Гарри, - глубоко вздохнув, начал он; его голос предательски дрогнул. Стайлс повернулся к кровати, кивая. – Знаешь… Я… - прошептал он, волнение взяло верх над ним. – Вернись ко мне. Пожалуйста, вернись домой. – Страх того, что Гарри может его отвергнуть, заставил воздержаться от всех слов, что были у него на уме. Стайлс, казалось, знал, что повторять о том, что он в полнейшей безопасности, нет смысла, поэтому просто медленно подошел к кровати. Он наклонился, чтобы мягко прикоснуться к губам Луи. - Обещаю, я всегда вернусь к тебе. Несмотря ни на что. Там, где ты – мой дом, - пробормотал он. Выглядело так, будто он тоже хочет сказать что-то еще, его губы даже приоткрылись. Но Гарри просто улыбнулся. И ушел.