Прикоснись

Бессонная ночь не прошла даром: уже под утро, до этого момента пустой дневник, был исписан наполовину. Строчки обо всем — их знакомство, дружба, невзаимная (как казалось Саше) влюблённость, первые объятия и... первый поцелуй. Такой сумбурный, но оттого не менее прекрасный. Тот самый, что оставил особо приятное  послевкусие и миллиард вопросов. Юноша уснул прямо за столом, совершенно забыв спрятать, да что там, даже закрыть, тетрадку, содержание которой не должен был видеть никто. Однако, это самое содержание таки раскрыло почти весь мир для двоих. Похмелье = ад. Сухость во рту, гудящая голова и осознание того, что вообще случилось. Конечно же, Вася помнил. Может не все, но главное — точно. Выходит, его даже не оттолкнули? Присев на кровати, парень стал воспроизводить события ночи. Ужасно. Звездкин хотел признаться. Не так. По-другому. Более осознанно. Романтично. В любом случае, совершенно иначе, чем вчера. Теперь его, как минимум, отправят на все четыре стороны, что будет справедливо. Переведя взгляд, он обнаружил объект своих размышлений и невольно улыбнулся: настолько спокойным и умиротворенным Саша был крайне редко. Под его сложенными  накрест локтями лежала тетрадь, однако Вася не был собой, если бы в ту же секунду не встал с кровати, на цыпочках подходя к спящему, с целью посмотреть, а то и украсть то, что вызвало интерес. Да, некрасиво. Да, неправильно. Но... оправданно. Беличенко любит рисовать, любит писать стихи. Он пишет нечасто, а когда все же это происходит — не делится, смущаясь. Поэтому друг уже привык таскать черновики из чужого портфеля, восхищенно читая их украдкой. Первая станица тетради содержала лишь крупные цифры посредине. Сначала это вызвало вопросы, но определенные ассоциации с событиями прошлых лет поставили все на места. День их знакомства. Сразу после, отрывки тех воспоминаний,что, видимо,больше всего запомнились Саше . Далее, школа, шестой, седьмой, восьмой класс и...Руки Звездкина начинают не самопроизвольно дрожать. Озноб. На пожелтевших страницах о нем пишут с таким восхищением, словно он – чертов кумир. Но читая все  больше и больше, юноша понимает — чувства полностью взаимны. Несмотря на то, как часто он делал соулмейту больно, Беличенко любит его уже больше трех лет. Шуршание очередной страницы и возвращение во вчерашний день. Неприятно. Стыдно. Просто за то, как мерзко Вася себя повел. Однако за синими чернилами скрываются совсем другие эмоции и смысл. О вчерашнем поцелуе пишут с таким трепетом, что слезы невольно растекаются по щекам. Все эти годы Саша сомневался во взаимности, загонялся, а когда пришёл повод признаться, открыться, он получил лишь поцелуй в нетрезвом состоянии и кучу лишних вопросов. — Дурак, идиот, придурок... Решив, что разговор сейчас гораздо важнее сна, Звездкин медленно подошёл к спящему и нежно погладил того по спине. Удивительно, но пробуждение было почти мгновенными. — А, что? — Тш, все в порядке. Я поговорить хотел. — Иди зубы почисти... — Бля, Сань... — Ладно, вчера ж как-то терпел. Че надо? — Я то, что в тетради прочитал... случайно. — Что? Беличенко вскочил. Он побледнел,глаза стали шире, чем у наркомана под ЛСД. Казалось, он совсем не дышит. «Неужели так сильно переживает?» — Так вот, я прочитал и... — Слушай, я понимаю, что т... — Дай сказать. Повторить вряд ли получится,— Вася вздохнул и поднял глаза, —... Ты тоже мне нравишься. Очень сильно. Я влюблён в тебя, Саш. Ответа не последовало. Да и не так уж он нужен, когда в твоих руках любимый человек. Саша думал точно так же, когда без лишних сомнений обнял «бывшего друга». Теперь они ближе, чем просто друзья.