Край пропасти

В одном мгновенье видеть вечность, Огромный мир — в зерне песка, В единой горсти — бесконечность И небо — в чашечке цветка.

— Думаешь, я совсем лишился рассудка? — ответил Ви вопросом на вопрос. Похоже, демон не ожидал, что Ви спокойно отреагирует на то, что его план был раскрыт. — Я никогда не поверю, что ты проделал весь этот путь просто так! — Лицо Ханны исказилось уродливой гримасой бешенства. Когда демон овладевал ее телом, она будто враз лишалась всего очарования. Те же черты, то же тело — но Ви был готов поспорить, что, даже если бы тварь решила притвориться Ханной, он никогда бы не спутал. Даже если бы ее глаза по-прежнему были карими, а не алыми. — Библиотека, дом, теперь это место, где одни наемники. А где наемники — там и охотники. Ты ищешь либо средство, чтобы меня убить, либо того, кто одолеет меня вместо тебя. Потому что ты слишком слаб и жалок, чтобы справиться со мной самому! Ви сжал трость почти до боли. Как рукоять меча: Ямато недоставало, словно части тела. В былые времена он бы вырвал этой мерзкой мухе язык за подобные слова. Но, к сожалению, демон был прав — сейчас Ви бессилен. Бессилие и беспомощность — одни из худших спутников его новой жизни. Иногда он утешался мыслью, что эта тварь еще пожалеет, что с ним связалась. Как бы то ни было, даже вернись к нему в сию же секунду вся сила, он бы ничего не смог поделать. Тело Ханны защищало демона лучше любой брони, и тот прекрасно осознавал собственную безнаказанность. Ничего. Пусть наслаждается. Это ненадолго. Демон внимательно посмотрел ему в глаза из-под капюшона. Нутром чует неладное, но не может понять, в чем дело. — «Что за грех, что мной свершен, тобою не предвосхищен?» — процитировал Ви вслух. — Я не настолько безрассуден, чтобы, выпустив демона, полагаться на обещание дать нам уйти живыми. Неподалеку жужжало несколько мух. Их беспокойные голоса сменили пение сверчков, умолкших и попрятавшихся при появлении монстра. Со стороны бара донеслись звуки пьяной ссоры. Ви и демон стояли друг напротив друга в свете уличного фонаря. На лицо Ханны, хоть и различимое, падала тень от капюшона. А вот лицо Ви было отчетливо видно — читай, как открытую книгу. На минуту он даже засомневался, стоит ли изобразить подобающую ситуации тревогу? Сочтя это лишним, он продолжил: — Я отказываюсь провести тебя в замок, если у меня не будет гарантий нашего с Ханной выживания. Поэтому я найму человека, который сразится с тобой, давая нам время уйти. А уж чем окончится бой — не наше дело. Демон надменно смотрел на него. Где-то вдалеке завыла полицейская сирена. Тварь дернулась и повернула голову на звук. Ви едва сдержал улыбку. Демон знает, что сейчас, когда он ослаб, с Департаментом ему не сладить. Не с теми, кто профессионально обучен отлавливать ему подобных. Похоже, не только Ви жалеет о собственном бессилии. — Не нравятся мои условия? Продолжай влачить существование паразита. — Ты не смеешь диктовать мне, что делать! — обозлился демон. — Иначе никогда не получишь девчонку! — «Новоявленный ужас, рычащий, в длани грозящей ея», «восстав от вечного сна, излилась первостихия». «Затмились Солнце и Луна, померкли мириады Звезд», — продекламировал Ви. — Хочешь стать прежним и вновь внушать страх? Пойди на эту уступку. Демон с минуту молчал. А затем, вновь осклабившись, сказал: — По рукам, — явно замыслил расправиться и с охотником, и с ними. Быстро и безжалостно. Думает, что прикончит их одной левой. Пусть тешит себя этой мыслью. «Ибо оказался он бессильным в силу своего самомнения». Глаза Ханны погасли и вновь изменили цвет. Она тут же сорвала капюшон. В растерянности заозиралась вокруг. Осмотрела одежду, потрогала рукава и подол. Наверняка она потеряла контроль еще до того, как сменила наряд. Испуганно посмотрела на Ви: — Где я? И где… Тень? — она почти прошептала имя фамильяра. — Боюсь, я… — она обхватила себя за плечи и отвела взгляд: — навредила ей. — Хочешь фокус? Рот Ханны приоткрылся, будто она не знала, обругать его за несерьезность или же позволить себя отвлечь. Наконец она медленно, едва заметно кивнула. Ви театрально взмахнул тростью и произнес: — «Львиный гнев и волчья злоба вызывают тень из гроба», — мгновение, и Тень материализовалась рядом. Она села, быстро зыркнув на Ханну. Ноздри фамильяра несколько раз раздулись и опали, втягивая воздух. Наверняка Тень хочет реванша. Ханна порывисто выдохнула. — Ни Тень, ни Грифон не могут умереть, пока наш пакт остается в силе, — спокойно пояснил он. — Даже в случае моей гибели они могут продолжить существовать. Если, конечно, найдут нового хозяина. Он отозвал фамильяра. Еще не хватало, чтобы случайно забредший в переулок незнакомец увидел Тень. Ви приблизился к Ханне и натянул капюшон обратно. Ободряюще положил руку на плечо. — Пойдем, — сказал он. — Нам лучше побыстрее вернуться в отель. Они зашагали прочь. Ханна то и дело озиралась по сторонам, рассматривая незнакомое окружение. Ви не мог видеть ее лица, скрытого капюшоном. Когда они вышли из переулка, Ханна обернулась. Заметила вывеску бара, сияющую ярким неоновым светом — единственную в этом безлюдном переулке. На миг остановилась и пошла дальше. — Как я здесь оказалась? — спросила она. В голосе звучало сомнение, будто она опасалась услышать ответ. Ви кратко ответил, что демон следил за ним. Они вышли к проезжей части. Еще недавно шли мимо серых и безликих зданий, а теперь их окружали невысокие дома, богато украшенные лепниной. Темные окна по большей части завешены жалюзи. Вполне возможно, что раньше эти постройки принадлежали Ордену Меча, а после его крушения были выкуплены под офисы. На крышах — ряд искусно сделанных горгулий. В небольшой нише одного из зданий — уцелевшая статуя Спарды. Если бы не присутствие Ханны, Ви бы непременно призвал Тень, чтобы она разрушила одно из последних напоминаний о культе Легендарного темного рыцаря. Впрочем, Ви и сам не знал, принесло бы это ему хоть малейшее облегчение или нет. Ханна с любопытством посмотрела на статую. Лишь бы ничего не спросила. Разыскав табличку с номером дома, Ви подошел к телефону-автомату. Вызвал такси, заверив Ханну, что эта поездка ничем им не грозит. На улице было тихо: город спал. Фортуна не из тех мест, где жизнь кипит даже ночью. Конечно, всегда найдутся те, к кому не идет сон. Но этот уголок словно вымер — они были единственными людьми на улице. Он уселся на скамейку, прислонив трость к сиденью. Ханна мерила шагами тротуар. — Ты был в том баре? — наконец спросила она, остановившись. Она стояла против света, и выражения лица снова было не разобрать. Но что-то в ее голосе, в том, как она это произнесла, отозвалось в его душе необъяснимой радостью. Ви отчего-то пожалел, что не может видеть ее глаз. Носок Ханны ритмично застучал по плиткам тротуара, хотя она сама едва ли отдавала себе в этом отчет. — Забудь, — она легонько мотнула головой. Он перехватил ее руку и притянул Ханну ближе. Она села рядом, принимая это безмолвное приглашение. Их бедра соприкоснулись. Тело отреагировало мгновенно. Возбуждение вызывала не только ее близость, но и сама мысль о рушащихся барьерах. Наклонившись к ней, он отбросил капюшон — все равно на улице ни души. Все равно никто не бросится звонить в Департамент. Даже если их увидит полиция, выехавшая разнимать драку — пусть. Они не обратят внимания на гуляющую ночью пару. Забыв про нежность, он впился в маняще приоткрытые губы жадным поцелуем — она пылко ответила. Провел рукой по ее бедру, ощутив под ладонью грубую ткань. Не время — скоро приедет такси. Не место — уединиться они могут только в грязном переулке. А платье, что сейчас на ней надето, будто специально придумали, дабы оберегать целомудрие приверженок культа. Пальцы Ханны невесомо коснулись его щеки. Поднялись выше. Мягко, ласково зарылись в волосы. Ви не знал, почему так желает обладать ею. Виновата ли новизна его человеческих эмоций? Или, чувствуя близость смерти, он хочет жить в полную силу? Может, он просто рад, что больше не одинок? Что, если он снова останется один? Дыхание Ханны сбилось, когда он, отогнув ткань, поцеловал ее шею. По-прежнему слишком грубо и алчно — наверняка останется след. Ви будет любоваться этой отметиной завтра, будто подтверждением собственных прав. Он коснулся ее ключицы — дальше не пускало плотно прилегающее платье. Эта вещица так и напрашивается, чтобы ее разорвали, а потом выбросили в мусор. Он так и поступит при первом же удобном случае. Отдавая платье, он не удосужился посмотреть, где застежка. Сзади или сбоку? Как только они вернутся в номер, он ответит на этот вопрос. Ханна слегка надавила на его плечи, заставляя отстраниться. Мотнула головой, откинув с лица растрепавшиеся волосы. Приобняла его, сидя вполоборота, и поцеловала в губы с нетерпеливой страстью, похожей на его собственную. Сейчас он чувствовал в ней огонь жизни, разгоравшийся, только когда она забывала о собственном несчастье. Волосы снова упали ей на лицо — он поправил их сам. Мимо проехала машина. Ханна тут же отпрянула и села ровно, как гимназистка, которую застали за неподобающим занятием. Автомобиль, фырча двигателем, скрылся за поворотом. — Такси задерживается, — сказала она. — Неужели ты и правда ревновала? — спросил Ви. Он отвернулся, чтобы скрыть непрошеную улыбку. — Нет, — она энергично помотала головой. Слишком энергично. — Просто… Мысль о том, что можешь кого-то потерять… не важно, как — заставляет многое переосмыслить, — Ханна запрокинула голову, чтобы посмотреть на звезды. — Понять, как на самом деле к кому-то относишься, — она бездумно водила пальцем по ткани. — Я так мало говорила маме, что люблю ее. И что она самая красивая — а ведь это было правдой. Теперь ее больше нет. Я так мало проводила времени с папой, а теперь не знаю, увидимся ли мы снова, — она умолкла, не отрывая взгляда от звезд. — Я не хочу, чтобы это повторилось. Мы должны ценить тех, кто рядом, здесь и сейчас. Не дожидаясь разлуки. — Так же и с жизнью, — ответил Ви, тоже поднимая взгляд. Чернильно-темное небо светилось мириадами ярких точек. Луна — ровный светлый круг, пестрящий серыми кратерами — казалась необычайно близкой. Это был первый раз за долгие годы, когда он любовался небосводом. — Когда знаешь, что каждый день может стать последним, понимаешь, как много не успел. Чего желал на самом деле, но боялся признаться в этом даже себе. Начинаешь ценить то, о чем раньше даже не задумывался. «Откуда знать тебе в своей темнице чувств, что в каждой птице, в небе круг чертящей, — скрыт бесконечный Мир Блаженства?» — Опять цитата? — спросила она, запрокинув голову еще дальше. И, не дождавшись ответа, вдруг озадаченно сказала: — Одна из горгулий, — она указала направление рукой, — как-то странно накренилась. И стоит она не на месте. — Сама ты горгулья! — донеслось сверху. Следом — гнусное хихиканье. Грифон почти свесился с крыши, цепляясь за край лапами. Ви взялся за трость. — «Твоих детей печален жребий: мгновенный смех и смерть», — процедил он, поднимаясь со скамьи и буравя фамильяра взглядом. Интересно, он давно подсматривал? — Поднимись и достань! — Грифон столкнул с крыши несколько камешков. — Я — птица, весь день чертил круги в небе, поэтому блаженства во мне должно быть — завались! Кое-кто даже с этим согласиться был готов. Ханна наблюдала за Грифоном, встав на скамью коленями и опершись руками о спинку. — Но ты нашел себе другую птичку блаженства! Целуетесь на лавочках, как школьники! — подтрунивал он, оставаясь вне зоны досягаемости. — Голубки! Неразлучники! Лебеди! — он снова захихикал. — Сам дразнишься, как первоклашка! — неожиданно ответила Ханна. Хотя она явно потеряла терпение, но говорила тоном, каким урезонивают нахулиганивших детей. — Подглядывать некрасиво! Пернатого задиру это только раззадорило. — Вместе любоваться звездами, читать стихи под луной… Какой там следующий пункт списка? За ручки, за ручки возьмитесь! И гуляйте! Романти-ишно получится! — не унимался Грифон, расхаживая по крыше от одной горгульи к другой. — Я тут еще полетаю. А вы на окно табличку повесьте, чтобы я не вовремя в ваше гнездышко не сунулся! Ви собирался отозвать распоясавшуюся птицу, но услышал шум подъезжающей машины. Ханна, низко опустив голову, быстрым шагом направилась к автомобилю и юркнула в салон. Ему не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней. Когда машина тронулась с места, Ви запоздало понял, что Ханна забыла накинуть капюшон. Ее щеки горели румянцем стыда, а губы припухли от поцелуев. Заметив его взгляд, она улыбнулась — немного смущенно, но искренне. Несовершенная, и в то же время притягательная красота. Таксист бубнил что-то о том, как приезжие совращают праведных прихожанок, а потом сбивают их с духовного пути. И что при Его Святейшестве в людях было больше праведного страха. Ви особо не вслушивался. Ханна повернулась к окну, с любопытством разглядывая незнакомый город. «Мысль о том, что можешь кого-то потерять… не важно, как — заставляет многое переосмыслить. Понять, как на самом деле к кому-то относишься», — эхом пронеслось в голове. Слова Ханны будто прозвучали снова, отчетливо произнесенные тихим, задумчивым голосом. Возможно, он совсем скоро ее потеряет. Так как же он на самом деле к ней относится? Почему сблизился с ней вопреки всем доводам рассудка? Ответ лежал на поверхности, но Ви слишком долго не признавал очевидного. Он хотел, чтобы она его любила. Приняла таким, как он есть. Даже зная о его ужасающем прошлом. А со всеми остальными трудностями он бы сам справился. Защищал бы ее и заботился о ней, как мог. Даже лучше, чем теперь. Так или иначе, он спасет ей жизнь. А потом расскажет правду. И только ей решать, что делать с этим дальше.