Алфавит NC-21

Они были созданы друг для друга. Оба любили подглядывать и оба любили… «публичность». Так это назвала Лис, когда уговорила своего парня-на-одну-ночь заняться сексом на балконе в двадцать два тридцать. Именно в это время, потому что Зритель, живущий в доме напротив, выходил покурить в половине одиннадцатого. Покурить и посмотреть на свою «похотливую музу». Все началось в конце осени. Ноябрьские ночи наступают быстро, а Лис, включая свет, часто забывала зашторивать окна. Этим и пользовался Оун. Почти каждый день он наблюдал за девушкой, которая то переодевалась в пижаму, танцуя, то принимала воздушные ванны после душа, то просто крутилась перед зеркалом в чем мать родила. Заметила она его не сразу. Да и заметив не стала бежать и опускать жалюзи: впервые у нее появился настоящий Зритель! Лис возбуждало, что кто-то смотрит на ее тело, но не может коснуться его. Это было как будто безопасно и при этом запретно. «Визуальный секс с незнакомцем» — еще одно определение Лис. Оун же понял, что его раскрыли, по поведению своей «музы». Теперь «представления» показывались специально для него: Лис начала делать гимнастику по вечерам (полностью раздевшись), танцевала что-то вроде стриптиза, повернувшись к окну, все чаще «забывала» опускать жалюзи. Весной, когда он курил на балконе, она мыла окна. То есть вначале окна, а потом — себя. По обыкновению голая Лис водила мокрой мочалкой по своим плечам и груди, поставив ногу на подоконник, демонстрировала, куда стекает по ее животику вода. Это было настолько откровенно, что Оун, не удержавшись, расстегнул ширинку и достал свой член. Лис заметила его реакцию, повернулась к окну спиной, встала на табуретку и, слегка наклонившись, провела губкой по своим обнаженным ягодицам. Круговыми движениями, затем вниз по бедру и вверх между ног, слегка касаясь половых губ. Ее сводило с ума то, что она может мастурбировать на виду у других (и на нее на самом деле смотрит как минимум один!), но никто не вправе помешать ей, потому как она у себе дома. От этого было так легко и весело, что Лис повернулась к Оуну и принялась ласкать свою грудь, сжимать ею мочалку и посасывать свои пальцы. Оун кончил раньше, чем потухла сигарета. Он никак не ожидал от девушки такой откровенности, и это подействовало на него лучше любого секса. Парень не знал, как уйти с балкона, не обидев «музу», и закурил снова, оставшись наблюдать за ней. Но Лис было уже не до него. Распалившись своим шоу, она так возбудилась, что не могла больше терпеть. Девушка легла грудью на подоконник и запустила пальцы в свои мокрые губки. Дразня, прошлась по ним, коснулась клитора. Вначале едва-едва, но потом с силой прижала его и нещадно терла, желая кончить как можно скорее. Смазка не давала ласкать себя жестко, пальцы скользили, и Лис использовала губку. Она бы сейчас использовала все что угодно, только бы поймать этот оргазм от своего представления перед незнакомцем. Девушка подняла голову, встретилась взглядом с курящим на балконе парнем, — и ее накрыло волной наслаждения. Дождавшись, когда девушка закончит — как жаль, что почти ничего не было видно! — Оун улыбнулся ей и ушел в комнату. «Муза» была пределом его фантазий. Настоящая, страстная, открытая, живая, яркая, естественная! И не требующая ничего взамен. Ни денег, ни касаний, ни его картин. Оун пробовал нанимать натурщиц, но все они были зажаты и принимали однообразные скучные позы. Проститутки были фальшивы, в них не было страсти, а ценник за час «неподвижной работы» отбивал все вдохновение. Нет, не ценник, а их — опять же! — однообразие. Все они были чем-то похожи. Кажется, даже внешне. Незнакомка, напротив, дарила ему красоту своего тела и искреннюю страсть неприкрыто и бескорыстно. Пожалуй, его лучшей картиной стала «Девушка в душе», которую он нарисовал после того представления с мытьем окон. А секс на балконе! Оун не привык подглядывать за подобным, но «муза» открывала ему все новые и новые горизонты. И следующим шагом стало его… «шоу». Через два дня после их парного выступления Лис вышла на балкон одетой, но с биноклем. В ответ на удивленный взгляд парня, уже курящего на балконе, она развела руками и показала на бинокль, а потом на него. Это было непривычно. Нет, иногда девушка делала перерывы, и это было понятно, но бинокль! И жест в его сторону… Оун неуверенно затушил сигарету о кованные перила и расстегнул пояс. Лис кивнула и подбадривающе улыбнулась. Ей было любопытно «поменять сторону» и посмотреть, как далеко ради нее может зайти незнакомец. Девушка не испытывала возбуждения от мысли, что сейчас он разденется и, возможно, подрочит для нее, но предвкушение чего-то нового заставляло нервничать. Оун, получив подтверждение ее желания, стянул с себя футболку и смущенно расстегнул ширинку. Все это скорее пугало, чем заводило, и юноша переживал, что не сможет достойно выступить. Кажется, Лис догадалась о его проблеме и расстегнула рубашку. Обнаженная грудь немного, но помогла. А если еще вспомнить полностью обнаженную девушку… Член парня быстро налился кровью и набух достаточно для того, чтобы показать его девушке. Оун убрал руку, которой ласкал себя, позволяя Лис рассмотреть себя получше, затем приподнял член, показывая яички. Это было слишком странно, но приятно до дрожи, до сжимающегося мочевого пузыря и мурашек на спине. Отдавая себе отчет в том, что его могут увидеть и другие, Оун продолжил водить рукой по своему члену. Он даже использовал всего два пальца, соединенных в кольцо, чтобы не закрывать незнакомке вид. И это вынужденное ограничение — жертвенность — чем-то напоминало художнику о его работе. Оун дарил красоту зрителям, рисуя свои картины для них, но на его полотнах были другие люди, а сейчас он демонстрировал миру себя, и мир в лице той девушки на балконе в доме напротив принимал его! Восхищался им! Он снова кончил быстро. Как мазок кисти сперма выстрелила вперед, пролетела меж решеток балкона и легла на холст мира под ним. Чертыхнувшись, Оун представил, как его «краска» попала кому-то на голову и, торопливо застегивая брюки, ретировался в квартиру. Лис провожала своего Зрителя веселым звонким смехом, надеясь, что все это не положит конец их отношениям. Весь следующий день Оун рисовал. Казалось, он вышел на новый уровень, получил свободу самовыражения, но позорное бегство перечеркнуло все. Картины получились блеклыми и «наигранными». Выбросив их, парень вышел перекурить и с удивлением обнаружил, что на улице уже ночь. Лис сидела у себя на балконе. Девушка понимала, что конфуз явно повредил ему, и Оун теперь закроется в себе. Она была готова возместить ущерб любым способом и ждала его, чтобы хоть как-то поддержать. Художник, заметив ее, отвернулся и закурил. Ему было стыдно. За то, что мастурбировал при ней, за то, что сбежал, даже за то, что не смотрит на нее сейчас. Последнее можно было исправить, и он обернулся к «музе». В конце концов только она могла вернуть ему вдохновение. Лис же села на перила, обхватила тонкие кованые столбики ногами и откинулась назад, свешиваясь над тихой улицей с парой одиноких прохожих. Юбка и свободная футболка задрались, оголяя ее бедра, лобок и низ живота, ребра и грудь, до которых едва не доставал подол. И это было опасно-прекрасное зрелище, перевернувшее все с ног на голову и вернувшее Оуну его страсть к рисованию. Ему хотелось запечатлеть женское тело в таком положении, в ворохе одежд, трепещущих на ветру. И хотелось самому ощущать этот ветер. Плюнув на все, художник разделся и встал у самых перил, впившись взглядом в ее тело. Лис заметила взгляд, потянулась к юноше, будто прося о чем-то. Потом одной рукой сжала свою грудь, покрутила сосок и скользнула вверх, между ножек. Мастурбируя, девушка неотрывно смотрела на Оуна. И он ответил ей взаимностью. Опустив руку на уже вставший член, художник водил по нему в ритме ветра, играющего с волосами девушки, массировал мошонку и даже пощипывал соски, как и Лис. Сегодня ему было все равно, видит ли его еще кто-то и что будет если он кончит с балкона, Оун был открыт всему миру, и мир-ветер в ответ ласкал его. Лис впервые получила оргазм, смотря, как кончает другой человек. Она была так рада за юношу напротив, что удовольствие смешивалось в ней с радостью и дарило совершенно новое чувство. Удостоверившись, что девушка благополучно слезла с перил и, помахав рукой, ушла к себе, художник вернулся к картинам. Всю ночь — спасибо привычке и замечательному освещению рабочей комнаты — он рисовал парящих, левитирующих, падающих и летящих женщин. И — себя. Новые нотки в его творчестве: появление фаллосов. На следующий день они увиделись вновь, но Оун к немалому удивлению Лис принес с собой планшет. Открыл его и принялся что-то зарисовывать или писать. Девушка тут же сбегала за биноклем и продемонстрировала его, требуя показать, что там у него на бумаге. Оун повернул планшет к ней, и девушка увидела нарисованные — иначе и не скажешь — буквы, складывающиеся в простую фразу: «Приходи ко мне. Квартира 26.» Он робко улыбнулся Лис, но она резко отвернулась и ушла. Следующим вечером он курил в одиночестве. Корил себя за предложение, но ведь он не хотел ничего такого, художнику просто не хватало деталей. «Впрочем, — думал он, — это к лучшему. Вдруг бы ей захотелось большего.» Лис боялась того же самого. Вдруг он захочет большего, и она лишится Зрителя? Вдруг он станет для нее просто партнером для секса? Но что-то в душе подсказывало, что «незнакомец в доме напротив» другой, не такой как все. И девушка решилась. В тот день шел дождь, и Оун даже не надеялся увидеть «музу» на балконе. Не более, чем у себя дома, так что когда раздался дверной звонок, он ожидал кого угодно, но только не ее. Тем не менее на пороге стояла совершенно промокшая, смущенная и покусывающая губу Лис. Ей было безумно неуютно покидать безопасную территорию, но желание раздеться для другого вне своей квартиры жгло возбуждением. Оун, не веря своему счастью, замер на пороге: он всматривался в каждую деталь ее внешности, и Лис уже чувствовала себя голой. Наконец он сделал приглашающий жест и пропустил девушку в квартиру. — Без касаний, — почти утвердительно, опережая художника, заявила она. Оун с облегчением выдохнул и улыбнулся: — Конечно. Будем только смотреть… -… друг на друга, — закончила Лис и тоже улыбнулась. Ее не интересовала квартира парня, обстановка, другие комнаты, ковры и мебель — девушка смотрела только на него. Художник кивнул, поставил в центр комнаты два стула с полукруглыми спинками, переходящими в тонкие, обитые тканью подлокотники, и указал на них. — Но теперь мы можем и говорить друг с другом! — скрывая волнение, он прошелся вокруг них. Оун и сам не понимал, почему так нервничает. Лис подошла к одному из стульев и встала за ним — парень тут же занял место возле второго стула. Потом, повинуясь внезапному порыву, снял футболку и повесил ее на спинку. — Всегда хотела посмотреть на твою обнаженную спину. Но ты не отворачивался, даже когда одевался, — смущенно хихикнула Лис, и он повернулся лицом к стене. — А ты наоборот никогда не показывала грудь в тот момент, когда лифчик сползает с нее, — обернувшись, сказал он. Девушка поняла намек, спешно расстегнула рубашку и приспустила лямки. — Так? — Нет, когда расстегиваешь. Она поправила и расстегнула лифчик. Чашечки свободно повисли перед грудью, и это казалось ей совершенно не эротично и глупо, так что она смущенно сняла и рубашку, и его. — Я уже могу развернуться к тебе лицом? — Да, конечно… Лис было неловко и она начала ласкать свою грудь. Вышла из-за кресла, повернулась к парню спиной и сняла трусики, задрав юбку и низко наклонившись вперед. Затем расстегнула юбку, и она упала и очертила ее ноги, как рамка с паспарту. Смотря, как девушка садится в кресло, как раздвигает ноги в ботинках и носках, яркими полосками подчеркивающих тонкие лодыжки, Оун неспеша разделся и отшвырнул свои вещи в сторону. Ему казалось, что любая одежда лишь скрывает природную красоту людей и просто оскорбительна рядом с его «музой». Лис улыбнулась, поймав его взгляд, и, прикрыв глаза, продолжила ласкать себя. Она впервые показывала себя так близко, так откровенно, так бесстыдно, что между ее губок быстро стало мокро, и блестящие от смазки пальцы скользили легко. Оун тоже сел, подался вперед и провел по уже вставшему члену рукой. Совсем скоро и он начал выделять смазку, которую художник размазывал круговыми движениями по головке, когда девушка теребила свой клитор. Лис увеличивала темп, ныряла двумя, а то и тремя пальцами во влагалище, когда пальцы художника сдвигались к мошонке и вынимала, едва они стремились к головке. Парень и девушка ласкали друг друга взглядами, имитировали половой акт, и это было так неестественно, откровенно пошло, ненормально и порицаемо, что оба получали ни с чем не сравнимое удовольствие. Их синхронное мастурбирование закончилось синхронным оргазмом. Сперма растекалась по полу, образуя причудливую фигуру, как и смазка Лис, впитывающаяся в обивку стула. И вместе они составляли диптих, воспевающий истинную страсть. Оун улыбнулся, смотря на эти лужицы и махнул рукой в сторону своей мастерской: — Мне тоже есть, что тебе показать. Я хочу, чтобы ты увидела мои картины.