Так похожи

      — Артем Сухой, значит. — штурмбаннфюрер держал перед собой чужой паспорт, но отвлекся и медленно оскалился, блястя линзами очков. — Надеюсь, вы сможете поделиться с нами полезной информацией.       Напарник мешком падал на грязный окровавленный пол. И в его глазах Артем видел и храбрость, и отчаянье напополам с надеждой. Он тянул время и отвлекал, ничего путного рейховцам не сказав, и те пристрелили его, словно жалкую псину, но он проникся уважением к своему товарищу, обещав мысленно отомстить.       Павлик сначала и не заметил кивка головы. Ему безмолвно говорили: «готовся».       Он никогда не говорил, а Морозов мог трещать без умолку, однако что-то между ними происходило. Без проблем понимая друг друга с пару слов или вовсе без них, они шли вперед дальше, прикрывая друг друга.       Для Артема не было трудностей убить человека. И Паша это видел, ведь сам по себе он внимательный. Тот, кто подмечает детали и смотрит весело, ненавязчиво, но пристально и цепко.       Морозов был рейнджером. Знаменитым рейнджером, но не все его узнавали, слава Богу. А вот кем был его новый знакомый — неизвестно. Его форма не имела знаков отличия, и его мертвые на Тверской союзники тоже. Но одно было точно: он не нейтрален. С какой-то, да могущественной станции, ведь такие бойцы там и могут только быть. А где еще?       Он постоянно шел впереди. Брал весь урон на себя, глупо попался в трубе, шел прямо на пятившихся жукопауков и скорпионов, сжигая их фонарем, от которого и у самого глаза Морозова могли заслезиться.       Артем упал, закашлялся и захрипел, слабо сжимая руку Паши, когда тот перерезал веревку. Пытался спокойно похлопать по ней. До него не сразу дошло, что Сухой благодарил.       Порой он смотрит и не понимает, в чем дело. Смотрит и ощущает что-то не то, неестественное, не такое, каким должно быть. И тоже самое было с этим мужиком. С виду простой, всегда слушает и идет выполнять, а на деле черти что, херня какая-то.       Так же он думал и когда к столам подошли вооруженные люди.       Херня какая-то.       Ведь вся это благодарность и действия были искренними. Или он смог так мастерски обвести его вокруг пальца?       Взгляд Артема изменился, и осталось лишь в нем жесткость. Он махнул рукой, и чуть пьяного Морозова скрутили, врезав по башке прикладом. В следующую их встречу, что проходила в допросной, тот стоял в своей форме Красной линии, а по погонам видно — майор.       Намечалось что-то страшное. Корбут что-то планировал, и Артем, и этот генсек, Москвин — лишь пешки. Одна лучше, другая хуже. И все в умелых руках.       И Артем прекрасно понимал это.       Если бы Сухой что-нибудь сказал, или, намекнул, чтоли, то все в разы было легче. И Паша вдруг осознал: эта немая временная дружба, преследующая их от первой встречи до этого несчастного столика, была ли она вообще?       Коммунист был лжецом или нет, блять? Как разобраться?!       Честно, хотелось посмеяться. С того, как Паша не понимал. Как тупил и надеялся, пока сам не сказал себе: «Если бы не он, не дошел бы я, если бы не я — не дошел бы он» Мог бы молча идти следом, все было бы так же.       Павел услышал, как Корбут дал ему задание, связанное с черным. Сухой идет на Венецию, и его надо догнать. Пусть и не по обжитым туннелям, отстреливаясь дробовиком от стражей, но это можно сделать.       На Венеции разговор, — приставленное друг к другу оружие, и хриплый смех Паши, будто это диалог, — прервал Боцман.. Майор сбежал и пришлось топать через сраное болото, от огромного.. богомола? Как их там вообще? Как-то на «Л» начинались...       И в следующую встречу тоже херня вышла. Будто их знакомство — одна целая херня. Отчасти так и есть. Артем какого-то хрена не ощущался, как враг, пусть он и был опасен. Честное слово, он уже жалеет, что ввязался во все это. Лучше бы грибы жрал, чем все время думал об этом молчаливом придурке. Он вообще умеет говорить?       Морозов с раздражением вкрутил фильтр в противогаз, ощущая на себе знакомую хватку. Так же — за руки, хрипя.       — Ты его простил, но ты все еще зол. — поинтересовался черный.       — И не такое бывает, пацанчик. — усмехается парень. — Дело это крайне запутанное, и я предпочел разобраться во всем.. происходящем. Я думать умею, в отличие от некоторых. А, Артем? Может, сейчас хоть че скажешь в свое оправдание?       Сухой схватился за фильтр, словно ждал, что Павел передумает и оставит его задыхаться от непригодного воздуха за спиной. Он тяжело дышал. Не только из-за лишних пуль в теле, что всё-таки пробили прочную одежду или бронежилет, но и из-за неуходящего ощущения на себе мертвой хватки.       Сейчас.. отдышусь, и пойду. Еще немного...       Коммунист засипел, пытаясь сказать что-то.       — А, так ты и говорить, оказывается, можешь. — издевательски выдал Павел, подходя ближе. — Не мог бы повторить?       И он повторил. Но Паша нихрена не понял.       Д6, Паша, Д6! Биологическое оружие! Чер...       — Понятно с тобой. — хмыкнул Морозов и, поднявшись, молча удалился. Черный немного посмотрел на Артема своими чудными глазами, и побежал вслед за ним.       Секунда, и он опустил руки ниже, стараясь найти в карманах лечебный шприц. Правда, нихера он не лечебный. Позволяет избавиться от боли и бежать дальше, игнорируя организм к чертям собачим. Но аптечки не было, следовательно — придется терпеть всю эту боль.       — Я его не понял. Он слишком сложный.       — Думаешь, я его понимаю, что ли?       Артем просто положил руки на пол, уставившись перед собой в грязную стену.