***
Персонал клининговой компании провозился три часа. Ведьмы сделали бы все гораздо быстрее, но Кэролайн должна составить смету и предоставить чеки представителям от министерства культуры, отслеживающим порядок документации на мероприятии. Лиззи выглядела шикарно. Теперь она была в брючном костюме, верх которого украшала бежевая блузка и жилетка. Сам костюм был темно-бирюзовый и с ее голубыми глазами и белыми локонами все сочеталось идеально. Волосы она собрала в колосок и украсила их шпильками с цветами. — Мам, я набросала список кафе, где можно заказать еду. Это мероприятие не тянет на уровень «ресторанной», а в этих кафе закуски вполне приличные, — девушка протягивает Кэролайн планшет с листами и ручку. — Спасибо, милая, я сейчас посмотрю. Займешься украшением зала? — Кэролайн сияет как солнышко и Лиззи очень удачно перенимает её настроение. Зальцман ловит себя на мысли о том, что, наверное, любая мама знает, как вытащить своего ребенка из разрушающего состояния гнева. Вот только мама Лиззи не любая. Она её. Девушка кивает и целует Кэролайн в щеку. По-хорошему, стоит съездить за всем самой, а заодно и пройтись по магазинам, но для этого нужен кто-то ещё. В таких ситуациях всегда спасала… кто? Не имеет значения, сейчас Лиззи нужны волки. И она точно знает, что Джед будет только рад, если она обратится за помощью. — Привет, — Лиззи улыбается и как бы случайно касается руки Джеда. — Кто-то в хорошем настроении? Это поэтому сегодня так солнечно? — Джед смотрит на неё так внимательно, будто старается уловить каждую её эмоцию. Лиззи думает о том, что раньше на нее так смотрел МДжи, но с появлением той горгоны всё изменилось, и она еще не поняла, рада она этому или нет. В любом случае, они всё еще друзья и это главное. Джед и сам не понял, как это вышло. Возможно, в тот день, когда на школу напали и Джози чуть не умерла. Тогда все маски слетели к чертям. И тогда Лиззи Зальцман показалась ему очень красивой. И смелой. И доброй… Она перестала быть для него «пустой» дочкой директора. А потом, Рафа вернули обратно в тело человека, Лиззи и Раф сблизились, и она постоянно сидела у них в комнате. Сначала она просто болтала и несла какую-то чушь, а потом вдруг изменилась. Привыкла, видимо. И уже приходила не как на показ мод. Она сидела у них вечерами перед отбоем, в пижаме с мишками и читала учебники или писала конспекты. Иногда прибегала в восторге от какого-то фильма и усаживала всех смотреть его вместе с ней. Еще раз. Иногда Джеду кажется, что Раф не свихнулся только благодаря ей. А днем все снова возвращалось на свои места. Маска Лиззи Зальцман, грубой и недалекой стервы, снова идеально сидела на её красивом личике. — Мне нужно кое-что из города. Мама хотела заказать службу доставки, но я должна контролировать всё сама. Поэтому я хотела узнать, — Лиззи делает шаг вперед и кладет свою руку на запястье Джеда, — если я уговорю маму дать разрешение на выезд в город, ты и твои друзья составят мне компанию? По телу волка пробегают мурашки и конечно Лиззи об этом знает. Джед слегка улыбается и слегка наклоняет голову в бок. Его горячая ладонь накрывает холодную руку Зальцман и медленно убирает её от себя. — Если ты уговоришь директора Форбс на эту вылазку, я с радостью. И пара моих ребят, с разрешения вожака, тоже. Но ещё раз попробуешь играть со мной, и я напомню тебе, почему в полнолуние нас запирают, — парень подмигивает ей и делает шаг назад, — получишь официальное разрешение, свистни. Еще одно правило общения с Лиззи Зальцман: не давайте ей вами манипулировать. Она нравится Джеду и он совершенно не умеет этого скрывать. Но он не был бы собой, если бы велся на такие глупости. — Отпросишься у Рафа, свистни, — передразнила Лиззи и как только Джед скрылся за углом, со всех ног рванула к матери.***
Джоззи восхищалась Бонни, слушала каждое ее слово и делала всё, что она просила. Вот только сейчас Беннет выглядела так, будто по ней проехался каток. Она, кажется, даже постарела за эту ночь. Впервые глядя Бонни, Джо понимала: она не знает, что делать дальше. — Всё так плохо? — Видишь-ли, Джози, я смогла найти Хоуп, думаю, она бы тебе понравилась, но я не знаю, как вытащить её оттуда, не прихватив с собой паразита, — Бонни обнимает девочку и кладет голову ей на плечо. Когда-то она мечтала о дочке. А потом она встретила Энзо и собиралась обратиться в вампира, лишь бы быть с ним вечно. И в один момент все её мечты рухнули. Её семьей стала Кэролайн и её девочки, Рик, который каждый месяц звонил ей и приглашал к ним в школу, Елена с малышкой Стефанией и Деймон. Деймон звонил раз в неделю, чаще Бонни запрещала, говорила, что тогда точно сорвется и вернется в этот жуткий городок и поселится у них в доме четвертой. В ответ она получала ожидаемое: «это будет отличным подарком к старости, Бон-Бон». И каждый месяц Сальваторе стабильно отправлял ей круглую сумму. Беннет была частью этой большой семьи, но вечерами, когда Деймон и Елена сидели с дочкой, а Кэролайн и Рик были заняты школой или девочками, Бонни была совершенно одна. Все эти путешествия, покорения мира и прочее так и не заменили для неё тепло рук Энзо. — Что за паразит? — Надеюсь, родная, ты никогда об этом не узнаешь. Лучше расскажи мне, та девочка, Пенелопа, кажется, как у вас дела? — Боюсь, это долгая история, — Джо опускает глаза и грустно улыбается. — Долгие истории это по моей части, — Бонни протягивает девушке бокал с холодным чаем и как только Зальцман берет его в руки, он тут же нагревается.***
Кай Паркер не умеет делать сюрпризы, в ходе которых никто не умирает. И всё же для этой девчонки он попробует. Еще полгода назад фразой: «Однажды Кай Паркер пришел в магазин за тортом…», — можно было начать самый идиотский в мире анекдот, а сейчас этот анекдот оживает. От этой мысли Пакеру становится весело. Со скоростью вампира экстренно наполнять тележку продуктами гораздо удобнее. Кроме торта, он зачем-то прихватил несколько пачек чипсов, эклеры, три коробки апельсинового сока, Хоуп пьет его чаще других (и сам факт того, что Кай об этом знает, бросает в дрожь), коробку мороженого и еще всякую лабуду, на всякий случай. Бросив пакеты в багажник, он сел за руль и завел машину. Время ехать домой, поздравлять крошку Хоуп. К слову, девчонка так и не проснулась. Скорее всего, это побочное действие тех трав, которыми он её вылечил. И над сказать, что это не самый плохой побочный эффект. В какой-то момент пути, Паркер подумал о том, что сейчас мог быть самый подходящий момент для того, чтобы убить её. Вот только он не для этого спасал её. Она нужна ему. Нужна, как гребанный воздух в этом отвратительном городе. Эта мысль приносит физическую боль, от которой сводит скулы. Та сентиментальность, передавшаяся ему после слияния с Люком, умерла в тот день, когда Бонни оставила его. Так что за чертовщина происходит прямо сейчас? Хоуп проснулась одна в машине возле дома. Кай словно испарился в воздухе и, кажется, стало даже легче дышать. Она медленно выползла из машины и постаралась размяться. Без тренировок с Алариком её тело становилось деревянным. Стоит начать ездить в школу Мистик Фоллс, заниматься в их зале. Заодно будет стимулом научиться водить. Тут сбивать некого, а кто есть, тех не жалко. Хрустнув шейными позвонками, Майклсон поплелась к входной двери. Когда Хоуп зашла внутрь, все шорохи резко стихли. В гостиной, возле камина в темноте стоял Паркер. Он, зачем-то задернул шторами все окна и просто ждал, пока Хоуп переступит порог. Шаг. Два. Три. Хлопок. Всю комнату залил яркие свет, переливающийся в каких-то непонятных сферах. Кай стоял с тортом с тремя свечками в руках и смотрел на неё. — С днем рождения, крошка. Не знал, сколько тебе точно исполняется, поэтому их всего три, потому что я думаю, что ты у нас три… Что? — Кай уставился на неё и внутри всё замерло. Она плакала. Хоуп не проронила ни слезинки, по крайней мере при нем, с тех пор как она оказалась здесь. Ему всё это время казалось, что эта девочка просто не умеет плакать и вот она стоит, смотрит на него, а по её щекам скатываются крупные слёзы и сердце непонятно щемит. «Идиотка», думает Кай и поджимает губы. Она должна быть рада. Рада, а не в слезах просто пялиться. — Я сделал что-то не то? — Нет, нет, что ты, спасибо, — Хоуп улыбается и с её губ срывается смешок. Она подходит к нему, берет торт в руки и, загадав желание, задумает свечи. Какое-то время они просто молчат. И если бы она знала, как ему сейчас страшно, она бы удивилась и рассмеялась еще громче. — Не думала, что ты умеешь быть человеком, — Майклсон слегка щурит глаза и снова улыбается. — Не думал, что ты рыдаешь, как девчонка, — бросает Паркер и делает шаг в сторону, — сюрпризы — не мой конек, так что наслаждайся тем, что есть. Кай бросается к выходу, потому что ему отчего-то очень хочется обнять её. Всего два месяца и эта девчонка въелась под корку. — Ты прав, я — трибрид, — выкрикивает Хоуп, когда Паркер скрывается за дверью. Он слышит, это она точно знает. Хоуп и сама не знает, зачем сказала ему. Наверное, просто решила наконец, что в этом нет ничего такого. Кай не дурак, сам догадался, а водить его за нос ни к чему. А еще, она не знала другого способа попросить его как раз именно сегодня не бросать её одну. Только не в тот день, когда одиночество способно убить её. Забавно, что ровно восемнадцать лет назад одна из ведьм занесла над ее крошечным тельцем нож. И если бы она тогда вонзила его, родители Хоуп были бы живы. — Ладно, крошка, я хочу знать эту историю. Но сначала, ты расскажешь, почему разревелась, — в глазах Кая танцуют демоны, но демоны Хоуп уже привыкли к конкуренции, — я принесу нож. Ведьмак вернулся с кухни с ножом, коробкой сока и чипсами. Кай скинул ветровку и уселся на диван. Хоуп пихнула его коленом, чтобы он подвинул свою пятую точку, и села рядом. И если кто-нибудь спросит у неё, в какой момент она оттаяла по отношению к маньяку, она скорее всего просто пожмет плечами. Но она знает, в какой момент.«Просыпайся, крошка, я нашел решение. Скоро всё закончится.»
«Если завтра ты не очухаешься и не назовешь меня придурком, я сам перегрызу твою артерию.»
— Меня зовут Хоуп Андреа Майклсон. Хоуп на миг замерла. Лицо Кая исказилось в удивлении, а затем он просто залился смехом. — Я недавно назвал тебя чудом. Клянусь богом, я не промазал. —Мой отец — Клаус Майклсон, о нём, я уверена, ты знаешь достаточно. Моя мама — Хейли Маршалл, она была вожаком стаи полумесяца. Ген волка у меня от обоих родителей, от папы — ген вампира, а ведьма я по родословной Майклсон. — Была… — Что? — Ты сказала, что твоя мама была вожаком. Она мертва? — Кай уставился в одну точку и слегка нахмурил брови. — Мои родители умерли, спасая меня. Мама, она… она пожертвовала собой, чтобы спасти нас с отцом, — Хоуп взяла коробку с соком и сделала пару глотков, слезы стояли в глазах и жгли так, что, казалось, она ничего не видит, — а мой папа забрал в себя темную энергию, Пустоту, которая убивала меня, а потом убил себя, чтобы я могла жить… Кай просто кивнул. Не стал спрашивать или уточнять что-то, это не имеет значение. Важно только то, сколько боли эта девочка испытала за свою короткую жизнь. И то, что делает прямо сейчас. Хоуп старается дышать глубоко и ровно, когда Кай с силой тянет ее на себя и обнимает. Просто обнимает. Немного грубо и странно, но всё же. И сейчас она позволяет себе расплакаться как ребенок. Потому что это там, дома, в Новом Орлеане, она должна была быть сильной. В школе она должна была быть сильной. А Каю Паркеру плевать. — Мои родители ненавидели меня. Малакай. Кто вообще дает такое имя своему ребенку? — говорит Кай, когда рыдания Хоуп постепенно стихают. Девушка шмыгает носом, и он чувствует, как она улыбается, — Тебе вот смешно, а я живу с этим. Как не стать социопатом, если стыдно знакомиться с людьми? Майклсон снова улыбается и наконец отстраняется от Кая, чтобы продолжить свой рассказ. Общие черты обрисованы и раз уж у них день откровений, она не будет жульничать.***
— Я думала, мы проведем день вместе, — Кэролайн забивает в телефон номер очередного кафе из списка Лиззи, чтобы узнать, кто из них больше подходит в качестве поставщика на конкурс. — Мамочка, ты же знаешь, хочешь сделать хорошо, сделай это сам. Я возьму с собой Джеда и еще двух-трех ребят, они помогут с сумками, а за рулем пусть будет… да кто скажешь, — щенячьи глазки и сложенные лапки — классика. — За рулем Роман. — Но мам! — Кто скажу. Заявление на ваше освобождение будет вечером, возьмите свои пропуски и езжайте, у вас три часа. Роману я позвоню сама, — Кэролайн подставляет щеку, чтобы Лиззи чмокнула её, и девушка незамедлительно это делает, попутно обнимая мать. Лиззи не любила Романа. Прекрасно знала, что нельзя судить о ребенке по ошибкам родителей, но все же старалась избегать его. Зальцман не помнит, кто из её знакомых имел родителей с темным прошлым, хотя сам был героем. Не помнит, а значит это могла быть только Хоуп, о которой мама и папа говорят целыми днями. Говорят, Клаус Майклсон был монстром, а Хейли Маршалл — предательницей. Но Кэролайн всегда говорила, что у каждой истории есть ровно столько версий, сколько людей её рассказывают. Для кого-то Клаус был настоящим тираном, но для Кэролайн он всегда был тем, кто защитит её, для Хоуп — отцом, а для своих братьев и сестер — опорой. И кому как не Лиззи знать, что иногда жестокость — единственный способ достичь своей цели. Для кого-то Хейли была предательницей. Если быть точным, то для Тайлера Локвуда. Но став матерью для Хоуп, она стала настоящей Майклсон, прекрасным вожаком и наконец обрела семью. А ведь всё, чего она когда-либо хотела, это — семья. Роман не был ни злодеем, ни героем. Он просто был куклой в руках чокнутой матери. И тем не менее, он злил её до чертиков. — Встречаемся через пятнадцать минут у двери, возьмите пропуски, если, конечно, папочка отпустил вас, — язвит Лиззи в трубку телефона, когда Джед отвечает на звонок. — Через десять или поедешь на заднем сиденье, — усмехнулся Джед и Зальцман услышала на заднем фоне знакомый голос. Это был Роман, и они уже стояли возле авто. Лиззи собралась за пять. Просто сменила лодочки на каблуки, взяла сумку и подправила макияж. Ездить на заднем сиденье — удел кого угодно, только не Лиззи Зальцман. Семейные поездки не в счет, в семейных поездках на переднем сиденье всегда мама. — Садитесь, девочки, у нас много дел, — рявкнула Лиззи, подходя к машине и усаживаясь вперед. Роман уже сидел за рулем, а Джед и два его приятеля удивленно изогнули брови и молча сели в машину. По приезде в город, Роман молча свернул к торговому центру. Когда Лиззи раздала список того, что необходимо купить, один из приятелей Джеда предложил разделиться и встал чуть ближе к Лиззи, намекая на то, что он пойдет с ней в паре. Зальцман чуть поежилась и уже сделала шаг в сторону Джеда, как тот сам встал между ней и своим другом: — Классная идея чувак, я возьму Зальцман, — хрипит Джед, придерживая Лиззи, выглядывающую из-за его спины как маленький ребенок, за руку, — она моя, — еле слышно добавляет он, но эту фразу слышат все, кроме самой Лиззи. К счастью, у нее нет супер-слуха вампира или обостренного слуха оборотня, иначе начала бы уже во всю крутить хвостом. Друг Джеда просто кивнул и отошел. Роман слегка улыбнулся и подумал о том, что он и сам был бы не против завести какую-нибудь девчонку и устраивать сцены героизма перед ней, вот только внутри что-то не на месте. И он уже очень долго не может понять, что именно.***
Кай слушал Хоуп очень внимательно, периодически задавая какие-то вопросы и стараясь рассмешить её, если она вдруг снова начинала грустить. Не важно, что случится, когда они найдут Райана Кларка или когда отряд спасателей Мистик Фоллс придет забрать её, он никому и никогда больше не позволит обидеть её. Ведь если она смогла изменить такого, как Клаус Майклсон, может быть и для него еще не все потеряно? — Ты в порядке? — Паркер смотрит на то, как Хоуп ковыряет вилкой торт, и слегка хмурится, — Ты слопала два куска уже, даже не смей говорить, что он тебе не нравится. — Я просто думаю о том, как странно сидеть с тобой в свой день рождения и просто говорить. Странно, потому что совсем недавно я ненавидела тебя просто за то, что ты — Кай Паркер и… — Тебе придется забыть об этом, когда мы выберемся, крошка, потому что для твоих друзей я — монстр, и я не собираюсь становиться для них милым парнем, — Паркер сжимает скулы в ожидании того, что сейчас Хоуп выдаст какую-нибудь гадость, которая выведет его из себя. Но Хоуп просто кивает и откидывается на спинку дивана. Время близится к вечеру. Пора надевать кофту, время прогулки. Вечером второго мая никто из них еще не знал, что до смерти Хоуп Майклсон оставалось меньше двух месяцев.