Твоя маленькая ложь

Меня бросает в жар, а сердце намеревается выпрыгнуть из грудной клетки и расцарапать счастливое и одновременно надменное лицо Селены, продолжающей хвастаться своим кольцом абсолютно каждой живой душе, чуть ли не тыкая им в лицо. — Ущипните меня, если я сейчас сплю, — медленно произносит Ника, продолжая смотреть в сторону именинницы как завороженная. — Не может быть! — восклицает Марта. — Еще как может, милая, — с ухмылкой произносит Селена, пока несколько участниц толпятся, чтобы рассмотреть ее кольцо. — Завтра Кристиан объявит о нашей помолвке, а вы можете уже сейчас собирать свои чемоданы. — А где доказательства? — с сомнением спрашивает Тильда, скрещивая руки на груди. — Может ты схватила одно из своих колец и просто напялила за дверью, а нам наплела про помолвку? — Дорогая, прямое доказательство моих слов ты видишь на моем пальце, другого быть не может! — проговаривает она, гордо смахивая прядь волос с плеча. — Очуметь! — удивленно восклицает Анна, возмущенно хватаясь за лоб. — Я просто в шоке, — разочарованно произносит Хелл. — Я, конечно, думала, что это произойдет, но, чтобы через месяц… — А может он тебе подарил кольцо с предложением держаться от него подальше, а ты его не так поняла?  — с издевкой проговаривает Ника, уверенно складывая руки на груди. — Ага, услышала то, что хотела, — смеется Тильда в ответ. — Смейтесь сколько хотите. По вам сразу было видно, что вас и обычный работяга не возьмет в жены, не говоря уже о наследнике короны, — она демонстративно закатывает глаза, продолжая хвастаться бриллиантом. Я стараюсь держать себя в руках, пропуская мимо ушей половину разговоров участниц. Крепко стискивая зубы, я делаю вид, что продолжаю свою трапезу ни смотря ни на что. Замечая мой нервный взгляд и неуклюжесть за столом, после очередной упавшей вилки Ника подбегает ко мне, недоуменно заглядывая в глаза. — Ты в порядке? — взволнованно спрашивает она. — На тебе лица нет, будто уксус выпила вместо чая. Я опускаю взгляд, громко выдыхаю и под столом стараюсь унять дрожащие пальцы, пока Ника заботливо похлопывает меня по спине. Еще секунда, две, три и, я не выдерживаю. Громко отодвигая стул, я быстро встаю на ноги и удаляюсь из обеденной залы под громкий спор остальных участниц. Дорога до комнаты кажется мне вечностью. Все это время я крепко прижимаю ладонь к лицу, стараясь не зареветь на глазах у проходящих мимо горничных и лакеев. Слезы окончательно захватывают меня в плен, и я уже не сопротивляюсь удушающим рыданиям, сотрясающим грудную клетку, медленно скатываясь по внутренней стороне комнатной двери. — Так вот за что ты просил вчера прощение?! — кричу я в подушку, нервно избивая ее трясущимися кулаками. — Ненавижу! Когда бедная подушка, потрясенная от моего нападения, летит в туалетный столик, напрочь уничтожая порядок среди кучи кремов, туалетной воды и прочей декоративной косметики, я с рыком злости открываю шкаф и достаю пустой чемодан, в который прямо сейчас должна складывать необходимые вещи для бала. Раздражающий звук молнии и через секунду в моих руках находятся два цифровых теста на беременность, которые благополучно встречаются с входной дверью, звонко приземляясь об паркет. В чемодан без разбора летит вся моя одежда, заправленная сверху бесконечными баночками с кремами. Вспоминая о телефоне, который сейчас спокойно отдыхает в кабинете у Каролайн, я подхожу к зеркалу туалетного столика, вытирая влажные покрасневшие щеки. — Эли, — раздается взволнованный голос Греты, врывающейся ко мне в комнату. Она обеспокоенно трясет меня за плечи, пытаясь привести в чувство. — Эй, все в порядке, не переживай. — Не переживать? Ты серьезно? — взрываюсь я, отталкивая ее руки. — Я завтра же сообщу о своем уходе. — Не делай преждевременных выводов… — медленно произносит она, поднимая ладони перед собой. — Давай мы завтра все вместе поедем на бал и там узнаем, лжет нам Селена или нет. — Грета права, — отзывается Ника, облокачиваясь об дверной косяк, не решаясь заходить внутрь. — Мы все прекрасно знаем, как Расмуссен любит приукрашивать события, а если вдруг она окажется правой, то уйдем мы все. — Видишь? Все не так уж и страшно… — А это что такое? — недоуменно произносит Ника, перебивая Грету и поднимает с пола тесты на беременность. — Это то, о чем я думаю?.. Я перевожу взгляд в сторону девушки и обнаруживаю еще одно удивлённое лицо. Марта бросает недоуменный взгляд то в сторону Ники, то на нас с Гретой. — Вы ничего не хотите нам рассказать? — спрашивает Ника, медленно приближаясь в нашу сторону с тестами в руках и мы с Гретой нервно переглядываемся. Следующие несколько часов проходят как в тумане. Когда Грета рассказывает девочкам о своем положении, они долго не могут прийти в себя, задавая вопрос за вопросом, а я испытываю огромное облегчение, что теперь не только я ношу на себе ответственный груз нашей общей тайны. Некоторое время девочки общими силами пытаются привести меня в чувство, отговаривая заранее покидать кастинг, уступая Селене. Ника отбирает мой чемодан, Марта раскладывает некоторые вещи обратно в шкаф, а Грета принимается приводить доводы о том, что мне действительно стоит остаться, хотя бы на зло Расмуссен. Выпивая вторую бутылку воды, я наконец успокаиваюсь и трезвой головой пытаюсь оценить ситуацию, совсем забывая ради чего я здесь нахожусь. Если я уйду раньше времени смогу ли я оплатить операцию маме? Нет. Сможет ли мама обойтись без операции? Опять мимо. Могу ли я ее потерять?.. Думаю, ответ очевиден. Для этого мне нужно выключить все свои чувства и действовать рационально, не позволяя Кристиану пользоваться мною как плюшевым мишкой. Мы засыпаем на моей кровати лишь под утро, вдоволь наговорившись обо всем, что нас волнует и о том, что мы скрывали друг от друга. Лишь сегодня я смогла по-настоящему вдохнуть полной грудью, когда Марта узнала о моем знакомстве с Чаком Кристианом, а Грета и Ника с этого момента больше не скрывают, что осведомлены о мельчайших подробностях моей прошлой жизни. *** Утро начинается с того, что мы поздно просыпаемся и с ужасом осознаем, что до выхода из дворца нам остается чуть больше получаса. Девочки со скоростью света разбегаются по своим комнатам, а я отправляюсь приводить себя в порядок после сна. Бросая в чемодан по минимуму вещей, я переодеваюсь в повседневное платье участницы, беру из шкафа соломенную шляпку и плотно закрываю чемодан на молнию. — Доброе утро, — раздается неуверенный голос Мии. — Нам уже пора выходить. Я коротко киваю, аккуратно надеваю шляпку и с чемоданом на колесиках покидаю комнату, уходя вслед за горничной. Пару раз она предлагает повезти мой чемодан, но я наотрез отказываюсь, хоть и понимаю, что это ее работа, но меня никак не покидает мысль о том, увижу ли я потом свой чемодан, если доверю его ей? Девушка кидает в мою сторону неоднозначные взгляды, без надобности нервно приглаживая свое черное платье горничной без белого передника. На крыльце я встречаю Нику, Марту, Селену и Грету со своими горничными, кучей сумок с чемоданами и визажистами, удерживающими в руках кейсы с бесконечными баночками декоративной косметики. Среди них я замечаю Монику, активно машущую в мою сторону с довольной улыбкой на лице, и машу ей в ответ. — Какого черта Амели опаздывает? — нервно бросает Селена и перешагивает с ноги на ногу, оглядывая дворец. — Я не собираюсь опоздать на бал из-за нее. — Кто-нибудь знает, где наши платья, в которых мы будем на балу? — с волнением спрашивает Марта. — Тебе сейчас интересно только это? — с ухмылкой спрашивает Грета. Мы с Никой переглядываемся, пожимая плечами, и я замечаю на себе прищуренный взгляд Селены. Я смотрю на ее левую руку, на которой продолжает красоваться помолвочное кольцо. В памяти отрывками всплывают неприятные воспоминания о вчерашнем дне и к горлу невольно подступает тошнота. — Не беспокойтесь, мадемуазель, — спокойным голосом проговаривает горничная Ники с каштановыми волосами, закрепленными белоснежной лентой. — Госпожа Каролайн сказала, что вместе с ней поедет модельер с вашими нарядами. Марта удовлетворенно кивает, плотно поджимая губы и вдалеке я улавливаю приближающуюся колонну черных автомобилей комфорт класса, похожих друг на друга как две капли воды. — Мы успели! — восклицает Амели, приближаясь к нам с цокотом каблуков и ее горничная приветствует наших горничных коротким кивком. — Ну, неужели! — бросает Ника. — Я уже думала, что мы поедем без тебя. К нам подъезжает первый автомобиль и из него выходит молодой мужчина в опрятном костюме, предлагая руку Селене, после забирая ее чемодан. Когда он открывает ей переднюю дверь горничная и визажист усаживаются следом за ней. Следующая машина подъезжает сразу же как только трогается автомобиль Расмуссен. Мужчина в аналогичном костюме протягивает руку Амели, забирая ее вещи в багажник авто. Некоторое время мы с Мией наблюдаем, как Ника усаживается в свой автомобиль и наконец, подъезжает следующее авто, чтобы забрать меня, Монику и Мию, следом за нами едет Грета со своими помощницами. Выезжая с территории Фреденсборга я оглядываюсь назад и замечаю еще один автомобиль, в который усаживаются госпожа Оберг и экстравагантный мужчина средних лет в голубом пиджачке, стало быть, наш модельер. Пара лакеев аккуратно загружают в салон несколько черных чехлов с одеждой, вместе с миниатюрными чемоданчиками в багажник автомобиля. По дороге в Амалиенборг Моника задает мне пару вопросов по поводу моего вечернего образа и все остальное время мы молча едем по городу. Я жадно рассматриваю пейзажи дождливого Копенгагена, с удивлением обнаруживая, что мне не хватает простых прогулок по знакомым улицам. Дорога до главного дворца города занимает чуть больше получаса и вот мы уже выходим из автомобилей на центральную площадь страны, рассматривая возвышающуюся конную статую короля Фредерика V на огромном пьедестале в самом центре площади. На самом деле, Амалиенборг является неким архитектурным ансамблем, состоящим из четырех отдельно стоящих дворцов, которые построены в стиле рококо и практически не отличаются по фасаду. Все здания окружают восьмиугольную площадь, посередине которой стоит конная статуя Фредерика V в образе римского императора. Я наблюдаю, как гвардейцы в повседневном темно-синем кителе и медвежьей шапке стоят на страже возле каждого караульного места, удерживая в руках привычные винтовки и сабли. На удивление, на площади Амалиенборг людно, я бы даже сказала чересчур людно для такого светского мероприятия. Похоже, организаторы не очень сильно позаботились о безопасности дворца и приглашенных гостей в целом, потому как прямо сейчас туристы и гости города свободно прогуливаются по площади и откровенно пялятся в нашу сторону. Кто-то с восхищением обсуждает наш внешний вид, фотографируя каждый шаг, а кто-то провожает презрительным взглядом до самого крыльца дворца. — Смотри, это же Селена! — выкрикивает девчачий голос из толпы туристов. — Я болею за тебя, Селена! — Ты лучшая! — подтверждает кто-то с другого конца. Селена машет рукой всем без разбора, сверкая белоснежной улыбкой, пока мы идем в сторону крыльца, где нас уже ожидают здешние лакеи. Я замечаю неприметную профессиональную камеру на штативе, направленную в нашу сторону, которой управляет мужчина в футболке федерального телеканала. — Ника, сделай ее! — кричит девушка с близлежащего края. — Ника! Ника! Ника! — скандируют несколько девочек-подростков. — Не обращай внимания, Йоргенсен, у девочек просто нет вкуса, — надменно проговаривает Селена, нагло ухмыляясь девушке в лицо. Ника ненавязчиво поправляет шляпку, гордо вздергивая подбородок, стараясь не обращать внимания на упреки Расмуссен. Впереди нас ожидает внушительная толпа журналистов, готовых в любой момент наброситься со своими микрофонами и начать задавать едкие вопросы. Селена умело позирует всем камерам, посылая им воздушные поцелуи, пока все остальные участницы пытаются достойно пройти мимо, выпрямляя спину и втягивая живот, слегка приподнимая подбородок вверх. Все как по учебнику «Как стать принцессой, если твой отец не король». — Скажите, правда ли, что на бал отправили будущих финалисток? — Не боитесь ли вы повстанцев, которые напрямую угрожают сорвать отбор? — Действительно ли на отборе были драки? Вопросы от журналистов сыпятся один за другим, продолжая оставаться без ответов. Мужчины и женщины с огромными микрофонами следуют за нами с надеждой, что хоть на один вопрос мы соизволим ответить. Я удерживаю взгляд прямо перед собой и на глаза мне попадается мутный парень, он внимательно, с легким прищуром устремляет взор прямо на меня. На нем красуется футболка неизвестного мне телеканала, в руках напрочь отсутствует микрофон, а под нижней губой на подбородке сверкает неприятная родинка с неровными краями, выступающая над кожей. Я иду в числе последних и когда прохожу мимо него, то улавливаю вопрос, после которого по всему телу пробегают мурашки, а мочки ушей начинают неприятно полыхать. — Ну и как целуются принцы? Против воли я удивленно оглядываюсь, прекрасно осознавая, что вопрос адресован в мою сторону. Он произносит его не так громко, как это делают остальные журналисты, но все же я делаю вывод, что это очередная дешевая провокация, с помощью которой они хотят застать участниц врасплох, сооружая из этого большую сенсацию, достойную первых страниц всех газет, журналов и новостных лент. И стоит признать, я практически попалась на его удочку и мне не стоило так резко разворачиваться в его сторону. Или я чего-то не знаю?.. Наконец, наши водители передают чемоданы местным лакеям, и минуя крыльцо, мы заходим в главную королевскую резиденцию. На первый взгляд, внутреннее убранство дворца утопает в роскоши и многообразии алых, пурпурных и синих благородных оттенков. Атмосфера королевской резиденции легкая, воздушная, легко располагает к себе и завлекает в самые потаенные исторические глубины. — Мадемуазель, прошу за мной, — вдруг раздается плавный голос Каролайн, разрушая легкую идиллию. Она будто появляется из ниоткуда и проходит мимо нас, завлекая за собой. — Запомните вашу первую встречу с Амалиенборгом. Возможно, одной из вас посещение этого дворца станет рутинным делом, — интригующе произносит она, оглядываясь на нас. Мы проходим в длинный коридор с бордовыми стенами, который, как и во Фреденсборге усыпан великолепным множеством различных произведений искусств вперемешку с комнатными растениями в огромных горшках. — И будьте снисходительны к этому воистину великолепному памятнику архитектуры, —предупреждает наставница. — Ходят слухи, что он не принимает людей, которые хотят всяческим образом навредить королевской семье или общаются с монаршими особами лишь в корыстных целях. Поговаривают, что такие люди, находясь здесь, либо с ужасом сбегают отсюда уже на следующий день, либо продолжают сходить с ума в стенах этого дворца. — Значит, слухи о принцессе Иззи — это вовсе не слухи? — удивляется Марта, с интересом подбегая чуть ближе к Каролайн. — Что за принцесса Иззи? — недоумевает Амели, пугливо оглядывая коридор. — Говорят, что вещам, которые творятся в Амалиенборге на протяжении нескольких столетий есть паранормальное объяснение, — низким голосом сообщает Марта, поглядывая на Амели. — Примерно сто пятьдесят лет назад в очередном отборе, который проходил в этом дворце, участвовала девушка по имени Изабелла, которая через несколько часов после окончания отбора повесилась в своей комнате, когда узнала, что избранницей принца стала другая девушка. Она любила его больше жизни, поэтому предпочла лишить жизни себя, чем жить без него… — Боже… — Амели пугливо прикрывает лицо бледными тонкими пальцами. — А почему ее называют принцессой? — с интересом спрашивает Грета. — Она же так и не стала ею. — Здесь тоже есть интересная версия. Во время бракосочетания принца и его избранницы произошла странная ситуация, — с энтузиазмом отвечает Марта. — Когда невеста шла к алтарю, ее фата отцеплялась целых три раза, а в самый ответственный момент, диадема со звоном упала на пол. После этого зрелища все присутствующие стали поговаривать, что таким образом Изабелла с того света пыталась выйти замуж за принца и заполучила титул принцессы. На самом деле, если вспомнить историю, королева Мария всю свою жизнь была плоха здоровьем, родила пятерых детей, двое из которых погибли при родах, а сама она умерла ближе к сорока годам, угаснув на глазах родных и близких. Кто знает, ее скосило плохое здоровье или что-то потустороннее.  — Какой ужас… — произношу я, ощущая молниеносный табун мурашек по спине. — Поговаривают, что неприкаянная душа принцессы Иззи до сих пор бродит по дворцу и мстит всем, кто подумает что-то дурное про члена королевской семьи, — добавляет Марта. — Мне кажется, всему этому есть рациональное объяснение, — хмурится Ника, подправляя соломенную шляпку на голове. — Бред, — раздраженно отмахивается Селена, терпеливо дослушивая рассказ до конца. — Госпожа Оберг, только не говорите, что верите всем этим бабушкиным сплетням. — Дорогая моя, не бывает дыма без огня, — загадочно улыбаясь произносит Каролайн, стреляя глазами в сторону девушки. Наставница приводит всех участниц, горничных, визажистов и лакеев в спальню средних размеров, оснащенную несколькими одноместными кроватями и гримерными столиками, равным количеству участниц. В парадных одеяниях, как с иголочки, королевские лакеи покорно выходят из помещения, аккуратно оставляя наши чемоданы посреди комнаты. Девушки разбредаются кто куда, принимаясь рассматривать королевские покои от и до. — Мадемуазель, эти апартаменты ваши всего на сутки, — сообщает Оберг. — Вас поселили вместе лишь из соображений безопасности, не более, так что располагайтесь. Ах, да, ваши горничные будут ночевать в отдельных покоях в крыле королевской прислуги. — Мы останемся здесь на ночь? — глаза Марты широко распахиваются то ли от удивления, то ли от страха. — Бал заканчивается около полуночи, куда же вы пойдете в столь поздний час? — Каролайн разводит руками, забавно наблюдая за реакцией девушки. Как только наставница скрывается в бесконечном коридоре, Селена тут же занимает кровать возле большого окна, слегка подпрыгивая на ней, словно проверяя матрац на прочность. — Теперь мне жутко здесь находиться, — с сомнением проговаривает Амели. Она продолжает стоять посреди комнаты, неловко почесывая локоть. — Дорогуша, тебе стоит бояться живых, а не мертвых, — усмехается Моника и ставит свой кейс с косметикой на туалетный столик, находящийся напротив окна. — Эли, я думаю, мы можем начинать прямо сейчас. — Согласна, — подтверждает коллега Моники, выкладывая нескончаемые баночки с косметическими средствами. Грета кивает своему мастеру и усаживается в небольшое мягкое кресло, приготавливаясь к нанесению макияжа. Горничные покидают помещение, отправляясь помогать модельеру с последними приготовлениями наших нарядов, а в комнате начинается настоящая суета с бесконечными разговорами между мастерами и участницами, вперемешку с раздающейся расслабляющей музыкой. — Добрый день, девушки, — раздается знакомый голос Кристины Мадсен. Через зеркало туалетного столика я наблюдаю, как телеведущая заходит в нашу комнату с одним из операторов. Сейчас на ней элегантно сидит костюм-двойка цвета фуксии. Брюки идеально обрамляют стройные ноги, облегающий пиджак подчёркивает тонкую талию, а на белоснежной блузке выделяется черный бэйдж с выделенным словом «ПРЕССА». Участницы некоторое время удивленно ликуют, узнавая в девушке легендарную телеведущую, радуясь ее появлению. Амели резко подрывается с места и подбегает к девушке, намереваясь обнять ее, оставляя своего визажиста в недоумении. — Я тоже рада вас всех видеть, мои дорогие, — с лучезарной улыбкой отвечает Кристина, в ответ обнимая участницу. — У нас уже будут брать интервью? — удивляется Амели, отстраняясь от девушки. — Но мы еще не готовы. — Не беспокойтесь. Сейчас мы немного отснимем как вы собираетесь на бал и через два часа я буду ждать вас нарядных и красивых для интервью в малой бальной зале, — спокойно отвечает телеведущая, сверкая белоснежной улыбкой. Съемка занимает всего несколько минут. Мы ведем себя непринужденно, общаемся, смеемся и подтанцовываем в такт музыке, пока камера снимает нас с нескольких ракурсов. Когда мастера доделывают последние штрихи, горничные одна за другой начинают приносить наши наряды, аккуратно распаковывая их из чехлов. Краем глаза я наблюдаю, как Мия заходит в помещение в числе последних с огромным черным чехлом одежды в руках и мысленно молю бога о том, чтобы с моим платьем все было в порядке. — Смотрите, смена караула! — восхищенно произносит Марта, зазывая всех к окошку. Мы с интересом подбегаем к окну, аккуратно приподнимая французские шторы вверх, наблюдая за очередной сменой караула. На главную площадь страны ровным шагом выдвигается квадрат из нескольких десятков гвардейцев, облаченных в парадный красный китель с золотистыми пуговицами, черными штанами с лампасами и привычной медвежьей шапке. Молодые люди, похожие друг на друга словно две капли воды не столько одеянием, сколько ростом, медленным чеканным шагом, нога в ногу следуют к каждому караульному месту и на смену одному гвардейцу в синем кителе приходит два в красных. Небольшие кучки туристов восторженно наблюдают за повседневным и заурядным ритуалом гвардейцев, направляя в их стороны огромное количество телефонов и фотоаппаратов. — Почему их так много и почему они в красном, в отличие от нынешних гвардейцев? — недоуменно спрашивает Грета. — Потому что скоро приедет король, что в этом может быть непонятного? — раздраженно бросает Селена, продолжая крутиться вокруг зеркала туалетного столика. Следующий час мы проводим за долгожданным обедом, поскольку завтракать нам перед отъездом не пришлось из-за опоздания. Мы накидываемся на еду, принесенную нашими горничными, будто голодные волки, сметая все на своих тарелках. Когда до интервью с известной телеведущей остается буквально несколько минут, мы в спешке принимаемся надевать свои наряды, задыхаясь в корсетах. — Я не могу вдохнуть полной грудью! — морщится Ника, опираясь на туалетный столик пока ее горничная с силой утягивает каждую ниточку на корсете светло-голубого платья в пол. — Теперь ты сможешь свободно вдохнуть только ночью, — усмехается Грета, терпеливо ожидающая свою горничную, которая с ювелирной точностью скрепляет все мелкие застежки на ее пышном платье ванильного цвета. В зеркале туалетного столика я наблюдаю, как тонкие ручки Мии всеми силами пытаются на туго завязать корсет и, признаться честно, я вздыхаю с огромным облегчением, когда вижу, что с моим нарядом все в порядке. На меня идеально садится платье изумрудного оттенка с открытыми плечами, обнажая выпирающие ключицы, с пышной юбкой и кринолином колокольной формы. Его цвет идеально подчеркивает мои зеленые глаза, а ткань безупречно переливается от различных преломлений света, не оставляя шансов остаться незамеченной. В этот раз Моника наносит мне темно-коричневые тени, чтобы в сочетании подобного оттенка платья и глаз образ не получился бледным, уставшим и непривлекательным. Волосы у всех участниц собраны в высокие прически, с ниспадающими волнистыми прядями спереди, и я не исключение. В дополнение к моему образу Мия выдает висячие серьги из серебра, чем-то схожие с длинными сплошными палками, и они становятся единственным украшением к изумрудному платью. Полностью убеждаясь в том, что мой образ готов, начинаю рассматривать платья остальных девушек и мой взор практически сразу же падает на Селену. Девушка ювелирно поправляет макияж, продолжая стоять напротив зеркала в своем пышном, воистину королевском платье благородного синего цвета, верх которого полностью закрыт мелкими стразами с длинными рукавами до запястья. Марте достается темно-серое блестящее платье с V-образным вырезом, а Амели снует по комнате, шурша подолом платья кремового оттенка с небольшим шлейфом.  — Мы будто собрались на выпускной вечер, а не на королевский бал, — ухмыляется Ника и оставляя руки на поясе, оглядывает остальных участниц. — Говори за себя, Йоргенсен, — язвит Селена, смахивая заметные только ей пылинки со своего подола. — Я выгляжу как будущая королева всех будущих балов. Она театрально двумя руками берет воображаемую корону и воздвигает ее себе на голову, пока мы с Никой подавляем огромное желание закатить глаза, переглядываясь друг с другом. — Зачем нам маски? — удивленно проговаривает Грета, рассматривая белоснежную гипсовую маскарадную маску, предназначенную ее наряду. — Вам разве не сказали? На балу все гости будут в подобных маскарадных масках, — отвечает горничная Греты, собирая чехол от ее платья. — И по дворцу передвигаться без них категорически запрещено. Когда Мия вручает мне белоснежную венецианскую маску, прикрывающую лишь глаза, я преподношу ее к лицу, примеряя на себя полный образ на сегодняшний вечер. Остальные девушки следуют моему примеру и перед собой я наблюдаю множество абсолютно идентичных друг с другом карнавальных венецианских масок белого цвета. В отличном настроении мы отправляемся на интервью в малую бальную залу. Первое время с непривычки мы постоянно наступаем на свои пышные подолы, но спустя несколько минут привыкаем удерживать платья двумя руками, выглядя со стороны как истинные леди. Первой на интервью заходит Селена и некоторое время с широкой улыбкой на лице в зал отправляется Марта. Мы продолжаем стоять, в ожидании неудобных и колких вопросов, морально подготавливая себя к адекватной реакции и сдержанным эмоциям. Спустя час, наконец, подходит и моя очередь, и я с уверенностью ступаю в малый бальный зал, улавливая приглушенный звук своих каблуков, эхом раздающихся по всему помещению, по пути снимая маску с лица. В малом бальном зале не находится ничего кроме двух удобных кресел цвета слоновой кости, расположенных друг напротив друга, на одном из которых телеведущая ожидает следующую участницу и камеры с оператором, которые направлены на пустующее кресло с парочкой прожекторов для лучшего освещения. — Элизабет, надеюсь, ты помнишь? Ведешь себя раскрепощенно и непринужденно, представляя, что ты ведешь разговор со своей подругой, — мягким голосом напоминает Кристина, аккуратно складывая кисти рук на колени. — Мне не приходится представлять, ты очень располагаешь к себе, — признаюсь я, медленно усаживаясь в кресло с прямой спиной, всеми силами стараясь не помять платье. — Мне очень приятно, — девушка широко улыбается самой искренней улыбкой. — Что ж, начнем с самых простых вопросов. Прошло уже несколько недель с начала отбора, расскажи о своих впечатлениях. Что тебе дается труднее всего? Стараясь вдохнуть полной грудью, я натыкаюсь на утягивающий корсет, который намертво вцепляется в мои ребра, преграждая путь к кислороду. — Пожалуй, самым сложным по-прежнему остается следить за осанкой везде и всюду и сидеть лишь в определенной правильной позе, — искренне сообщаю я. — Особенно когда ты не привык делать это так часто. И первое время мы все страдали от невыносимой боли в спине. — А ты уже ходила на свидание с принцем? — с интригой в голосе произносит Кристина, слегка наклоняясь вперед. — Нет, но я близко общаюсь с теми девочками, которые уже успели побывать на свиданиях, — признаюсь я со сдержанной улыбкой. — Что ж, когда мы последний раз были во Фреденсборге, тебя среди девочек не оказалось. По какой причине ты очутилась в лазарете? Я нервно сглатываю, стараясь не показывать лишние эмоции. — Были некие обстоятельства, из-за которых я вынуждена была провести двое суток под наблюдением врачей, — честно отвечаю я, незаметно теребя края гипсовой маски. — Надеюсь, сейчас с тобой все в порядке? — сочувственно произносит Кристина и когда я утвердительно киваю, она продолжает. — Хорошо, идем дальше. Помнится, на прошлом интервью ты обещала мне рассказать о своей способности определять все истинные мысли человека по его эмоциям и поведению. Где и как ты этому научилась и что этому поспособствовало? Я решаюсь рассказать все как есть от и до, скрывая лишь одну деталь, которая может вызвать подозрение у публики – причастность и роль Кристиана в этой истории. — Не буду томить и тянуть время, — начинаю я, на долю секунды опуская взгляд вниз. — Когда мне было около семи лет моя мама познакомилась с мужчиной. Он хорошо ко мне относился, я воспринимала его как родного отца, и мама была счастлива рядом с ним, но счастье наше продолжалось лишь первые два года, — мой голос дрожит и от неприятных воспоминаний на глазах скапливаются слезы, которые я тщетно намереваюсь проморгать, инстинктивно поднимая взгляд вверх. — В определенный момент он потерял работу, связался с какой-то мутной компанией и стал выпивать. Спустя полгода его беспробудных попоек он просто озверел, поначалу стал кидаться на маму, затем и на меня, когда я, будучи девятилетней девочкой, пыталась ее защищать. Я делаю паузу, чтобы успокоиться и корю себя за то, что порчу такой прекрасный макияж своими бесполезными слезами и воспоминаниями о таком гнусном человеке, который не достоин даже ни единой мысли. Когда я в очередной раз смахиваю слезы, пытаясь сохранить макияж, телеведущая подает мне стакан с водой, который только что принес один из лакеев. — Весь период с девяти до тринадцати лет я стараюсь стереть из памяти. Меня начинает трясти только при одном упоминании этого времени и ощущения того страха, который я испытывала каждый день, практически каждую минуту, находясь с ним, — мне трудно говорить, голос дрожит, и я стараюсь не смотреть в глаза телеведущей. — В какой-то определённый момент ему снесло крышу, и он начал бить меня по любому поводу на глазах у мамы. Его лицо подавало мне сигналы, которые я научилась читать за считанные секунды. Именно благодаря этому животному сейчас я могу прочесть эмоции абсолютно любого незнакомого человека, каждую морщинку на его лице, каждую полуулыбку, презрение и опасный блеск в глазах. Все эти годы я сбегала из дома и не возвращалась, пока мама не найдет меня на какой-нибудь остановке или очередной скамейке. Мое положение осложняло лишь то, что она работала без выходных, а я приходила из школы и видела его пьяное тело, которое готово было наброситься на меня за малейший проступок. — Какой ужас, детка, — Кристина ошеломленно прикрывает губы одной рукой, продолжая пускать на меня жалобные взгляды. — Но почему твоя мама не уходила от него? — Возможно, я чего-то не понимаю в любви, но она очень сильно любила его и всегда говорила мне, что он очень похож на моего биологического отца. Но апогеем ситуации было то, что в очередной раз он напился и начал накидываться на маму из-за того, что она не дает ему последних денег, которые отложила на продукты. Он избивал ее у меня на глазах, а я с криками злости пыталась остановить его, отчего делала только хуже. В этот день маму увезли в больницу с сильными побоями, а за ним приехала полиция, — дрожащей рукой я смахиваю слезу, пытаясь перетерпеть ту боль, от которой разрывает на части. — С того момента я больше не видела его. Я все еще помню то потерянное и опустошенное чувство, когда карета скорой помощи у меня на глазах увозила избитую мать в бессознательном состоянии, а рядом к соседней полицейской машине вели скрученного отчима, кричащего мне вслед различные ругательства, которые не имеет права слышать в свой адрес ни один ребенок в мире. Но мне было плевать на него, я знала, что после такого я больше не увижу это чудовище. В тот момент мне было страшно и страшно не за себя, страшно за маму. Я не знала, что с ней и через сколько часов, дней или может быть недель я увижу ее. В тот день за мной приехал Кристиан со своей матерью, которую я знала на тот момент. Они забрали меня к себе и в общей сложности я прожила у них около месяца до полного восстановления мамы. Ближайшие несколько недель полиция не переставала приходить в наш дом, дело отчима было хоть и не такое громкое, но требовало много внимания, времени и сил, в тот момент, когда мы хотели максимально быстро забыть о произошедшем. У мамы не было денег на психотерапию и именно поэтому я, будучи ребенком, замкнулась в себе и переживала все страхи в своей голове в полном одиночестве. В тот момент, когда я своими глазами видела, как увозят мою мать, я зареклась, что отныне ни один мужчина не посмеет коснуться меня без моего согласия. С того дня между мной и мужским полом была воздвигнута непробиваемая стена, разрушить которую в силах только я сама. — Боже мой, — девушка сочувственно берет мою руку, слегка сжимая ее. — Хочешь, мы не будем показывать это в эфире? После очередного стакана воды я более-менее прихожу в себя. — Я пересилила себя, рассказала тебе историю своей жизни и благодаря кому у меня развилась способность считывать эмоции людей, а показывать это народу или нет решать вам, — честно отвечаю я, глядя в глаза Кристине Мадсен. Она продолжает бросать сочувственные взгляды в мою сторону, одобрительно кивая в ответ. Я натягиваю улыбку и встаю с кресла, аккуратно поправляя платье. По пути надеваю белую маскарадную маску и мысленно выдыхаю, ведь благодаря ей больше никто не увидит мои заплаканные глаза. Проходя мимо бесконечных коридоров дворца и отчаянно пытаясь вспомнить расположение нашей комнаты, мой слух отчетливо улавливает разговор двух мужчин на повышенных тонах. Спустя несколько шагов, я начинаю различать некоторые слова, принадлежащие мужчине в возрасте, и невольно замедляю свой шаг посреди длинного коридора. Мимо проносится любопытная молодая горничная с комплектом белья в руках, странно озираясь на меня, она коротко кивает мне и только спустя несколько секунд до меня доходит то, как я выгляжу со стороны, стоя посреди коридора и подслушивая чужие разговоры. Неловко улыбаясь ей вслед, я без надобности дотрагиваюсь до венецианской маски, ускоряя шаг и в какой-то момент улавливаю нотки знакомого напряженного голоса. — … и я уже выразил свое мнение по этому поводу, — доносятся до меня сердитые нотки в голосе Кристиана. — … или я закрываю отбор к чертовой матери!.. — звучит в ответ разъяренный голос короля. — Ты волен делать все, что угодно! — с раздражением проговаривает принц. В этот момент ручка одной из многочисленных дверей коридора слегка поскрипывает, и я начинаю нервно метаться от дверей к окнам, отчаянно делая вид, что просто прохожу мимо. Поправляя маскарадную маску на лице, я продолжаю идти куда-то вперед по коридору, угадывая, из какой двери выйдет человек, но, когда вижу перед собой разъяренный взгляд Кристиана – невольно замираю на месте. Некоторое время он не замечает меня, продолжая идти вперед, но как только его мимолетный и настороженный взгляд касается моего платья, плавно поднимаясь вверх — напряжение в голубых глазах постепенно спадает, перерастая в легкое удивление. — Лилибет, — тихо произносят его губы именно в тот момент, когда я разворачиваюсь к нему спиной, чтобы сбежать, но как только слух улавливает его до боли знакомый голос в сочетании с легкой хрипотцой — ноги наотрез отказываются слушать мои команды. Сегодня на нем сидит обыкновенный темно-синий полувер с круглым вырезом поверх голубой рубашки, невероятно подчеркивающей голубизну его глаз, и привычные черные слаксы. Я резко закрываю глаза, плотно сжимаю веки и невольно кусаю нижнюю губу, все это время пытаясь угомонить сердце, намеревающееся выпрыгнуть из груди. За одно мгновение проносятся тысячу мыслей, и я отчаянно пытаюсь понять отчего я прямо сейчас хочу сбежать от него. Я стала свидетелем случайной или очередной ссоры между королем и принцем или я до сих пор невероятно зла на него за всю ситуацию с Селеной? — Прости, я просто проходила… — неожиданно выпаливаю я, прежде чем успеваю подумать. — Ты не должна извиняться.  Разговаривать на повышенных тонах для отца является вариантом нормы, — тут же перебивает наследник и мой слух улавливает его неторопливые шаги. Открывая глаза, мой взор тут же падает на его лакированные черные туфли. — Прекрасно выглядишь, даже не сразу узнал тебя в таком платье. Надеюсь, в следующий раз на тебе будет платье того же оттенка, что и твое лицо прямо сейчас. Едва заметная усмешка касается его губ, приподнимая один уголок вверх. Это что-то вроде комплимента? Я не знаю, как мне реагировать на подобного рода слова! И какого цвета мое лицо прямо сейчас?! Синее, зеленое или… о, Боже, белое?! Меня бросает в жар, мочки ушей начинают гореть, и я наблюдаю, как мимо нас проносятся пару горничных, одна из которых успевает коротко кивнуть наследнику, а вторая смущенно хихикнуть, отходя от нас на приличное расстояние. — Ты сердишься? — осторожно спрашивает наследник, разглядывая мое лицо. Некоторое время я молча смотрю ему в глаза. — Ну, конечно, я бы тоже злился на твоем месте… Обещаю, что сегодня же все расскажу тебе. Жди меня возле малого бального зала после бала. Слышишь? — Кристиан? — раздается позади обеспокоенный женский голос. — Я тебя обыскалась, мне нужна твоя помощь. Юноша прикрывает глаза, громко выдыхая. Я разворачиваюсь и перед собой обнаруживаю королеву Матильду в легком однотонном платье, прикрывающее колени. Она одаряет меня самой искренней улыбкой, пока я делаю неуклюжий книксен, слегка склоняя голову вперед. — Добрый день, Ваше Величество, — произношу я робко. — Я уже ухожу. Бросая мимолетный взгляд в сторону принца, двумя руками я приподнимаю шуршащее платье и ускоряю шаг, стараясь как можно быстрее избавиться от всей этой неловкой атмосферы. И почему меня не покидает чувство, что меня застали с поличным за подслушиванием личных разговоров? — Лилибет, помни, мы еще не договорили, — бросает мне вслед Кристиан, и я крепко сжимаю губы. Окончательно заплутавшись в бесконечных дверях и коридорах дворца, я решаюсь обратиться к первому попавшемуся лакею за помощью. Он без проблем помогает мне добраться до нашей комнаты, и я вздыхаю с облегчением, плюхаясь на свою кровать. Следующие несколько часов до бала мы проводим в комнате полным составом, наблюдая из окна за прибывающими гостями. Каролайн строго настрого запретила нам покидать порог нашей комнаты и Амалиенборг в целом. — А я верю в дружбу между мужчиной и женщиной, — мечтательно проговаривает Амели, поглядывая в сторону окна. — Ага, и в единорогов тоже, — язвительно фыркает Селена, поправляя свой макияж возле зеркала туалетного столика. Ника, Грета и Марта бросают неоднозначные взгляды в мою сторону, и я театрально закатываю глаза, делая вид, что не обращаю внимания на диалог девушек. — Нет, я серьезно, — отвечает Амели, отрываясь от окна. Она делает несколько неторопливых шагов в центр комнаты и останавливается, смыкая ладони в замок. — Все мы люди, и я считаю неправильным судить нас лишь по половому признаку. По помещению раздается громкая усмешка со стороны Селены. — Дорогая моя, запомни одну простую вещь. Мужчина никогда не будет просто дружить с женщиной, которая выглядит именно как женщина с миловидной внешностью и какой-никакой фигурой, — сообщает она, глядя в зеркало. Несколько секунд девушка аккуратными движениями обводит губы карандашом и продолжает. — А вот если она ведет аморальный образ жизни, одевается в мешки из-под картошки и ни разу не посещала косметолога, тогда да. Только в этом случае я еще могу поверить в эту дружбу, но в основном, девушкам льстит, когда за ними кто-то бегает. И я не вижу ничего плохого в том, чтобы пользоваться этим. Парень, который в тебя влюблен, поверь мне, готов свернуть горы и выполнить любую твою просьбу. — Существует тонкая грань между «я в тебя влюблен» и «у меня есть самоуважение», — говорю я, устремляя взор на главную площадь страны. — Любой самодостаточный мужчина пошлет ту девушку, которая будет злоупотреблять его влюбленностью или любовью, ничего не давая взамен. — Надо же, какие мы мудрые… — саркастично отзывается Селена. — Что-то ты чересчур осведомлена о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной для девственницы, — с вызовом произносит Ника, вопросительно изгибая одну бровь в сторону Расмуссен. — Перед отбором мы проходили жесткий медосмотр, не припоминаешь? Селена презрительно щурит свои карие глазки, стреляя в сторону Ники. — А ты не лезь в чужие трусы, если твои никто не снимает, — язвительно проговаривает Расмуссен, заливаясь смехом. Ника гневно хмурит брови, наблюдая за тем, как Селена продолжает заливисто смеяться, театрально сгибаясь пополам. И как только Ника делает первые угрожающие шаги в сторону Расмуссен, в комнату врывается Каролайн при полном параде. На ней свободно сидит костюм цвета увядших листьев, состоящий из пиджака из плотной ткани, объемной блузки с рюшами цвета слоновой кости и юбки, прикрывающей колени. На пиджаке красуется ее фирменный аксессуар — объемная брошь из серебра в виде небольшой веточки сирени, а на лицо уже натянута черная венецианская маска овальной формы, прикрывающая все лицо. — Бал начинается, мадемуазель, — торжественно осведомляет она, оглядывая всех участниц изучающим взглядом.