illusion

Оставшись на колокольне одни, Раухтопаз и Фиолетовая Шпинель через некоторое время вышли. — От того, что мы просто сидим тут, ничего не изменится, — хмуро проговорила старшая дежурная. — Лунорианы могут и отсюда попасть к нам! — Ты права, — безрадостно ответила Шпина. Однако, пока Черри с Ларимар спускались вниз, ничего не происходило. Ни стрел, ни ладьи, ничего. И это напрягало еще больше! Однако, черное пятно вовсе не собиралось покидать их! Ждут новой атаки! Что это сегодня за роковой день, когда твоих собратьев раскалывают налево и направо?! Неужели лунному народу мало тех, кого они уже забрали? И если они захотели бы всех забрать, то почему не разбили их всех разом?! Этого никто не знал, ни Раухтопаз, ни Шпинель. Не хочется думать, что тот, кто был с ними все это время, бросил их, когда они больше всего нуждались в его защите… — Кстати, а куда все-таки подевался учитель? — неуверенно спросил младший самоцвет. Она наклонилась к основанию колокольни. Там, по странному стечению обстоятельств, рос небольшой кустик диких роз. Наверное, там когда-то его посадил сам учитель… Шпинель не долго думая, оторвала один из цветков и что-то пробормотала себе под нос. — Непонятно, — покосившись на нее, бросила через плечо другая дежурная. — Мне бы тоже хотелось узнать! Раухтопаз не знала, почему ее напарнице так нравятся цветы, особенно дикие розы. Они же просто растения, не более. А ведь ей давно приходилось замечать довольно-таки странную привычку напарницы. Самоцвет нередко разговаривала с цветами, впадая порой то в смех, то в печаль. Ей уже приходилось сталкиваться с чудаковатыми приступами внезапной эмоциональности Шпинели. Рау-чан не знала, с чем это связано, но вполне могла догадываться. Кто-то из самоцветов обмолвился, что ее нынешний партнер как-то по неопытности, попал в такой эпицентр сражения с лунорианцами, что чуть не утонул в море и его едва не схватил лунный народ. Возможно тогда сознание Шпины слегка покачнулось… Раухтопаз тогда была без пары, а после инцидента с Фиолетовой, Адамант поручил работать ей вместе с ней. И ей нравилось то некое опекунство, которое было у нее в работе вместе с Шпинелью. Чтобы вновь не произошло того… Помимо «цветочных разговоров», та любила делиться своими наблюдениями с Раухтопазом. Дежурная ее слушала, только потому что понимала, что больше ни с кем, кроме нее, Шпина не поделится своими секретами. И самоцвету было действительно жаль. Так и сейчас. Раухтопаз с грустью рассматривала напарницу. Как та с интересом разглядывала каждый лепесток цветка, как что-то шептала над ним. — Ну что ж, раз лунорианцы передумали нападать, — мечтательно начала Фиолетовая, как совсем в миллиметре от нее молнией пролетела стрела и сразу же отскочила в сторону от дежурных. — Еще не все! — рявкнула Рау, когда на них посыпались друг за другом длинные и узкие золотистые пики. Напарница коротко кивнула и уже скакала между стрелами, отбивая их. В скорости и ловкости она немного уступала темному самоцвету, который в разы старше ее и намного опытней. Да, Раухтопаз — вторая после самого старшего самоцвета, Спессартина, одна из искусных бойцов, уже многое повидавшая, до сих пор ничего подобного не видела в своей жизни. Когда на них, буквально с предельной точностью, целятся враги. Обе едва могли уворачиваться лишь благодаря их совместным тренировкам. Идею предложила сама Шпина, когда как-то увидела тренировочную драку между Розой и Шерлом. А Рау и не против лишний раз заняться делом на дальнем холме, где у них обычно проходили дежурства. Секунда и дежурная лишилась бы головы. Она успела вовремя скоординироваться, но знакомый проклятый звон — и длинная часть волос отделились от нее. — Раухтопаз! — испуганно крикнула Шпинель. — Все в порядке! — крикнула в ответ напарница, хотя внутри она уже рвала и метала от того, что эти сволочи посмели покуситься на ее прическу. Длинные локоны превратились в неаккуратное каре. Они продолжили уворачиваться и разбивать стрелы об обсидиановые клинки. Вскоре от страха не осталось и следа, уступив место азарту. Теперь дежурные отбивали стрелы с яростным блеском в глазах, чувствуя внутри себя огонь эмоций. — Раухтопаз! — отчаянно закричала Фиолетовая, когда заметила, как ее подруга все ближе и ближе подходила к краю крыши школы, совсем далеко от той самой колокольни. Услышав голос напарницы, та моментально обернулась. «Успела!» — облегченно выдохнула Рау. Еще бы чуть-чуть, и ее навряд ли смогли бы собрать после такого падения. Уже не говоря о том, что ее могли уже там поджидать лунорианцы! Новый шквал стрел обрушился на самоцветов. Но силы были уже на исходе. Не могли же они вечно отбиваться, а приблизиться к пятну и там убить лунный народ — слишком рискованно! Каким бы ты самоцветом не был! — Рау — чан, сколько же их там? — Без понятия! — сердито буркнула дежурная, продолжая отступать назад, совсем не замечая, что скоро белоснежная крыша сменится бесконечным пейзажем огромного острова. Шаг, и одна нога провалилась в пустоту. Раухтопаз поздно сообразила, что снова оказалась на краю. «Я падаю!» — быстро промелькнуло в голове самоцвета. Темно-коричневые глаза расширились от ужаса и осознания того, что уже происходит. Сквозь яркую позолоту стрел, дежурная в последний момент увидела, как какой-то сиреневый вихрь пронесся мимо нее, со всей силы толкая ее обратно. — Шпинель! — Раухтопаз схватила напарницу, но вспомнив про свою хрупкость, завизжала во весь голос. Кварцевая рука треснула и полетела вниз вместе с Фиолетовой, всё ещё крепко сжимая её запястье. Раухтопаз не могла пошевелиться. Не обращала внимания на то, что обстрел вновь прекратился и треклятое пятно исчезло с вечернего неба. Время для нее остановилась. Она видела, как ее подопечная с улыбкой на лице все ближе и ближе приближалась к земле. Видела, как ее губы зашевелились, словно что-то сказали ей. Рау не могла понять, что именно, но после этого, улыбка Шпинели стала еще шире. Неизвестно, сколько прошло времени, сколько уже Раухтопаз в безмолвном молчании сидела и смотрела на красивые осколки Фиолетовой Шпинели, которые разлетелись во все стороны, но все еще находились в ее поле зрения. Надо бежать, собирать остатки напарника, однако что-то приковало самоцвета к месту, не давая возможности пошевелиться. Такие прекрасные и… печальные В темнеющем небосклон стали зажигаться первые звезды, когда над островом пронесся протяжный и мучительный крик.

***

— Какие же вы настырные! — продолжала хохотать Яшма, размахивая мечом во все стороны. — И не говори! — смеялась ей в ответ Спессартин, которая все норовилась допрыгнуть до пятна. Закатные лучи солнца уже покрывали просторы единственного острова, а работа дежурных еще не была окончена. Как только Спессе и Яшме поступил сигнал о нападении днем на двух Жемчужин, так они сразу прибежали на место побоища, чтобы побыстрее разобраться с происходящим. Но, судя по тому, сколько времени они уже провели на этой поляне, это дело не собиралось заканчиваться так быстро. Очередной обстрел закончился ничем. Только вот силы уже на исходе. Каким бы ты сильным не был, долгое и напряженное сражение рано или поздно окончательно вымотает, к тому же солнце уже давно село, и их больше не питал солнечный свет. Яшма решила присесть на мягкую траву, пока идет передышка. Об окончании говорить пока рано, потому что если бы лунорианцы решили прекратить бои, то исчезло бы и пятно. А так — все еще впереди… Каждый их совместный смех — это попытка спрятать то, что было внутри у них обоих. Страх. Безумный ужас от того, что каждая встреча с лунным народом может стать последней для них. До работы с Яшмой, у Спессартина был напарник. Звали Андрадит*. Любила спокойные дежурства, совсем недовольна была тем, когда начинались серьезные сражения. Однако в один момент, когда Спесса подверглась серьезному обстрелу, та, ценой своей жизни разрушила лунную ладью, но при этом окончательно раскололась. Никто, даже самые старшие самоцветы до сих пор не знают, где находятся осколки Андры. Может, в море утонули, может лунорианцы забрали… Неизвестно. Вот только после этого, Спессартин стал работать с Яшмой. Они тогда поклялись, чтобы больше никто, ни другие самоцветы, ни они сами, не пропадут без вести, как бывший партнер Спессы. Никогда… — Я боюсь! — как-то прямо заявила темно-красный самоцвет, когда осталась с рыжим самоцветом наедине. — Я боюсь, что такая же история может повторится! Не важно с кем! — Тогда…давай каждое дежурство превратим в веселье! Чем меньше думаешь о плохом, тем меньше оно происходит! — скрывая в голосе дрожь, улыбнулась тогда Яшма. — А давай! — махнула рукой самый старший самоцвет. Поэтому они навсегда превратили свои жизни в череду клоунад и шуток. И сражения с лунном народом стали жестче и яростнее. Чтобы меньше думать о плохом… — Ну что ж… — протянула Спессартин, глянув на небо, где темнеющие облака медленно заволакивали чернеющую бездну из которой сыпалось золото. — Да начнется следующий раунд!