— Не дёргайся, — хрипло, без каких-либо эмоций сказал Грюм, — Ты и так заставила нас побегать.
Ида и не думала. Подбежали, шумно дыша от бега, остальные пятеро мракоборцев, и волшебница заметила, что Реймонда с ними нет.
— Ну, — снова заговорил Грюм, — Давай ты не будешь тратить наше время и по-хорошему скажешь, к кому бежала.
— Ни к кому, — совершенно искренне, но слишком быстро ответила Ида, начиная дрожать то ли от холода, который ощущался особенно сильно из-за прилипшей к коже мокрой одежды, то ли от страха, — Я не видела тут ни одного человека. Я просто прячусь, мне незачем компания.
— Она была с рюкзаком. Где он? — обратился к своим людям Грюм, теряя терпение.
Ида ужаснулась. У неё нет палочки, и если они найдут оставшийся в ручье рюкзак, над которым, очевидно, наложено заклятие внутреннего расширения, врать станет намного сложнее. Осталось надеяться, что его унесло течением, но вероятность этого просто крошечна.
— Вылезала из канавы она без него, — наконец ответил мракоборец, стоящий сзади, — Значит, он остался там. Вернуться?
— Ты идиот? Нахватало ещё бегать туда-сюда. Есть другие способы заставить говорить Пожирателей смерти правду, и они побыстрее будут.
Ида почувствовала приступ паники и автоматически вскочила на связанные от щиколотки до колена ноги, с силой оттолкнувшись руками от земли. Стоять было дико неудобно, но жалеть о решении времени не было, и волшебница снова заговорила, нервно, быстро и громче, чем следовало бы:
— Нет! Я не имею к ним отношения, клянусь! Я избегаю всех волшебников, плевать я хотела, на какой кто стороне, я просто хочу спокойно жить и не трогать никого, как раньше! Дайте мне уйти, и больше никогда даже не услышите обо мне!
— И как ты объяснишь тот факт, что Пожиратели смерти помогли тебе сбежать и даже не подумали пальцем тебя тронуть? И то, что ты слабенько, но меняла внешность, пока скакала по всей стране? Ты завралась, девочка.
— Но у меня до сих пор нет палочки! И я вынуждена прятаться в чёртовом лесу! — в отчаянии выкрикнула Ида, — Как ты
это объяснишь?! По-твоему, меня спасли из Азкабана для того, чтобы потом заставить бродяжничать и воровать кошельки у маглов?!
Уголки тонких губ Грюма, и без того опущенные, сползли ещё ниже.
— Честно? Мне плевать. Чем быстрее про тебя забудет общественность, тем быстрее я смогу взяться за по-настоящему важную работу.
От полной безвыходности Иде хотелось плакать, но она не собиралась дарить такое удовольствие ублюдку. Вместо этого она пристально глянула на воротник мантии Грюма и чётко проговорила: «Инсендио!». Огонь вспыхнул мгновенно, лизнув спутанные, светлые волосы и лицо. Палёным завоняло ещё прежде, чем он успел потушить всё одним движением палочки, коротко выругавшись. Ида ожидала гораздо большего эффекта от огня, и была заметно разочарована спокойствием мракоборца, хоть и почувствовала лёгкую гордость за мощность заклинания.
— Пусть эта мразь покричит, — гаркнул Грюм, ощупывая дыру на воротнике и ожёг на шее, — Может, её дружки быстрее подойдут.
Ида резко повернула голову на ближайшего мракоборца, но встретилась не с его глазами, а с направленной на неё волшебной палочкой. Особо не думая, она выкинула руку вперёд и выхватила её, пользуясь эффектом неожиданности. Мракоборец такого не ожидал, но, к его чести, не растерялся и подался вперёд, пытаясь отобрать своё оружие обратно. Ида же потеряла равновесие и упала, но это и помогло ей увернуться. Уже лёжа она попыталась сотворить заклинание посильнее и устроить целый огненный шторм вокруг, но палочка, отобранная без настоящего магического боя, отказалась слушаться.
А потом вдруг мир дрогнул. Ида застыла, потому что все мышцы тела вдруг сковало мучительной судорогой. Она не могла сделать ни вдох, не выдох, только сцепить зубы до болезненного скрипа, а затем закричать, как и хотел Грюм. Это был надрывный, длинный крик, полный невыносимой боли, который не прекращался, пока не закончилось действие заклинания.
Боль ушла так же внезапно, как и началась. Ида просто лежала на земле, поджав ноги и обхватив себя руками в попытке успокоиться, не зная, что делать, и боясь даже шевелиться, чтобы не спровоцировать мракоборцев на повторение непростительного заклинания.
Палочку, которую она выронила, уже успел забрать хозяин, но потеря была не велика.
— Никто не придёт, — осмелилась проговорить хриплым от крика голосом волшебница, — Я тут одна. Не надо больше, прошу!
Ответа не последовало, и Ида внимательно глянула на стоящих вокруг мракоборцев. Те, что не стояли к ней спиной, смотрели отнюдь не на неё, а куда-то в лес, и на их лицах было написано явное беспокойство. Девушка перестала дышать, вслушиваясь в тишину леса вокруг, как и все остальные, а затем увидела два ярко горящих в темноте янтарных огонька. Кто-то из мракоборцев поднял палочку и выстрелил в их сторону вспышкой ярко светящейся электрической молнии, но не попал. Вспышка только на мгновение очертила тёмный силуэт животного, отскочившего в сторону, и Ида с удивлением отметила, что это, похоже, тот самый пёс, который рычал на неё и выл несколько минут назад.
— Спокойно, это всего лишь боуги! — гаркнул на подчинённых Грюм, — Он тут не за вами, а за ней!
Эта фраза напугала Иду, и страх крепко засел в её душе, заставив ещё больше сжаться и затихнуть. Она почувствовала себя совершенно глупой, не узнав духа с первого взгляда. Конечно же, это боуги. Дух-проказник и в то же время защитник справедливости. Он не трогает хороших людей с чистой совестью, только воров, убийц и обманщиков… Что ж, украденное осталось в ручье, а обман раскрыт. Осталось одно.
Послышалось рычание откуда-то из-за спины. Все разом обернулись, кроме волшебницы, которая лежала неподвижно, как ребёнок, который спрятался под одеялом и надеется, что монстр не увидит его, пока и он его не видит.
Внезапно кто-то закричал, началась дикая суматоха. Ида ничего не понимала. Над ней пролетело сразу несколько заклинаний, и это вывело её из оцепенения, заставив откатиться в сторону, от настоящего поля боя, над которым висела какофония человеческих криков и злобного рычания зверя. Девушка отползла достаточно далеко, чтобы мракоборцы начали беспокоиться, но обернувшись, поняла, что им явно не до неё: они сражались не с боуги, а с громадным серым волком, который яростно набрасывался на них. Один из волшебников корчился на земле, прижимая руку к лицу. Сквозь пальцы у него сочилась кровь, и Ида не был уверенна укус это или след от острых когтей. Четверо остальных, кроме Грюма, встали щитом перед раненым товарищем и отбивались как могли, а вот их начальник быстро подбежал к девушке, и, к её ещё большему удивлению, крепко схватил её за руку, явно собираясь трансгрессировать. Ида даже не сопротивлялась, потому что уж очень устрашающе выглядел Римус, ненадолго отступивший под натиском постоянных атак.
Даже волшебница не успела заметить, как большая чёрная тень вдруг наскочила на Грюма со спины, оттолкнув его в сторону. Послышался хлопок, и мракоборец исчез, так как уже начал трансгрессировать, а остановить это процесс так просто нельзя. Ида осталась на земле, в шоке от происходящего, а дух в виде пса внезапно схватил зубами её спутанные ноги и без особых усилий стал оттаскивать куда-то в сторону. Сначала девушка пробовала сопротивляться, хватаясь свободными руками за всё, что попадётся, но только ломала и забивала грязью отросшие ногти, а пёс всё равно утаскивал её всё дальше и дальше. Чем больше она сопротивлялась, тем сильнее его клыки впивались в её кожу, и вскоре ей пришлось смириться и позволить псу тащить себя, пока тот не решил остановиться.
Не останавливался он долго. Сначала Ида перестала видеть вспышки заклинаний, затем исчезли голоса и шум боя. Боуги оказался на удивление сильным, потому что нормальная собака устала бы ещё на середине пройденного им пути.
Когда он всё-таки отпустил ноги волшебницы, она тут же лихорадочно попыталась подняться, но волнение сыграло с ней злую шутку, и она неловко завалилась набок. Ида ожидала, что боуги воспользуется моментом и нападёт, но в место этого дух, уставившись куда-то в темноту огромными светящимися глазами, поднял припущенные до того уши, прислушиваясь, и шумно втянул воздух носом. То, что боуги услышал или почуял, ему явно не понравилось, потому что он вдруг тихо заскулил и поскрёб плечо волшебницы мокрой когтистой лапой. Она намёка не поняла, и он, ещё раз коротко заскулив, вдруг подцепил клыками ворот её свитера и потянул вверх. Ткань сдавила Иде горло, заставив приподняться и оттолкнуть духа.
— Ты хочешь, чтобы я встала? — наконец поняла она, — Ноги всё равно связаны.
Боуги снова посмотрел куда-то в лес, и, нерешительно потоптавшись на одном месте, убежал, совсем по-собачьи поджав хвост. Волшебница поняла, что это очень,
очень плохой знак. Услышав отдалённый шорох шагов, она, держась за корявый ствол ближайшего ясеня, поднялась на ноги. Звук приближался, причём очень быстро, и волшебница, коротко глянув в сторону, куда убежал боуги, нервно огляделась. Бесполезно. Ей не убежать, можно только трансгрессировать, оставив просто кричащий след о своём присутствии. Разве только…
Ида подпрыгнула, так высоко, как позволяли верёвки на ногах, и схватилась за нижнюю ветку. Грубая кора дерева больно царапала ладони, но она нашла силы, чтобы подтянуться и удержаться на ветке, благо та была достаточно толстой. Да и стимул хороший — стоило ей подтянуть ноги, внизу появился оборотень.
Увидев его, Ида резко выдохнула, почувствовав, как подкатывает ком к горлу, и прикрыла рот рукой, побоявшись даже дышать слишком громко. В этом звере ничего не напоминало Римуса, и было совсем не очевидно, что где-то там, глубоко внутри спит разум доброго и отзывчивого волшебника, который даже мухи без особо весомого повода не обидит. Сейчас в нём не было ничего человеческого, и лишний раз об этом напоминала оскаленная пасть с длинными клыками, которая была окрашена гораздо темнее, чем всё остальное тело оборотня. В темноте было сложно различить цвета, но совсем глупо было бы надеяться, что это не кровь.
Даже Иду, которая совсем недавно вспорола горло человеку, пробила нервная дрожь от увиденного. Когда оборотень стал подходить ближе, стало ещё более очевидно, что ветка слишком низкая, и волшебнице пришлось, на свой страх и риск, подняться выше. Заметив, что жертва убегает, оборотень подскочил вверх на длинных, жилистых лапах, но его челюсти безвредно клацнули в каких-то двадцати сантиметрах от и без того изжёванных кроссовок Иды. Девушка почти могла чувствовать, как в волосах пробивается первая седина.
Ясень был ещё достаточно молодым, и даже вторая снизу ветка казалась хлипковатой, но особого выбора у Иды не было. Взобравшись на неё полностью и кое-как балансируя, она переползла чуть дальше, на развилку, где можно было долго сидеть, не беспокоясь о том, как удержать равновесие.
Тем временем, оборотень всё не унимался. Он прыгал, драл когтями дерево и рычал, а Ида только и могла, что держаться до рассвета и пытаться не смотреть вниз.
***
Оборотень не стал караулить её всю ночь. Он убегал — когда на несколько минут, когда на несколько часов, но потом всё равно возвращался, и всё начиналось сначала. Ида, мокрая, замёрзшая и ужасно грязная почти неподвижно сидела на дереве несколько часов. Пару раз она всерьёз задумывалась о том, чтобы трансгрессировать и убраться подальше, особенно, когда где-то вдали послышались раскаты первого в году грома. Уйти куда угодно, лишь бы оказаться далеко отсюда. От Девона. От Англии. Может, даже от Европы. Только вот сама она даже путы снять не может. Конечно, у неё были знакомые волшебники и волшебницы, но либо она им не доверяла, либо они все были очень далеко, либо она понятия не имела, где они вообще могут быть.
Ида даже не сразу заметила, что начало светать, потому что утро выдалось хмурым. Просто в определённый момент начали петь птицы, всё вокруг накрыла дымка моросящего тумана, и на кончиках тоненьких ветвей повисли капельки росы, а зверя не было видно слишком долго. Волшебница не знала, когда именно оборотень превращается в человека, и поэтому не могла рисковать. Она дождалась, пока не станет светло, и только тогда начала спускаться. Всё тело онемело и ужасно болело при малейшем движении, одежда не высохла даже за всю ночь, а ног Ида вообще почти не чувствовала из-за плотных верёвок. Она просто не могла стоять на них, поэтому вниз с нижней ветки, на которую спустилась с огромным трудом и стиснутыми зубами, волшебница просто свалилась.
Мокрая земля как будто отпружинила ей падение, и вышло не так уж и больно. Иде не хотелось шевелиться, но очень хотелось спать. Соблазн был велик, и сопротивляться было сложно, пусть и возможно. Медленно, спустя несколько минут, но волшебница всё-таки приняла сидячие положение и осмотрела ноги. Дешёвые кроссовки порвались и разваливались от воды и укусов, штаны внизу тоже были в множестве мелких дырочек, кожа под которыми должна была бы саднить, но Ида плохо чувствовала все ноги ниже колен, от которых начинали виться верёвки.
Сняв кроссовки, волшебница увидела несколько неглубоких ссадин от клыков боуги. Конечно, она была сама виновата. Если бы Ида не сопротивлялась, духу не пришлось бы прикладывать такие усилия, чтобы тащить её. Ущипнув большой палец, волшебница с облегчением заметила, что какая-то слабая чувствительность всё-таки сохранилась, но было ясно, что снять путы необходимо как можно скорее.
И снова придётся ждать, а Иду уже тошнило от ожидания. Прислонившись спиной к ясеню, она впервые за сутки прикрыла глаза и тут же провалилась в тревожный, поверхностный сон, полный бреда и кошмаров, которых она уже не вспомнит, когда проснётся.
Прошло совсем немного времени, когда Ида вдруг резко дёрнулась и открыла глаза, сама не зная, что послужило тому причиной. Впрочем, скоро всё стало очевидно: прямо перед ней стоял Римус. Он тоже выглядел потрёпанным, грязным и напуганным, а на Иду смотрел как на внезапно пошевелившийся труп. Когда он подошёл ближе, стало видно, что под ногтями у него запеклась кровь.
Ида хотела сказать что-то, но не смогла подобрать слов. Римуса, судя по его лицу, напугал её вид и подозрительное молчание. Он опустился на колени рядом с ней и протянул руку, как будто хотел дотронуться, но быстро отдёрнул её как от горячего. Будто опомнившись, он взял палочку и попытался снять верёвки с ног девушки. Это было не так просто: нужно было точно знать, куда было направлено заклинание, и ему пришлось испробовать несколько узлов, прежде чем они испарились. Ида тут же попробовала пошевелить конечностями, и по ним разлилась боль, которая, как ни странно, казалась приятной до определённого момента.
— Меня не должно было здесь быть, — хрипло проговорил Римус, выглядя в этот момент особенно несчастно, — Я услышал вой и пришёл. Потом кто-то кричал, как от боли, и я пошёл на этот звук. Там был какой-то пёс, а ещё люди… я напал на них.
На последних словах его голос начал срываться. Ида заметила, что руки у него дрожат, как у древнего старика или алкоголика со стажем, и, пожалев Римуса, подалась ближе, чтобы неуверенно погладить его по плечу.
— Не казни себя. Они сами виноваты. Если бы они не заставили меня убегать, а потом кричать, все остались бы целы и невредимы.
— Они использовали Криуцио, да? — тихо спросил Римус через пару секунд молчания.
Ида кивнула.
— Они приходили и потом, искали тебя. После того, как ты спряталась от меня на дереве. Поэтому я и убегал иногда, охотился на более доступную добычу.
— Охранял меня, как верный сторожевой пёс, — слабо улыбнулась волшебница.
— Это не смешно. Я мог убить тебя.
В голосе Римуса слышалась такая горечь, как будто он и в правду разорвал её под деревом. Ида теперь уже бесцеремонно встряхнула его, как будят крепко спящего.
— Но не убил. Ни меня, ни кого-то ещё, насколько я поняла.
— Нет. Кажется, нет. По крайней мере, не укусил. Кровь, по большей части, не человеческая.
— Видишь? Всё хорошо. Нужно только уходить как можно скорее. Они могут вернуться, ты же больше не представляешь для них такой угрозы.
— Твоя очередь выбирать дорогу, — устало вздохнул оборотень, — Я пойду, куда скажешь.
***
Вернуться за оставшимся в ручье рюкзаком никто не решился, тем более что найти его теперь вряд ли удастся. Боуги славятся тем, что любят нести в мир справедливость не теряя при этом странного чувства юмора. Ида не удивится, если через несколько дней, проснувшись утром, кто-то из ограбленных ею найдёт десяток фунтов в ботинке или, раз деньги уже потрачены, добротный, пусть и промокший рюкзак с палаткой в пробывшей всю ночь в закрытом гараже машине.
Ида не знала, куда идти, но и стоять на месте было нельзя. Римус наложил на обоих дезиллюминационное заклятие сразу после того, как помог девушке умыться и высушить одежду, и только после этого стало понятно, насколько тяжело ей ходить. Сосуды, по которым кровь возвращалась в конечности, будто изнутри тёрлись наждачной бумагой, а все суставы ныли и просто ни сгибались. Радость была одна: Римус починил кроссовки и босиком бегать не придётся.
— Нет, так не пойдёт, — вынес вердикт он, поддерживая медленно ковыляющую Иду, — Нужно затаиться где-то и передохнуть хоть пару дней.
— Где, к примеру? Звучит безумно, но единственный человек во всей Британии, которому я могу довериться — ты, — кисло усмехнулась девушка, и добавила, уже веселее: — Поверить не могу, что мы знакомы меньше месяца.
— С твоей везучестью месяц — это уже очень много. У меня такое ощущение, что тебя кто-то проклял, причём очень жестоко. Ты, случайно, не насолила кому-то очень могущественному и злому в начале марта — конце февраля?
Ида на секунду опешила, а затем подыграла:
— Ты что, только что пошутил? Это такая реакция на стресс, да? Ты себя хорошо чувствуешь?
— Нет, — честно ответил Римус, — Не хорошо. Это была весёлая ночка, веселее, пожалуй, ещё не было.
Ида опустила взгляд, почувствовав болезненный укол вины, и несколько минут молчала, задумчиво глядя на свои ноги, которые, как будто она хамелеон, меняли цвет и рисунок, подстраиваясь под окружающую среду. Она думала о том, какой опасности себя подвергает волшебник, который ей ничего не должен, и от таких мыслей на душе скребли кошки.
— Кто-то из мракоборцев знает, что ты оборотень? Министерство вообще в курсе?
— Глава отдела, Краучь, знает. Грюм, скорее всего, тоже.
Римус помрачнел. Очевидно, его тоже это беспокоит.
— Дерьмо. Только бы он не понял, кого видел.
В слух Ида говорила одно, но думала совсем о другом. Ей было искренне жаль волшебника, но и себе она врагом не была. Говорят, большая часть оборотней перешла на сторону Волдеморта, и это может служить очередным доказательством того, что она как-то с ним связана. И если Римус в случае чего сможет хоть как-то оправдаться, сказав, что его подставили, то она, если все решат, что это был один из приспешников Темного Лорда, не выкрутиться никак.
— Я бы узнал, если бы мракоборцы подозревали меня в чем-то, поверь, — попытался успокоить её волшебник, — Но нам всё равно нужна помощь. Скорее всего, сюда уже направились дементоры, и если они нас найдут…
— Не надо, — резко оборвала его Ида, — Я знаю, что будет, если они нас найдут.
Немного погодя, Римус терпеливо продолжил:
— Я просто хотел сказать, что если тебе некому довериться, это не значит, что со мной то же самое.
— Послушай, — старательно подбирая слова, протянула девушка, — Нас как-то нашли, и у меня не так много вариантов того, как это могло произойти. Твои друзья очень хорошие люди, честно. Лили и Джеймс просто замечательные, Питер, и даже Сириус, тоже. Тем не менее, они были последними, кто видел нас, и у меня есть подозрения… ну, ты понимаешь. Не обижайся, пожалуйста.
— Вообще-то я тоже думал об этом. Вряд ли кто-то из них специально сделал это, но… — голос Римуса сорвался, и ему пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем продолжить, — Но что есть, то есть. Кто-то из них проговорился, специально или ненамеренно, причём ни слова не обмолвившись обо мне.
«Сириус, — сразу подумала Ида, — Поэтому он на меня так пялился весть вечер. Я-то решила, что ему понравилась, а он, видимо, сразу всё понял. И этот глупый намёк на оборотня… Блэк хотел, чтобы я оставила Римуса в покое».
Ида решила не делиться своими мыслями с Римусом. Вполне возможно, что она ошибается, а делать ему ещё больнее не хотелось. Вместо этого она спросила:
— И к кому же мы пойдём, если не к твоим друзьям?
Римус загадочно улыбнулся, прямо как Джоконда с известной картины, но в его голубых глазах всё ещё читалась вся боль этого мира. Ида уже чувствовала, что ответ ей не слишком понравится.
