Малышка

Комната насквозь пропитана табачным дымом и алкогольным дурманом, и меня почти тошнит от жгучей смеси запахов, покрывших развернувшуюся передо мной картину. Я сижу в глубоком кресле напротив кровати и смотрю на прилипшие друг к другу в предсмертном экстазе тела: Марцио и выбранной им блондинки. На часах четыре утра, а сна ни в одном глазу, только какая-то ненормальная злость, замаскированная под угрожающим спокойствием. Кто. Мог. Сделать. Это. В. Моем. Клубе. — Пиздец, кто мог это сделать? — Тони читает мои мысли и, почесывая затылок, подходит к кровати, чтобы лучше разглядеть дырку в черепе Марцио, опрокинутом на девке. Интересный выбор убийства: пуля вошла ровно в затылок Марцио и застряла в мозгах лежащей под ним девушки. Двух зайцев одним выстрелом. — Либо он подкрался незаметно, либо они не ожидали от него такого подъеба. — Или от нее. — Что? — Тони берет скатавшуюся в их ногах простынь и скрывает голую задницу Марцио под белоснежной тканью. Нелепая поза любовников исчезает из вида, и я перевожу усталый взгляд на часы. В стакане давно закончились виски, а я не позволяю никому нарушать нашу кровавую вечеринку. Достаточно Тони и меня. Ни к чему лишняя свора. — Убийца не обязательно мужчина, нужно рассмотреть все варианты. Прикажи Джио привести всех, кто обслуживал сегодня клиентов. В том числе охранников, барменов и официантов. Записи с видеокамер ко мне на стол. Я в кабинете. И позвони сеньору Карбоне, сообщи о сыне, — бессонная ночь не в первой, а вот ситуация... сверх моего понимания. Каким нужно быть безрассудным, чтобы замахнуться на "семью" на нашей территории, в самом ее центре, где проходила встреча. Перечисляю фамилии, имена, вспоминаю детали, сопоставляю факты и не могу зацепиться — никто из присутствующих капо не претендует на власть, не прыгает выше своего положения и не желает выйти из-под контроля. Никто не хочет войны, тогда какого хера здесь произошло? Располагаюсь в кабинете, устраиваясь в удобном кожаном кресле и опрокидываясь назад, на его спинку. Надо мной качается потолок и я закрываю глаза, вспоминая Марцио и надеясь, что его смерть не понесет за собой никаких глобальных проблем. Например, вендетты, если в этом замешаны члены, скажем так, не разделяющих наших взглядов, кланов. Меньше всего хочется устраивать бойню. Потому что в таком случае потерь не избежать. — Вот записи, Вико, — Тони вбегает в кабинет без стука, взволнованный и запыхавшийся, вынуждая меня резко выпрямиться. Спешно включаю принесенную флэшку, а он тараторит: — Почти все собраны, осталось несколько шлюх, успевших свалить домой. Дантэ их доставит. И да, девчонка. Немая, — поясняет он, когда я изгибаю бровь, обращая на него внимание. — Я все понимаю, но ты просил привести всех, а она... — Она не в счет, все это время она была со мной. Ладно, не совсем со мной, но в моем доме. — Как скажешь, — Тони поднимает руки вверх, сдаваясь, а я пролистываю записи, пытаясь выловить хоть что-то. Проблема в том, что на этажах с комнатами камер нет — мы не можем использовать их во избежание даже намека на компромат, поэтому все, что я имею, это запись с камеры парковки, главного входа и запасного выхода, а также барной стойки и небольшой зоны вокруг нее. Учитывая то, что вход в клуб строго по пропускам, чужаков здесь быть не могло, и все же... блядь, ничто не остановит профессионального убийцу, а судя по тому, как тихо и незаметно произошло убийство, он точно профессионал. — Где ты ее нашел? — все же не выдерживаю и, пока Тони трется рядом, пользуюсь моментом. — Кого? — Девчонку, с которой я уехал. — Данте, не я. Она прибилась к попрошайкам в метро, а там не любят чужаков, ты же знаешь — территория поделена. Девчонка красивая, и он предложил ей непыльную работенку. — Ну да, не пыльную, только не совсем приятную. Кривлю губы от брезгливости, думая о том, сколько уродов могли бы ее поиметь, если бы не наша случайная встреча. Черт, малявка, а ты моя должница. — Так ты ее не вернешь? — Что? — пристально всматриваюсь в экран и, теряя нить разговора, произношу крепкое ругательство, потому что для детального просмотра пленки мне потребуется минимум шесть часов, а еще нужно расспросить всех свидетелей, съездить к главам семейств и отчитаться перед боссом. Блядь, Марцио, ты наделал херову тучу проблем. — Немую. Ты вернешь ее? — Нет. Забудь, — потираю переносицу и, нажав на глаза до ярких кругов, машу в сторону двери, где слышатся приглушенные голоса собравшегося персонала. — Начнем, Тони. По одному...

***

Возвращаюсь домой на следующие сутки, абсолютно вымотанный, раздраженный и, конечно, забывший про Хану, которая встречает меня сидя на нижней ступеньке лестницы. Все в том же платье, в полумраке лунной ночи, с Фато, лежащим у ее ног. Бледная и красивая, чем-то похожая на ведьму со своими длинными распущенными волосами, раскинутыми на белом полотне оголенных плеч. Я слабо улыбаюсь и, скидывая пиджак, подхожу к столику с напитками, чтобы налить целый стакан виски. Вот так, Вико, сейчас можно расслабиться. Несколько больших глотков и легкий туман в голове, почти эйфория, смешавшаяся с сонливой усталостью. — Почему ты не спишь? — сажусь на диван, соскальзывая вниз и принимая полу-лежачую позу. Хана пожимает плечиками, а Фато, наконец, меняет место дислокации, перемещаясь теперь уже к моим ногам. Слава Святому Франциску, он еще помнит, кто его хозяин. Треплю его по голове и хлопаю ладонью по дивану рядом с собой. — Иди сюда, малявка. Я не трону тебя, — она это и так знает, ведь я ни разу не нарушил своих слов, поэтому без заминки встает и, осторожно ступая босыми ступнями, подходит ближе. Скользкие тени скрывают ее лицо, но кое-что я все-таки успеваю рассмотреть: блестящие распахнутые глаза, в темноте превратившиеся в бездонные озера. Маленькая strega, черт бы ее побрал. — Я задержался, — садится рядом и все же недостаточно близко, чтобы я мог коснуться ее плечом, и я поворачиваю голову, разглядывая ее профиль. Нервничает, как всегда, перебирая пальцами подол платья. — Знаешь, Хана, тебе крупно повезло: на ее месте могла быть ты, — вспоминаю убитую девчонку и следом за ней Марцио. А на его месте — я. Она непонимающе хмурится, и я продолжаю: — Блондинка, которая была с Марцио, ее убили, вместе с ним. Вернее, под ним. Грудная клетка девчонки замирает на выдохе, а потом, в этой черной тишине, я отчетливо слышу участившийся стук ее сердца. Она сжимает губы в тонкую линию и медленно, с рваными всхлипами, выдыхает. Наверное, не стоило ей говорить. — Тшш, малышка, такое бывает, бояться смерти не надо, — я не боюсь, слишком тесно она переплелась со мной, пропитав отвратительным безразличием. Касаюсь щеки Ханы большим пальцем и успокаивающе поглаживаю, размазывая слезы по нежной коже. Не отстраняется, только губы кусает, и я запускаю ладонь в ее волосы, притягивая к себе ближе. Целую, не встречая сопротивления, просто лаская соленые губы своими и не требуя большего. Я слишком устал, чтобы даже двигаться. Так что, мелкая, я не представляю для тебя никакой опасности. Под задницей становится мокро, и я чертыхаюсь, вспоминая про стакан в руке. Черт, это было отменное виски на фоне отменного поцелуя. Еще немного учебы и Хана сможет удовлетворить все мои капризы. Твою мать, Вико, у тебя куча баб, а ты привязался к малявке. Не привязался бы, но она будто назло врывается в мою жизнь неожиданными сюрпризами. — Спокойной ночи, Хана, — встаю, пошатываясь, и, насвистывая под нос старинную итальянскую мелодию, поднимаюсь наверх. Лишь перед тем как скрыться на втором этаже, останавливаюсь и обращаюсь к Хане: — Не составишь компанию в душе? — в доме темно и тихо, но я живо представляю как округляются от ужаса ее глаза. Это так на нее похоже, маленькая трусиха. — Шучу, конечно же.

***

Утро хмурое, неуютное, и зимняя серость, просачиваясь через окна, раздражает однообразием. В голове тяжесть и я нехотя встаю с постели, делаю несколько взмахов руками, и после, разогрев мышцы, принимаюсь отжиматься от пола. Сначала на обеих руках, потом на одной, поочередно. Тело напрягается, приходит в тонус, и я спокойно иду в душ, чтобы как можно скорее заняться делами. Их много, до хрена, так что иногда я все-таки задумываюсь о покое. На самом деле мне хватило бы парочки дней тишины: совершенной абсолютной тишины, в которой не будет проблем и вопросов. А это возможно? По дороге до кухни просушиваю волосы полотенцем и, заметив сидящую за столом малышку, прислоняюсь к косяку плечом. Обалдеть, на часах шесть, а она будто бы не уходила, только влажные волосы указывают на то, что она недавно из душа. Замечает меня и, пряча руки между сжатых колен, смотрит огромными глазищами. А я не могу оторваться от ее груди, которую почти не прикрывает платье, то самое, до пошлого развратное. Утренний стояк вновь дает о себе знать, и я вдыхаю, глубоко, до предела, перекидывая полотенце через руку и выводя ее вперед. Хане не обязательно знать, о чем я сейчас думаю и чего хочу. — Ты вообще, когда-нибудь спишь? —улыбается, как-то по доверчивому мягко, будто мы знакомы сто лет и совместное утро для нас в порядке вещей. — Кофе будешь? — кивает, и я тороплюсь скрыться в занятости, чтобы хоть немного успокоиться, отвлечься от ее обнаженных бедер. Блядь, если бы я ее не знал, то подумал, что она намеренно меня провоцирует, но Хана слишком чиста, чтобы играть в такие грязные игры. Или... не может быть, но вдруг она просто не в теме отношений между мужчиной и женщиной? Достаю из холодильника контейнера с готовой фризеллой, наливаю кофе и ставлю это все на стол перед малявкой. Сажусь напротив и, наблюдая за тем, как Хана опасливо берет кружку, выпаливаю: — Слушай, я могу задать тебе вопрос? Мне просто интересно. Кивает, отчего-то краснея. — Твой отец. Он насиловал тебя? — Мотает головой, без заминки, с ошарашенно удивленным взглядом. Жестикулирует, быстро перебирая пальцами, и из всего этого я понимаю только то, что он ее не трогал, не в этом смысле. Бил — точно, но не опускался ниже. — А парень у тебя был? — Утвердительный кивок задевает, лезвием проходится по ребрам, но ощущения в мгновение пропадают. — Тогда какого хрена ты не умеешь целоваться? Он был плохим учителем? — Малявка склоняет голову, низко-низко, пытаясь скрыть смущение, и я, улыбаясь, пью кофе. Пиздец, он не просто был плохим учителем, он походу, вообще не знал, что нужно делать с красивыми девчонками. — Ладно, Хана, у меня больше нет вопросов. Есть, конечно, но бедная девочка даже вдохнуть не может. — Но есть одна просьба: выкинь это платье. Попрошу Лексу купить тебе что-нибудь более приличное. Перекидывает волосы на грудь, понимая, что я имею в виду, и бесполезно пытается одернуть платье. В оглушительной тишине раздается дребезжащая трель дверного звонка, глухое рычание Фато и цокот его когтей по полу. Прости, мелкая, но наша милая идиллия подошла к концу. Сжимаю челюсти от недовольства и, слишком громко поставив чашку на стол, иду открывать дверь. Твою мать, сюрприз за сюрпризом, и этот — не из приятных. — Я имею право на звонок адвокату, не так ли?