Зерна от плевел

Когда Брок слышал от других что, мол, когда ты счастлив по-настоящему, время летит незаметно, он в это не особо верил. Да и счастье считал чем-то кратким, вроде офигенного оргазма — пара секунд острого кайфа и сытая усталость после. Это в лучшем случае. Да и испытывать постоянно кайф — это как жрать только сладкое, на стенку полезешь. Но в полной мере он осознал, что имеется в виду, когда его вызвал Пирс, и, прикинув, Брок понял, что живет со Стивом не много и не мало, а уже третий месяц. Толстяк-исследователь, видимо, получил достаточное количество материала, несмотря на то, что Брок тянул как мог со сдачей «надоев», портя все, что только можно, но аккуратно. Приступы паники, когда он все-таки думал о том, что будет, если (когда!) все раскроется, случались все реже, Брок научился ловить их на подлете и запихивать обратно, в самый дальний угол души и сознания. Он пока не мог ничего исправить, хоть как-то повлиять на ситуацию, а значит, убиваться вхолостую, отравляя себе и без того несладкую жизнь, не имело никакого практического смысла. И он жил, жадно, впервые так остро осознавая удовольствие, которое эта самая жизнь может приносить, как дурак радовался мелочам. Каждый поцелуй будто выжигал на сердце крошечное клеймо, и скоро там не осталось живого места. Он весь принадлежал, если не телом, которое, как оказалось, легко можно было продать кому угодно, то всей сутью никогда не любившего человека. Совесть ебала его мучительно, каждый божий день где-то на периферии сознания он ощущал, как сгущаются вокруг тучи, не мог не думать о том, что Стив не простит. Искренне влюбленный, а оттого слепой, он тем не менее не был дураком, и… Брок второй раз в жизни действительно боялся. То есть, конечно, пощекотать нервишки под шквальным огнем, пройти по самому краю, опасно балансируя, но все же удерживая равновесие, выбраться, выжить — это ему было знакомо. Но это все длилось мгновения и касалось зачастую только его одного. До Стива боялся он лишь раз — за Джека. Самые долгие двенадцать часов, море потерянной крови и злое, тупое отчаяние, животный страх потерять. Ярость бессилия, от которой хотелось орать, хотелось самому сдохнуть, потому что понятия не имеешь, как тебе жить, если вдруг все закончится. Теперь же он с ужасом ждал, когда ловушка захлопнется, отрезая его от мира нормальных людей. Маялся, сходя с ума, и Стив как чувствовал, становился еще нежнее, еще ближе, вплавлял в себя, влезал еще глубже. Как бы Брок иногда хотел ничего не чувствовать! Быть подчеркнуто профессиональным, цинично выдавать то, что от него ждут, пользоваться, поворачивать по-своему. Но потом Стив смотрел на него, чуть удивленно, влюбленно, и у Брока мелко-мелко дрожало что-то внутри, ломалось, размалывалось в пыль. Против Стива у него не было ни единого шанса. Против его монолитной уверенности, против его беспощадной любви, сокрушительной, выбивающей дух нежности. Брок не понимал, где делают таких, без малейшего изъяна, с идеально отлаженными моральными ориентирами. Таких слепых. Таких смешных и теплых. — Агент Рамлоу, — Пирс стоял к нему спиной и смотрел на раскинувшийся у его ног... пока только Вашингтон. — Вам придется поучаствовать в одном эксперименте. Не безвозмездно, разумеется. В животе остро, неприятно скрутило — в лаборатории он не хотел. Впрочем, если бы его выход оттуда не планировался, то его бы просто нагнули и заставили, а не пытались в очередной раз купить. — Сэр? — осторожно спросил он. — Видите ли, у нас возникли некоторые трудности, — Пирс наконец соизволил повернуться к нему лицом и цепко, холодно осмотрел Брока с головы до ног. — От вас не потребуется ничего особенного. Все как обычно. От вашей... верности общему делу будет зависеть многое. Важное в том числе и для вас, не так ли? Брока продрало холодом от холки до копчика. — Сделаю все от меня зависящее, сэр, — заученно отозвался он. Пирс с прищуром взглянул ему в глаза, будто решая, верить или сразу пристрелить, и кивнул. — Хорошо. В подробности вас посвятит наш ведущий специалист. И, Рамлоу? — Пирс снова отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. — Я рассчитываю на ваше благоразумие. Слушайте инстинкт самосохранения и не прогадаете. Свободны. Брок молча вышел, бесшумно закрыв за собой дверь. — Ага, — сказал толстяк, повернувшись к Броку сразу от нескольких мониторов. — Вот, — он выставил на стол знакомый контейнер. Брок, проглотив все эти глупые «Что, опять?», «А то куда дели?» и прочие, молча изогнул бровь. — И? — Что «и»? — возмутился толстяк. — Ну что «и», агент? Мне вас учить сдавать генный материал? У Брока похолодело за грудиной. Он на такое не подписывался. Когда Пирс сказал «Эксперимент», даже лично не переломился вызвать, чтобы Брок четко знал, что будет, если вдруг он откажется, он и предположить не мог, что это будет касаться не только и не столько его, сколько… — Могу я узнать подробности? Толстяк уже открыл рот, чтобы отказать, но потом на его жирной морде мелькнуло что-то эдакое, гаденькое и вдохновенное одновременно. — Почему бы и нет? — вкрадчиво ответил он. — Почему нет? Скоро, ох, скоро настанет то будущее, которого мы все ждем. Век не ограниченных моралью и нормами возможностей, век генной инженерии, великих открытий и, я не побоюсь этих слов, новых видов. Хомо абсолютус. У Брока тяжело застучало в висках. Теперь его точно убьют. И нахуя он спросил, интересно? Подрочил бы себе тихонько и шел бы с миром. А так хуя с два. Амба. — И каким местом тут я? — осторожно спросил он, понимая, что терять уже нечего. — О, это очень интересно, взгляните, — толстяк развернул перед ним экран, на котором шло какое-то видео. Полупрозрачные головастики лениво шевелились, даже не думая атаковать большую тучную «даму». — Мы перепробовали огромное количество генного материала, стремясь подобрать наиболее… подходящий для внедрения сперматозоидов Объекта, но ровным счетом ничего не добились. Что ж, сперма Роджерса пережила пытку микроволнами. Достаточный ее процент, видимо. — Очевидно, что сперматозоиды Объекта не… хм… не заинтересованы в оплодотворении предложенной яйцеклетки реципиента номер двадцать четыре. Это невиданно, но факт. Существует теория, — вдохновенно продолжил вещать толстяк охуевшему Броку лекторским тоном, — что половые клетки мужчины и женщины, способных зачать друг от друга, настраиваются на определенную волну, гармонику. Исследования, посвященные изучению метода экстакорпорального оплодотворения, подтверждают, что у полностью здоровой женщины может не наступать беременность, если гармоники ее и партнера не совпадают. Долгое время это называлось генетической несовместимостью. ЭКО решает эту проблему, но в среде врачей-педиатров такие дети негласно подвергаются более тщательным наблюдениям, результаты которых неутешительны. По определенным параметрам… Э… мы отвлеклись. Так вот, насильственное помещение сперматозоида Объекта в яйцеклетку реципиента нежелательно. Естественное проникновение невозможно по ряду пока не установленных причин. Картинка сменилась. Теперь там были две капли, под завязку наполненные беснующимися головастиками. Те рвались друг к другу, как чокнутые, и когда им проложили «мост», кинулись друг к другу, будто их подгоняли. — Здесь мы видим… Брок уже знал, что в одной из капель наверняка его сперма. Та самая, из банка репродукции. Сперма Роджерса оказалась голубее него самого. И отчего-то тоже предпочитала Брока. Будь Брок дамой, уже вовсю расхаживал бы с пузом, полным плодов любви. Ну, как. Ничего видно не было бы, но он залетел бы круче зеленого новобранца, считающего, что может наебать своего сержанта. Брока же жизнь наебывала с завидным энтузиазмом. — Образец старый, — продолжал толстяк, — на грани утилизации, и такой результат. Да, Брок сдавал сперму года два назад. — Нам нужен свежий материал. — Но я все еще не понимаю, как вы превратите моих парней в девчонку, которую можно не только натянуть, а и обрюхатить, — хрипло подал голос Брок. — Гидра дает ученым почти неограниченные возможности, агент. Поверьте, это возможно. Брок взглянул на экран. Там его головастики страстно сплетались хвостами с головастиками Роджерса. Придется снова встать в коленно-локтевую. На время. Ему нужен союзник. Такое количество дерьма ему в одиночку не разгрести. Забрав контейнер, он молча направился в сортир. *** Сдав все тому же толстяку уже свою сперму, он сплюнул горькую слюну в раковину, умылся ледяной водой и, расправив плечи, вышел в большой яркий мир, на хую вертевший его трудности. Надо жить. Жить — это важно. О том, что сперма Роджерса оказалась такой же переборчивой в вопросах репродукции, как он сам, Брок старался не думать. И о достижениях Гидры в области генетики. В жизни Брока в последнее время стало слишком много вещей, о которых он старался не думать. *** — Детка, — хмыкнул Стив, подхватывая его под задницу и прижимая к стене. — Ты видел, как я сворачиваю шеи, и все равно меня так называешь. Это даже мило, — у него стояло, хотя за стеной гоготал Страйк в полном составе, дорвавшийся до горячей воды на этой богом забытой базе. — Почему «даже»? — спросил Брок, привычно обхватывая его за шею. Они застряли тут до утра, Роджерс трое суток без доступа к телу, все в делах государственных, так что суперсолдатской ебли на весу не избежать. Если бы не усталость, Брок был бы только рад — соскучился. «Капитан, вид со спины» его устраивал более чем, конечно, но все-таки вот таким, почти домашним, своим собственным, Брок любил его больше. Любил. Когда это стало называться именно так? — Устал? — спросил до опизденения чуткий Роджерс, усаживая его на странный бордюр, шедший вдоль стены, и Брок на мгновение поддался слабости, уткнулся лбом в крепкое плечо и закрыл глаза. Устал. Три дня они ебашили на пределе человеческих возможностей, и теперь адреналин попустил и начался отходняк. Хотелось помыться, пожрать горячего и забиться под одеяло на сутки-другие. Выспаться и переварить очередную порцию дерьма, которое жизнь с завидной регулярностью набрасывала на вентилятор. — Не больше обычного, — почти вырубаясь от чувства тепла, защищенности и безопасности, ответил Брок. — Давай помоемся и отбой. Ляжешь со мной? Спать решили в общем зале в спальниках, и Брок вот уже лет пятнадцать всегда укладывался с Джеком. Это была их со Стивом первая вылазка в качестве, так сказать, пары, а потому он лениво поразмышлял на эту тему и кивнул. О них знали все, даже самое высокое начальство, так что строить из себя целку не имело смысла. Стив поцеловал его в висок и потащил мыться. Суперсолдатская ебля, похоже, откладывалась. Чуткость любовника, обычно воспринимавшаяся как его же слабость, изъян, теперь больно отдалась в груди. Закрывая глаза на жестком полу, привычно ощущая спиной горячего Роджерса, Брок на самой грани сна представил ребенка, похожего на них обоих. Маленького, беззащитного, как когда-то Лиззи. И белый кафель лабораторий вокруг. Во рту привычно загорчило, почувствовавший что-то Роджерс утешающе погладил его по плечу, и Брок, наконец, провалился в тяжелый, душный сон, не приносящий в последнее время ни отдыха, ни удовольствия.