Зерна от плевел

Когда решение было принято, с души будто свалился огромный груз. Пофиг, что последствия все равно окажутся печальными, а союзники, достаточно преданные именно Роджерсу и в то же время — достаточно изворотливые, сильные и с гибкой совестью, не найдены, но топор, висевший над головой, чуть отодвинулся. — Я в любом случае с тобой, — сказал ему Джек, поглаживая Ричарда между ушами, будто они обсуждали поездку в супермаркет за пивом. — Какую хуйню бы ты ни творил. Но вдвоем нам не выгрести. Брок потер заросшую щетиной щеку и пообещал: — Я найду, кто нам поможет, Джекки. Найду. Джек хмыкнул, отпуская кота на пол, и открыл им еще по банке пива. Кандидатуры он не предлагал, и Брок был ему за это благодарен. *** — Когда мы можем пересечься? — не став долго расшаркиваться и тянуть Ричарда за тестикулы, спросил Брок у чуток охуевшей от такого расклада Романовой. Брок крутил так и эдак, страшно не хотел лезть в эту яйцерезку, но другого выхода у него не было. Риск был огромным. Романова могла оказаться из Гидры. Она могла слить Брока Фьюри, Стиву, да и просто и без затей его пристрелить. Но Брок наблюдал за ней и Роджерсом достаточно долго, для того, чтобы понять, что извечный, вбитый с детства профессионализм рыжей русской сбоит на двух людях: на Стиве и на Бартоне. Ставки были слишком высоки, он не мог рисковать никем, кроме себя, и наконец решился. — Рамлоу? — делано изумилась та, пряча подозрительность за насмешкой. — Очень надо, — надавил Брок. Рыжая с прищуром окинула его взглядом с головы до ног и сделала пальцами едва заметный знак, на языке жестов, принятом в спецназе, означавший «замри». Что в их ситуации означало «осторожно». Брок как сумел незаметно изобразил «принято, жду указаний». Романова дернула уголком губ и изогнула рыжую бровь. — Давно тобой пол не вытирали? — насмешливо спросила она, показывая пальцами «шесть», и сейчас это реально означало время. — Хорошо бы размяться, — Брок изобразил «понял» и указал на пол, а потом «ты и я», стараясь не слишком размахивать руками. Романова, улыбнувшись, показала «пистолет», прозрачно давая понять, что пристрелит в случае, если ей что-то не понравится, и прошла мимо, задев его плечом. В своем кабинете Брок, доставая сигареты, обнаружил в кармане плоскую ключ-карту с номером. Оставалось надеяться, что ему удастся убедить няньку Роджерса не убивать его сразу. *** — Ты же понимаешь, что тебе в любом случае пиздец, — Романова покрутила в руках тяжелую зажигалку и уставилась на Брока, не мигая, как змея. У Брока все еще немела шея, в которую был вшит чип, намекающий, что не все так просто в его и так пиздецовой жизни. Глушилка у русской была что надо. — Мне как мне… — начал Брок, но Романова жестко хмыкнула и прищурилась. — Подведем итог нашей милой гипотетически правдивой беседы, — четко выговорила она, забивая на мягкие мурлыкающие интонации дорогой проститутки. — Ты в Гидре. Тебя подложили под Стива, перепутав с профи, и, оправдывая свою профнепригодность на ниве медовых ловушек, ты втрескался в задание. — Я этого не говорил, — растирая шею отяжелевшей рукой, заметил Брок. Он действительно ни слова не сказал рыжей о своих чувствах. — Ну да, ты подцепил у Стива любовь к человечеству в целом, а не к конкретным его представителям. Допустим. И почему ты говоришь со мной, а не с ним? Брок был готов к этому вопросу. Он сто раз задавал его себе и, наконец, смог сформулировать достаточно правдивый ответ, не звучавший как «боюсь его разочаровать». Потому что и это тоже, конечно, но важнее было другое. — Если бы речь шла обо мне одном, я бы так и сделал. Только после моих слов «я ебался с тобой по приказу» Роджерс не станет слушать никаких «но». Он не умеет прощать. Повторно не поверит, даже если сто раз убедится. Один раз предатель — всегда предатель. Он не сумеет достоверно отыграть со мной пару, изобразить любовь, даже если от этого будут зависеть жизни других людей, потому что не умеет притворяться, играть и прогибаться. Меня пустят в расход. А со мной — тех, кем Пирс подстраховывается от того, что я соскочу. Мы чипированы, так что найти нас не составит особого труда. Это если в ту хренотень, что сейчас не дает мне голову повернуть, не встроен портативный заряд, яд или еще какая-то хуйня. Тогда за нами и гоняться не надо будет. Романова растерла плечо и поджала губы, раздумывая. — Почему не к Фьюри? — Потому что для него один кусок с надписью «Стив» не может весить больше, чем остальной пирог, который он всю жизнь сооружает. Что бы там ни говорили о старине Нике, но голова у него работает. Он найдет, как выебать Роджерса. Или всех остальных с его помощью. Мне не нужно, чтобы Роджерса ебали. Мне нужно, чтобы он уцелел. — Что ж, еби его сам, пока можешь, — ровно заметила Романова, напряженно о чем-то размышляя. — Надеюсь, ты понимаешь, что Стив в любом случае узнает. И вашим странным отношениям в любом случае конец. — Спасибо, капитан Очевидность, — невесело хмыкнул Брок. — А я-то думал, он простит мне не только то, что меня изначально под него подложили, но и то, что это все сейчас за его спиной происходит. — Мастак ты, Рамлоу, — процедила Романова. — Вляпываться. В России про таких говорили «не в говно, так в партию». — Точняк, — Брок снова растер шею, и Романова, наконец, соблаговолила ее осмотреть. — Нагнись, — приказала она, и Брок, удержав при себе «и булки раздвинь», наклонил голову вперед. Романова прощупала уплотнение на его загривке, потыкала туда какой-то трубкой и больно надавила на основание черепа. Брок, матюкнувшись, дернулся. — Н-да. Много вас таких? — спросила она. — Имею в виду — важных. — Десять человек. — Называй, я запомню. — Ну уж нет, — Брок не собирался до конца обнажать свои самые уязвимые места. — Как хочешь. Случайно пристрелю — не обижайся. Броку казалось, она и так с достаточно высокой точностью может предположить, кто входит в топ-десять, а если нет, то вычислит быстро, но отчего-то заупрямился. — Неа. — Ладно. Кое-где поковыряюсь и найду тебя сама. Продолжай танцевать, Далила. Пока волосы не отрезала — не виновата, верно? Гадостно подмигнув, Романова вышла первой, и с Брока будто сняли тяжелый ошейник — чертов чип снова испускал в мировой эфир слишком много важной инфы, но с этим пока ничего нельзя было сделать. Оставалось надеяться, что у Романовой тоже не оказалось против Роджерса ни единого хитрого приема, и он стал для нее личным. Достаточно важным личным, чтобы ввязаться во все это дерьмо. *** Роджерс был сладким даже спустя три месяца с ним. Как в первый раз. Все время до дна, до самой неприкрытой сути, о которой Брок, казалось, и думать давно забыл. — Ну, что ты? — спрашивал он тревожно, ловил лицо Брока в широкие теплые ладони и заглядывал в глаза. — Что, Брок? Броку иногда казалось, что его спустят на Роджерса с особым цинизмом, просто чтобы проверить, сможет он или нет. Выстрелить. Ударить. Причинить боль. И он замрет на мгновение и все равно ударит. Потому что должен. Потому что живой Стив и живые ребята, Роллинз и прочие, это важнее, чем живой Брок. И не разочарованный в нем Стив. — Устал, — врал Брок, подставляя губы для поцелуя, и на нежной изнанке рта Стива ему чудилась горечь. Романова назвала его Далилой, и Брок понадеялся, что древнюю предательницу, вошедшую в легенды, совесть ебала так же мучительно, как его. — Хорошо, отдыхай. Брок ловил Стива за шиворот и ронял на себя, запуская руки в короткие мягкие волосы. — Лежать я еще могу, — ухмылялся он, заталкивая негатив внутрь. Страдать — так в одиночестве, его Самсон не должен ни о чем догадываться, пока он не усыпит его своими песнями. Аналогия ему не нравилась, но была довольно точной. — И с удовольствием полежу в определенном контексте. Стив со смехом устраивался сверху и на какое-то время вытеснял собой весь остальной мир. Закрывал широкими плечами, растворял его в удовольствии, сглаживая острые углы. В такие моменты обнаженной, запредельной близости Брок был готов ради него на все. Чувствовал в себе силы прогнуть мир для него или сдохнуть, пытаясь. Он справится. Он должен. *** Толстяк, снова вызвавший Брока, был лихорадочно, нездорово возбужден. Раскрасневшийся, будто ему должны были привести для ебли десять юных девственниц, он метался от монитора к монитору, размахивая руками. Брок присмотрелся и увидел. На одном из многочисленных экранов виднелась странная херота. Что-то вроде бассейна с вязкой прозрачной жидкостью, в котором плавало нечто отдаленно напоминающее огромное сердце — сизо-фиолетовая плоть, перевитая сосудами, опутанная трубками, уходившими куда-то за пределы видимости. «Сердце» неритмично, слабо подергивалось, вызывая у Брока одновременно ужас, отвращение и любопытство. — А, это репликатор матки, — непонятно, за каким таким хуем похвастался толстяк, и Брок понял, что его уже списали, если посвящают в такие подробности. — По человеческим меркам четырнадцатая неделя. — Чего? — хрипло переспросил Брок, боясь услышать ответ. — Вынашивания, — как о чем-то само собой разумеющемся, сказал толстяк. — Мы нашли способ не только соединить два набора генов, взятых у мужчин, в оболочке яйцеклетки, но и создали репликатор матки для «вынашивания». Технологии позволяют стимулировать деление клеток, поэтому процесс идет быстрее. Там, внутри уродливого «сердца», зрел его ребенок. Как плод в оранжерее. Его и Стива. Сердце ухнуло куда-то в желудок, и Брок понял, как до этого момента надеялся, что у Гидры ничего не выйдет. Что его они нагнули, но природу не смогут. Смогли. — И, — осторожно дозируя интерес и равнодушие, начал Брок, — когда оно… родится? — Дозреет, — поправил его толстяк, копаясь в каком-то ящике с омерзительными на вид инструментами. — Если все пойдет так же, то месяца за четыре-четыре с половиной. Представляете? Какой прорыв! Людей можно будет печь, как горячие пирожки, не обращаясь за помощью ко второму партнеру иначе как за материалом. Сразу с нужными параметрами. Все, буквально все: цвет глаз, здоровье — все с изрядной долей вероятности можно будет отрегулировать! Брока передернуло от перспектив, но, наверное, толстяку совсем не с кем было обсудить свои достижения, поэтому он изобразил интерес, радуясь, что Гидра пока не победила и в цивилизованном мире за стенами этого бункера все еще действуют хоть какие-то моральные нормы и запреты. В отличие от. — Как вы это сделали? — подпустив в голос восхищения, спросил он, стараясь не переигрывать. — Говоря упрощенно... — толстяк вытащил наконец какую-то хитро выгнутую поебень из общей груды инструмента и внимательно осмотрел. Ни дать ни взять мясник, выбирающий нож. — Мы взяли оболочку яйцеклетки здоровой женщины, удалили девяносто девять процентов ДНК и объединили ваши с Объектом цепочки, наполнив ее заново. Поместили в заранее подготовленную реплику матки. Сначала она была размером с грецкий орех. То, что она не принадлежит живой женщине, позволило нам, сэкономив ресурсы, растить ее вместе с зародышем. Пока все идет удовлетворительно. — Но? — спросил Брок, понимая, что просто так для попиздеть его бы не вызывали. — Но, — толстяк распечатал новую капельницу и принялся разматывать трубки, — проблема в том, что реплика матки, все же, — искусственно созданная модель. Человеческое тело уникально, агент. Мы можем сотни раз разлагать кровь и ткани на составляющие, но на сто первый все равно поймем, что очень мало приблизились к пониманию того, как на самом деле все устроено. Ребенок развивается в женщине при постоянной поддержке ее организма. У нас нет матери, но есть один из доноров генного материала. Будем надеяться, что плоду хватит питательных и прочих пока не разгаданных веществ, которыми полна ваша кровь. Гормоны мы добавим. — Прямо в меня? — как мог ровно переспросил Брок, и толстяк удивленно вскинул брови. — Интересная мысль, — задумчиво произнес он, и Брок проклял свой длинный язык. — Но времени на эксперименты нет. Так что нет, не в вас. В вашу кровь. Прошу. Брок прошел за ним в соседнее помещение с тем самым бассейном и молча дал выкачать из себя необходимое количество крови, нужное плоду. Ребенку. Его со Стивом. Того, которого никогда не могло у них быть, если бы не ебаная Гидра и ее попытки вырастить себе ручного суперсолдатика. Закрыв глаза, Брок чувствовал, как его кровь перетекает туда, где она нужнее всего, и пообещал себе найти выход. Хоть какой-нибудь.