Зерна от плевел

В первое мгновение после пробуждения Брок не ощущал ничего, кроме сонной усталости. Миссия была пиздецовой? Рука Стива на животе ощущалась правильно, он, как и всегда, моментально проснулся, стоило Броку вынырнуть из сна, потерся лицом о затылок, с намеком вжимаясь членом, тихо, нежно выдыхая, и на Брока обрушились события вчерашнего дня. Он будто стоял под камнепадом, изо всех сил зажмурившись и надеясь, что произойдет чудо и ему не прилетит по голове. Ничего не болело, кроме напрочь отбитой души. Ну, или того, что от нее осталось. Сжав ягодицы, он почувствовал, как между ними засаднило, будто он подтирался мелкой наждачной бумагой. Роджерс, видимо еще не осознавший, вжался бедрами особенно настойчиво, и Брок… просто закрыл глаза, наслаждаясь мгновением этого «нигде». Сейчас Роджерс все вспомнит, и у него не станет и этого. По тому, как напряглась рука у него на животе, Брок понял, что время истекло, и ударил на опережение: — Если ты натянешь меня еще раз, я сдохну, — предупредил он. Голос был будто чужим — еще бы, удивительно, как он вообще может разговаривать после практики глубокой глотки с тем монстрохуем, с которого его не спускали всю ночь. Роджерс отпрянул от него, как от чумы, и Брок, кое-как слепив себя в кучу, перевернулся на спину и, найдя чудом уцелевшую пачку сигарет, закурил. У Роджерса было такое лицо, будто он убил Брока собственными руками, а потом многократно надругался над трупом. А потом кто-то веселый еще и залил это все на ютьюб. — Я знаю это выражение лица, — произнес Брок, потому что ну какого хрена. — Если тебе так будет легче, я жив, значит, мы квиты, идет? Роджерс моментально схлопнулся, пряча нежное подбрюшье, с усилием натягивая официальный модус, который явно жал ему везде. — Тебе лучше уйти, — лучшим капитанским тоном произнес он. — И спрятаться так, чтобы я никогда тебя не нашел. У тебя пять минут. И не вздумай забрать джет. Хоть так. Брок не был гордым. После такой ночи от его гордости ничего не осталось. Как и от стыда, страха и многого другого. Мир их праху, как говорится, но нужно жить дальше. Он поднялся, стараясь не делать резких движений, собрал вещи и вышел, благо замок открылся сам. Пора было убираться отсюда. Футболка была безобразно растянута, штаны порваны пополам, а берцы стали заскорузлыми от спермы и, скорее всего, непригодными к дальнейшему ношению. Выйдя из полутемного бункера, Брок осмотрел джет, припаркованный на небольшой площадке, и вдруг решил — какого хуя? Он честно насосал себе эту хреновину. Ее ему, в конце концов, подарили. «Вернуть тебе твои подарки?! А кто мне девственность вернет?» Визг всех продажных дамочек пришелся этим утром как никогда в масть. Брока чуть не заебли до смерти, он без одежды и суперспособности бегать со скоростью гоночного автомобиля. Пусть не менее голый Роджерс выбирается как хочет. Брок надеялся больше никогда его не увидеть. Ударив по аварийному рычагу открытия люка, он нашел в грузовом отсеке джета комплект сменной формы, подумав, выкинул такой же на бетон стартовой площадки и, едва натянув штаны и футболку, стартанул в серое предрассветное небо. Надо было найти Джека. Надо было жить дальше. *** Номер Джека молчал. И основной, и «аварийный». Это могло не значить того, что оно, скорее всего, значило, но Брок все равно напрягся. У них были разработаны пути отхода, даже несколько, но только один из них предполагал наличие женщин и младенцев в обозе. Этот путь был из последних, плохо подготовленный и сляпанный кое-как чисто на всякий случай. Брок привык к тому, что жизнь раз за разом макает его в дерьмо, а потому за четыре месяца все-таки кое-что успел. Отложив мобильный, он настроил коммуникатор при помощи занятной приблуды, имевшейся на борту джета (хвала гению Старка), и отстучал на Морзе «первый остальным прием сообщите координаты». В ответ с замиранием сердца услышал «еб твою мать мы в тройке». Улыбнувшись впервые за один хрен знает сколько времени, он, включив режим стелс, стартанул к границе. Как Джек умудрился туда добраться в течение полутора суток, Брок не знал, но решил, что чем гадать, лучше все выяснить на месте. На заднем дворе отдельно стоящего коттеджа Брок наметанным взглядом заметил еще один джет. Попроще да поменьше, но все равно наверняка напичканный жучками и передатчиками по самую крышу. Какое все-таки счастье, что разрушенному Каррахом Нью-Йорку сейчас не до них. Пока не до них. Втиснув свою «птичку» рядом и слегка зацепив при этом елки, Брок, выпав из люка, сразу попал в тиски объятий Джека. — Еб твою мать, — повторял тот на разные лады: с облегчением, тревогой, злостью и снова с облегчением. — Скажи, что здесь есть душ, — было первым, что произнес Брок, когда Джек сделал небольшую паузу в своем прочувствованном монологе. — И передатчики надо отрубить. Кто… — Все. Даже Романова. Все на месте, Брок. — А… — И дите живое. Анита приглядывает. Брок вздохнул и решил, что будет разгребать пиздец по мере поступления. Романова и нянька не были учтены ни в одном из раскладов. Даже если неприятности придут откуда-то отсюда, то он уже опоздал на сутки с попытками их предотвратить. А с Романовой — так и вовсе на всю жизнь. Романова выглядела страшно: бледная как смерть, вся в синяках и с кругами под глазами шириной с кольца Сатурна, она сидела за его, Брока, ноутбуком. — Где Роджерс? — вместо «привет, как хорошо, что ты жив, спасибо, что твои ребята вытащили меня» произнесла она. — В душе не ебу, — огрызнулся Брок. Романова дернула бровью и снова опустила взгляд на экран. Брок прошел мимо нее в душ и уже оттуда услышал это: тонкий, как мяуканье котенка, плач. Бросив на пол футболку и в который раз за последние часы поморщившись от ощущения стянутости кожи, он подавил желание немедленно пойти посмотреть на ребенка. На их с Роджерсом ребенка. Сына. Он выкрутил воду на максимум и на мгновение замер под в меру горячим потоком, позволяя ему смыть с себя хоть часть пиздеца последних дней. Он был не в порядке и знал об этом. Но нельзя было развалиться на части, он не имел никакого морального права. Потому что жопа — это всего лишь жопа. У него на руках ребенок, незнакомая баба, десяток рыл и Романова. Надо достать недостающие документы, разобраться со счетами и валить нахрен, пока шумиха не улеглась. Как можно дальше. В Европу, в Индонезию, Азию — куда угодно. Там окопаться и попытаться начать жизнь с нуля. Он сможет. Задницу он трогал осторожно. Решался до этого несколько секунд, малодушно не желая наткнуться пальцами на развороченное нутро и вывернутые мышцы. Как у тех мальчиков из порно, сующих в себя конские члены. Впрочем, ему повезло: ничего совсем уж необычного он не нащупал. Просто хорошо оттраханная дырка, чуть припухшая, саднящая, по-блядски чувствительная. Он обвел пальцами по кругу и вдруг сунул их внутрь, желая убедиться, что нет крови. Или что внутри нет дыры. Или — хрен знает зачем. Убедиться, что дерьмо не будет из него вылетать при каждом шаге? Член дернулся в первый раз с того момента, как он дрочил доверчиво стонущему в шею Роджерсу, распятому, прикованному, но доверчивому, как привыкший к хозяйским рукам пес. Которого пиздишь, а он снова ползет к ногам, будто спрашивая, за что с ним так. Вспомнилось вдруг, как Роджерс насаживался на его член, охуительски тесный, желанный до звона в яйцах, как упирался в матрас сильными ногами, раскрываясь, давая посмотреть, как исчезает ствол Брока в его бесстыдно растянутой розовой дырке. Господи, как он хотел его в тот момент. Как он его желал, всего такого девственно-смущенного, решительного и бесстыдного одновременно. Как он его… Оборвав ненужные мысли, Брок надавил внутри куда нужно и кончил в несколько резких движений кулака на члене. Ему это было необходимо. Он хотел убедиться, что сможет. Что не стал импотентом от этого всего. Дрочилось по-прежнему только на Роджерса, растревоженная задница отомстила ему болью, отдавшейся где-то глубоко внутри, он домылся и осторожно вылез из кабинки — ребенок все еще плакал. Пора было разобраться, в чем дело. Собрать семейный совет, раздать пиздюли и поставить задачи. Страдать можно будет где-нибудь в Токио, попивая саке на крыше небоскреба. Собрались и гребем. Натянув халат, он вышел босиком в короткий светлый коридор, упирающийся в террасу. Плач слышался откуда-то оттуда, вроде как из последней комнаты. Он толкнул дверь и вошел. Что ж, становилось понятно, почему Джек захватил эту Аниту. С ребенком она не особо умела управляться, зато сиськи у нее были зачетные, даже Брока впечатлило. — Чего он орет? — спросил Брок, осматриваясь. «Мисс классные буфера» вздрогнула и поспешно прижала туго спеленутого младенца к себе. — Вы?.. — Дай сюда. Брок почти ничего не знал о детях, кроме того, что это маленькие люди, и, как у всех людей, у них есть потребности. Потребности конкретно этого человека должны были удовлетворяться моментально и качественно — слишком дорого пришлось заплатить всем, не только Броку, за то, чтобы иметь возможность взять его на руки. — Кто вы? — Отец этого свертка, — Брок аккуратно отобрал у «няньки» свое чадо и быстро развернул его, чтобы рассмотреть. Что ж, ребенок совершенно точно был пацаном. Крошечным, абсолютно лысым, с тоненькими ресничками, темными глазами и беззубым ртом. — Чего ревешь? — как мог ласково спросил Брок, и чадо, замолчав, уставилось на него. — Есть? Пить? Спать? Сухой вроде. Холодно, может? — Детям его возраста комфортно при температуре не выше восемнадцати по Цельсию. — Мне самому при восемнадцати некомфортно, а он еще недавно был в темноте и тепле. Что-то у меня твоя квалификация сомнения вызывает, Мэри Поппинс. — Вообще-то я — микробиолог, — с вызовом заявила дамочка, распрямляя плечи. — Вообще-то мне лишний балласт не нужен, — осадил ее Брок. — Биологией не интересуюсь, уж прости. Так что ты или переквалифицируйся, или мы тебя закопаем под елкой. Можешь выбирать, под какой именно. Дамочка открыла рот. Закрыла. И молчала, обдумывая предложение, все время, пока Брок заворачивал ребенка в мягкое полотенце (шмотья у него не было, понятно, почему) и укачивал. Надо было выяснить, как у них со жратвой для младенцев. Сын Роджерса, может, и суперсолдат, но это лишь означает, что жрать он должен, как не в себя. — Эй, Джек, — позвал Брок, спускаясь на кухню. — Что у нас со жратвой? Для совсем мелких? А то он сейчас снова начнет жрать меня, как жрал все эти месяцы. — Слушай, ну только суперпастеризованное молоко, — ответил Джек. — Прости, до ближайшего «бэби-мира» миль триста. — Отправь кого-то в деревню. Если там вдруг нет супермаркета, пусть хоть украдут молока. Козьего, коровьего. Вы что, его не кормили? — У него было какое-то барахло, — нахмурился Джек. — Наверное, кончилось. — Наверное, — повторил за ним Брок. — То есть ты не в курсе. — Да как-то не до того было, — Джек устало провел ладонью по лицу и будто встряхнулся. — Сделаем. — Давай сначала общий сбор. Скажи своей сиськастой микробиологше, пусть хоть пастеризованного нагреет. Все лучше, чем голодать. Пока Джек распоряжался, Брок сел на стул и принялся укачивать ребенка. Сына. Черт подери, у него сын от Роджерса. Вот уж точно скво. Да еще с приплодом. Вспомнились медленные толчки внутри и незатейливая похвала: «Хорошая, сильная. Моя, моя!» Брок поспешно сглотнул ком в горле, взял у прибежавшей Аниты бутылку с теплым разведенным молоком и сунул наследнику в крошечный ротик. Мелкий тут же присосался, как пиявка, и через пять минут, пока сползшиеся на кухню бойцы рассаживались вокруг стола, наелся и уснул. — Он и правда того, — почесав репу, заметил Таузиг. — Командира. — Ага. Плод запретной страсти, — хохотнул Мартинез, но тут же заткнулся, глянув на Брока. — Вот что, — заговорил Брок, когда все расселись. — Все, у кого заготовлены документы, расползаются по миру. Я сам вас найду. Деньги, счета — это все позже, сейчас важнее свалить, пока все на свете не перекрыли. Авось пока будут опознавать трупы, оставшиеся в том бункере, мы и проскочим. Сейчас кругом пиздец, надо пользоваться. По одному-двое. Всей толпой подозрительно. — А ты куда? — спросила Андерсон. — А я буду документы добывать на ребенка. Потом в Азию, есть подвязки. — С документами помогу, — Романова появилась бесшумно, как кошка, которую никто, по сути, не звал. — А ты? — спросил у нее Родригез, у которого напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. — Останусь, — серьезно ответила та. — Прикрою. Я запустила червя в базу данных, успела до того, как все обрушилось. По всему похоже, что он успел сработать. Об эксперименте никто не узнает. Личные данные тоже уничтожены. — Так уж и уничтожены? — прищурившись, спросил Джек, который, как и сам Брок, не очень-то доверял тем, у кого «врать» означало «работать». — У меня не было времени копировать что-то себе и выбирать, — хмыкнула Романова. — Вам повезло. Это мое «спасибо». Другого не ждите. — Вот уж новость, — Брок покачал уснувшего младенца и обвел взглядом присутствующих. — Через час всем быть готовыми к отлету, отъезду. Покинуть страну в течение суток. Документы в сейфе в кабинете, Джек, разберись. Романова, на два слова. Все вышли, а русская осталась, все так же расслабленно подпирая плечом косяк. — Что, Рамлоу, тяжко? — без улыбки и издевки спросила она, а Брок вдруг подумал, как глубоко шли корни у ее «колыбельной», способной унять второго монстра. Зеленого такого. — Жить буду. Романова странно на него взглянула, будто с сочувствием, и, поколебавшись, посоветовала: — Просто ничего не делай, окей? Быстро вернешься в норму. К концу вторых суток будешь как новенький. Брок подавил желание послать ее — помощь с документами ему не помешает, а потому просто мысленно досчитал до десяти в обратном порядке и сообщил: — Документы на Джея Грегори Райсона, дата рождения… допустим, позавчера. — Джей это Джеймс? Или Джим? — Без разницы. Родители Гай и Оливия Райсон. Сколько тебе нужно времени? — Сутки. Завтра к вечеру напишу, у кого забрать. — Романова... — вместо «спасибо» Брок хотел попросить еще кое о чем, но не знал, как. Обещаниям он отучился верить очень давно. Как и русская. Если та вообще верила хоть кому-то. — От меня он о ребенке не узнает, — Романова посмотрела на младенца на его руках и совсем другим тоном добавила: — Я заберу твой джет. Все равно он весь в прослушке и маячках. А тебе вот, — она написала что-то на куске бумаги и положила перед Броком. — Лучший хирург из всех, кого я знаю. Живет в Токио. Скажешь ему, что ты от Сюзанны. Не думаю, что он осилит вас всех, но на двух-трех человек его благодарности должно хватить. Она испарилась, вскоре едва притворенное окно распахнулось от потока воздуха, разогнанного стартовавшим джетом, а Брок так и сидел, укачивая на коленях… теперь уже Джея, и радовался, что Джек сумел вытащить Романову. Если ее хирург решит проблему с передатчиками, которые они таскали в холке вот уже добрую пятилетку, это решит дохренебени матери проблем. Что-то, конечно, останется, но какое-то время можно будет не петлять, как заяц, по следу которого несется стая волков. Какое-то время. Да. Рано или поздно это должно было произойти.