Икигай

1998 год — Потому что нахуй пошли, вот почему, — отрезал Асано, мрачно размышляя, что как-то не так он представлял себе первый вечер на гражданке. Но любое насилие в сторону девушек всегда будило в нём бешенство, заставляя яростно атаковать любого врага. Он понимал, что пытается так компенсировать то, что произошло с его сестрой, но понимание ярость не убирало. Никто не должен проходить через такое. — Эй, мужик, иди куда шёл и не вмешивайся в наши дела, — нахмурился один из них, резко осаживая дернувшегося в его сторону подельника. — Мы тебя не трогаем, не трогай и ты нас. Асано не стал ничего отвечать, — он в последнее время вообще говорил мало и то, почти всегда только по делу, — да и зачем болтать, если одно предупреждение он уже выдал, и просто кинулся на них, нанося максимально болезненные и жесткие удары, останавливая себя от убийства гигантским усилием воли. Не из жалости — просто не хочется возиться с трупами, да и девушка того и гляди в обморок хлопнется. При ближайшем рассмотрении оказалось, что белобрысое хрупкое нечто — это никакая не девушка, а парень. Избитый, держащийся в сознании на одном честном слове, парень, который взглянул на него всего лишь раз, невозможно синими глазами, даже не пытаясь просить помощи. И что-то в этой картине царапнуло Асано, взяло за то немногое живое, что осталось в нем. Он сам себе не мог объяснить, почему не бросил его там, а довез на такси до дома, помог с перевязкой, но были вещи, сделать которые просто правильно. Правда, когда утром Асано осознал себя на небольшой кухне, буквально залитой солнцем, глядя на разноцветные тарелки с омлетом, наблюдая за взъерошенным хозяином квартиры, который несмотря на ночное происшествие, бодрым козликом скакал туда-сюда, то его посетило острое чувство неправильности. Его не должно быть тут, где все пронизано спокойствием и светом, уютом, ему просто не место рядом с кем-то таким светлым. Потому что новый знакомец — Стив, его звали Стив, — был светлым не только из-за волос. То, как он смотрел, как улыбался — открыто, широко, как уже не мог сам Асано, — как вел себя расслабленно — все это не вписывалось в картину его мировоззрения, настолько было противоположно ему, его опыту, что он чувствовал себя столетним старцем рядом с ним. Но, почему-то это не помогло ему отказаться от предложения Стива, которое тот сделал с убийственным дружелюбием и убийственной же скоростью речи, выдавая, казалось, сотню слов в минуту. «Вы можете остаться у меня, мистер Рэй, пока ищете себе жилье. Я хочу вас хоть как-то отблагодарить за помощь мне. Зачем вам тратиться на мотель? И, кстати, у меня есть свободная комната, я как раз подумывал ее сдавать — сами понимаете, деньги вещь очень нужная. Может быть, вы рассмотрите этот вариант?..». Наверное, этот Стив обладал каким-то гипнотизирующим даром, потому что Асано осознал себя согласно кивающим головой, хотя ещё пять минут назад был готов сбежать из этой солнечной кухни и от этого человека. Не вышло. Привыкать жить на гражданке было тяжело и нередко хотелось вернуться в армию, несмотря на риск для жизни там. В армии было все понятно — вот приказ, вот сослуживец, вот враг, вот правила. Никаких двойственных ситуаций и мыслей, никакого внутреннего противоречия, все строго, четко, все по расписанию. И Асано понимал, что это служба в армии спасла остатки его разума. Первый год он вообще больше напоминал робота — никаких эмоций, желаний, действие по строгим алгоритмам. Но эта рутина помогла ему собраться, накопить душевные силы двигаться дальше. На третий год он даже начал планировать свои действия по увольнению, записался на курсы программирования — не столько за знаниями, сколько за бесплатным, а самое главное, легальным — дипломом бакалавра. В гражданской, — обычной, это называется обычной, Асано, — жизни все было не так просто. Начиная от слишком мягкого матраца, заканчивая людьми, чьё поведение бывало на редкость алогичным. И ко всему прочему, будто ему проблем было мало, добавились сны. Нет, не так. Сны. Кошмары. Его разум, несмотря на то, что он никогда не видел убийство своей семьи в живую, воссоздавал одну и ту же картину, заставляя раз за разом видеть мертвых родных. Мертвую Рей. Заканчивалось это обычно долгой, на несколько часов, пробежкой и усиленными попытками занять себя чем-нибудь полезным весь день. Именно эти сны и привели его к тому, что он решил использовать безвозвратную субсидию для получения степени магистра, сдав экзамены в МИТ, согласился работать там же в лаборатории на полставки, не забывая об исполнении своего плана. Именно эти сны позволили ему сблизиться со Стивом. Из-за его молчаливой поддержки в самом начале. Из-за того, что тот не оставлял попыток тормошить его, не замечая нелюдимости Асано. Из-за того, что оказывался в нужный момент рядом, ни о чём не спрашивая и принимая его таким, какой он есть. Из-за того, что заставил… . Нет, позволил рассказать, потихоньку, частями о своём личном кошмаре и его действиях. За то, что не отшатнулся, не испугался, не попытался призвать его к морали и гуманности. За то, что захотел помочь. Стив умел слушать и умел понимать. Умел мягко и ненавязчиво донести свою мысль так, что она не вызывала отторжение. И Асано не заметил сам, как перестал делить людей на полезных и бесполезных, перестав видеть в них только набор слабостей и сильных сторон. Как у него появились коллеги-приятели. Как он подписал контракт после окончания магистратуры на должность ассистента-профессора., потому что «Асано, ну что может быть безобиднее, чем преподаватель?» И как он понял, что в его жизни есть не только одна цель, что он делает что-то нужное и полезное. «Тэт-чан, помни, нет человека более счастливого, чем человек, который обрел икигай. И когда ты найдешь дело, которое ты умеешь и любишь делать, оно будет нужно людям и это дело будет приносить тебе доход, тогда ты можешь сказать, что живешь по-настоящему.» Эти слова, что сказала ему когда-то бабушка, он вспомнил внезапно. Когда уже въехал в собственную квартиру и рассмотрев список покупок, осознал, что привык к тому, что еда — это не просто топливо, которое необходимо съесть, чтобы не сдохнуть, а что-то приятное. Что есть разные блюда, с разными вкусами — сладкие, солёные, горькие, острые, кислые. Что вот эта кружка с рисунком наглого рыжего кота на пол литра — его любимая. Что кофе он пьет с корицей и кардамоном, потому что так больше нравится. Что бегать приятнее в парке, ранним солнечным утром, а не под дождём. Что воздух после грозы особенно свежий и вкусный. Что достижения студентов, которых он обучил сам — радуют ничуть не меньше, чем собственные. Что он не умер там, в загородном доме Хаттори. Что он жив.

***

2002 год Стив Штерн сидел и смотрел на стоящего за кафедрой Асано, который выступал с докладом на сегодняшней конференции, и испытывал прилив почти отеческой гордости, видя с каким неподдельным вниманием слушают Рэя программисты и что-то одобрительно хмыкают на очередной слайд, вспыхивающий на экране, довольно видные ученые. Сегодня был день триумфа — не только Асано Рэя, но и самого Штерна. Первую их встречу Стив почти не запомнил — ещё бы, учитывая общее состояние его организма, — но ему в память отчетливо врезался какой-то бесстрастный и холодный взгляд спасшего его человека. Помнится, тогда он ещё решил, что этот огромный бритый мужик точно является каким-нибудь киллером и даже недоумевал, с чего тот вообще решился кому-то помочь. И помнил, как проснувшись, увидел сонного японца, и понял, что если и ошибся, то совсем чуть-чуть в своей оценке. Потому что в глазах мужчины напротив не было никаких эмоций, будто у него внутри выжженная пустыня вместо души. И решил помочь. Потому что Рэй помог ему, потому что не должно быть у людей такого взгляда, потому что Стив хотел быть человеком. «Стиви, дорогой, спасти мир каждый дурак стремится, — дядя, не удержавшись, взлохматил ему волосы и подмигнул, насмешливо улыбнувшись. — Вон, таких спасателей везде полно, и каждый мнит себя героем. А ты попробуй не спасти, а просто помочь хоть одному человеку рядом. Оглянись и увидишь, сколько вокруг несчастных, одиноких людей, которые умирают от боли. Будь не героем, Стиви, будь просто хорошим человеком. Сегодня помогут тебе, завтра поможешь ты… И, может быть, через некоторое время мир спасать не понадобится, потому что нет в мире зла, есть только несчастные люди». Дядя говорил эти слова не просто так — он ими жил, руководствуясь в своих действиях постоянно. Например, с самим Стивом. Ведь родители его действительно ненавидели и буквально выперли из дома, едва он успел получить аттестат. Дядя забрал его к себе, дал кров и пищу, помог с деньгами и абсолютно ничего не говорил по поводу его дара. И помогал всем вокруг — соседке слева, миссис Деркл каждое утро приносил молоко и продукты, потому что та была уже дамой в возрасте и не могла много ходить. Соседу справа помог найти работу, соседке снизу помог с ремонтом — та была матерью-одиночкой и не могла позволить себе большие траты… Легче было сказать, кому дядя не помог, чем перечислить все его добрые дела. Учитывая, что эту речь он произнес перед самой своей смертью, Стив запомнил все более чем досконально, решив продолжать дело своего дяди. Ведь, возможно, тот был прав — и когда-нибудь его действия приведут к тому, что мир спасать больше не будет нужно. Правда, в реальности все оказалось не так просто. Асано Рэй был упертым, принципиальным мудаком с ПТСР, который в самую последнюю очередь хотел помощи и живущий по принципу «или ты делаешь всё как я сказал, или как я сказал». Добавьте сюда паранойю, недоверие к людям, посыпьте все страшной нелюдимостью и заполируйте молчанием — вот каким был он в начале. Со временем Асано отошел от армейской привычки объяснять все сухо и на матах, перестал говорить только рубленными фразами, начал постепенно оттаивать, поддерживать разговор и приоткрываться. Стив буквально ужом изворачивался, чтобы подобрать правильные способы общения, от которого бы Асано не замыкался в себе, как подсовывал идею о продолжении обучения и работы в МИТ, как постепенно втягивал в компанию своих приятелей, как пытался завоевать доверие. Завоевал. И потом со всепоглощающим ужасом слушал историю жизни этого японца, прикладывая титанические усилия, чтобы держать спокойное невозмутимое лицо и задавать наводящие вопросы. Просто потому что, если Асано смог это все пережить и начать говорить, меньшее, что он мог сделать — это спокойно выслушать, не скатываясь в истерику. Эти разговоры помогли чуть ли не больше всего остального — Асано хоть и не стал душой компании, но на убийцу с пустыми глазами тоже не походил. Правда, радовался Стив раньше времени… — Что ты хочешь сделать? — Штерн сидел на табуретке, уперевшись в пол стопами, чтобы не свалиться от «радостных» новостей. — Я не изменил своей цели, — Асано спокойно начал наматывать бинты на руки, готовясь к тренировке. — Я ничего не забыл, Стив. «Яшимада» тоже не избежит расплаты, — не меняя тона продолжил он, будто это плевое дело и вообще, чего Стив волнуется. Таким же тоном он недавно ответил на вопрос «А как ты стал таким сильным?». Ответ был очень в духе старого Асано — собрать яйца в кулак и въебывать, — и таким же тоном, дескать, а что я ещё могу сказать? — Но, это транснациональная компания со всевозможными резервами и ресурсами. Как ты надеешься их уничтожить? И… ты ведь не про физическое устранение говорил? — парень сглотнул и нахохлился, внимательно смотря на бинты. Шурх, круг, шурх, ещё один…. — Не столько. Это — только отдавшим приказ. И я не столько развалить «Яшимаду» хочу, сколько дискредитировать, лишить репутации, денег и только потом жизни всех, кто поставил подпись на одном документе. Обычные работники корпорации-то не виноваты в произошедшем, а развал такого масштабного гиганта лишит их рабочего места и средств. В этом случае, конечно акции упадут и доходы снизятся, но не так фатально, как это могло бы быть, — Стив, на досуге прошерстил интернет в поисках статей на тему войн кланов якудза в Японии, по крупицам пытаясь восстановить события прошлого и поэтому сразу понял, что Асано не угрожает. Он действительно собирается сделать ровно то, что сказал. — Собственно, я уже начал. Буду медленно, но верно вербовать сторонников, плести сеть осведомителей и исполнителей, пока не доберусь до верхушки. — Вербовать сторонников и осведомителей? Да ты представляешь только, сколько денег на это уйдет! — Почему все всегда сводится только к деньгам? — насмешливо переспросил Асано, натягивая перчатки и вставая. — У слова «вербовать» намного больше смысла, чем многие думают. Ведь везде, в любой компании, есть недовольные. Одним не дали повышение, у кого-то конфликты на рабочем месте, кто-то сделал что-то не очень законное или этичное… Слабости есть у всех, и эти слабости дают контроль над человеком. Я просто буду выбирать наиболее удобные инст… более удобные кандидатуры для себя, вот и все, — мужчина отвернулся, начиная наносить спокойные и размеренные удары по груше, будто и не сказал сейчас весьма жуткие вещи. Нет жалости и страха — В глазах огонь войны! За то, что мир вверг в бездну — Не чувствуешь вины! Нет надежды — Ты отдаешь приказ! Всех, кто посмел и выжил — Настигнешь в этот раз! Слова песни вспомнились непроизвольно, и Стив даже поежился от того, как точно они описывали Асано. И ведь ни грамма сомнений, только четкая цель и способы её достижения. Да уж, слово «принципиальный» обрело для него новую, пугающую глубину… И стало понятно, что это признание — своеобразная проверка самого Штерна. Побежит ли он с воплями в полицию, что тут готовится какое-то преступление? Обратится в «Яшимаду» с ориентировкой на Асано? Или закроет глаза на его деятельность? Стив с оглушающей ясностью понял, что сейчас от него зависит не только это. Зависит сама вера в людей Асано, потому что, если он предаст… Рэй никогда не поверит больше никому. И кто знает, к каким катастрофам приведет такой поступок? «Мы в ответственности за тех, кого приручили»… «Спасать мир каждый идиот стремится, а ты попробуй спаси того, кто рядом и просто мучается от боли». Как в этой ситуации остаться хорошим человеком, дядя? — Ты же знаешь, что мне в наследство остался один клуб, «Ночной охотник»? — спросил Стив, принимая решение. — Может быть, станешь моим партнером? Тебе ведь все равно нужна будет база. Можно клуб переориентировать в место для собраний программистов, там назначать собеседования, возможно, искать нужных людей… И это все равно дополнительный доход. Сам знаешь, какие у нас налоговые инспектора… Асано остановил грушу и развернувшись, остро и проникновенно на него посмотрел. — Я ведь не просил помощи, Стив. Мне будет вполне достаточно, если ты сейчас с воплями из зала не убежишь. — А я это для себя делаю, — Штерн легко улыбнулся. — Я в управлении почти ничего не понимаю, клуб на последнем дыхании держится. Да и мне спокойнее будет. И вот тогда Стив понял, что первый раз победил. Потому что в матовых черных глазах появились эмоции. Слабые отголоски ещё, как отсветы молнии в грозу, но они появились. Я не буду хорошим человеком, дядя. Я буду просто хорошим другом.