×××
Крис людей обычно сразу же видит насквозь, и как себя с ними вести тоже знает; подстраиваться он умеет на раз-два. С Чанбином же с первого дня все иначе. У этого парня титановая броня в десять сантиметров, и маска на все лицо, а под ней — еще маска, и так до бесконечности, как будто настоящего Чанбина и не существует. Или же Крис на самом деле ни черта не умеет — ни читать людей, ни понимать их. Поначалу, Со казался мрачным и холодным, как лед, но рядом с ними вскоре начал открываться, срывать с себя маски, показывая себя настоящего. Альфа терпеливо ждал, и когда удалось понять чанбинову натуру — горько усмехнулся. Все таки они похожи, начиная со стиля одежды и заканчивая способами справляться с эмоциями. Подавлять их, если быть точнее. Окурок летит в ближайший цветочный горшок. Ну, а что? Все равно кактусы поливать не надо, а Джисон их никогда не любил. У него пахучая лаванда на подоконниках, от которой у Криса из носа течет. Пожалуй, стоит вернуться в гостиную, пока парня снова не одолел приступ чиханья. У него и без этого начался приступ нервной чесотки. До договоренного прихода Чанбина всего ничего — два часа осталось. Крис успел за сегодняшний день — за терзающее нервы ожидание — и побриться, и голову помыть, убраться во всей квартире, в магазин сходить, выкурить по дороге три сигареты (он, вообще то, бросил, но нервишки то шалят), обзавестись пятью банками пива и лапшой быстрого приготовления, которую он, обычно, на дух не переносит — просто тревога очень эффективно заедается вредными продуктами. Парень кивает сам себе и закидывает пару плиток белого шоколада в тачку, на всякий случай прихватив еще и колу. Последнее — для Сони, в качестве подарка. С этой покупкой на его to-do-списке появляется новая миссия «не выпить всю газировку за сегодня», младший же приедет только послезавтра. «Ой, Крис, мне внезапно очень нужно навестить маму в Пусане.» — Ой, Кхись, мине внизапьно очьень нужна нявесьтить мямю в Писяне, — кривляется парень злобно и самоотверженно кидает окурок на землю, вкладывая все свое раздражение во втирания его ботинком в асфальт. Выходящие из магазина люди уже косятся на него укоризненно, как на местного паренька-дурачка; а продавцы кажись вот вот — и выйдут его прогонять. «Молодой человек, Вы стоите перед нашим магазином уже двадцать минут, курите и разговариваете сами с собой. Уйдите, пожалуйста, Вы пугаете наших покупателей.» — или что-то в этом духе. «Если кто подойдет, я пошлю его нахуй и напишу жалобу менеджеру…» — активно разрабатывается план мести, который тут вообще не к месту, потому что уже как пять минут альфа направляется домой. Хотя, кто его знает — может, больной головушке приспичит снова зайти в магазин, убить время. Сука, как же его трясет из-за этой встречи. Причину тревожности он установить не может — кроется та то ли в самом Крисе, то ли в Чанбине, то ли в них, то ли в вообще не имеющем к этой встрече отношения Соне (или все-таки имеющем?), то ли запивать лапшу кофе все же было не такой хорошей идеей, как казалось. Да, его немало так затянуло в этот водоворот мыслей. Ладно, если подумать, то волноваться ему нечего, все же уже более менее образумилось. Джисон поговорил с Чанбином, Чанбин его выслушал, понял, согласился, даже обнял, первый, при чем. Да, Чанбин. Соню обнял. Что тут такого. И носом в шею уткнулся. По собственной инициативе. Совершенно ничего необычного… Да, сказать, что Крис и вместе с Крисом его внутренний альфа (тот в последнее время ведет себя как одичалый зверь) завидовал мелкому, который уже заполучил дольку омежьей ласки — это ничего не сказать, а головой кактусы на балконе плющить.×××
«Сонь, ну как все прошло? Сонь? Сонь, прием?..» — от оцепеневшего младшего ответа не следует. Он, казалось затаив дыхание, просто пялился в одну точку; на крисовы потертые кроссовки. «Со-о-онь, что-то случилось?» — младший отмирает, наконец, смотрит теперь уже на старшего, и через пару секунд срывается с места, бежит на него и врезается на полной скорости, обнимает крепко и чересчур громко гогочет. Крис немного прихуевает, но на автомате обнимает горе свое луковое в ответ. «Хен, хен, хен, ты не поверишь, хен, боже, ты не поверишь, хен, хен-» «Сонь, я не буду знать, во что мне не верить, если ты мне ничего не расскажешь…» И Джисон рассказал — так радостно и неутомимо принялся рассказывать про то, как неловко сначала было, про те давящие, ужасные мысли в его голове, про то, как Чанбин расплакался, а он не знал, как себя повести, но все каким-то образом так завертелось, что они просидели около часа в обнимку. Младший даже не помнит, проронили ли они хоть слово за это время — все, что он помнит, это тепло, нежность, близость, и просто ту самую целостность, то счастье, которое ему, казалось, и не хватало всю жизнь. «Рад, что именно Чанбин смог наконец сделать тебя счастливым.» — хотелось съязвить Крису в ответ. «Сука, дебил ебанатский, о чем ты вообще думаешь? Они же твои истинные, оба! Джисон же это говорит не для того, чтобы тебя обидеть! Ты же- Да ты просто…» Он просто завидует Джисону, да? Неприятное чувство, конечно, но почасту стоит принять, что ты завидуешь; быть честным самим с собой. Особенно, если зависть эта не черная — когда желаешь человеку воз дерьма и лезешь на стенку от несправедливости, а.к.а — «Почему же на его месте не я? Я же гораздо больше этого заслужил!». Завидовать по-хорошему — белой завистью — не так уж и плохо. Знать, что твой друг или знакомый чего-то добился, или что-то получил, чего ты сам изрядно желал — не так плохо. «Он заслужил, он молодец, а я в следующий раз сделаю все, чтобы добиться своей цели.» По крайней мере, так думал Крис около недели назад.×××
Сейчас же он этим «сделаю все, чтобы добиться цели» себе голову раскровить готов. Он не знает куда себя деть; не знает, что делать, особенно — что говорить. — Рад, что ты пришел… — эта фраза казалась самой правильной при первой, за столь долгое время, встрече. Однако… Стоп, когда все это успело произойти? Когда успело пройти время? Когда Чанбин успел постучать в дверь и оказаться на пороге, смущенно и тихо говоря «Привет»? Когда они оказались на диване, уплетая лапшу? Какого черта Крис ест «Карри» — он же его на дух не переносит? Почему-то альфа ожидал, что будет намного, намного сложнее и… Драматичнее, что ли — отчаяние, боль, злость, бессилие, обоюдные обвинения и высохшие на щеках слезы, рваные всхлипы и сожаление. Он уже успел морально настроиться на такой исход, но этого не было. Как не было и невесомых поцелуев, извинений и тихих: «Прости, прости, ты не виноват… Никто не виноват». Этого не было бы даже в параллельной вселенной, скорее всего (он же не Джисон), но мечтать альфе никто запретить не сможет. Кто в состоянии его осуждать — Крис всегда любил драму и, возможно, только возможно, в этом и была одна из его главных проблем. Все как-то слишком просто. Как все может быть так просто? Парень был согласен грудью бросаться на острые шипы обвинений и ругательств, если бы это означало, что он испытает сладкую боль, пронзающую каждый нерв тела, от чего в голове бы мелькнула дерзкая мысль, что за этим последует счастливый финал. Но вместо кровавых жертв омега из-за неосторожности проливает суп на свои джинсы, и это странно, больно обыденно, и совсем не то, что, по идее, должно было сейчас происходить. Обязательное напряжение, естественно, висит в воздухе — но скорее всего из-за того, что никто не решается направить разговор в нужное русло. Если бы Крис не знал Чанбина, подумал бы, что тот уже успел забыть и отойти от их… Ссорой эту ситуацию назвать нельзя. От их паузы? Ну вот, опять ненужные мысли — прокрастинация важных слов и признаний. Кто-то должен положить этому конец, а смотря на то, как напряжен омега, именно Крис обязан взять все в свои руки. — Ты как вообще… Сложно было? — Ну… Да нет, — начинает брюнет с лукавой улыбкой, — Как бы… Я спокойно обдумал все за и против… Никак не нырял в эмоции с головой, не накручивал себя и не впадал в депрессуху и панику… Не бегал от себя и своих чувств… Как, в принципе, и всегда… — Полностью поддерживаю, — кивает старший и отпивает из банки пива, — В психическом плане я тоже перенес эти недели без особого ущерба… Типа, знаешь, человек может начать искать проблему в себе, мол, это из-за него что-то произошло, что-то пошло не так, именно он мог бы предотвратить эту ситуацию, но ничего не делал. Я же не такой, пф-ф-ф… Я очень невозмутимый. — Знаю, мне Соня рассказывал… — А вот мелкого как раз таки пришлось поддерживать, когда тот сомневался в себе и в… Нас. — Да… Думаю, Соне было сложнее всего, он же… Думает постоянно, и не решается на поступки… — Хорошо, что мы с тобой смотрим на жизнь позитивно и не берем в голову, если что-то горестное происходит, — на этом и прозвучал первый тост. Банки пива вверх и абсурдность разговора, который по душам и серьезный, вроде бы, должен быть, наконец проскальзывает в виде несдержанных смешков обоих; нервных очень. И, вроде бы, напряжение рассеялось, и от сердца отлегло маленько — но только у Криса, как оказалось. — Да… — омега усмехается и заметно поникает, теребит рукав свитера, спросить что-то хочет, явно хочет, но не решается, — Но, если серьезно… Стоило сразу тебе это сказать… Прости. За все… — альфа переводит взгляд с экрана телевизора на парня рядом, и тот выглядит настолько крохотно, уязвимо и беззащитно, что одичавший зверь внутри Криса так и тянется прижать его к себе — издать собственнический рык и сомкнуть зубы на шее, чтобы раз и навсегда привязать омегу к себе, чтобы тот пах только им, чтобы содрогался лишь в его руках- Крис быстро мотает головой и отрывает взгляд от Чанбина, хлопая глазами вновь пялится на экран. Куда угодно пялится, лишь бы не на его омегу. Крис не Джисон, это факт. У Джисона не то, чтобы самоконтроль получше будет — у него и мыслей таких диких, животных и откровенно пошлых сроду не было. У младшего альфы на первом месте всегда были и будут стоять чистые чувства, невинные поцелуи в щеку и теплые объятия. Он не такой собственник, у него не выворачивается наружу нутро из-за того, что хочется грубо, жестко, чтобы с синяками и багровыми засосами, стертыми коленями, охрипшим из-за криков голосом и, сука, о чем он опять думает? В такие моменты Криса распирает ненависть к самому себе — за то, что не получается усмирить эти животные потребности. Хорошо, что омега принял подавители (впервые альфа благодарен этому факту), иначе пережить эту встречу альфе было бы куда сложнее, чем сейчас. — Понимаю… Слушай, тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но- — Ты и не злился на меня и простил уже давно? — заканчивает его мысль омега, но с неким вопросом в голосе, словно надеется, что ошибается. Крис не отвечает ничего, лишь кивает, зачем-то мысленно прося прощения. Брюнет поджимает губы, затем облизывает их (и мозг альфы подвисает на секунду, впрочем, как и всегда) и становится серьезным, смотрит в пол и заламывает пальцы. — Неправильный ответ? — интересуется старший шутя. — Да нет, нет, просто… — пытается объясниться омега, — Ты- Вы оба так быстро меня приняли. В смысле, так быстро простили? Блять, я сам не знаю… — с губ срывается раздраженный рык, а сам парень откидывается на спинку дивана, зарываясь пальцами в волосы и ероша их; будто это поможет собрать мысли в кучу, — Знаешь, я всегда считал, что не стоит цепляться за человека, который уходит… Я вас игнорил и даже с работы, мать его, уволился, чтобы с вами не пересекаться… А вы меня так просто приняли, я- У меня диссонанс в голове, я не понимаю, как так можно… — Ты просто привык все усложнять… Как и я, в принципе. — Но сейчас то ты ничего не усложняешь. — А какой сейчас в этом смысл? — Преподать мне урок? — Я же и говорю — смысл в чем? — Ну… Преподать урок… — Бин, слушай, я не твой родитель, чтобы учить тебя уму разуму. Залупиться и заставить тебя выпрашивать прощение — зачем? Мы же видим, что ты и сам понимаешь, в чем был не прав, что тебе стыдно, что ты хочешь что-то менять. В конце концов — ты тут, в этой квартире, сам просишь у меня прощения и до этого просил его у Сони… Понимаешь, что я хочу сказать? — омега кивает, — И если совсем углубиться в эту ситуацию — мы же понимаем, что тебе не просто было принять… Нас… Вообще принять, что- Черт, как же это получше сказать то?.. — Как есть. — Принять факт того, что ты омега? Как бы, тебе уже было это известно, естественно, но сейчас… Если раньше это было легко игнорировать — теперь конфронтация с самим собой неизбежна, — рядом слышится смешок, — Я не прав? — Прав, в том то и дело… Я словно раскрытая книга, получается. — Во-первых — ты втирал нам то, что являешься бетой, так что сам понимаешь. А во-вторых — нет, тебя совсем не легко читать. Тем более понимать причины твоих действий… Короче — давай впредь хотя бы постараемся нормально коммуницировать, чтобы не было этих додумываний? — Да… Ты прав, да. Так будет правильней всего. — Пообещай, только, и знай, что мы всегда выслушаем и поймем… И, возможно, когда-нибудь ты будешь готов открыться нам полностью… Типа, мы не давим, но- Да. Вообще, нам всем стоит работать сообща. И надо будет поговорить всем втроем, чтобы мелкий присутствовал. Типа- Ну, втроем же как-то правильнее. Мы же… Втроем- Ну… Блять, а я так поэтично все начинал. — Я вижу пиво уже ударило в голову? — усмехается омега и приподнимается с дивана, попутно прихватывая пачку сигарет с газетного столика, — Выйдем на балкон? — Во-первых — ты спиздил мои сигареты, так что мне придется отвоевать их обратно, — наигранно возмущается он, следом вставая с места, но дальше не идет, а стоит на месте, выжидающе смотря на брюнета напротив. — А во-вторых? — А во-вторых — пообещай мне, — просит он. Омега смотрит пару секунд в глаза истинного, а тот не продолжает, потому что все и так понятно. — Обещаю. Больше никаких секретов. — И? — И вы всегда выслушаете и поймете, — говорит он, перед тем как перевести взгляд, а после и вовсе отвернуться, желая скрыть предательский румянец. «Прелесть.» — хочется прокомментировать Крису, но он не спешит. Вогнать младшего в краску он всегда успеет — впереди еще много времени. — И Крис? — спрашивает Чанбин уже на балконе. — М-м? — Спасибо тебе. — За что? — Просто, — пожимает он плечами, закуривая, а после добавляет совсем тихо, — За то, что вы есть. Они так и остаются стоять — наблюдая за огнями уже окунувшегося в ночную жизнь города. Омега взглядом отслеживает проходящих людей, а Крис улыбается. Улыбается еще с того момента, как Чанбин произнес эти слова. В душе с новой силой расцветает надежда на их будущее; в сердце же остается сладостно-горький осадок. Люди говорят — «Спасибо за то, что ты есть», когда не могут сказать — «Я люблю тебя». Будет сложно, легко бывает только в сказках и фильмах, но Крис верит. Просто верит.