***
Будучи копом, Аня привыкла к отсутствию нормального сна, но надеялась, что хотя бы во время ее спонтанного отпуска, ей удастся хорошенько отоспаться. Вселенная явно была в обиде на нее и не позволяла мечте исполниться. Сначала ей пришлось полчаса слушать отголоски разговора из комнаты Кларк и Лексы. Хоть девушки и говорили негромко, но благодаря расположению и отличной слышимости на чердаке, их голоса сливались в неразборчивое раздражающее бормотание. Затем они, естественно, начали укладываться в постель. И вот бы сразу уснуть, но нет, они начали ворочаться и скрипеть кроватью, так что Аня уже подумывала спуститься и связать их. Благо не было характерных стонов, охов и вздохов и вскоре девушки успокоились и заснули, спасаясь тем самым от гнева русоволосой. Аня наивно полагала, что оставшаяся часть ночи пройдет спокойно. Блаженно растянувшись на кровати, она наслаждалась сном, в котором ей удалось выйти на след банды домушников, разыскиваемых уже больше трех месяцев. И вот, когда до их задержания оставалось совсем нечего, ее сон прервался. — Какого хрена? — все еще находясь в полудреме, проворчала женщина, не собираясь даже открывать глаза. — Аня, — снова неловко позвала Блейк, не решаясь подходить к кровати. — Боже, Октавия, если ты решила принять мое предложение о страстной ночи, то давай перенесем все на пару часов, — женщина перевернулась на другой бок, придвигаясь к стене и закрывая голову одеялом. — Прости, что разбудила, но я не знаю к кому еще обратиться, — все еще неловко переминаясь с ноги на ногу, не унималась Блейк. — На улице идет снег… — Ммм, круто. Насладись зрелищем из кухни… — И там явно похолодало еще сильнее, — игнорируя бормотание женщины, продолжала Блейк взволнованным голосом. — Рэйвен пропала, — наконец, выпалила девушка. Эта фраза подействовала на Аню как разряд электрошокера. Она откинула одеяло, резко принимая сидячее положение, забыв о том, что находится на чердаке. Ее кровать стояла у стены, которая, по сути, была крышей, сужающейся кверху, так что из-за спешки женщина смачно приложилась лбом об одну из балок, со стоном скатываясь на пол. — Ты цела? — Октавия тут же подлетела к женщине, пытаясь оторвать ее руку от головы, чтобы рассмотреть масштаб травмы и радуясь тому, что благодаря снегу и ясному небу, окно служило хоть каким-то источником света. — Следи за моим пальцем, — попросила девушка, надеясь, что у женщины нет сотрясения. — Октавия, — негромко, но твердо позвала Аня, даже не пытаясь следить за ее пальцем, вместо этого ловя ее взгляд. — У меня давно не было секса. И если ты сейчас не уберешь руку с моей груди и не отодвинешь колено от моего паха, эта ночь точно перестанет быть томной. Блейк потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чем говорит женщина. Переведя взгляд сначала на свою руку, которая непроизвольно оказалась, прижата к груди женщины, а затем на колено, которое и правда оказалось в слишком интимном месте, девушка отпрыгнула назад словно ошпаренная, смущаясь из-за произошедшего еще больше прежнего. Аня лишь усмехнулась, неловко поднимаясь с пола и садясь на край кровати. На ее лбу красовалась небольшая ссадина, из которой едва заметно проступила кровь. — Что с Рэйвен? — потирая болезненный участок на голове, переспросила Аня, возвращая Октавию к цели ее ночного визита. — Уже начало четвертого, а она так и не вернулась. На улице слишком холодно для прогулок… я боюсь, что что-то случилось, — борясь с самой собой, призналась Блейк. — Ничего не случилось, — вздохнула Аня. — Октавия, иди спать. Рэйвен писала мне, что задержится у старого приятеля, он привезет ее ближе к утру, — женщина проговорила все это абсолютно спокойно, уверенно глядя в глаза Блейк, тем самым успокаивая ее. — Она взрослая девочка, не переживай за нее. Ее здесь все знают, и никто ее не обидит. — Оу, что ж, хорошо, — сконфуженно пробормотала девушка, осознавая, что снова облажалась. Это определенно не ее день. Сначала выставила себя дурой, решив полезть целоваться к Рэй, теперь еще и устроила истерику на пустом месте. — Прости, что потревожила, просто… — Все нормально, — поспешно заверила Аня. — Ты устала и запаниковала. Это нормально. Выслушав еще порцию извинений и заверив девушку, что все хорошо, и что Рэйвен всего лишь тусит с друзьями, Аня наконец смогла вновь остаться одна. Выждав пока Блейк вернется в свою комнату и уляжется в постель, Аня тяжело вздохнула, собирая с кровати одеяло и с видом мученика спускаясь из своего пристанища на первый этаж. Вместо того, чтобы, спустившись по лестнице, пойти в гостиную досыпать в тишине на диване, женщина свернула в небольшое темное пространство справа, делая пару шагов и осторожно открывая дверь, ведущую в чулан под лестницей. Еще на подходе к этой комнатке она видела тусклый свет, исходящий из-под двери, а приоткрыв ее убедилась в своей правоте. Рэйвен сидела на полу у стены, сложив ноги под собой. В ее руках был старый потрепанный комикс, который она читала, освещая его светом небольшого фонарика, а рядом на полу стояла тарелка с печеньем. Услышав, что в ее убежище кто-то вторгся, девушка даже не подняла голову, лишь осторожно переставила тарелку в другую сторону, освобождая место рядом. — Даже Гарри Поттер позавидовал бы этому чулану под лестницей, — мягко усмехнулась Аня, усаживаясь рядом и укрывая себя и Рэйвен одеялом. Рейес вообще никак не реагировала на ее присутствие, продолжая смотреть в комикс, изредка перелистывая страницы. — Расскажешь что случилось? — все так же тихо, но уже серьезно спросила женщина, с нескрываемым беспокойством глядя на девушку и получая в ответ лишь слабое отрицательное покачивание головы. — Ладно, — зная, что давить нет смысла, легко согласилась русоволосая, удобнее устраиваясь. — Тогда просто посидим, как в старые добрые времена. Немного помедлив, Рэй выключила фонарик и, отложив комикс, придвинулась к женщине, опуская голову на ее колени, позволяя крепко себя обнять и укутать в одеяло. — Не позволяй страхам снова загнать тебя в ловушку, — тихо шептала Аня, укачивая девушку, словно маленького ребенка. — Я всегда рядом. Мы со всем разберемся.***
Новый день Кларк начала в не очень хорошем расположении духа. Во-первых, она проснулась слишком рано из-за того, что Лексе кто-то звонил. Судя по тому, как шатенка тут же подорвалась из постели, отвечая на звонок, это снова был кто-то из ее знакомых, сообщающих о делах в городе. А во-вторых, Лекса, вернувшись в постель, снова ее обломала, и это начинало выбешивать. Не то чтобы Кларк была маньячкой и хотела во что бы то ни стало заняться горячим сексом в родительском доме своей девушки, но блять! Гриффин скучала по близости, ей дико не хватало того тепла, что было между ними до их нелепой ссоры. И она видела в глазах шатенки ровно такое же желание, но едва они начинали заходить чуть дальше невинных касаний, Лекса словно одергивала саму себя. Окей, в начале Кларк думала, что ей кажется, что все это случайности, тем более пару раз им кто-то мешал. Но происходящее вечером, ночью и утром точно показало, что блондинка не ошибается. Как только Лекса понимала, что слишком распаляется, она либо придумывала отговорки чтобы уйти, вроде того, что ей нужно в душ или на кухню, либо девушка просто сводила близость на нет, прижимая Гриффин к себе и давая понять, что им пора притормозить. Не нужно быть гением, чтобы понять из-за чего все это происходило. Лекса все еще помнила болезненную реакцию Кларк на ее прикосновения, на следующий день после произошедшего в клубе. Незажившие царапины на шее шатенки были хорошим напоминанием о приступе паники блондинки. Лекса пыталась дать Кларк пространство, решив, что именно это ей нужно, тогда как Гриффин нужна была лишь ее девушка. Ей было нужно, чтобы все стало как прежде. В тот день ее просто переклинило, потому что шок после нападения и пребывания в полицейском участке еще не до конца прошел, но теперь-то все иначе. Теперь ее бесит, что Лекса одергивает свои руки, будто Кларк может сломаться от ее касаний. Однако, помимо этого, была еще одна даже более раздражающая вещь. Лекса не говорила с Кларк о том, что ее беспокоит. Шатенка сама варилась в своих мыслях, додумывая что-то за Гриффин и решая, как для блондинки должно быть лучше, хотя все что им было нужно это просто сесть, и открыто поговорить. Неумение говорить о том, что творится в ее голове — главная проблема Лексы Вудс. И Кларк не настолько терпелива, чтобы спокойно дожидаться пока до шатенки что-то дойдет. Когда Лекса во второй раз за утро продинамила ее, Гриффин вскипела не на шутку. Вместо того, чтобы ответить на действия Кларк, весьма красноречиво оседлавшей ее бедра, шатенка перевела поцелуй в совсем уж невинный, мягко поглаживая девушку по плечам. А затем Лекса и вовсе отстранилась. И Кларк, черт возьми, видела, что девушка хотела ее не меньше, что ее дыхание было сбито, а зрачки расширены как у наркомана. Но шатенка упорно сдерживала себя, отвлекаясь рассказом о том, что ей звонил Дукс, что этот болван уговорил доктора снять его гипс, горя желанием вернуться к тренировкам, и что он передает Кларк пламенный привет, надеясь затусить всеми вместе, когда они вернутся. Во время завтрака только слепой бы не заметил напряжения, царящего среди собравшихся за столом. И если причины своего хмурого настроения Кларк знала, состояние остальных для нее было менее очевидным. Лекса, скорее всего, просто чувствовала ее состояние, а потому и сама была напряжена, да и неизвестно, какие еще новости мог сообщить ей Дилан во время разговора. Елена была единственным человеком за столом, который пытался поддерживать непринужденную беседу и хоть как-то разряжать атмосферу. Мистер Вудс в основном отмалчивался, изредка бросая колкие замечания в адрес младшей дочери. Только теперь, после их недавнего разговора, Кларк видела во всех его словах и взглядах ни злость и презрение, а лишь обиду на холодность Лексы, которую он пытался скрыть за всей этой маской недовольства. Аня, которая и без того обычно имела достаточно угрюмый вид по утрам, сегодня была особенно раздражительной и выглядела так, будто не спала всю ночь. Хотя, не у нее одной был измученный вид. Октавия выглядела не лучше, то и дело бросая на Рэйвен короткие взгляды, стараясь заглянуть ей в глаза. Рейес, пожалуй, была для Гриффин самым странным членом всей этой хмурой компании. Кларк слишком привыкла к ее беззаботной улыбке и бесконечным смешным комментариям и шуткам, поэтому видеть, как девушка сидит, тупо уставившись в свою тарелку, едва притрагиваясь к еде, было чем-то экстраординарным. — Милая, с тобой все в порядке? — начиная убирать со стола, с беспокойством спросила миссис Вудс, которая тоже обратила внимание на изменения в поведении Рэйвен. — Конечно, — тут же лучезарно улыбнулась Рэй. — Просто сижу и все пытаюсь понять, как Боженька мог наградить одну женщину столькими талантами. Тетя Ли, если бы я была при исполнении, мне бы пришлось арестовать тебя, потому что этот омлет незаконно хорош. — Ох, я знаю, что ты врешь, но все равно мне нравятся твои слова, — отмахнулась женщина, расплываясь в теплой улыбке и оставляя поцелуй на макушке девушки. — Дядя Ник, можно с тобой? — слишком торопливо выкрикнула Рэйвен, вскакивая с места и болезненно морщась из-за резких движений, стоило Октавии только попытаться ей что-то сказать. — Я сейчас в участок, Рэй, могу предложить тебе только работу в архиве, — отозвался Николас, уже застегивая свою куртку шерифа. Он демонстративно закатил глаза, когда жена подошла, чтобы поправить воротник и плотнее замотать его в шарф, но даже не попытался отстраниться, терпеливо стоя на месте. — Обожаю архивы, — воодушевленно воскликнула Рэйвен, исчезая в коридоре, чтобы схватить свою куртку и выйти на улицу одеваясь на ходу. — Присмотри за ней, — тихо проговорила Аня отцу, когда тот направился за девушкой следом, получая от него понимающий кивок. — Ночь снова прошла без любовных утех? Чего она такая хмурая сегодня? — непонимающе спросила Лекса у сестры. Русоволосая лишь смерила девушку тяжелым взглядом и дав ей быстрый подзатыльник пошла в гостиную. — Вот и поговорили, — вздохнула шатенка, болезненно потирая затылок и бросая на Кларк жалостливый взгляд. — Не смотри на меня, я не собираюсь тебя жалеть, — вскинула брови блондинка. — Но могу добавить от себя. День проходил как-то особенно тихо, но эта тишина ничуть не напрягала, скорее наоборот ощущалась как нечто уютное и по-настоящему домашнее. Кларк устроилась на кухне перетащив один из стульев ближе к панорамному окну и завороженно наблюдая за заснеженными деревьями снаружи, стараясь передать их красоту карандашом на бумагу. Она слышала отголоски смеха и шуточные споры из гостиной, где Лекса и Аня сражались друг с другом пытаясь отвечать на вопросы какой-то телевикторины, и, судя по всему, обе проигрывали Елене. Кларк не могла сдержать теплую улыбку, думая о том, как легко общаются эти трое. Общаются как семья, которой они и были. Гриффин лишь надеялась, что дни, проведенные здесь, покажут ее девушке, что она сама придумала все свои проблемы, сама поставила стену между собой и близкими, решив посвятить жизнь ненужной вендетте, при этом все отрицая. Лекса слишком сильно запуталась, заперлась внутри себя и забыла, как найти выход. — Наслаждаешься видом? — тихо, чтобы не напугать, проговорила Лекса. — Зимние пейзажи, пожалуй, единственное хорошее, что есть в этом месте. — Надо же, нашлось хоть что-то, что тебе нравится, — усмехнулась Гриффин не отрываясь от рисования. — Мне нравишься ты. Разве этого недостаточно? — по-детски наивно отозвалась шатенка, садясь на пол перед Гриффин и опираясь спиной о ее ноги. Она откинула голову назад, кладя ее на колени Кларк и забавно смотря на нее снизу-вверх чистым наивным взглядом. — Хм, думаю, что если во всем мире тебе нравится только что-то одно, этого маловато, — вздохнув, Кларк отложила скейтчбук, потому что его место теперь занимала шатенистая макушка. — А что если это что-то одно и есть весь мой Мир? — все так же просто продолжила Лекса, заставляя сердце Гриффин наполниться еще большим теплом, которое вытесняло все глупые утренние обиды. — Ты такая подхалимка, — покачала головой Гриффин, не в силах удержать себя от того, чтобы наклониться и нежно поцеловать Лексу. Поцелуй не смог продлиться и пары секунд, обе начали слишком широко улыбаться, потому что, по сути, это был поцелуй вверх тормашками и грудь Гриффин странным образом давила на лоб шатенки. — Разве ты не пропускаешь следующий круг викторины? — отстранившись, поинтересовалась блондинка, снова беря в руки карандаш. — Аня жульничает, а мама знает ответы на все вопросы, — пожала плечами Лекса, поднимая голову, чтобы не мешать девушке рисовать. — И, к тому же, одна милая девушка, явно почему-то дулась на меня с самого утра, так что я лучше проведу время с ней. — Оу, хорошо. А где она? — Кто? — непонимающе обернулась шатенка. — Твоя милая девушка, — с серьезным видом пояснила Гриффин. — Ты же познакомишь нас? — Очень смешно, — саркастически усмехнулась Лекса, снова отворачиваясь к окну. — Так, значит, у тебя нет никаких предположений из-за чего она обижается? — спустя какое-то время осторожно задала вопрос Кларк. — Потому что ее раздражают мои вечные разговоры по телефону? — шатенке пришлось подумать, прежде чем она неуверенно ответила, хотя звучало это больше как вопрос. — Интересное предположение, — пробормотала Гриффин, вновь обращая все внимание на свой рисунок и шутливо шикая на Лексу, когда та попыталась вновь заговорить. — Надо же какие мы стали грозные, — так же шутливо возмутилась шатенка, тем не менее умолкая. — Я люблю тебя, — спустя какое-то время, донесся мягкий шепот. Чуть наклонившись, Лекса обернулась, оставляя быстрый поцелуй где-то на колене Кларк, и тут же возвращаясь в прежнее положение. — Я тоже тебя люблю, — блондинка не могла перестать улыбаться, пока внутри разливалось счастье. Казалось бы, такие простые действия и слова, но для Гриффин они были очень ценными. Это был не первый раз, когда шатенка говорила ей это, но каждый раз казался особенным. Лекса не из тех, кто разбрасывается подобными словами, они для нее как нерушимая клятва, которую можно давать лишь одному человеку за всю жизнь, и этим человеком стала она — Кларк. Несмотря на безмятежность, которую смогла подарить ей Лекса, Кларк не могла перестать беспокоиться об Октавии, которая выглядела слишком задумчивой и необычайно молчаливой. Ни Аня, которая снова пыталась смутить ее своими странными вопросами, ни сама Гриффин, старающаяся разговорить подругу, не смогли заставить девушку выйти из этого состояния. — Окти, я не собираюсь тебя пытать, — в конце концов, вздохнула Кларк. — Если ты не хочешь говорить, это твое право. — Да, не о чем говорить, — вздохнула Блейк. — Честно, Гриф, все в порядке, не бери в голову. — Хорошо, — недоверчиво кивнула блондинка, — но если ты все-таки захочешь поговорить, то ты знаешь, что я всегда рядом. О чем угодно. Лекса видела с каким нечитаемым взглядом Аня следила за этим разговором. — Ревнуешь? — так чтобы слышала только сестра, шепнула девушка, подкрадываясь к ней. — Повзрослей, — раздраженно выдохнула женщина, отвешивая шатенке очередной подзатыльник.***
В собственном доме у Кларк не было подвала, вернее он был, но совсем крохотный и там находились лишь трубы водоснабжения, электрический щиток и какая-то штука, на которой можно было регулировать температуру в доме, название которой она даже не представляла. Спускалась она туда лишь пару раз и то только чтобы показать все сантехнику, когда у нее прорвало трубу на кухне. Так что, узнав, что у Вудсов есть настоящий подвал, который пригоден для использования, Кларк тут же присоединилась к Лексе которая как раз туда и направлялась, чтобы увидеть его своими глазами. — Не думай, что здесь есть что-то особенное, — усмехнулась шатенка, спускаясь вниз по довольно крутой лестнице, держа в руках корзину с грязной одеждой. — Всегда мечтала о доме с большим подвалом… — Кларк следовала за девушкой, придержав за собой дверь, чтобы она не хлопнула слишком громко, когда закрывалась. — Чтобы сделать там пыточную? — беззаботно поинтересовалась Лекса. — Чтобы сделать там спортзал, — закатила глаза Гриффин. — И хранить ненужные вещи. Я бы складировала там свои картины. — Твои картины — не ненужные вещи, — взгляд, которым шатенка посмотрела на нее, заставил Кларк понять, что девушка не шутит. Даже забавно как Лекса всегда рьяно защищала ее рисунки, при том, что сама блондинка относилась к своему хобби весьма критично. — И я сделала для них целый шкаф в гостиной, если ты забыла, так что не смей их трогать. — Если ты так говоришь, — пробормотала Гриффин, едва скрывая улыбку на такую реакцию девушки. — Вау, здесь много места, — заметила Кларк, когда они, наконец, спустились вниз, и Лекса включила свет. — Типичный подвал, — пожала плечами шатенка. — Когда мы переехали сюда, у мамы были небольшие проблемы с резкими звуками… — девушка на мгновение застыла, вновь начиная погружаться в тяжелые воспоминания, пока теплая рука Кларк не коснулась ее предплечья в ободряющем жесте. — В общем, иногда звук работающей стиральной машинки ее сильно нервировал, поэтому отец устроил мини прачечную в подвале. Все так и осталось до сих пор, потому что оказалось, что это весьма удобно, когда стиральная машина и сушилка не занимают место в доме, — отгоняя от себя дурные мысли, девушка принялась забрасывать вещи из корзины в машинку, ворча о том, что Аня подсунула ей свою толстовку и штаны, хотя могла бы и сама закинуть их в машинку еще вчера. Пока Лекса пыталась выбрать использовать ли ей порошок, надпись на котором обещала магическое восстановление цвета или тот, который гарантировал аромат альпийских гор, Кларк с интересом рассматривала окружение. Подвал представлял собой одну большую комнату с несколькими квадратными кирпичными колоннами, служащими для лучшей опоры дома. Там так же была еще одна лестница в противоположном углу, которая, по-видимому, вела прямо на улицу. Дальняя стена была заставлена коробками и всякой всячиной, являясь местом для хранения мешающегося наверху барахла. Еще одна стена служила для хранения нескольких велосипедов, помещенных на специальные держатели, вкрученные в нее. Рядом с одной из колонн висела боксерская груша, чуть дальше стоял манекен для отработки ударов, а в углу была сложена целая стопка спортивных матов. Между других колонн проходило несколько стеллажей с инструментами и кучей банок-склянок о содержании которых Гриффин могла лишь догадываться. У ближней стены, в метре от лестницы, по которой Кларк и Лекса спустились, стояли стиральная машинка, сушилка, небольшой шкафчик, хранящий в себе стиральные принадлежности и стол для сортировки одежды. В общем, как и сказала шатенка, типичный подвал. Самым необычным предметом здесь был, разве что, настоящий бильярдный стол, стоящий прямо посреди комнаты, совершенно не вписываясь в обстановку и занимая слишком много места. — Неожиданно, — озадаченно глядя на стол, проговорила Кларк. Как его сюда затащили, он же явно больше дверных проемов? — Понятия не имею зачем эта хрень была нужна прежним хозяевам, — понимая о чем идет речь, отозвалась Лекса. Она как раз запустила стирку, так и не выбрав один из порошков и насыпав понемногу из обеих коробок, так что теперь полностью сосредоточилась на блондинке, опершись бедрами о стиральную машинку. — Когда я впервые его увидела, то тут же решила продать на Ибэйе, но Аня поклялась, что подбросит мне в постель мертвую крысу, если я посмею это сделать. Она вроде как периодически играет в него с Рэйвен. — А что насчет боксерской груши? — подходя к девушке, спросила Кларк. — Это мой верный друг, — улыбнулась Вудс, бросая взгляд через плечо блондинки. — Мы с Рэй часто тренировались здесь, прежде чем Густус предложил нам ходить в его зал. Ну и я часто приходила сюда выпустить пар, когда мозг вскипал особенно сильно, — вернув все внимание к Кларк, шатенка не удержалась от смеха. — Что, подвал тебя не впечатлил? — Здесь здорово… — Но ты ожидала чего-то еще? — Возможно огромную кровать за темной ширмой или скрытую комнату, где ты уединялась со всеми своими поклонницами, — Гриффин не думала, что Лекса бы таскала всех своих девушек домой, но ей все же было интересно, столько их вообще могло быть. — Если бы тут и была кровать, то явно не моя. Я же говорила, что Рэйвен была той, за кем всегда толпами бегали девчонки, и она никогда не задерживалась с кем-то из них дольше чем на пару свиданий, — теплая улыбка появилась на лице шатенки, когда она вспоминала все те неприятности которые у них были из-за непостоянства Рэй. — Я была слишком отвлечена на самокопание и продумывание планов на будущее, так что не была заинтересована в отношениях. — Вообще? Ни одной девушки? — недоверчиво вскинула брови Гриффин, подходя к девушке вплотную. — Ни одних отношений, — усмехаясь поправила ее Лекса. — Возможно, было несколько ни к чему не обязывающих интрижек. — Интрижек, — протянула Кларк, слегка прищурившись. — Очень интересно, с этого места поподробнее. — Хочешь выяснить их адреса и устроить разборки? — усмехнулась Лекса. Не в силах удержаться, она обняла Гриффин за талию, притягивая еще ближе к себе. Ей всегда было мало находиться просто рядом, нужно было чувствовать девушку в своих руках, словно защищая ее от всего мира. — Могу поклясться, что все это было лишь для удовлетворения моих бушующих гормонов. Никакой духовной связи и прочей возвышенной чепухи, о которой все говорят. И уж точно никого из них я не собиралась знакомить с родителями, так что однажды мне действительно пришлось заставить девушку выбираться через окно, чтобы мама ее не встретила. — Что ж, выходит, я твоя первая официальная девушка? Это честь для меня, — мягко улыбнулась Кларк, очерчивая большим пальцем острые скулы шатенки. Вместо ответа шатенка смущенно пожала плечами, неотрывно глядя в ее глаза, а затем подалась вперед. Кларк быстро потеряла себя, потому что это тот самый поцелуй, от которого подгибаются колени, и низ живота заполняется пульсирующим огнем. Это поцелуй, который всегда означает жаркое продолжение, и Гриффин с готовностью отвечает, плотнее прижимаясь к девушке и обвиваясь руками вокруг ее шеи. Блондинка едва сдерживает стон разочарования, когда чувствует быстрые изменения. Внутри Лексы словно что-то щелкает, ее руки тут же поднимаются с бедер Гриффин едва ли ни к ее лопаткам и почти перестают ее касаться, а поцелуй начинает больше походить на дружеское приветствие монахини, которая дала обет безбрачия. — Перестань! — стараясь сдерживать вновь нахлынувшее раздражение, почти рычит Гриффин, разрывая поцелуй. Лекса тут же отшатывается от девушки на шаг в сторону, оказываясь почти у лестницы и вскидывая руки, показывая этим что не причинит вреда, ошибочно принимая ее просьбу как повторение приступа паники, что еще больше злит блондинку. — Боже, вот именно это я и имею в виду! Просто скажи, что не так, чего ты боишься? — Я не понимаю, о чем ты, — придавая голосу более холодный тон, произносит шатенка, начиная выглядеть слишком отстраненно. Хлопок. Ладонь Кларк слегка горит от пощечины, в то время как Лекса даже не ведет головой, сохраняя прежнюю твердую позицию, словно была готова к этому удару. — Не смей закрываться от меня, — угрожающе произносит Гриффин, неотрывно глядя в изумрудные глаза. — Говори, просто, черт возьми, говори со мной. — Я не знаю… — Лекса шумно выдыхает, когда еще одна более ощутимая пощечина врезается в ее лицо, заставляя голову отклониться в сторону. — Только попробуй еще раз сказать, что не знаешь, о чем говорить, — блондинка будто пытается испепелить девушку своим взглядом. — Я не… Пощечина. Кларк шумно дышит, под влиянием ярости, которая все нарастает и нарастает внутри нее. Все напряжение, которое скапливалось внутри последние дни находит способ выплеснуться наружу, подпитывая раздражение девушки, застилая ее глаза. — Я не хочу… Пощечина. Лекса так и не сходит со своего места и даже не поднимает руки, чтобы хоть как-то защищаться от ударов. Она лишь крепко зажмуривается после пощечин, пережидая пока пройдет вспышка боли, а затем вновь возвращает голову в исходное положение, встречаясь с голубыми глазами. — Дай мне договорить… Пощечина. Шатенка и сама начинает закипать из-за происходящего. Она не из тех, кто смиренно принимает удары. Будь на месте Гриффин кто-то другой, она бы давно ответила или хоть как-то среагировала, чтобы показать, что она не девочка для битья. Но перед ней Кларк, и Лекса не может даже думать о том, чтобы навредить ей. — Кларк! Пощечина. — Хватит! Пощечина. — Я не хочу сделать снова что-то не так! — не выдержав, Лекса перехватывает ладонь, которая снова летит ей в и без того раскрасневшуюся щеку. — Я не знаю, как вести себя с тем, кого люблю, ясно? У меня никогда такого не было, я никогда не задавалась вопросами, что делать чтобы не оттолкнуть человека, чтобы он не захотел сбежать? Все ли я правильно делаю, все ли правильно говорю, когда нахожусь рядом с тобой? Достаточно ли тебе моей поддержки? И как мне, блять, вообще себя вести. Я попыталась приблизиться, а ты испугалась, вот только я испугалась еще больше. Потому что я поняла, что понятия не имею, как буду жить, если ты решишь оттолкнуть меня и уйти. Пауза. Кларк смотрит в глаза девушки, ожидая скажет ли та еще что-то. А затем… Пощечина. Самая сильная из всех, а может щека просто больше не может принимать удары, так что шатенка, не выдержав, делает шаг в сторону, принимаясь болезненно растирать кожу. — Неужели было так сложно высказать все это раньше? — качает головой Гриффин, мысленно радуясь, что шатенка, наконец, выговорилась. — Если бы ты просто спросила у меня, а не начала вести себя так, будто я фарфоровая статуэтка, ты бы давно узнала, что я никуда не денусь. Ты идиотка, Лекса. Разве ты не понимаешь, как глубоко ты забралась ко мне под кожу? Я клянусь, что до тех пор, пока ты сама не попытаешься разрушить нас, я буду рядом. — Я не умею говорить на такие темы, — прикрыв глаза, огрызнулась шатенка, но слова Кларк уже начали успокаивать ее демонов, которые порождали все эти страхи. — Черт тебя подери, Кларк Гриффин! — воскликнула Лекса, когда блондинка отвесила ей еще одну легкую пощечину. — Просто признайся, что тебе нравится меня бить! — Разве я отрицала это? — голос Гриффин звучал непривычно низко и опасно. Она чувствовала, как все раздражение покинуло ее, даря странное успокоение. Большая часть пощечин, была совершенно необоснованной, и она сама это прекрасно понимала, но не могла себя остановить. Вместе с каждым ударом, Кларк будто выпускала часть боли и страха, которые неосознанно заперла внутри себя. И теперь она не ощущала ничего кроме легкости. Хотя нет… было еще кое-что. Нечто вязкое, оставшееся после ухода ярости. Обе девушки все еще тяжело дышали, едва начиная отходить от обоюдной вспышки гнева. И если Лекса старалась отойти чуть дальше, чтобы успокоиться, то Кларк, наоборот, быстро шагнула к ней. Гриффин осточертело ждать, пока шатенка поймет, что с ней все в порядке и она готова к близости. Если Лекса не дает ей то, чего она хочет, она может взять сама. Шатенка не ожидает этого. Внутри нее все еще бушуют эмоции, так что, когда Кларк резко притягивает ее к себе за шею, собственнически целуя, она какое-то время пребывает в полной растерянности. У них было много секса, они проводили ночи напролет без сна, но Лекса не может припомнить, чтобы Гриффин вела себя так жестко. В ее движениях нет нежности и заботы, она почти грубо тянет ее на себя за шею, а потом резко поворачивает, снова прижимая ее к работающей стиральной машинке. Лекса понимает, что ошибалась, полагая что девушке нужно больше пространства. Черт, кажется Кларк скопила слишком много неизрасходованного сексуального напряжения. Шатенка думает, что может помочь ей с этим, взяв бразды правления снова на себя. Она с той же страстью отвечает на поцелуй, который становится слишком развязным и грязным. Такого у них еще не было, каждое движение, каждый вздох переполнены какой-то животной похотью. Лекса толкается вперед, желая поменять их местами, с удивлением понимая, что Кларк не позволяет ей этого сделать. Наоборот, блондинка еще сильнее вжимает ее в твердую поверхность сзади, ловко расправляясь с ее футболкой. Лишь на мгновение Гриффин задерживается, натыкаясь взглядом на царапины, покрывающие шею и ключицы Лексы, но быстро возвращается к начатому делу, грязно проводя влажным языком по красным линиям. Вудс от всего этого едва может сохранять ясный ум, она скользит ладонями под майку Кларк, легко царапая ее спину, получая ответ в виде стона в свои губы. Кларк, словно опомнившись, перехватывает ее правую руку, без слов напоминая о том, чтобы она осторожнее обращалась с раной на ладони. Но какая к черту рана, когда Гриффин резко подхватывает ее под бедра и усаживает на машинку, быстро стягивая спортивные штаны вместе с бельем ниже по бедрам. Лекса едва успевает зажать свой рот здоровой ладонью, чтобы не издать стон, который точно привлечет внимание всего дома, если они уже его не привлекли, потому что сочетание мокрых поцелуев на вершине ее груди и умелых движений пальцев, которые она получает от Кларк, слишком быстро подталкивают ее к краю. Черт, Лекса и сама не понимала, насколько сильно она скучала по этой близости, насколько сильно ее тело истосковалось по Гриффин. Кларк ни теряет ни секунды. Она просто больше не может терпеть, ей необходимо чувствовать Лексу, необходимо видеть, как девушка метается в агонии, прежде чем расколоться от чистейшего наслаждения в ее руках. Убедившись, что шатенка готова, она резко входит в нее двумя пальцами, сразу задавая бешеный ритм. И для Лексы этого достаточно, чтобы затрепетать в ее руках, издавая слишком пошлые звуки, которые не предназначены не для кого, кроме Гриффин. Краем разума блондинка понимает, что их могут услышать, поэтому затыкает рот девушки поцелуями. Лекса дрожит, отходя от оргазма, но Кларк просто не может остановиться. Не сейчас, когда она, наконец, получила доступ к столь желанному телу. Она продолжает насаживать девушку на свои пальцы, с каждым толчком накрывая клитор большим пальцем, зная, как сильно это влияет на Лексу. В то время, как ее губы ловят стоны и шумное дыхание шатенки, свободная рука путешествует по подтянутому телу, безошибочно находя места, касания к которым заставляют другую девушку выгибаться еще сильнее, шепча грязные ругательства и имя блондинки в неразборчивом беспорядке. Пальцы Кларк вместе с вибрацией от работающей стиральной машинки, создают какой-то безумный тандем, медленно подводя ее к оргазму, который накрывает настолько сильно, что в ушах начинает звенеть. Правая рука покоится на шее Гриффин, пока левая до побеления в костяшках хватается за твердую поверхность под ней. Лексе кажется, что она вот-вот потеряет сознание. Это слишком хорошо, слишком много для нее. Вслед за оргазмом накрывает волна эмоций, переполняющих ее. Гриффин успокаивает свои движения, понимая, что Лексе нужно дать прийти в себя. Она бережно прижимает девушку к себе, мягко поглаживая ее по голове, убирая волосы, выбившиеся из хвоста. Слыша первый едва различимый всхлип, она еще крепче притягивает девушку к себе давая уткнуться в свою шею. Когда это произошло впервые, ей было страшно, она думала, что сделала что-то не так, причинила боль или как-то обидела шатенку, теперь же Кларк знает, что слезы для Лексы проявление наивысшей эмоциональности. Лекса это не контролирует, такое просто иногда случается. Шатенка и сама смутилась в тот первый раз, когда это произошло, до сих пор смущается этого, потому что до Кларк с ней такого не было. И Гриффин вроде как даже гордится собой в такие моменты. Должно быть это забавно, потому что для кого-то довести девушку до слез означает сильно обидеть ее, а для нее довести до слез означает заставить испытать нечто прекрасное. — Ты в порядке? — подождав, когда всхлипы прекратятся, Кларк отстранилась, стирая несколько слезинок со щек девушки. — Нам определенно нужна такая же машинка, — выдыхает Вудс, чуть подталкивая Гриффин, чтобы та позволила ей спрыгнуть на пол. Кларк придерживает шатенку, чьи ноги сначала отказываются удерживать тело. Натянув штаны обратно, Лекса смеется в объятьях блондинки, даже не зная, как выразить эмоции. — Если бы я раньше только знала, что тебя так заводят удары, я бы позволяла тебе избивать меня каждый день, — не удержавшись усмехается шатенка после того, как они снова целуются, но уже гораздо размереннее. — У нас еще много времени впереди, — улыбается Гриффин. — Прости, — уже тише шепчет девушка, осторожно проводя кончиками пальцев по красному следу на щеке девушки. — Я думаю мы найдем способ, как ты искупишь вину, — ухмыляется шатенка. Уже спустя час на Ибэй появляется новое объявление о продаже бильярдного стола, потому что вид того, как ее младшая сестра без футболки раскладывает на этом самом столе полуголую Гриффин, не то что хотела бы вспоминать Аня всякий раз спускаясь вниз, чтобы отправить пару шаров в лузы. Она вообще не уверена, что теперь когда-либо сможет спокойно спускаться в этот подвал. С другой стороны, то что мать послала ее проверить все ли в порядке у сладкой парочки, а не пошла сама, не может не радовать. Бедную женщину бы точно хватил удар.***
— Рэйвен, я собираюсь домой на обед, — заглядывая в архив, сообщает Николас, натыкаясь взглядом на девушку, которая продолжает неотрывно смотреть на папку с бумагами перед собой. Папка даже не открыта, так что мистер Вудс с уверенностью может сказать, что ее мысли где-то совсем в другом месте. Он уже видел ее такой раньше и ему это чертовски не нравится. — Рэй, нам пора домой, — мягко говорит мужчина, наконец, привлекая внимание девушки. Пару раз моргнув, словно не понимая, где находится, Рейес все же кивает, с болезненным вздохом поднимаясь с места. — Как насчет того, чтобы заехать по дороге к старине Густусу? — пропуская девушку вперед, спрашивает Николас. — Я лучше прогуляюсь, — слабо улыбается в ответ Рэйвен. — Никаких прогулок на голодный желудок, — безапелляционно объявляет мужчина, распахивая дверь на улицу. — Нас уже наверняка ждет что-то очень вкусное, так что навестим Густуса в другой раз. — Да, конечно, — Рейес занимает место пассажира, почти не моргая глядя в боковое окно. — Вкусный обед, уютный дом, дружная семья… Бормотание девушки едва различимо, и мужчине не остается ничего другого кроме как завести мотор и направится в сторону дома, искоса бросая на Рэйвен болезненные взгляды. Ему нужно поговорить с Еленой об этом, они должны что-то сделать, пока не стало слишком поздно. Снова.