Позволь тебе помочь

      Октавия едва не поддалась иррациональной панике, когда выбежав из бара не смогла увидеть Рэйвен поблизости. Однако буквально через минуту характерные звуки, раздающиеся из-за угла здания, подсказали ей верное направление.       Рейес стояла согнувшись пополам и держалась одной рукой за стену, заканчивая мучительное опустошение содержимого собственного желудка. Блейк хотела подойти и помочь ей, но не успела, так как девушка уже выпрямилась и на трясущихся ногах пошла вперед, туда где не было ни расчищенных дорожек, ни уличного освещения и, кажется, спустя пару десятков метров начинался лес. — Рэйвен, постой, — Октавия не задумываясь рванула за девушкой, утопая в снегу по колено, благо начала быстро ее догонять.       Прежде чем Блейк успела схватить Рейес за руку или хотя бы дотронуться до нее, девушка сама остановилась и, издав болезненный всхлип, рухнула на колени, будто в ней сломалась последняя опора, поддерживающая ее на ходу. — Я устала… я так устала, — словно в каком-то бреду повторяла Рэй, принимаясь с остервенением тереть руки снегом, чтобы смыть с них чужую кровь. — Рэйвен… Рэй, прошу… Что ты делаешь? Ты замерзнешь, — Октавия и сама выглядела не менее безумно чем Рэйвен. Ее всю трясло, но не из-за холода, а от какого-то неконтролируемого беспокойства о Рейес и желания сгрести ее в свои объятья и закрыть от всего мира.       Накинув на сидящую в снегу девушку свою куртку, Блейк сама упала перед ней на колени, хватая за мокрые ледяные руки, чтобы та перестала их растирать. Когда Рэй, наконец, перестала пытаться выдернуть свои ладони, а ее взгляд стал более осмысленным, Октавия придвинулась по снегу совсем вплотную, на краю сознания отмечая как неприятно начали промокать штаны от снега, но не обращая на это никакого внимания. Одной рукой она прижимала ладони девушки к своему телу, чтобы хоть как-то их согреть, игнорируя собственную дрожь, а вторую руку переместила на ее лицо, заставляя взглянуть на себя. Блейк никогда прежде не видела столько боли и отчаяния в чьих-то глазах, и уж тем более она не думала, что когда-либо ей доведется увидеть это в глазах Рэйвен. Той самой дерзкой и самоуверенной Рэйвен Рейес, которая знает остроумный ответ на любой вопрос и одним взглядом способна поднять настроение. А теперь эта же девушка сидит перед ней сжавшись в болезненный комок и содрогаясь от бесшумных рыданий. И все это никак не укладывается в голове. — Рэй, прошу, давай вернемся внутрь, — умоляюще проговорила Блейк, делая попытку потянуть девушку вверх, но та даже не шелохнулась, чтобы встать. — Ты сидишь в снегу, и здесь слишком холодно. Ты простудишься, умоляю, поднимайся… — Какой в этом смысл? — прерывисто выдохнув, едва слышно заговорила Рэйвен.       Она была пьяна. Несомненно. А еще она была не совсем в себе. Но ее взгляд был осмысленным, а речь четкой, так что Октавия не сомневалась, что девушка прекрасно отдает отчет тому, что говорит, вот только ее слова все равно казались сущим бредом. — Я устала, я так устала. Какой во всем этом смысл? — продолжала нашептывать Рэй, неотрывно глядя в глаза Октавии, словно та могла ответить на ее вопросы. — Ты разве не видишь? Куда бы я ни пошла и что бы я ни делала, ничего не выходит. Я лажаю снова и снова. От меня нет никакого толка, я абсолютно бесполезна. И всем вокруг плевать на то есть я или меня нет, потому что я не могу никому дать ровным счетом ничего. — Что за бред ты несешь? — не выдержав, прервала девушку Октавия.       Блейк переместила вторую ладонь на лицо Рейес, пытаясь внимательнее вглядеться в ее глаза и убедиться, что она не сошла с ума, однако Рэй отшатнулась от нее, приземляясь спиной в снег, но быстро принимая сидячее положение. Октавия была рада хотя бы тому, что теперь девушка частично сидела на ее куртке, а не на снегу. — Моя жизнь — полный отстой, Октавия, — обхватив голову руками, всхлипнула Рэйвен. Она говорила так непривычно серьезно, что Блейк становилось еще больше не по себе. — Я так стараюсь… изо всех гребаных сил стараюсь, но ничего не выходит. Совсем ничего. Моя работа — Ад. Вместо того, чтобы делать то о чем я мечтала всю жизнь, мне приходится подчищать дерьмо за продажными мудаками, потому что иначе нельзя. Отношения — полная лажа, потому что я даже не могу найти человека, который бы смог полюбить меня… — Это не правда, — попыталась заговорить Октавия, но хриплый смех Рейес перебил ее. — О, да, все эти истории Лексы о моем огромном списке завоеваний. Все думают, что я какая-то жигало, что мне нравится играть с девушками, завоевывать их, а потом переходить к следующему рубежу… вот только я никого и никогда не завоевываю. Я знакомлюсь с кем-то, общаюсь, даже могу начать встречаться, а потом… потом я просто понимаю, что это бессмысленно. Чтобы там не говорили мне девушки, они никогда не смогут полюбить меня по-настоящему, потому что… — еще один тяжелый всхлип сбил речь, — потому что за что меня вообще можно полюбить? Если даже мои родители не смогли найти причину для любви, хотя вроде как должны любить меня просто за то что я существую. Что там родители, я сама не могу найти причины, чтобы любить себя. Каждое гребаное утро я поднимаюсь с постели с одной единственной целью — доказать, что я хоть чего-то стою, что я достойна… Понимаешь? Я могу быть полезной, я могу… Я, блять, так стараюсь, и нихуя… Я бесполезна на работе, бесполезна в семье. И я самый ужасный друг на свете. Лекса и Аня были единственными, кто в детстве наполнял мою жизнь хоть какой-то радостью. Вудсы стали для меня настоящей семьей. Лекса каждый день завязывала чертовы шнурки на моих ботинках в садике, пока я сама не научилась и лупила идиотов, которые смели надо мной смеяться. Она заставляла Аню просыпаться в полночь, чтобы пропеть с ней поздравления с днем рождения под моим окном, а когда я переехала, заставляла брать у родителей машину и ехать ко мне через весь штат. Она была рядом, понимаешь? Как бы она теперь не отнекивалась, строя из себя бессердечную суку, но она всю жизнь была рядом, а я не смогла помочь ей, когда это было нужно. Хоть представляешь, какого это видеть, как человек, которого ты знаешь всю жизнь, из доброго и жизнерадостного лучика света превращается во что-то совершенно противоположное. Я находилась рядом и смотрела как с каждым днем она проваливается все глубже и глубже, и я ничего не смогла сделать… должна была как-то помочь, но не смогла. И теперь это уже совсем другой человек. Рядом с Кларк она стала возвращаться к себе прежней, и я надеюсь, что твоя подруга сможет ей помочь, потому что я, очевидно, бесполезна во всем. Я пытаюсь, я честно пытаюсь… Работаю изо всех сил, стараюсь нравиться людям… и я впервые поняла, что мне сорвало крышу от девушки, но даже здесь мне ничего не светит, потому что я не то что ей нужно, — горький смешок вырвался из груди девушки. Оторвав руки от головы, она впервые за всю свою речь подняла полный слез взгляд на Октавию. — Я просто устала, у меня больше нет на все это сил. Я не хочу больше бороться. — Господи, Рэйвен, — на время лишаясь дара речи, только и смогла прошептать Блейк. Откуда, черт возьми, этот бред мог взяться в голове столь прекрасного человека? И как давно все это ее ломает изнутри? Говорила ли она с кем-то об этом?       Октавия даже не задумывалась о том, что делает. Ее просто разрывало на части от того, что Рэйвен могла так о себе думать. Девушка подползла по рыхлому снегу к Рэй, сгребая ее в неловкие объятья. Ей мешали колени девушки, упирающиеся в ее живот, но ей было плевать. — Рэй, милая, я понятия не имею, откуда это все взялось в твоей голове, но ты должна понять, что это бред. Слышишь меня? — Октавия трясущимися руками смахнула с лица девушки несколько прядей волос, выбившихся из ее хвоста. — Ты прекрасный… нет, ты самый прекрасный человек, которого я когда-либо встречала, — подавшись вперед, она оставила несколько обжигающих поцелуев на щеках Рейес, чуть отстраняясь, чтобы снова заглянуть ей в глаза, продолжая поглаживать ее скулы большими пальцами. — Ты не виновата в том, что твои родители зациклены на своей работе. Они идиоты, раз не понимают, насколько замечательный у них ребенок, — еще один быстрый поцелуй опустился на лоб Рэйвен. — И ты отличный полицейский, я уверена, что рано или поздно ты сможешь работать без оглядки на кого-то, — еще несколько судорожных поцелуев. — И, Боже, Рэй, ты уж точно не должна винить себя в том, что Лекса решила разрушить свою жизнь. Она просто спятила, и ты здесь не при чем. Ты не можешь брать ответственность за всех. И та девушка, в которую ты влюбилась, — Блейк тяжело сглотнула, потому что слова вдруг стали даваться тяжелее. Это же Аня? Рэйвен говорит о ней. — Я уверена, что вы еще будете вместе, она наверняка поймет, что не сможет встретить человека лучше. Вот увидишь, все будет хорошо, я еще зажгу на вашей лесбо-свадьбе. — Да, конечно, — саркастически хмыкнула Рэйвен, болезненно вздыхая. Разделив с Октавией долгий взгляд, который Блейк так и не смогла понять, девушка вновь отстранилась и с болезненным стоном, несколько раз проваливаясь руками в снег, поднялась на ноги. — Ты просто пьяна и не в себе. Пойдем домой, — поднимаясь вслед за Рейес, попыталась убедить ее Октавия, понимая что сама уже промерзла насквозь, сидя почти по пояс в снегу. — Ты немного поспишь, отдохнешь и все будет хорошо. — Не будет ничего хорошего. Ни завтра, ни послезавтра! — раздраженно прокричала девушка, резко оборачиваясь к Октавии, тут же с болезненным вскриком сгибаясь пополам. — Рэй, — проклиная чертов снег, Блейк рванула к ней, но та успела выпрямиться.       Ее прерывистое шумное дыхание и плотно сжатая челюсть были явным признаком того, что все далеко не в порядке. Однако прежде чем Октавия смогла хоть что-то у нее спросить, Рэйвен сделала шаг назад, снова едва не падая в снег. — Ты вся продрогла. Надень свою куртку и иди домой, пока не заболела, — уже спокойнее проговорила Рэйвен. — Конечно я пойду домой. Мы вместе пойдем, — мягко, чтобы не вызвать у девушка очередной взрыв эмоций, отозвалась Блейк, протягивая свою руку. — Давай же, милая, пожалуйста.       Какое-то время они так и стояли в тишине, нарушаемой лишь шумом ветра и звуками проезжающих вдалеке машин. Блейк продолжала протягивать свою подрагивающую руку, умоляюще глядя полными слез глазами на Рэйвен, которая содрогалась всем телом. Ни легкий свитер Октавии, ни рубашка Рейес не были достаточно теплыми для столь долгого нахождения на улице. — Рэй, пойдем со мной. Пожалуйста, это же я, — сделав небольшой шаг вперед, с отчаянием прошептала Блейк.       Сделав еще несколько шагов, проваливаясь в снег, она, наконец, смогла вплотную подойти к Рэйвен, которая продолжала с нечитаемым выражением лица следить за каждым ее движением. Октавия не могла себя остановить, снова подаваясь вперед и прижимаясь к девушке всем телом, сама не зная то ли для того, чтобы согреть ее, то ли чтобы успокоить, а может чтобы утолить собственную потребность в прикосновениях.       Октавию разрывало на части от странного ощущения фатальности мгновения. Умом она понимала абсурдность этих ощущений, ведь Рэйвен не уходящий на кровопролитную войну солдат, она не приговоренный к смерти, ждущий очередь на электрический стул. Она всего лишь девушка, которая напилась и устроила потасовку в баре. Сейчас они вернуться домой и после отрезвляющего душа и пары таблеток обезболивающих жизнь продолжится в привычном размеренном режиме. Вот только сердце упорно продолжало вырываться из груди, а слезы неконтролируемо катились из глаз. Может она сама слишком пьяна?       Обвив руки вокруг шеи Рэйвен, Октавия прижалась лицом к ее горячей коже, ощущая себя в этот момент безумцем, не контролирующим свои действия. Ее мозг плавился от этой близости и вместо тысячи слов, которые вертелись на языке, она могла лишь безостановочно шептать имя Рейес. Рэйвен всю трясло в ее руках, но девушка продолжала молча стоять с опущенными руками, единственной ее реакцией было лишь все больше утяжеляющееся дыхание.       Кажется они простояли так целую вечность, когда Рэйвен, будто устав себя сдерживать, подалась вперед, утыкаясь лицом в макушку девушки и с шумом втягивая запах ее волос. — Зачем ты это делаешь? — отчаянно прошептала Рейес, размещая ладони на талии Октавии и сжимая пальцы, так что наверняка останутся следы, чтобы удержать себя и не притянуть девушку сильнее. — Я не хочу играть в эту игру. Для тебя это развлечение на выходные. Потому что никого другого рядом нет. Ты даже не вспомнишь… а я. Что делать мне?       Но Блейк ее не слышала, вернее не понимала ее отчаянный шепот. Шум ударов собственного сердца и накатывающий гул в ушах мешали ей сосредоточиться на чужих словах. Ощущение горячей кожи Рэйвен под губами и ее болезненной хватки чуть выше бедер порождали бурю неизвестных ей раньше эмоций.       Они обе, словно по команде, отпрянули друг от друга, когда до них долетел звук сирен подъехавшей машины. Он слишком сильно ассоциировался у каждой из них с работой, так что в каком бы состоянии они не находились, где-то внутри щелкал переключатель в рабочий режим. — Блять, — выдохнула Рэйвен. — Гребаный Оливер, как же сильно я облажалась.       Может Рейес и не совсем отдавала отчет своим действиям, когда решила избить парня, но она не была под властью безумия. Она била его не чтобы выпустить злость, она била чтобы причинить боль, и теперь была уверена, что ей удалось ему сильно навредить. Цель достигнута, но от этого на душе лишь хуже. — Не думай об этом сейчас, — сделав несколько глубоких вдохов, Октавии удалось прийти в себя, сбросив странное наваждение. Но она все равно не смогла остановить себя, когда рука потянулась к ладони Рейес, переплетая их пальцы. — Давай вернемся в бар за твоей одеждой, отогреем тебя, обработаем руки, а потом решим, что делать дальше.       Блейк почувствовала облегчение от того, что Рэйвен не стала с ней спорить и вместе с ней начала выбираться из глубокого снега к расчищенной освещенной дорожке. В одной руке Октавия несла куртку, а второй так и продолжала сжимать ладонь Рэй. С каждым новым шагом она все больше понимала, что другая девушка прикладывает слишком много усилий для того, чтобы заставить себя двигаться. — Ты должна сказать, что с тобой происходит, — подхватывая Рейес сбоку, чтобы дать ей большую опору, обеспокоенно проговорила Блейк.       Даже если Рэйвен и хотела ей что-то ответить, она не могла, тратя все силы на то, чтобы сдерживать болезненные стоны. Каждый вдох, каждое малейшее движение отдавали импульсами адской боли в левый бок. Она думала, что нескольких таблеток обезболивающего, которое она приняла перед выходом из дома, будет достаточно чтобы пережить этот вечер. Да и алкоголь здорово притупил ощущение дискомфорта. На протяжении вечера Рэйвен почти не обращала внимания на боль, но теперь она усиливалась с пугающей скоростью. И будто этого было недостаточно, прибавилось головокружение, накатывающее волнами и застилающее глаза плотным темным туманом.       Когда им с трудом все же удалось преодолеть несколько злосчастных метров снега и выйти на расчищенный участок, Рэйвен обессиленно опустилась на колени. — Ты же не настолько пьяна, — пытаясь подавить вновь зарождающуюся панику, выдохнула Октавия. Накинув куртку на плечи девушки, чтобы освободить свои руки, она приложила больше усилий, чтобы помочь ей встать.       Блейк знала, давно поняла что с Рэйвен что-то не так. Постоянная бледность, медлительность движений, вспышки боли во взгляде. Октавия все это видела, но отгоняла от себя эти мысли, считая себя сумасшедшей, которая слишком сильно зациклилась на человеке и ловит малейшие изменения его поведения. Ведь будь что-то не так, Рэйвен бы сама сказала. Если не ей, то Ане или Лексе точно. Им удалось пройти еще пару метров и завернуть за угол здания. В глаза тут же ударил свет от яркой вывески над входом в бар. Неподалеку стояла криво припаркованная машина скорой помощи, вызывая у Октавии вспышку раздражения. Халтура. Она бы никогда не припарковала так свою малышку.       Блейк хотела удобнее перехватить Рэйвен, чтобы помочь ей зайти в бар, а там уже разобраться с ее состоянием, но стоило ей только переместить ладонь выше по талии, Рэй оглушительно вскрикнула, дернулась, словно от удара током и упала на землю, поджимая колени к животу. — Черт бы тебя побрал, Рейес! — не сдержавшись, на эмоциях выругалась Октавия, падая рядом с ней на колени. — Просто скажи, что не так! — Отвали от меня… просто оставьте меня все в покое, — как в бреду бормотала Рэйвен, упорно отказываясь переворачиваться на спину и разжиматься из своего кокона, чтобы Блейк могла ее осмотреть. — Клянусь Богом, я тебя придушу, если ты не перестанешь выебываться! — рычала Блейк, чувствуя как внутренняя паника все усиливается. — Хватит пытаться показать какая ты крутая!       Рэйвен затихла, то ли подчиняясь чужим словам, то ли устав от каждодневной борьбы и притворства. Октавии удалось перевернуть ее на спину, вздрагивая от ее болезненных стонов. Трясущимися руками Блейк расстегнула ее рубашку, стараясь игнорировать грудь, скрытую простым черным бюстгальтером, и натыкаясь взглядом на эластичный бинт, туго обматывающий торс девушки.       Она понимала что это глупо и непрофессионально. Она, черт возьми, парамедик. Все что нужно было сделать — не теряя времени найти способ доставить Рэйвен в больницу. Если нет открытых и явных повреждений, и речь не идет о каких-либо приступах, которые можно медикаментозно купировать на месте, главная задача парамедика — доставка пациента в больницу. И ей бы укутать Рэй в свою куртку, рвануть в бар за помощью, чтобы потом умчать на скорой, но руки упорно тянутся к бинту. Ей нужно было увидеть это. Хоть глубоко внутри она уже и так знала что там.       Отточенными движениями она слой за слоем обнажала кожу девушки, осторожно подсовывая руки ей под спину. Чем больше она видела, тем громче билось ее сердце. Идиотка! Чертова идиотка! Она идиотка, ведь давно должна была оттащить Рэйвен волоком в больницу. Еще в первый день, когда она видела расцветающий синяк на ребрах девушки. Теперь это был не просто синяк. Большая гематома насыщенного, почти черного цвета с проглядывающей паутинкой кровеносных сосудов, отходящих от налитого кровью центра повреждения. Кожа девушки словно пульсировала. Октавия невесомо коснулась ее кончиками пальцев, ощущая нездоровый жар и слыша скулеж Рэйвен. — Нет! — прорычала Рейес, хватая ее за руку, чтобы заставить остановиться, когда та попыталась вскочить на ноги. — Хочешь умереть от болевого шока? Или чего ты еще добиваешься? — ей было сейчас плевать на все, единственное что было важно — доставить Рэйвен в больницу. Мертвецки бледный вид девушки, пот, проступивший на лбу несмотря на окружающий холод и закатывающиеся глаза больше не давали времени на промедление.       Когда глаза Рэйвен закрылись на слишком продолжительное время, Октавия не смогла остановить себя, начав истошно кричать, чтобы привлечь внимание Кларк или парамедиков внутри бара, пока параллельно на автомате проверяла пульс девушки и осторожно хлопала по щекам, чтобы попытаться привести в чувства.       Кажется прошла целая вечность прежде чем из бара выскочила Лекса с видом человека, который готов убивать голыми руками, если это потребуется, чтобы защитить того, кто зовет на помощь. Следом за ней показалась Кларк, на ходу снимающая окровавленные перчатки. Но их обоих растолкала Аня, преодолевшая расстояние до лежавшей на земле Рейес с пугающей скоростью. — Какого…? — Нужно отвезти ее в больницу. Срочно! — не давая договорить Ане смачные ругательства, протараторила Октавия. — Где парамедики, мне нужны чертовы носилки и ключи от их машины! — Мы не сможем использовать их машину, — стараясь звучать спокойно, Кларк опустилась по другую сторону от Рэйвен, пытаясь оценить ситуацию.       Октавия выглядела совершенно обезумевшей. Она хаотично трогала ладонями лицо и руки Рэйвен, ее взгляд метался по всем присутствующим, подолгу задерживаясь на гематоме Рейес. Кларк надеялась, что у подруги не начнется приступ паники.       Рэй была стабильна. Видимо она отключилась из-за полного истощения, но ее пульс был в норме, так что расставляя приоритеты, Гриффин была уверена, что машина скорой нужнее Оливеру. Парня как раз выносили из бара на носилках молодой парамедик и бармен. Кларк хотела подойти и проверить правильность установки специальной трубки в разрезе, который она сделала, но решила, что уж с этим-то могли справиться даже неопытные парамедики. Ей хватило выдержки, чтобы правильно сделать разрез, но не хватило сил, слушать крики подруги и бездействовать, так что она поручила заканчивать работу медикам.       Казалось, что парамедики совсем растерялись, когда увидели что на улице их ждет еще один пациент. Пока парень и бармен грузили Оливера в машину, девушка-парамедик, опустилась рядом с Кларк, намереваясь начать оказывать помощь, но Гриффин ее остановила. — В этом нет смысла, ей нужно в больницу, чтобы сделать рентген. — Да, ей нужно в больницу, так что мы используем эту машину, — опомнилась Октавия. — Там Оливер. У него гораздо меньше времени на то, чтобы получить помощь, чем у Рэйвен, — постаралась мягко объяснить Гриффин подруге. — Мне насрать на него. Это Рэйвен! Дайте гребаные ключи, я сама ее отвезу! — Мисс, прошу успокойтесь. Я вызову дополнительную машину, через пять минут они уже будут здесь, — профессионально убеждала парамедик, но на Блейк это не действовало. Она смерила девушку таким взглядом, что казалось вот-вот набросится на нее с кулаками. — Я нашла машину, — откуда не возьмись, оказалась рядом Лекса, мягко, но настойчиво сжимая плечи Октавии, чтобы удержать ее сидеть на месте. — Мы сами довезем Рэй до больницы. — Отлично, — облегченно выдохнула Кларк. — Я поеду в скорой с Оливером, а вы осторожно укладывайте Рэйвен и приезжайте следом.       Блондинка безумно переживала за Рэйвен, но понимала, что состояние Оливера тяжелее, так что хотела сама проследить, как он окажется в больнице. Парамедикам, которые все это время лишь безмолвно наблюдали за происходящим, не оставалось ничего иного кроме как согласиться с командами Гриффин. Вообще для них эта смена оказалась самой тяжелой в жизни. Когда ты студент, подрабатывающий вечерами на скорой в тихом городке, где самое страшное что происходило на их памяти — сердечный приступ и случайная травма бензопилой, невольно теряешься, оказавшись в таком хаосе.