***
Прошло еще несколько часов, за которые Лексе успели наложить швы на ладонь и обработать ссадины на лице и сбитые костяшки, после чего девушкам не оставалось ничего другого, кроме как сидеть в приемном отделении и ждать новостей о Рэйвен. Густус постоянно то приходил, то уходил, вынужденный из-за своего дежурства иногда отлучаться проверять пациентов своего отделения, а заодно попытаться заглянуть к докторам, которые занимались Рейес, чтобы поскорее узнать что к чему. — Сколько именно она сегодня выпила? — в очередной раз вернувшись к девушкам, поинтересовался Густус, кивая на Октавию, которая обхватив голову обессиленно сидела на стуле. — Я так понимаю, вы все навеселе? — Мы были в баре, окей? — слегка раздраженно отозвалась Лекса. — Выпили по паре коктейлей. Ну… возможно Рэйвен и Октавия выпили чуть больше. Мы просто веселились, ясно? Никто не хотел, чтобы вечер закончился вот так. — Спокойнее, ребенок, — тут же примирительно заговорил мужчина, мягко кладя руку на плечо шатенке. — Я не собираюсь вас в чем-то обвинять. Я понимаю, что вы все переживаете за Рэй и чем дольше здесь сидите, тем сильнее нервничаете, но не стоит вымещать это в виде злости, потому что это не поможет. Если вы чувствуете, что ситуация давит слишком сильно, то я всегда рядом, чтобы поговорить с вами и помочь справиться. Не только как доктор, но и как друг. Хорошо? — Да, прости, — Лекса заметно сдулась, и сама поняв, что напрасно срывается. — А вопрос об алкоголе к тому, что возможно ей не мешало бы прилечь где-нибудь в соседней палате… — Я в порядке, — подала охрипший голос Блейк, подняв на остальных тяжелый взгляд. Она уже не выглядела столь безумно как в первые часы нахождения в больнице. Да и выброс адреналина, и прошедшее время явно помогли ей заметно протрезветь. Теперь девушка выглядела помятой и уставшей, как любой посетитель бара на утро после веселья. — Что ж, ладно, но если кто-то из вас все же захочет вздремнуть или просто отдохнуть, попросите медсестру, и она проводит вас, я обо всем позабочусь. Перекинувшись с девушками еще парой фраз и убедившись, что им не нужна его помощь, Густус попросил Аню отойти с ним в сторону, чем заметно напряг остальных. — Чтобы оформить Рэй, нужен номер ее страховки, но она наотрез отказывается его давать, — тихо заговорил мужчина. — Я конечно и сам его знаю, но ты вписана в ее документах как официальный представитель на непредвиденные случаи, так что только твоя подпись будет иметь значение. — Я не подпишу их, — тяжело вздохнула Аня, осознавая что столкнулась с еще одной проблемой. — Нельзя использовать ее страховку. — Во что она снова ввязалась? — Густус заметно напрягся, уже серьезнее глядя на женщину. — Это не какая-то подпольная клиника, здесь каждый пациент проходит стандартную регистрацию. Если нет страховки, то возникнут сложности с лечением, куча бюрократических проволочек, оформление индивидуальных счетов. Что, черт возьми, не так с ее страховкой? Она же полицейский, у вас отличные льготы на лечение. — У нее нет страховки, Густус, — чуть повысив голос, перебила мужчину Аня, сама раздражаясь от глупого стечения обстоятельств. — Официально ее вообще нет в живых… — Какого х… — Я потом тебе все объясню, хорошо? Это долгая история, включающая в себя очередную попытку Рэйвен помочь моей сестре, забывая о том, что у нее есть и своя жизнь. Просто помоги сделать так, чтобы ее имя здесь не светилось. Ни страховка, ни паспорт — ничего. Ее имя официально в базе покойников, и если его начнут пробивать из больницы, то возникнут вопросы, которые пока нужно избегать. — Я услышал тебя. Сделаю что могу, — коротко кивнул Густус, озадаченно проводя ладонью по своей бороде. — И, Аня, — уже собираясь уходить, задержался мужчина, — я успел немного поговорить с ней… Это снова произошло. Думаю, даже хуже чем в прошлый раз. Со страховкой или без, но я не выпущу ее из больницы пока не буду уверен, что она в порядке. — Я боялась, что это случится, — Аня не была удивлена услышанным, давно понимая, что это неизбежно. Устало растерев основание шеи, она выпустила тяжелый вздох, чувствуя как на нее сжимают проблемы со всех сторон . — Мы уже проходили через это, справимся снова. — Конечно, все будет хорошо, — ободряюще улыбнулся Густус, широкими шагами удаляясь к лифту.***
Еще через какое-то время в больнице появился главврач — Маркус Кейн, которого, видимо, выдернули прямо из постели, чему соответствовал его сонный и слегка помятый вид. Подойдя к девушкам, он начал с вежливого приветствия и представления себя, так как среди присутствующих была Кларк, которая не была с ним знакома. — Мисс Гриффин, рад встрече, хоть и при не столь приятных обстоятельствах, — доброжелательно пожал руку блондинке мужчина. — Признаюсь, я заочно знаю вас давно. Мы с вашей мамой периодически пересекаемся на конференциях и собраниях, так что успели стать хорошими знакомыми. Она потрясающий хирург, я до сих пор надеюсь убедить ее поработать хотя бы немного в нашей больнице, чтобы передать свой опыт нашим молодым специалистам, или хотя бы провести пару лекций в нашем учебном центре. Но, увы, она слишком предана своей клинике, — улыбка Кейна чуть померкла, когда он продолжил. — Эбигейл хвасталась тем, что дочь пошла по ее стопам, но на какое-то время откладывает интернатуру и работает парамедиком. Я, признаться, ожидал в скором времени услышать о ваших достижениях в области хирургии, но не мог и подумать, что услышу о них из телефонного звонка, в котором мне посреди ночи сообщают о чрезвычайной ситуации в больнице… — Мистер Кейн, — не выдержав перебила Гриффин. Она была слишком уставшей, чтобы тянуть со всем этим. — Давайте перейдем сразу к делу. Я знаю правила и запреты своей работы, и я прекрасно осведомлена, что не имела права вмешиваться в работу ваших сотрудников. Я напишу объяснительную и готова понести ответственность перед вами и перед своим начальником. Но я не буду извиняться за случившееся. Знаю, что рисковала проводя операцию, но ваши парамедики не оставили мне выбора. Я не говорю о том, что они вели себя непрофессионально, но их скорость принятия решений и выполнение на практике отработанных во время учебы действий оставляют желать лучшего. Вы можете потребовать моего увольнения и уголовной ответственности, но это все равно будет стоить оказанной пациенту помощи. На какое-то время коридор погрузился в тишину. Лекса напряглась, стоя вплотную к Кларк, положив руку ей на спину, без слов показывая свою поддержку. Октавия вышла из своего ступора, поднявшись на ноги, готовая в любой момент начать спор, чтобы защитить свою подругу, не зная что именно произошло, но зная, что Гриффин лучший парамедик из всех, что с ней когда бы то ни было работали. Даже Аня сурово смотрела на мужчину, мысленно уже перебирая всех знакомых, которые могли иметь связи или влияние в медицине, на случай если понадобится вытаскивать Гриффин из дерьма. Первым конечно на ум пришел Густус. Он вроде был старым другом Кейна, так что мог на него повлиять. Однако произошло то, чего стоило ожидать меньше всего. — О нет, мисс Гриффин, — переварив слова девушки, воскликнул мужчина. — Нет, нет, нет, очевидно, вы неправильно поняли цель моего появления здесь. Я ни в коем случае не намерен обвинять вас во вмешательстве в работу моих сотрудников. Признаться, я благодарен Богу, что вы оказались там, иначе неизвестно чем бы все это закончилось для бедного парня. Видите ли, наша больница с каждым годом все расширяется и расширяется. У нас отличное отделение хирургии, куда пересылают больных с тяжелыми случаями из всего штата. Мы успешно боремся с онкологией в разных ее проявлениях. Нам пришлось расширить отделение психиатрии, потому что вокруг наших специалистов возник слишком большой ажиотаж. Педиатрия, травматология, даже интенсивная терапия в этом году вышла на новый уровень. Благодаря субсидиям властей и спонсорским взносам, мы становимся все лучше и лучше. Учебный центр, который мы открыли не так давно в качестве эксперимента, уже зарекомендовал себя как хороший способ давать студентам больше практики и опыта. И при всем этом, у нас до сих пор остается нерешенным вопрос с парамедиками. Видите ли, есть целый ряд трудностей. Эшфорд все же небольшой и спокойный город, так что у парамедиков здесь не так много работы и вся она однообразна. Сейчас у нас большая часть парамедиков это студенты последних курсов нашего учебного центра, а оставшаяся часть — старая гвардия — те, кто работал здесь еще до строительства больницы и работает до сих пор. Но ни те не другие не имеют большого опыта работы в экстренных ситуациях. Мы пытаемся обучать их, проводить какие-то лекции, но, во-первых, на это попросту иногда не хватает времени, так как все тратится на дела внутри больницы, а, во-вторых, лекции быстро забываются и на практике не очень-то и помогают, как вы справедливо заметили. — Зачем вы мне все это рассказываете? — недоуменно нахмурилась Гриффин. — Все просто, — пояснил мужчина, бросая быстрый взгляд на Лексу, в глазах которой появилось понимание того, что мужчина выполняет ее недавнюю просьбу. — Учитывая весь ваш опыт работы, я бы хотел предложить вам на какое-то время перевестись к нам в больницу. Вам обеим, — уточнил Кейн, кивая Октавии. — Вы бы могли возглавить отделение скорой помощи, быть главными парамедиками и рассказывать моим сотрудникам о тонкостях работы, с которыми они не сталкивались, но могут столкнуться. Ни один лектор не может объяснить работу парамедика лучше, чем опытный сотрудник. А так как непосредственных вызовов у нас бывает не так уж и много, да и работа посменная, параллельно вы могли бы проходить интернатуру в нашем отделении хирургии. Уверяю, у нас прекрасные доктора, у которых вы можете многому научиться. — Вау, — выдохнула Кларк. — Это очень неожиданное предложение. — Я понимаю, что сейчас не лучшее время для принятия таких серьезных решений, но все же надеюсь, что обдумав, все вы обе придете к положительному ответу, — учтиво улыбнулся мужчина. Пока сбитая с толку этим разговором Гриффин отвлеклась на обсуждение перспективы с Октавией, Лекса успела догнать Маркуса у лифта. — Мистер Кейн, большое спасибо, — искренне выпалила девушка, порываясь протянуть ладонь для рукопожатия, но вовремя вспоминая про рану, прикрытую свежими бинтами и специальным фиксатором, который не давал ей свободно сжимать кулак. — Не стоит, Лекса, — мягко улыбнулся мужчина. — Ты дорога Густусу, так что когда он попросил помочь тебе я не мог отказать. Признаться, я до сих пор не понимаю для чего ты так сильно хочешь, чтобы Кларк Гриффин оставалась в Эшфорде, но это не мое дело. Скажу лишь, что моя помощь тебе не столь сильна, потому что я действительно искренне надеюсь, что эти девушки согласятся здесь остаться. Я проверил их послужные списки, поговорил с начальником, и весьма впечатлен. Они правда нужны мне в клинике, все что я им сказал — чистейшая правда.***
Как бы там ни было, Лекса была искренне благодарна Кейну за то, что тот положил начало для осуществления ее плана, с которым она изначально ехала в Эшфорд. Ей было нужно каким-то образом обезопасить Кларк, а, зная упрямство Гриффин, она бы ни за что не согласилась добровольно оставаться подальше от разборок шатенки. План Лексы был прост. Нужно было сделать так, чтобы у Гриффин был повод остаться в Эшфорде. Именно для этого она просила помощи у Густуса, а через него у Кейна. А еще у Октавии. Та должна была стать человеком, который окончательно убедит Кларк, что от предложения нельзя отказываться. Если бы Лекса сама предложила Гриффин остаться в городке, то та наверняка бы поняла, что Вудс как всегда пытается держать ее подальше от происходящего. А вот если предложение поступит от совершенно постороннего человека, который, казалось бы, вообще никак не связан с шатенкой, то тут сложно заподозрить подвох. Конечно, неприятный инцидент в баре сыграл на руку, сделав предложение о работе в больнице совсем уж логичным. Шатенка возвращалась к остальным, когда в пустом коридоре едва не столкнулась нос к носу с Октавией, повернувшей из-за угла. Блейк явно намеревалась пойти дальше, удосужив девушку лишь колючим взглядом, но та остановила ее, схватив за локоть. — Ты же помнишь, о чем я просила? — тихо спросили Лекса. — Тебе нужно помочь Кларк принять верное решение, тем более теперь это намного проще. — Я собираюсь найти доктора Рэйвен и узнать как она, мне некогда играть в твои игры, — жестко ответила Блейк, вырывая свою руку. — Это не игры, Октавия, — шатенка изо всех сил старалась сдерживать раздражение. — Не будь такой идиоткой. Вам с Кларк лучше пока оставаться здесь, потому что я понятия не имею, ищут ли вас или нет. И у меня нет ни времени, ни желания опекать вас двадцать четыре часа в сутки, поэтому просто посидите в гребаном Эшфорде, поиграете в снежки, присмотрите за Рэйвен… — Ты мерзкая, — спокойным тоном холодно проговорила Октавия, глядя Лексе прямо в глаза. От этого колкого взгляда, в котором читалось неприкрытое отвращение, и ровного голоса, шатенке стало не по себе, так что она даже потеряла дар речи. — Твоя подруга, которая считает себя обязанной постоянно подстраиваться под все твои желания, лежит на больничной койке. Прямо, блять, сейчас ей, возможно, очень плохо или больно. И вообще не известно насколько все плохо. А ты стоишь тут вся такая невзъебенно командующая и, пользуясь этим случаем, манипулируешь той, кто любит тебя без памяти. Ты мерзкая. Для тебя люди лишь средство достижения цели. Если бы Рэйвен умерла, ты бы тогда сказала Кларк остаться тут чтобы присматривать за могилкой или что? А если бы всего этого не произошло? Как бы ты уговорила ее остаться тут? Сама бы пырнула кого-нибудь ножом, чтобы ей пришлось его спасать? Знаешь что? Просто отъебись от меня, мне даже рядом с тобой стоять противно. Понятия не имею, что люди видят в тебе такого, раз пытаются спасти от собственного идиотизма. И больше всего мне жаль Кларк, которая заслуживает лучшего чем это дерьмо, которым ты ее кормишь. — Я пытаюсь ее защитить, — выпалила шатенка. — От чего? От того, во что сама и втягиваешь? Ее нужно защищать лишь от твоей вечной лжи. Если ты так сильно ее любишь, то просто расскажи правду. Кто ты такая, чтобы решать что-то за других?***
Октавии так и не удалось найти кого-то, кто бы ответил на все ее вопросы, так что она вернулась к остальным. Вскоре доктор, в сопровождении Густуса, сам спустился к ним и подробно рассказал о состоянии Рэйвен и ее дальнейшем лечении. Все смогли облегченно выдохнуть, узнав, что жизни подруги ничего не угрожает, да и сама травма не вызывает никаких опасений. Пара недель или месяц и Рэй будет как новенькая. — Как ты? — осторожно поинтересовалась Аня, закрывая за собой дверь в палату, где царил полумрак из-за выключенного основного освещения. — Не надо вот этих вот жалостливых взглядов, — проворчала в ответ Рэйвен сонным голосом. — Ладно, я поняла, что ты не настроена на серьезные разговоры, — вздохнула русоволосая. — Да и времени на это сейчас нет, мне еле удалось пробиться к тебе на пять минут. Тебе дали снотворное, так что скоро тебя вырубит. — Я как бы уже поняла, — попыталась усмехнуться Рейес. — Нотации тебе читать я буду потом, а сейчас ты должна дать мне пароль от своего счета, на который родители переводят деньги, — женщина протянула свой телефон, чтобы Рэйвен могла вбить цифры, но та лишь смерила ее грозным взглядом. — Я никогда не брала оттуда ни цента и не собираюсь. — Нет времени на твои принципы. Я говорила с отцом Оливера, он готов забыть об инциденте, если ты оплатишь лечение его недоумка сыночка и сверху немного накинешь моральную компенсацию. К тому же твое лечение тоже нужно как-то оплачивать без страховки, — Аня старалась говорить быстро и ясно, замечая что, несмотря на все свои старания, Рэйвен медленно проигрывала в борьбе со снотворным, и ее взгляд все больше мутнел. — Мне насрать и на Оливера и на его папашу. И лечиться я здесь не собираюсь. Так что забудь о тех деньгах, они не мои, и пользоваться ими я не буду, — вяло, но все же продолжала упрямиться Рейес. — Не будь идиоткой, родители присылали тебе эти деньги чтобы ты ни в чем себе не отказывала… — Аня резко замолчала, поняв, что нет смысла продолжать свою речь, потому что Рэйвен все же отключилась. — Упрямая бестолочь, — довольно громко выругалась женщина, едва сдерживаясь, чтобы не хлопнуть дверью палаты на выходе, привлекая этим внимание остальных и дежурившей медсестры. Оставаться в больнице дальше особого смысла не было. Они все были уставшие и нуждались в отдыхе, но уехать домой сразу не получилось. Октавия в принципе отказалась от этого, незаметно для медперсонала юркнув в палату к Рэйвен и оставшись там дремать на неудобном кресле рядом с кроватью. Кларк встретила на выходе из больницы Кейна и снова разговорилась с ним, а Лекса тем временем нашла сестру на парковке, чтобы выяснить, о чем та говорила с Рэйвен. — Аня… — попыталась начать разговор шатенка, но женщина тут же вскинула руку, жестом останавливая ее, и продолжила нервно ходить от одной линии разметки до другой и обратно. — Рэйвен что-то нужно? В чем проблема? — все же заговорила девушка, натыкаясь на злой взгляд сестры. Второй раз за эту ночь ее обдало холодом от того, что она видела в чужих глазах. — В тебе, блять, проблема, — едва слышно прорычала русоволосая, резкими движениями обшаривая карманы. В одном из них обнаружилась почти полная пачка сигарет и уже спустя мгновение женщина делала глубокую затяжку, которая так и не смогла принести желаемого расслабления. Глубоко внутри она понимала, что срываться на сестру это плохая идея, но на Аню в последнее время навалилось слишком много забот, которые вызывали приступ злости на весь мир. И эту злость было так легко сосредоточить на одном конкретном человеке. — Чего? — Лекса была, мягко говоря, ошарашена тоном и словами сестры. — И с каких пор ты куришь? — О, ну надо же, какая поразительная наблюдательность, — усмехнулась женщина. — Слушай, просто уйди и не появляйся у меня на глазах ближайшее время, договорились? — Что с тобой не так? Я просто подошла узнать как Рэйвен, — начинала закипать Лекса, подхватывая настроение Ани. — Я, конечно, могу понять, что ты сейчас на нервах, потому что Рэйвен твоя девушка, ну или что-то вроде этого, но она моя подруга, так что… — Моя девушка? — переспрашивает русоволосая, делая еще одну затяжку и внимательнее вглядываясь в лицо сестры, словно пытаясь понять серьезно ли она говорит. — Я не знаю, насколько серьезны ваши отношения, — язвит в ответ шатенка. Она видит как Аня выпускает сигаретный дым из носа, выплевывает недокуренную сигарету в сторону, а затем перед глазами вспыхивают звезды, заставляя вспомнить насколько хорош удар с правой у сестры. — Ты просто маленькое дерьмо, — шипит женщина, с силой сжимая кулаки, чтобы не треснуть Лексе еще раз. У шатенки и без этого из носа шла кровь, пачкая губы и подбородок, и капая на снег. Младшая Вудс выглядит потрясенной, не столько из-за силы удара, сколько из-за самого факта его нанесения. Они с Аней могли в шутку пинать друг друга, но это… Сестра никогда не поднимала на нее руку. И никогда не смотрела с такой злостью. Русоволосая жалеет, что не сдержалась, но ей просто осточертело все это. — Ты можешь себе представить, чтобы ты и я вдруг начали трахаться? — жестко спрашивает женщина, вызывая у Лексы гримасу отвращения от одной мысли об этом. — Ты моя сестра, об этом и речи быть не может. И при чем тут вообще это? — шатенка так же взвинчена, как и Аня, она даже не пытается остановить кровь, продолжая гордо стоять на месте, выдерживая гневный взгляд сестры. — При том, что Рэй мне такая же сестра, как и ты, если не больше, — взрывается женщина, снова не сдерживаясь и толкая Лексу в грудь, так что той от неожиданности приходится сделать несколько больших шагов назад, чтобы вернуть равновесие. — Знаешь, я ведь думала, что у тебя просто такое мерзкое чувство юмора, но ведь нет же. Ты действительно вбила в свой крохотный мозг этот бред. И мне просто непонятно откуда это вообще могло взяться… хотя нет, все же просто. Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о Рэйвен, ни о наших отношениях, что уж говорить о родителях. Тебе же плевать на всех, ты зациклена лишь на себе и своем выдуманном мире. — Я забочусь… — Да, продолжай убеждать себя в этом, — холодно рассмеялась Аня. Она уже не могла остановить поток слов, слишком давно все это копилось внутри, а теперь под влиянием эмоций вырывалось наружу. — В чем заключается твоя забота? В том, что ты забыла о существовании семьи и друзей? — Я не переставала общаться с тобой и Рэй, — глядя исподлобья на сестру пыталась возразить шатенка, чувствуя, как с каждым словом Ани, внутри растет болезненный ком. — Вот именно, что общаться. Ты не была ни сестрой, ни подругой. Когда ты в последний раз интересовалась как у меня дела? Когда спрашивала что нового у Рэй, что творится в ее жизни? Все наше общение сводилось к тридцатисекундным звонкам, во время которых ты только и делала, что расспрашивала о Рамиресе, — женщина перевела дыхание, продолжая с не меньшим запалом. — Ты удивлена, что я курю? Что ж, ты удивишься еще больше, но я курила почти полтора года, а потом бросила, но теперь снова начала. А как насчет моих отношений? Ты когда-нибудь интересовалась моей личной жизнью? Я была помолвлена в прошлом году, пока этот мудак не изменил мне. Сюрприз, не так ли? И знаешь что еще? Десять месяцев назад на ежегодной медкомиссии у меня диагностировали рак… — Аня… — О, убери это выражение с лица, — поморщилась женщина. — Я прошла кучу анализов и оказалось, что первоначальный диагноз был ложным. У меня была лишь небольшая опухоль, которую бесследно удалили. Но знаешь что? Где ты была все это время? Тебе было плевать, что творится в моей жизни. Рэйвен была той сестрой, которой не хотела быть ты. Она собирала меня по кусочкам после моего разрыва отношений, она таскала меня по врачам, когда я впала в ступор, она не позволяла опускать руки. Каждый важный и неважный этап жизни она делит со мной, пока ты выстраиваешь непроходимые стены между нами. Ты помешалась на Рамиресе, Лекса. Ты перестала быть той улыбчивой девчонкой, которая висла у меня на шее при встрече. Вспомни детство. Вы с Рэйвен круглые сутки проводили вместе, а я следила, чтобы вы никуда не влезли. У меня будто было две маленькие сестренки. Жутко надоедливые, но мои родные. И все было замечательно, пока у тебя не сорвало тормоза. И знаешь, все, что происходит с Рэйвен — твоя чертова вина. Из-за тебя она гробит себя, а я не хочу терять и вторую сестру! — При чем здесь я? Не я ударила ее прикладом и не я втянула ее в драку, — рычала Лекса, чувствуя как глаза жжет от подступающих слез из-за обиды. — Это всегда ты и твоя вина, — жестко ответила Аня. — В детстве ты была слишком маленькой, чтобы замечать, как Рэй ревела каждую ночь, когда оставалась у нас, потому что ей было больно осознавать что ее семья и ее родители не такие как наши. Она находила самый дальний угол и забивалась там, погружаясь в себя. Детская привычка, которая осталась на всю жизнь. Ты выросла, но все равно осталась такой же слепой, а может тебе действительно плевать на всех кроме себя. Ты знаешь, что Рэйвен винит себя в том, что ты стала вот такой помешанной? Для нее же теперь идея фикс — помочь тебе разобраться с Рамиресом, чтобы ты снова стала сама собой. А ты хоть раз задумывалась, каково ей постоянно возиться с тобой и твоими делами? Ты никогда не пыталась понять как ей тяжело. На нее устраивали настоящую травлю в участке из-за того, что она отказывалась прогибаться под чужие понятия. На работе она даже ко мне не может спокойно подойти, потому что нельзя показывать, что мы хорошо знакомы, иначе однажды это могут использовать против нас же. Все это плюс ее вечные самокопания… она просто не выдерживает, — женщина тяжело вздохнула, ее плечи опустились, а голос стал гораздо спокойнее и тише, когда она, немного поколебавшись, все же решила рассказать Лексе о том, что творится с Рейес. — Полгода назад я заметила, что с ней что-то не так, она вдруг стала замкнутой и раздражительной, почти не спала, на работе ходила как зомби. Потом она подсела на какие-то таблетки. Ничего такого, простые антидепрессанты и снотворное, но она не знала меры. Рэй никогда не хотела себе навредить специально, но ее нежелание обратиться за помощью хотя бы ко мне обернулось тем, что однажды она просто отключилась на работе во время перестрелки. Ее мозг не выдержал нагрузки и решил отдохнуть. Мне было страшно, потому что я не понимала, что с ней происходит, она, словно превратилась в ту маленькую девочку, которая пряталась от своих страхов в темных углах. Я собрала ее в охапку и привезла к Густусу, он сразу понял, что у нее тяжелая и затяжная депрессия, которую она успешно скрывала, пока не стало совсем плохо. Она больше месяца провела в этой больнице под его наблюдением. Вроде все прошло, и она стала прежней, но мы понимали, что это может повториться, если она продолжит изматывать себя. Густус больше всего боялся, что эта депрессия станет первым симптомом проявляющегося биполярного расстройства. Рэйвен, она ведь гораздо больше того, что показывает окружающим, внутри нее вечные эмоциональные качели, и ты тот человек, который должен держать эти качели на месте, а вместо этого ты постоянно все сильнее и сильнее раскачиваешь их. Если бы не твои гребаные дела с Рамиресом, в которые ты ее втянула, все было бы намного спокойнее. Она додумалась инсценировать собственную смерть, даже не подумав о том, что после этого станет никем. У нее сейчас нет ни работы, ни возможности видеться с друзьями или спокойно прогуляться. Даже дома жить нельзя. Вся ее жизнь полетела к черту, и мозг снова захлопнулся. Я надеялась, что она ведет себя так из-за Октавии, пыталась действовать обеим на нервы и подталкивать друг к другу, но, видимо, ошиблась. Ей придется снова остаться в больнице, но у нее даже страховки нет, и я понятия не имею, как буду оплачивать ее лечение и откуда брать деньги, чтобы заткнуть рот Оливеру и его папаше. — Деньги — не проблема, — бесцветным голосом, почти автоматически заговорила Лекса. — Я все оплачу. На какое-то время повисла тишина. Аня выплеснула все свои эмоции, о чем теперь почти жалела. Но, с другой стороны, она давно мечтала высказать Лексе все что думала. Шатенка же с трудом переваривала услышанное. Это было отрезвляюще, будто кто-то резко сдернул пелену с глаз. И это было больно. — Я… я понятия не имела… Рэй никогда ничего такого не говорила. Я думала она уезжала в отпуск. Почему ты не сказала мне раньше? Почему не говорила о помолвке, да и вообще об отношениях. И о болезни? Обо всем. — Потому что ты никогда даже не пыталась поинтересоваться. Ты месяцами скиталась где-то на улицах, а когда вдруг появлялась, то обменивалась со мной лишь парой фраз. И ты совсем не знаешь Рэй, раз думаешь, что она способна пожаловаться хоть на что-то, — уже спокойно ответила Аня, закуривая новую сигарету. Черт, видимо, она точно снова начнет курить. — Ты больна, Лекса, — устало вздохнула женщина, глядя сестре прямо в глаза и звуча при этом так искренне, что шатенка едва смогла сдержать болезненный всхлип. — После произошедшего с мамой, в тебе что-то сломалось, твой мозг перестал работать правильно, он просто зациклился на одной единственной, понятной лишь ему цели, игнорируя все остальные чувства, чтобы защитить себя от боли. Но так нельзя. Я давно говорила родителям, что тебе нужна помощь, но они надеялись, что ты перерастешь это, перебесишься. — Я не больна, — дрожащим голосом, попыталась возразить Лекса. — Я лишь пытаюсь сделать так, чтобы виновный в том, что произошло с мамой, получил то что заслуживает, чтобы мучился и страдал. Я не виновата в том, что кроме меня никто не хочет заняться этим. Отец забился в конуру своих принципов, и делает вид, что ничего не произошло, сидя в этом паршивом городке, — очередная вереница звезд закружила перед глазами Лексы. Она едва устояла на ногах, сделав еще пару шагов назад, упираясь спиной в бетонную стену. — Даже не смей обвинять отца в том, что он ничего не сделал. Ты понятия не имеешь о чем говоришь. После того что случилось ты на две недели просто отключилась от реальности. Когда я приехала из академии, мама была в больнице, а ты сутками сидела в гостиничном номере, почти не ела и все время молчала пялясь в одну точку. Отец был тем, кому пришлось решать все проблемы разом. На него и так давили, а тут еще это. И ты думаешь кто виновник всех бед? Рамирес? Легко указать на кого-то пальцем, чтобы сконцентрировать на нем всю злость, но это жизнь, сестренка, здесь так не бывает. Знаешь в чем твоя проблема? Ты не умеешь говорить! Все что тебе было нужно — это подойти к отцу и высказать ему в лицо все эти претензии, а не молча готовить план мифического возмездия. Если бы тебе только хватило мозгов… — женщина в который раз взяла паузу, решаясь на что-то. — Рамирес не всесильный. И он не так жесток и несправедлив, как ты думаешь. Когда отец начал свое расследование, у них возник конфликт. Тебе не кажется, что проще всего было бы пристрелить столь дотошного детектива, а не пытаться с ним договориться? Рамирес на самом деле уважал отца, они слишком долго работали бок о бок, прикрывая друг друга, а такие вещи просто так не забываются. Думаю, отец когда-то помог ему или вроде того, но в чем я точно уверена, так это в том, что Рамирес бы никогда не послал этих отморозков к нам домой. Это в принципе не его методы. Но в тот момент отец был так зол, что сразу из больницы приехал в полицейский участок и чуть не забил его до смерти прямо в кабинете, его еле оттащили… По-твоему, ты одна способна хотеть отомстить за маму? Я целый месяц пыталась выкинуть эту идею из головы, но не смогла. Я взяла выходной в академии, купила пистолет у парня в подворотне и твердо решила разрядить в кого-нибудь обойму. Только разница между мной и тобой в том, что я перед этим пришла к отцу и честно все сказала. Объяснила, что не смогу жить, зная что эти ублюдки спокойно ходят по земле. Но они уже не ходили к тому времени… — Они попали в аварию, — процедила сквозь зубы Лекса. — Если верить полицейскому рапорту, подписанному Рамиресом, — кивнула Аня. — Но есть и другая история. История о человеке, который наплевал на все свои моральные устои и переломал ноги копам, которые изнасиловали его жену, а потом заживо сжег их в машине. Нам некому мстить, понимаешь, Лекса? — Почему ты так уверена в этом? — недоверчиво прошептала девушка, отчаянно пытаясь зацепиться за остатки своих убеждений. — Потому что я говорила с папой и с Рамиресом. Как, по-твоему, я смогла бы работать в его участке, если он так ненавидит нашего отца? Он помог ему отомстить, а потом помог с переводом в Эшфорд. Я не говорю, что Рамирес хороший парень, но он не во всем неправ. Он неплохой коп, если брать во внимание только рабочую сторону. Он правда многому меня научил. Мой приход в участок начался с разговора по душам. То что он устроил из полицейского участка сборище продажных мудаков — ужасно, но при всем при этом, он не мешает мне делать мою работу, закрывая глаза на то, какими методами я ее иногда делаю. Как бы там ни было, эту лавочку надо прикрывать, а его упечь за решетку, но это точно не твоя забота. Ты почему-то решила, что только ты одна можешь с этим справиться, а остальным плевать, будто никто больше не знает о том, что он творит. Поверь, это не так, много серьезных людей привлечены к тому, чтобы засадить его, и твоя самодеятельность никак не помогает. — Почему… — вновь упрямо заговорила Лекса, хоть голос и отказывался ее слушаться, норовя сорваться. — Почему-почему, что ты заладила как истукан? — всплеснула руками Аня, прижимаясь спиной к стене рядом с сестрой и сползая на корточки. У нее не осталось ни сил, ни эмоций. — Ты могла давно мне все это рассказать. Ты или отец, — не мигая глядя прямо перед собой, прошептала шатенка. — Ни черта мы не могли, — тихо вздохнула женщина. — Ты вообще перестала с нами нормально разговаривать. Да, и как ты себе представляешь этот разговор? «О, привет младшая сестренка. Как дела в школе? Ты снова сломала нос какому-то парню и разругалась с папой? Ох, кстати, чуть не забыла, папа как-то пару человек убил. Ну, да, знаешь, тот самый папа, который всю жизнь был копом до мозга костей, и на которого ты молилась до недавних пор», — язвительность быстро прошла и на ее смену вернулась сильнейшая апатия. — Это не моя тайна, и я не планировала говорить об этом с кем бы то ни было. Не думаю, что папа когда-либо хотел чтобы ты узнала о произошедшем. Он мне-то с трудом об этом говорил и то лишь чтобы уберечь от безрассудного поведения. Я подробности узнала только от Рамиреса… Хотя бы в твоих глазах отец хотел оставаться тем, кто следует своим принципам, даже если ты вдруг превратилась в кусок дерьма, ненавидящий его. — Так дело же не в принципах, — едва слышно заговорила девушка. — Дело в способности постоять за тех, кто тебе дорог. Такие поступки и показывают какой ты человек. — Какие поступки, Лекса? — подняла тяжелый взгляд на сестру Аня. — Убийства? По-твоему, это то чем стоит гордиться? — Они это заслужили, — спокойно отозвалась девушка. — Никто не заслуживает смерти, — покачала головой русоволосая, растирая замерзшие руки. — Насилие лишь порождает насилие, пусть это банальные слова, но это так. Есть куча способов привлечь людей к ответственности и наказать, и отец, как никто другой, знает это. Знает и искренне верит. Но сам не смог удержать злобу в себе. Отняв у кого-то жизнь, ты уже никогда не сможешь оправдаться. Не перед судьей или кем-то еще, а перед самим собой. Какой бы сволочью ты не был, это будет грызть тебя темными ночами, пока ты страдаешь от бессонницы. — Ты говоришь так, будто хорошо знакома с этим, — Лекса внимательнее вгляделась в глаза сидящей рядом женщины, видя там всплеск горечи, но Аня быстро перевела взгляд вперед. — Отец никогда себя не простит, — игнорируя слова сестры, проговорила женщина, поднимаясь на ноги. — Ты убого выглядишь, иди, умойся, — спустя небольшую паузу уже мягче добавила Аня. Она не из тех людей, кто просит прощения за свои действия, тем более, если они оправданы ситуацией. Лекса заслужила полученные удары, вообще она заслужила куда большего, но для русоволосой и этого было достаточно, чтобы выплеснуть все разочарование. Теперь в ее взгляде не было той злобы, лишь усталость и намек на сожаления, когда она смотрела на то, как капли густой крови медленно падают на снег. — Это ерунда, — монотонно ответила шатенка, проводя ладонью по лицу, пытаясь стереть кровь, но лишь сильнее пачкаясь ею. — Мне нужно… — она неопределенно махнула рукой, начиная двигаться вперед, на ходу зачерпывая горсть снега и умываясь им. При этом она заметно пошатнулась, потому что ноги будто одеревенели. Все тело ощущалось как застывшая каменная глыба и лишь где-то глубоко внутри билось сердце, разнося боль в каждый уголок. Глупо. Глупо. Как же все это глупо. Все. Рэйвен. Аня. Рамирес. Отец. Все. Это просто глупо и нереально. Она не могла быть такой слепой. У нее была цель, ради которой она жила, у нее были четкие представления о том, что происходит вокруг. У нее была злость, которая заставляла двигаться вперед. И что теперь? Неужели все, что у нее было — самообман? Нет. Это глупо, этого не может быть. Зачерпнув еще горсть снега из ближайшего сугроба, девушка принялась растирать им шею, надеясь, что это заставит ее почувствовать хоть что-то кроме острого стекла в грудной клетке. Глупо. Вся ее жизнь — глупость. Стряхнув остатки снега, она снова провела рукой по лицу, после чего замерла, глядя на свои ладони. Бинт на правой пропитался кровью, левая тоже была окрашена бурым. Лекса выпустила судорожный выдох, а затем ее горло покинул едва слышный смешок. Громче и громче. И вот она уже истерически хохочет, стоя в крови и в полном одиночестве. Да, так и должно быть… так и должно быть. — Где Лекса? — обеспокоенно спросила Кларк, когда заметила Аню, которая вернулась в больницу с хмурым выражением лица. — Гуляет, — коротко ответила женщина, махнув в сторону выхода. — Господи, что за семейка у вас?! — встрепенулась Гриффин, хватая свою куртку с кресел. Не надо быть гением, чтобы понять, что у Ани не просто так виднеется кровь на руке. — Вы можете хоть час прожить, чтобы не устроить скандал или не начать размахивать кулаками? Застегивая на ходу куртку и кутаясь в шарф, Кларк вышла на парковку, но никого там не нашла. Она уже собиралась начать обегать больницу со всех сторон, надеясь заметить девушку, но по дороге заметила редкие капли крови, слишком сильно контрастирующие с белизной снега. Лекса сама заметила ее с другого конца стоянки и направилась навстречу. — Ну, и что у вас опять произошло? — тяжело вздохнула Кларк, когда шатенка оказалась рядом, но та не успела ответить, отвлекшись на мелодию звонка телефона в кармане. — В пять утра? Серьезно? — закатила глаза Гриффин. Компаньонам Вудс явно не мешало бы поучиться такту. — Слушаю, — сухо ответила шатенка, отворачиваясь от Кларк и начиная удаляться, чтобы поговорить наедине. Ее не было слишком долго, так что Гриффин пошла на поиски, обнаружив Лексу за углом здания, сгорбленно сидящей на коленях, разбитый телефон валялся у стены. — Лекс? Все в порядке? — тут же напряглась Кларк. — Да… да, конечно, — откашлявшись, торопливо ответила девушка, поднимаясь с колен. Вот только стоило ей обернуться, как становилось очевидно, что это ложь. Ее заплаканные глаза, налитые кровью, заставляли забыть о слегка опухшем носе и разбитой губе. За время их отношений, Гриффин выучила урок, что Лекса может дать волю слезам только по поводу чего-то слишком личного и болезненного. — Я облажалась, Кларк, — в конце концов, не выдержав пристального взгляда блондинки, сломалась девушка, едва не сгибаясь пополам, стараясь подавить в себе рыдания. — Эй, родная, тише… Боже, что произошло у вас с Аней? — Гриффин сгребла девушку в объятья, крепко прижимая к себе, словно стараясь не дать ей развалиться на части. — Я потратила столько лет, гоняясь за собственными страхами, вместо того, чтобы быть со своей семьей, — всхлипывая, бормотала шатенка куда-то в шарф Кларк. — Я такая идиотка, я подвела их всех. Люди поверили в меня, они пошли за мной, а в результате я привела их лишь к боли и страданиям. Я подвела его, Кларк… что я наделала? Но я не смогу теперь вот так все оставить… — Лекса, милая, пожалуйста, скажи, что произошло, — чуть отстранившись, умоляюще заглянула в полные слез глаза Кларк. — Я все исправлю, обещаю, — лишь пробормотала девушка, прижимаясь к чужим губам в поцелуе. — Кларк, пожалуйста, найди Аню… Дай свой телефон, — Лекса торопливо что-то в нем напечатала. — Передай ей это: номер банковского счета и пароль от него. Она поймет. Помоги ей разобраться с оформлением Рэй в больнице, и потом приедешь с ней домой. — Куда ты? — непонимающе спросила Гриффин, когда шатенка, поцеловав ее еще раз, стремительно направилась в сторону дороги. — Мне нужно срочно поговорить с отцом…***
Домой они вернулись лишь с рассветом. Октавия так и осталась в больнице дожидаться, когда Рэйвен придет в себя. Мистер Вудс встретил их сидя на ступенях, задумчиво глядя в небо. — Сегодня хороший день, — искренне улыбнулся им мужчина. — Моя дочь вернулась ко мне, — он произнес это с таким счастьем, и почему-то Гриффин была уверена, что речь идет не об Ане. Лексы дома не было. Миссис Вудс, выглядящая не менее счастливо, рассказала, что Лекса прибежала домой, когда они еще спали и, разбудив отца бросилась ему на шею, как она делала, когда была совсем крохой и ей снились плохие сны. Потом они очень долго говорили за закрытой дверью кабинета, иногда начиная кричать друг на друга, а иногда вроде как и плакать, судя по звукам. Не то чтобы Елена пыталась подслушивать. Кларк была счастлива слышать все это, кажется, жизнь начинала налаживаться. Оставался лишь один вопрос: где Лекса. Ответила на него записка, которую шатенка оставила для Гриффин.Кларк, прости, что приходится писать вот так. Я не могу ждать твоего возвращения, а мой телефон случайно разбился. Я совершила слишком много ошибок, подвела слишком много людей и причинила слишком много боли близким. Теперь я вижу это. И хочу покончить со всем. Мне придется уехать на пару дней, чтобы решить все дела. Оставайся в Эшфорде и присмотри за нашей семьей. Спасибо, что терпела мои выходки все это время. Я люблю тебя. Ты лучшее, что случалось со мной в жизни.
Лекса
***
Кларк осталась, потому что выбора у нее особо не было. Предложение Кейна было слишком заманчивым, чтобы так просто от него отказаться, да и Октавию оставлять здесь одну она не хотела. Лекса позвонила этим же вечером с нового телефона. Она звучала ужасно разбитой, но уверяла, что у нее все хорошо и обещала скоро вернуться. А Кларк не покидало ощущение, что вот-вот должно произойти что-то страшное. Она старалась отогнать от себя дурные мысли. В конце концов, мало ли дел может быть у шатенки. Лекса сказала, что хочет закончить с такой жизнью, перешагнуть прошлое. Вот только каким образом Гриффин понять не могла. Осознание пришло быстро и неожиданно, словно кувалда, ударяя по голове. Это было субботнее утро. Тихое и спокойное, как любое субботнее утро в Эшфорде. Снег переливался под лучами зимнего солнца, и Кларк наслаждалась видом улицы через панорамное окно, потягивая свой кофе на кухне. Елена и Николас уехали по своим делам, Аня ворчала у плиты, пытаясь приготовить завтрак. Тихо, спокойно. И Кларк вдруг вспомнила, что слишком давно не проверяла свою электронную почту и социальные сети. После приезда в Эшфорд, она разве что отправила пару сообщений матери, полностью забыв о друзьях, которые наверняка переживали из-за ее исчезновения. Едва зайдя на свою страницу в Фейсбуке, она увидела новый запрос в друзья от Дилана Укса. Кларк сама не заметила как на лице появилась широкая улыбка, когда она увидела строящего дурацкую рожицу Дилана на аватарке. Она, не задумываясь, перешла на его страницу… — Ты в порядке? — раздался голос Ани, вырывая ее из собственных мыслей. Русоволосая даже не стараясь, заметила, как побледнело лицо Гриффин и как затряслись ее руки. — Ты можешь кое-что узнать через своих коллег? — дрожащим голосом спросила Кларк, глядя на десятки скорбных записей от друзей на странице парня. — Мне жаль, Кларк, но это правда. Его тело нашли в ночь со среды на четверг. Кто-то забил парня до смерти. — Мы же говорили с ним, — Кларк не могла поверить в реальность произошедшего. — Помнишь? Перед тем как пойти в бар, мы говорили с ним. Получается, всего через несколько часов после этого его уже не стало… — Вы были близки? — поинтересовалась женщина. — Нет, не особо. Я едва его знала, но даже этого хватило, чтобы понять, что он отличный парень. Поверить не могу… Он ведь еще ребенок. Боже, Лекса… — Она здесь при чем? — нахмурилась Аня. — Я идиотка, — покачала головой Кларк. — Я все думала, из-за чего она могла так рыдать на парковке, словно кто-то умер. Ей до этого позвонили, думаю, сказали о случившемся. Поэтому она и сорвалась обратно. Аня, она не собирается бросать свое дело, она собирается довести все до конца гораздо быстрее. Я почти уверена, что она убьет Рамиреса. — Это очень на нее похоже, — закуривая, согласилась женщина, оседая на стул. — Блять, я даже понятия не имею как ее найти. Рэйвен всегда была той, кто знал о каждом ее шаге. — Мы ведь не можем этого допустить? Аня, она не в себе, ею движет желание отомстить… — Как и всегда, — вздохнула женщина. — Даже если мы найдем ее, мы не сможем ее переубедить. Она слишком упертая, — она сделала еще одну глубокую затяжку. — Я знаю один способ наверняка удержать ее от убийства, — раздумывая, заговорила Гриффин, нервно теребя в руках телефон. - Он ужасный, на самом деле. И ей это не понравится…***
— Алло, Кларк, что-то случилось? — взволнованный голос Лексы обрывает гудки в трубке. — Нет, все отлично. Вообще-то мы с Густусом сегодня будем в городе, чтобы передать данные исследований в институт. Я безумно соскучилась по тебе. Мы можем увидеться? У меня не будет особо много времени, но пять минут чтобы выпить с тобой кофе, я могу выкрасть, — голос Кларк сбивчивый, невнятный, совсем не характерный ей. — Я… я не знаю, родная, у меня слишком много дел, — осторожно начинает Лекса, но услышав тяжелый вздох своей девушки сдается. Она ведь тоже соскучилась. Полчаса на поход в кафе не сыграют роли. — Хорошо, где и во сколько?***
Кларк никогда в жизни так сильно не нервничала. Она бездумно рвет на маленькие кусочки уже третью салфетку, когда, наконец, замечает Лексу, входящую в кофейню. Шатенка выглядит неважно: на ней слишком легкая куртка для такой погоды, под глазами большие круги, бледное лицо осунулось. Но едва она видит Кларк, ее губы трогает искренняя улыбка, словно Гриффин последняя вещь на Земле, которая приносит ей радость. И от этой улыбки и любви во взгляде, блондинке становится еще хуже. Она нервно вскакивает со своего места вызывая недоумение у Лексы, но шатенка не успевает задуматься об этом, потому что уже через мгновение в дверь позади нее влетают несколько мужчин в форме и грубо заламывая ей руки валяют девушку на пол. Посетители поднимаются с мест. Кто-то взвизгивает от неожиданности, кто-то спешит достать телефон. Кларк лишь стоит на месте, не имея сил пошевелиться. Непонимающий взгляд шатенки не отпускает ее. — Это точно она, — кивает один из офицеров, сверяя лицо девушки с фотографией. — Шеф будет рад, — скалится другой, грубо защелкивая наручники на руках за спиной Лексы. Судя по тому как скривилась девушка, металл давил слишком сильно. Шатенка не произносит ни слова. Не пытается вырваться, когда ее за шиворот дергают на ноги, не кричит. Все это время она старается не прерывать зрительный контакт с Гриффин. Первоначальное непонимание сменяется болезненным осознанием. — Что ты наделала, Кларк? — первое, что произносит шатенка, когда ее уже собираются выводить на улицу. Она начинает упираться, упрямо глядя Гриффин в глаза, и получает несколько сильных ударов в живот. Кларк чувствует, как ее внутренности скручивает от каждого из них. Гриффин хочет умолять их прекратить, хочет сказать, что они не имеют права этого делать. Она позвонила в полицию и сдала Лексу не думая, что с той будут обращаться вот так. Но ни одно слово не покидает ее рта. Она просто не может ничего сказать, будто онемев. — Зачем? Я же клялась, что закончу со всем и вернусь, — все громче и громче кричит Лекса, уже лежа на полу, но продолжая пытаться вырваться, чтобы добраться до блондинки. — Я обещала тебе! Почему ты не могла хотя бы раз поверить в меня? Я приехала сюда, чтобы похоронить Дилана и сказать всем, что ухожу… Ты должна была верить мне, Кларк Лекса как безумная все кричит и кричит, даже когда ее силой вытаскивают на улицу и запихивают в машину. А Кларк так и стоит на месте, продолжая ощущать на себе наполненный болью взгляд шатенки, в котором без труда читалось: «Ты предала меня».