Расколотое королевство

Коронация Самый значимый день в этом году, событие, которое, непременно, войдёт в историю, ради которого тысячи вельмож и сиров разной степени знатности прибывали сюда, в Красный Замок, пришлось задержать на пару дней. Народ нервничал из-за обещанной им ярмарки, а гости со всех концов Семи Королевств изнывали от жары и безделья. Но, наконец, сегодня это свершится. Причину задержки не разглашали, но все прекрасно понимали, что дело в Верховном Септоне, который отпраздновал воцарение нового монарха раньше остальных и несколько раз. Сейчас он в сопровождении септонов семенил в великолепный Тронный Зал, где его уже вовсю ожидали. Подол богатого септонского одеяния волокся по полу, хрустальная тиара так и норовила свалиться с головы и разбиться на тысячи осколков, с трёх подбородков выступал пот и немедленно стекал под массивную и пышно украшенную рясу, образовывая маленькие серые пятна. Взгляд мутный, голова у бедняги трещала по швам, он шёл, нелепо покачиваясь и гадая, помрёт ли сегодня от изнуряющей жары или нет. Септоны, сопровождавшие первосвященника, держались на почтительном расстоянии, избегая его, словно страшась подцепить от него эту тягу к гедонизму, которую многие расценивали как болезнь. Верховный Септон жил с размахом, мало в чём себе отказывал, и о его неблаговерных и неправедных деяниях было хорошо известно. Он также гадал, сможет ли продолжать так шиковать и при новом короле, юнце, который так пытается стать подобием своего отца, а не довольствоваться только одной кровью и тенью. Вот такой он, глава Святой Веры, вечно пьяный, толстый, грубый и похотливый. И ему предстояло возложить на голову нового монарха корону, благословить его на царствование и так далее, от него требующееся. В это время народ уже бодрствовал, город кипел, лавки были заполнены различного рода товарами, то тут, то там раздавались зычные голоса зазывал, скоморохи и шуты развлекали людей, факиры и заклинатели змей демонстрировали свои жуткие фокусы, а карманники шныряли от одной жертвы к другой, ловко заползая в кошели случайных зевак и немного обогащаясь. Владельцы таверн, заблаговременно закупившиеся едой и винами, по сниженной цене угощали своих клиентов, а народу в таких заведениях было хоть отбавляй. Купцы, прибывшие вслед за знатью, предлагали товары различного толка: шикарные мирийские кружева и пентошийские ковры, пряности и драгоценности – для состоятельных горожан и их дам. Оружейники и кузнецы предлагали панцири, мечи, шлемы, кольчуги, шестопёры и топоры – для состоятельных и воинствующих горожан. Ну, а все остальные всегда могли найти рыбу, мясо, хлеб и закупиться этим вдоволь. Торговцы щедро занижали цену, ведь выручка к концу дня будет того стоить. В тёмных и бедных переулках Блошиного Конца можно найти куртизанок, опустившихся бедняков или различного рода негодяев, так или иначе вынужденных скрываться от правосудия или просто не могущих себе позволить выбраться из трущоб. Каждый знал, что бывший король хотел превратить Королевскую Гавань в этакий островок нравственности, но в итоге добился только того, что согнал всех маргиналов и неприятных обществу личностей в этот злачный уголок. В этот день они совсем не горели желанием выпить за здравие нового короля, но их услуги оказались востребованы. *** В Тронном зале же, напротив, царила торжественная тишина. Повисшая в воздухе, заполонившая главное помещение Красного Замка. Перед Железным Троном выстроились несколько длинных колонн разодетых людей, над ними, на высоких потолках, свисали штандарты со знамёнами великих домов Вестероса. Разгневавшие в своё время Талли, опальные Ланнистеры, вечно верные Старки, притихшие Тиреллы, воинствующие Мартеллы, воздвигнутые в ранг верховных лордов Железных Островов Харлоу. Колонну возглавлял глава дома, стоящий рядом со своими членами семейства, а составляли колонну знаменосцы. Только под знамёнами Арренов было пусто, вся Долина была охвачена огнём гражданской войны. На галереях ютилась и остальная знать Семи Королевств: мелкие рыцари, феодалы, представители некрупных домов. У подножия Железного Трона стояли семь королевских гвардейцев. Семь рыцарей, набранных лично королём Станнисом, образцы доблести и благородства, служившие своему монарху верой и правдой: сир Брандон Старк – как подметили многие, без своего лютоволка – сир Робар Ройс, сир Арис Окхарт, сир Доннел Уайнвуд, два малоизвестных рыцаря: сир Монфред Риккер, сир Лювин Роджерс и лорд-командующий сир Эммон Кью. У самого подножия трона, сплавленного драконьим пламенем из тысячи мечей поверженных врагов, преклонил колено будущий король, а над ним нависла туша подозрительно шатающегося Верховного Септона. — Стеффон из дома Баратеонов, первый этого имени, король андалов, ройнаров и Первых людей, владыка Семи Королевств и Защитник Державы. Во имя Семерых, благословляю тебя на царствование, властью, дарованной мне богами. Пусть Отец дарует тебе справедливость и всегда будет подмогой в вершении правосудия, пусть Кузнец дарует тебе силу и здоровье, пусть Матерь дарует своё милосердие, а Старица всегда указывает путь в темноте, – Септон старался говорить чётко, но иногда его язык заплетался. Наконец, он возложил корону на голову новому королю, и Стеффон Первый поднялся в полный рост, повернулся к своим подданным, а зал разразился оглушительными овациями в честь своего нового владыки. Он очень смахивал на своего отца, особенно в этот момент. Суровые тёмно-синие глаза оглядывали лица присутствующих, на чёрных, как смола, локонах лежала новая корона Баратеонов, выражение лица как у Станниса – строгое и хмурое. Он был преисполнен гордости за себя в этот момент. Повернувшись спиной, Стеффон поднимался по ступеням к Железному Трону, а громовой шум позади него и не думал стихать. *** Джейме Цареубийца чувствовал на себе неприязненные взгляды, он словно магнит, так и притягивал к себе недоброжелательность и даже в какой-то мере презрение. Эллен, его дочь, судорожно дышала, стараясь запечатлеть в своей памяти каждый момент этого, как ей, наверняка, кажется, волшебного дня. Хотел бы Джейме вернуться в свои юношеские года, оказаться столь же, в силу возраста, наивным и невинным, как и Эллен. Уметь удивляться, поражаться чему-то новому и восхищаться… Но Джейме не отрывал взгляда от подножия Железного Трона. И чувствовал себя на редкость паршиво. Когда мятежники победили, Королевская Гавань пала, а Таргариены были на веки вечные лишены власти, Станнис вершил своё жуткое подобие правосудия, хотя правильнее это назвать расправой над побеждёнными. Горе побеждённым. Джейме был заточён в цепях прямо на помосте под Станнисом и лично свидетельствовал тому, как рушились судьбы и выносились приговоры. Элия Мартелл плакала и умоляла не забирать её детей. Но Станнис был непроницаем для женского горя. Элия клялась и божилась, что навсегда уедет в Солнечное Копьё, не создаст помехи правлению Баратеонов, но король был непреклонен. Нед Старк и Джон Аррен нежно, но твёрдо отринули от материнского сердца двух её детей, Аррен держал Эйгона шестого, а Нед теперь уже бывшую принцессу Рейнис. Элия забилась в истерике, и Джейме помнил, как у него тогда защемило сердце. Он поглядел снизу-вверх на Станниса, надеясь разглядеть хоть какую-то человеческую эмоцию на его лице, но мина жёсткосердечного короля оставалась абсолютно равнодушной. “Чёрствый ублюдок, мать твою”, – подумал он тогда, и помнил это абсолютно точно, будто это случилось вчера. Тогда он пожалел, что Роберт погиб на Трезубце, авось тот решил бы дело помягче и без лишнего горя. Роберт славился своим великодушием. Элия, будучи весьма хилой и хрупкой, вырывалась и по-настоящему билась со стражниками, которые, к их чести, обращались с девушкой осторожно, словно с драгоценной хрустальной вазой. Джейме помнил, что с ней стало. Её даже не отправили в Солнечное Копьё, хотя её брат, принц Доран, неустанно слал письма с просьбами и мольбами. Здоровье Элии, которая лишилась и детей, и супруга, неуклонно ухудшалось, и в итоге она умерла, породив своей смертью стихийное возмущение со стороны Дорна. И, одним лишь богам известно, что Джон Аррен предложил Мартеллам, но ему удалось успокоить и так отходчивого и миролюбивого Дорана, и убедить его отказаться от решительных и необдуманных действий, которые повлекут за собой ещё больше крови. Доран и сам это осознавал, разумеется. Джейме не любил Королевскую Гавань, потому что, начать хоть с того, что здесь он пробыл в темнице, а потом в цепях под Железным Троном – Станнис поступил с ним, как и полагается поступать с клятвопреступниками. “Эх, Станнис, а ведь я избавил тебя от проблем, которые навлёк бы Эйрис. Можно хоть толику благодарности?” Королевская Гавань, Красный Замок, Твердыня Мейгора – всё это возвращало Джейме к тем неспокойным временам и напоминало, что рано или поздно они вернутся, эти смутные дни. Всё, что в его силах, это защитить своих детей, своё семейство, ну и, конечно, своё наследие – как сказал бы лорд Тайвин. Джейме и не заметил, как овации стихли и как великий мейстер Голквин невнятно бубнил что-то о прошлом короле и о новом, как Стеффон с горделивой рожей уже восседал на неласковом Железном Троне и взирал на всех с его высоты. Джейме взглянул направо и случайно переглянулся с лордом Эддардом Старком. “Стало быть, мы вместе вернулись туда, откуда начинали?” Они остались последние, последние значимые участники судьбоносного Восстания Баратеона: один спас короля, а другой его убил. Один прославил себя, а другой навеки опозорил. Джейме чувствовал, как ему сверлят спину недовольные взгляды его знаменосцев. Песнь Рейнов из Кастамаре забывалась со дня смерти его лорда-отца. Он знал, некоторые – самые амбициозные из них – уже готовят себя к роли Хранителя Запада. Власть Цареубийцы слабела день ото дня, а он гневался, понимая, что, торча тут и воздавая почести подросткам, не сможет исправить положение дел, как полагается лорду-льву и любящему отцу. Ланнистер крепче обнял свою дочь, которая с блестящим взглядом юной девы взирала на рыцарей гвардии, на всех этих сиров и лордов из разных уголков Вестероса. Прискорбно, бунтующие знаменосцы забыли, что Ланнистеры всегда платят свои долги. *** Эддард Старк — Это изумительно! – восторженно сказал Стеффон Баратеон, разглядывая длинный церемониальный клинок – подарок Старков. — Рад, что он вам понравился, государь, – ответил в свою очередь Нэд. По правде говоря, изготовить и подарить такой меч предложил Робб, у Нэда то и мысли подобной не было. “Будет несколько неправильно заявиться туда без подарка, хотя бы и такого банального”, – улыбаясь, сказал тогда Робб. И он оказался прав. Робб уже готов стать лордом Севера, мыслит он дальновидно. А Миккен, старый кузнец Винтерфелла, справился с заданием отлично. “Боги, хорошо, что от Кэт ему достался острый ум Талли”. — Да, клинок замечательный, – вставил лорд-регент Ренли, – чувствуется в нём, знаете, холодная и ледяная сила Севера. — Сила и благородство Старков, – в свою очередь, вставила и принцесса Ширен. — Я буду носить его с честью, лорд Старк. Меч символизирует крепкую дружбу Старков и Баратеонов, во веки веков. Позвольте мне поблагодарить вас. Джори едва пустили в банкетный зал с мечом, где уже вовсю гремела музыка. Лорды и леди плясали, выпивали, кушали. Яств было столько, что Нэд уже на первых блюдах наелся на год вперёд. Когда Джори всё же удалось добиться разрешения попасть в зал, ему предстояло новое испытание: пробиться через всю эту шумящую толпу, но он и с этим справился. Старку стоило вручить клинок, как он тут же понял, что Робб не прогадал со своей идеей. Стеффон, с плохо скрываемым любопытством и восторгом юноши, осторожно разглядывал поднесённый ему дар. Конечно, Нэд понимал, что принёс не самую лучшую вещицу, но это было не состязание, кто лучше угодит новому королю. По крайней мере, если оно и было, Старк в нём участвовать отказывался. Поклонившись, Нэд отошёл от помоста, на котором стоял длинный стол для короля, его семьи и его Малого Совета, и глазами поискал своих сыновей. Робб должен был отыскать Брана. Он не видел своего второго сына очень давно и ему не терпелось взглянуть в его синие глаза Талли, доставшиеся от Кет, посмотреть, как он вырос за эти годы, как возмужал. Столько лет прошло… Нэд внезапно столкнулся с кем-то, пробормотав извинения, он уже было хотел отправиться дальше, как его плечо осторожно, даже с неким намёком на дружеский жест, но твёрдо сжала чья-то рука. Светлые волосы, зелёные, изумрудные глаза, несмотря на возраст и морщины в уголках глаз, в нём горела жгучим и горячим пламенем жизнь, а его улыбка –всё столь же ядовитая и колючая ухмылочка, как в тот день, когда он самодовольно восседал на Железном Троне, а под ним скорчилось тело Безумного Короля. — Надо же, ты ли это, Нэд? – спросил его Джейме Ланнистер таким тоном, будто они случайно встретились на улице. – Боги милосердные, ты так постарел. — Я тороплюсь, Цареубийца, – Нэд резким движением скинул его руку со своего плеча. — Красивая безделушка, – кивнул он в сторону помоста, куда подарочный меч уже относили к другим дарам, – юноши вроде него любят такие штуки. — А ты, я гляжу, тоже постарел, раз для тебя меч теперь всего-навсего безделушка? — В его руках – да, – Джейме неловко раскинул руки и пожал плечами, – но ничего не поделаешь. Глядишь, он научится с ним обращаться. Надеюсь, со своей страной он тоже научится обращаться. — Какие крамольные речи, Ланнистер. Тебе бы радоваться, что голову на плечах носишь. — Да уж как тут не радоваться. А как Мартеллы то радуются, цареубийце жизнь сохранили, а бедняжку Элию сгноили тут. Он сильно уколол Нэда и Старк был готов побиться об заклад, что Ланнистер сделал это специально. Его сердце рвалось на куски, когда ему с Джоном было поручено отобрать детей. “Это война и так погубила слишком много детей, сыновей и дочерей. Это было необходимо”. — Я… — Ты презираешь меня, а ведь я собственноручно прирезал убийцу твоего отца и брата. Мог бы ради такого случая и немного смягчиться и погасить свой праведный гнев всеблагородного и наичестнейшего Эддарда Старка, Тихого Волка. — Не говори мне, что делал это ради возмездия за всех Старков. — Нет, конечно нет. Но тебе впору поблагодарить меня. — Обязательно, – Нэд бесцеремонно столкнул Джейме с пути. На него встревоженно смотрели два его сына, безусловно, они заметили этот душевный разговор и гадали, стоит ли им вмешиваться. Наконец отвязавшись от Цареубийцы, он добрался до них. Бран поднялся к нему навстречу. Он снял шлем и Нэд увидел серьёзное, красивое, но мальчишеское лицо белого гвардейца. Его сын. — Лорд Старк, позвольте приветствовать Вас на банкете в честь коронации Его Величества, – чопорно сказал он. Сердце Нэда упало, а сам он почувствовал, как изменилось его выражение лица. Они глядели друг на друга пару биений сердца, пока Бран мгновенно не расцвёл, от строго выражения лица не осталось и следа, а лишь та задорная улыбка Брана, который так обожал подтрунивать над гвардейцами и беспечно рисковать, скача по крышам Винтерфелла. Бран кинулся на отца, а Нэд с облегчением понял, что парни его разыграли. И впервые за последние годы счастливо улыбнулся, да так, что с непривычки свело скулы. — Отец, – он отстранился от Нэда и взглянул в лицо старого волка. – Боги, как я рад повидаться наконец. — И я, Бран. Точнее сказать, сир Брандон. – Они улыбались друг другу, подбирая слова, пока, наконец, Нэд кое-что не вспомнил. – А где Лето? — Король Стеффон сказал, что глупо тащить сюда лютоволка, ну я и послушал его. Я оставил его в зверинце. — Лютоволки не любят заточения… —Знаю, но ему недолго там томиться. Я полагаю, после церемонии мы с принцессой Ширен отплывём обратно в Предел. Там он волен гулять, где пожелает. Старший из сыновей Нэда подошёл поближе и встал рядом с Браном. — А что тебе сказал Цареубийца? – спросил Робб. – Он казался шибко настойчивым. — Ничего особенного. Мы с ним случайно столкнулись, видно, он решил перекинуться со мной парой слов. Перепил скорее всего. — Отец? – Бран смотрел за его плечо, и Нэд уж было подумал, что снова Ланнистер решил к нему подкопаться. С явственным раздражением повернувшись, он увидел великого мейстера Голквина, который скромно жался и также скромно жестами подзывал его к себе. Нэд подошёл ближе к старику. — Великий мейстер? — Лорд Старк, письмо из Винтерфелла, – он протянул пергамент, на печати и правда была голова лютоволка – символ Старков. — Что такое? — Я не открывал вашего письма, милорд, но я полагаю, что это что-то важное. Требующее немедленного вашего внимания. Печать разломалась слишком легко, и Нэд сразу понял, что мейстер решил таки утолить своё любопытство и заглянул в письмо, а после старался замести следы. Нэд искоса взглянул на него, но мейстер уже поковылял к помосту. — Отец? – одновременно спросили два его сына, а Эддард уже развернул пергамент и читал письмо. Донесение от Халлиса, вернее написано под его диктовку. Он решил проследить за Теоном Грейджоем, который вёл себя как-то подозрительно. Теон сбежал из замка с… Эурон Грейджой… Быть этого не может. Нэд повернулся к своим сыновьям, те выпрямились по струнке, словно готовились услышать нечто ужасное. — Теон сбежал из Винтерфелла с Эуроном Грейджоем, – Нэд, сам того не замечая, сжал и скомкал пергамент. –Это может значить что угодно, но раз речь идёт о Вороньем глазе, то ничего хорошего. *** Петир Бейлиш — Вы говорите, что он сбежал? – задумчиво произнёс Ренли, полу-повернувшись к мейстеру. Бедолага дрожал, да так, что аж звенья его цепи потрескивали. — В депеше лорду Старку так и сказано. Некий Халлис Моллен проследил за Теоном Грейджоем, а он – как помнит ваше величество – являлся воспитанником, а после и домочадцем лорда Эддарда. Этот Теон разговаривал в таверне с человеком, которого Халлис опознал как Эурона Грейджоя. Когда Халлис отвлёкся позвать подкрепление, от них и след простыл, хотя он клялся, что остался незамеченным. — Вам не стоило читать письма, предназначавшиеся другим лордам, тем более, таким верным, как лорд Эддард Старк. Так мы отплачиваем им их верность трону? – проговорил Стеффон. От негодования он нахмурился и не сводил глаз с мейстера, который затрясся пуще. — Племянник, мейстер Голквин поступил правильно. Так мы узнали, что вернулся самый опасный из Грейджоев – Вороний Глаз. Ширен скептически взглянула на своего дядю. — И что нам с того? Полагаете, дядя, Вороний Глаз настолько спятил, что пойдёт против Железного Трона? Если вы помните, он разбит вольным флотом, может у него осталось пару кораблей… – “А наша маленькая уродливая принцесса всё выступает”. Её маленький и бездумный порыв, когда она в тот же день своего приезда заявила, дескать, лорд Ренли занимает звание регента и хранителя державы незаконно, запомнился всем и надолго. Хоть он и не увенчался успехом, но засеял семена смущений в Малый Совет. А бесхитростный и весьма недалёкий Алистер Флорент, десница, уже спит и видит, как бы сгноить своего недруга. В Совете становится жарко, и дело не в солнечной погоде. — И потом, – вступил в дискуссию Петир, – нашему Королевскому Флоту даже не придётся марать руки. Если Его Величество желает, я могу связаться с пиратами со Ступеней, предложить им маленькую плату, если они навяжут Грейджоям бой и прирежут их… — Я не желаю слышать о переговорах с этими головорезами. Мой отец бы никогда до такого не опустился, и я не собираюсь! – Все, кто были на помосте, исключая короля, невольно повернулись в сторону Давоса, который выглядел так, словно хотел бы провалиться на месте. Бейлиш не сумел удержать улыбку. Бедняга и старый скряга Давос Сиворт. Он пролил слёзы, когда страдающий от похмелья Септон проговаривал эпитафию в честь предыдущего короля. Оказывается – Бейлиш узнал только сегодня – Станнис войдёт в историю, как Станнис Справедливый. Он не сводил глаз с Джейме Ланнистера и Оберина Мартелла, прибывшего взамен принца Дорана. Они бы точно поспорили с такими выводами. — Лорд Давос, повелеваю вам отправить приказ капитанам, пусть выйдут в открытое море и задержат Грейджоев. — Но… – Давос замялся, – Государь, Узкое море страшно бушует в это время года, флот может попасть в шторм, в лучшем случае его просто разметает, а в худшем… Мы отправим на дно сотни жизней и десятки лет трудов. Да и Молчаливая Вороньего Глаза может идти совершенно непредсказуемо, изловить их будет почти невозможно. — Это правда, – вступился и великий мейстер. – Сейчас осень, а по осени выход в море имеет за собой определённые риски. Стеффон крепко призадумался. — Но нельзя же пускать это дело на самотек? — Вороний Глаз действительно опасен, но, с другой стороны… – задумчиво сказал Ренли. – Если рассуждать по-хорошему, что он, собственно, может? Ничего. У Вашего Величества есть дела важнее, чем излавливать старых пиратов. К примеру, та же война в Долине. Но государственные дела подождут и до завтра или… до следующей луны. Банкет в твою честь, племянник, а ты всё забиваешь себе голову, развлекись хоть немного. — Я – король. А королям не до развлечения. И я не могу иначе, дядя, – Стеффон хмуро принялся за еду, странным взглядом косясь на светловолосую служанку, которая носится по залу и так, и сяк, только и успевая поднести новый штоф вина. Король такой же, как и прошлый, а этого Мизинец и боялся. Невероятно унылый, скучный, упрямый и занудный. И, по примеру отца, не шибко доверяет своему мастеру-над-монетой и, тем более, мастеру-над-шептунами. Бейлиш разочаровался. Ещё пару поколений таких королей, и Семь Королевств будут напоминать септонские аббатства. Народ хочет такого короля как Ренли. Весёлого, улыбчивого, обаятельного, галантного и великодушного. Который обязательно раскошелится на турнир-другой просто по прихоти. Который не стал бы жить по каким-то там уставам и солдафонским порядкам. И таким королём легко помыкать. Ренли весьма легкомысленный: как легко он убедил себя, что ни Грейджой, ни Аррены не создадут проблем, и с решением их вопросов можно не торопиться. Станнис бы из-под земли достал Эурона, и тому остаётся только возблагодарить своего нелепого Утонувшего Бога, что сейчас на троне мальчишка, лишь желающий быть подобием своего отца. А Ширен и вовсе Петир не рассматривал как королеву. Стеффон подберёт ей партию, и закончатся её детские игры в интриги. Её можно понять, изуродованная серым окаменелым пятном как клеймом, она была забыта собственными родителями, а сама жила в тени своего брата. Замечательная всё же семейка. Мизинец пил маленькими глотками своё вино, поглядывая то на одного, то на другого лорда. Он последил за Нэдом Старком, который отдавал какие-то распоряжения гвардейцу, стало быть, это тот самый Джори. Бейлиш хотел бы хоть глазком взглянуть на Кейтлин, хотя бы перекинуться с ней парой слов, но Старк, внезапно ставший невероятно старым, не взял её с собой. “Взгляните на него, порыв ветра и его сметёт, как кучу листьев. Он недостоин тебя, Кэт”. Но Кейтлин здесь не было, может оно и к лучшему. Нечего отвлекаться. Пришло время Давоса, который, как Мизинец и предугадал, попытается заглушить своё горе вином. Разговоры о королевских насущных проблемах стихли, и все вернулись к своим делам: лорд Варис опять куда-то исчез, и это по-настоящему тревожило Мизинца; гремела весёлая музыка в сопровождении волынок, флейт и лютней, и Ренли отправился в пляс, то ли со своей супругой, то ли один – держался он от неё отстранённо; великий мейстер теперь весьма уверенно беседовал с какой-то молодой барышней. На помосте остались они вдвоём. — Лорд Давос, – Бейлиш бесшумно подкрался за спину к Сиворту. – Не отвлекаю, милорд? — Ну что вы, – Давос кое-как поднялся на ноги, он действительно перепил, но в целом мыслил ясно. Взгляд не затуманен. Вот только он явно устал… Возраст берёт своё. — У меня к вам дело, лорд Давос. Маленькая дружеская просьба, услуга. – Петир знал, что Сиворту не до дел. Ему хотелось уйти в покои и прилечь вздремнуть, поэтому он постарается отвязаться от него как можно скорее. — Я… я постараюсь помочь, чем смогу, милорд. — Собственно, от вас ничего не требуется, ну, разве что практически ничего, – Петир положил руку на плечо Давосу и повёл за собой, подальше от помоста, от любопытных глаз и возможных ушей. — Стыдно признаться, но я беспокоюсь за свои владения на Перстах. Родовой замок… Война, безусловно, рано или поздно дойдёт и до туда, и не оставит от него камня на камне. Но я ещё в силах спасти хоть какое-то имущество. Мне нужен корабль, лорд Давос. — Корабль? – в изумлении переспросил он. — Корабль, – эхом отозвался Мизинец. – Грузовой, само собой. Какой-нибудь… Пузатый когг, с командой и капитаном, желательно. — Я… даже не знаю. Это нужно уточнять у Его Величества… — И что же, вы хотите, чтобы король Стеффон посчитал меня трусом? Если вас волнуют расходы, их я беру на себя. — С одного когга не убудет, лорд Бейлиш, но всё-таки… — С меня потом причитается. Когда-нибудь вам понадобятся услуги мастера-над-монетой. — Может, обсудим это завтра? — Не пойму, зачем тянуть время, если можно решить этот вопрос сегодня? Давос глядел по сторонам, явно о чём-то судорожно размышляя. — Я понимаю ваше опасения, милорд, – сказал Бейлиш, – но я возьму его под свою ответственность, а я человек слова. Давос вздохнул, но всё же, взвесив все “за” и “против”, решил согласиться. — Хорошо. Я пошлю к вам человека с моим указанием. У меня уже есть на уме, какой когг вам выделить. “Золочённый”, капитан там хороший человек, вас не подведёт. — И я вас не подведу, лорд Давос. Бейлиш вернулся на своё место и принялся ждать. Темнело, а количество подвыпивших лиц неуклонно возрастало. Петир даже боялся взглянуть на Септона, уж сколько он в свою тушу поместил бочонков вина – это теперь никому неизвестно. Организация банкета, как и коронация – заслуга Ренли. Он руководил всем этим, и ему стоит отдать должное, празднички Ренли организует умело. Надо же, хоть какая-то польза от регента. Наконец, его окликнул мальчишеский голосок, и, повернувшись, Петир увидел парня с грамотой в руке. Предписание, приказ от Давоса, всё, как полагается. Бейлиш отослал парня прочь и поманил Золотого Плаща, который у Мизинца на подачках и присутствует на банкете не спроста. — Разыщи когг “Золочённый”, узнай, где капитан, и приведи его в Блошиный Конец, – распорядился Петир, – туда, куда я обычно приглашал особых господ. – Улыбнувшись тонкой полоской губ, он вручил стражнику грамоту с печатью Сиворта, и тот унёсся прочь, а Мизинец снова остался ждать. Ожидания нынче длятся от рассвета до самого заката, а спешить Петиру и некуда. Он знает, что сегодняшний день – точка отсчёта для чего-то значительного в истории Семи Королевств.