Расколотое королевство

*** Джейме Менестрели драли глотки, а музыканты стёрли руки в кровь, исполняя приевшиеся всем весёлые песни, не забывая после них вознести похвалу новому королю. Градус веселья и не думал стихать, несмотря на то, что народу в банкетном зале поубавилось. Оставшиеся гости, которые продержались коронацию и банкет — с зари до полуночи — на самом справедливом основании могли считаться людьми необычайно стойкими. Были и такие, которые уходили дремать вечером только для того, чтобы вернуться к празднеству глубокой ночью. Джейме выпивал с Адамом Марбрандом, с Эдмаром Талли, с ещё парой знаменосцев, которые не отказались бы пить со своим сюзереном. Иногда в одиночестве прогуливался по залу от нечего делать. Вкушал и пробовал различные блюда. То и дело косился на помост, на котором разместился королевский стол. Он наблюдал, как ряды Малого Совета редели час от часу, чуть не валясь с ног от усталости и количества выпитого. Вот Давос Сиворт ушёл, за ним Мизинец. Джейме не наблюдал Вариса, этого старого паука, наверняка опять где-то спрятался, чтобы плести очередную паутину. Не наблюдал он и принцессу Ширен. Зато виновник торжества был тут, был и лорд Ренли — регент и хранитель государства. Стеффон и дядя то и дело что-то обсуждали между собой, по-видимому, даже спорили. Они умолкли, когда Джейме подобрался ближе, не с целью подслушать, но с целью как-то себя развлечь. Песенки и пляски уже давно ему наскучили. Джейме поднял бокал за здоровье короля, но Стеффон удостоил его внимания не больше, чем удостоил бы самое жалкое насекомое, зато Ренли приветливо улыбнулся и кивнул лорду Утёса. Между ними завязался короткий диалог, но всё сводилось к формальностям, вроде: как милорду Ланнистеру банкет? Все ли блюда ему понравились? Не горчили ли вина? Что-то там про здоровье. Обычная вежливость, ничего особенного. Джейме прекрасно понимал, что Ренли Баратеона он устраивает не больше, чем вид жалкой и побитой собаки, но то было не важно. Формальности соблюдены. Стеффону бы стоило поучиться чувству такта, если он хочет просидеть на троне столько, сколько и его отец. Джейме Ланнистер покинул их, оставляя наедине друг с другом, со своими проблемами и спорами, и вновь вернулся к тоскливому времяпровождению, уже подумывая удалиться в свои покои. Он выискивал взглядом свою дочь, как его окликнул дряхлый и уже высохший с годами старик, одетый в богато расшитый камзол, с цветами дома Лидденов и их гербом на груди — белым барсуком на разделенном зелёно-коричневом поле. «Только этого не хватало…» — с тоской подумал Джейме. Лиддены — знаменосцы дома Ланнистеров, а Льюис Лидден, уже весьма старый человек, являл собой самую настоящую занозу в заднице, начиная с момента правления Джейме. Он возглавлял ту группу амбициозных выскочек, так недовольных цареубийцей. Лорд Льюис уже, наверняка, примерял на себя титул «Хранителя Запада» и лорда Западных Земель. Джейме вымученно улыбнулся своему знаменосцу, а тот улыбнулся в ответ, обнажая свои прогнившие неумолимой старостью зубы. — Лорд Ланнистер, — приветствуя, сказал он. — Право сказать, не ожидал вас встретить на коронации. На вашем месте, я бы оставался в Утёсе Кастерли. Лорд Льюис Лидден был низкорослым старичком. Седовласый и плешивый к тому же, он обладал неказистым телосложением, от того казался совсем хрупким, как тростник. Он надменно пялился на Ланнистера, в его тёмных глазах проглядывалась откровенная насмешка вкупе с презрением. А его скрипучий голос резал по ушам. — Как хорошо, что вы не на моём месте, лорд Лидден. Но не явиться на поклон новому королю — дурной тон, что-то граничащее с изменой. Мне хватает ума это осознать, а вам? Лидден рассмеялся по-старчески хриплым и прикашливающим смешком. — Как я вижу, ваш разговор с Его Величеством не задался? Молодая кровь, она такая, лорд Ланнистер, — Лидден отхлебнул из своего бокала. — С юнцами всегда трудно совладать, они не привыкли слушать более старшее поколение, такое случается и с королями… — Что верно, то верно, милорд, — согласился Джейме, пожимая плечами. — Он может не любить меня сколько влезет и сколько полагается, но от этого моя верность… — Верность? — преисполненным скепсисом тоном проскрипел лорд Льюис. — Да он смотрел на вас, как на раздавленную мошку. Вы в немилости уже у второго монарха подряд, милорд, это же надо умудриться. — Что поделать, я один такой на всём белом свете. Вот только никак не пойму, как мои взаимоотношения с короной влияют на вас, что они заинтересовали этот… Благородный род Лидденов, лордов Глубокой Норы? Конечно, Джейме знал. Знал, что за счёт королевской неприязни и шаткого положения лорда Утёса Кастерли, Льюис Лидден может в один прекрасный день возвыситься в своём статусе. Он неоднократно пытался заявлять о себе, Цареубийца это знал. Джейме понимал Лиддена, тот уже стар и может заснуть и не проснуться в любой момент. Он хочет поторопиться в своих гнусных начинаниях и, если ему суждено скоро умереть, хотя бы прославиться человеком, который сбросил львов с пьедестала. — И потом, — продолжал Джейме, — вы действительно хотите обсуждать политику? На празднике? — Могу в любое время, милорд, — Лидден нахально улыбался, не сводя свои до противного крошечные глазки с Джейме. — Скажите, лорд Ланнистер, что вы намерены предпринять, чтобы вернуть расположение короля? — Лизать задницу у вас в привычке, лорд Лидден, но не у меня. — Не в вашем положении хамить мне, милорд, — лицо лорда Льюиса потемнело от злобы, и теперь насмешливую мину сменила ненависть и разгорячённость. — Покинутый и презираемый всеми Джейме Ланнистер. Одну половину лордов Запада тошнит от вас, а другая просто не желает иметь с вами дел. Поддержки от своих вам не добиться, это точно, так что вся надежда на этого юнца на троне. Я спрашиваю вас, как вы вернёте расположение своего короля назад? Терпение Ланнистера стремительно иссякало, как из разбитой бочки утекала вода, опустошая ёмкость. Сам того не замечая, он крепко сжал кулаки, с такой силой, что побелели костяшки рук. Джейме отметил, что какая-то часть знатных людей обратила внимание на их перепалку и уже настороженно повернулась в их сторону, а лорд Лидден продолжал. — Нечего сказать, милорд? Я знаю, что вы, должно быть, в курсе о моих намерениях, это ни для кого не секрет. От меня и только от меня зависит дальнейшая судьба вашего гнилого рода Ланнистеров. Вашего уродливого братца-карлика, ваших детей… Вашей дочери. «Боги, да что он о себе возомнил. Но нужно отдать должное, храбрости у него много. Жаль, здравый смысл отсутствует напрочь. Угрожать мне, это ладно. Но угрожать моим детям?..» Служанка несла очередной серебряный поднос с винным штофом. Голодные взгляды пьяных мужчин разглядывали девушку, а кому-то не терпелось поскорее пригубить новую партию золотого арборского, но, увы, Джейме вынужден был огорчить и тех, и тех. Девушка как раз проходила мимо, когда Ланнистер грубо выхватил поднос из хрупких девичьих рук, опрокидывая штоф. Вино расплескалось на их одежды, а сосуд улетел куда-то прочь. Ухватившись за блюдо, цареубийца одними только кончиками пальцев крутанул его вокруг оси, дабы по устойчивее схватиться, а после размашисто ударил лорда Лиддена по лицу. Целиком охваченный собственным превосходством и поглощённый самолюбованием, Льюис не имел и шанса как-то отреагировать. Ошеломлённый таким неожиданным исходом, старик тут же прервал свою тираду, и, неловко отшатнувшись, упал на спину. Его единственный сын, сир Харрен Лидден — молодой, смазливый и заносчивый, как полагается быть семнадцатилетним рыцарям — кинулся во всю прыть от другого конца банкетного зала прямо на Джейме и достиг бы цели, если бы кучка лордов и рыцарей — по крайней мере те, которые были достаточно трезвыми — не поспешили вмешаться в перепалку. Крепкие руки обхватили Джейме сзади, кто-то пытался остановить сира Харрена. Джейме был не прочь продолжить веселье, но их старательно разнимали, не давая приблизиться друг к другу. Кругом разносились возмущённые голоса. — Как вы могли, лорд Джейме? Вы же его чуть не прибили, — кто-то упрекал Ланнистера. — Он угрожал ему! Старый хрыч получил по заслугам, — откуда-то раздался ещё один голос, Джейме повертел головой, но так и не нашёл того, кто сказал сии золотые слова. — Ты перешёл черту, Цареубийца, — вскричал сир Харрен, наследник Лиддена. — Напасть на моего отца! — О, сынок, он давно напрашивался, — ответил Джейме, спровоцировав новую возню вокруг себя. — Да отпустите же меня! — сир Харрен наконец освободился от давки. — Я пальцем не трону это ничтожество. Давление ослабевало, хотя вокруг них галдели мужчины и в воздухе витал аромат горячительных напитков. Лорда Лиддена уже привели в чувство и подняли на ноги. Помятый поднос то и дело случайно подпинывали, пока бедная служанка пыталась его поднять с пола. — Осторожнее со словами, парень, — сказал Джейме, нагнувшись и поднимая блюдо с пола. Вокруг мужчины снова напряглись, но он только вернул его бедной девушке, которая тут же умчалась прочь. Кругом продолжал скапливаться народ, кто-то ратовал на продолжение драки, кто-то предлагал всем успокоиться и выпить. Джейме взглянул на помост, король и его регент поднялись со своих мест и глядели на скопление. К королю подкрадывались Белые Плащи, всегда на стороже, готовые уберечь Стеффона от любой беды. Музыка стихла, барды и менестрели замолчали, лорды и сиры тоже умолкли в напряжении. Внезапно, с громким радостным криком поднялся Верховный Септон в заляпанной вином рясе. Сотрясая всеми тремя подбородками, он провозгласил: — Ну какая свадьба без драки, милорды?! Э-эх! — Бедные окружавшие его септоны повели своего пьянющего первосвященника прочь, пока тот требовал от музыкантов продолжать играть. Все чуть расслабились и вокруг раздались робкие смешки. Воспользовавшись моментом, Джейме выскользнул из круга, отправляясь в покои сменить заляпанные одёжки. На пути у него возник лорд Эдмар Талли, но Джейме жестом заверил его, что всё в порядке. Также он отыскал глазами свою дочь. И, как он и догадывался, Джестер Талли, сын Эдмара, околачивался рядом с ней. Хоть Ланнистер и не сильно это одобрял, он не мог не признать, что они вместе смотрятся мило. Эллен встревоженно глядела на своего отца, а Джейме ободряюще ей улыбнулся и, отсалютовав дочери, скрылся от прочих глаз на лестничном пролёте. *** — Джейме! — окликнул его знакомый голос. Ланнистер как раз спускался на улицу в новой и свежей одежде. Старая была заляпана вином, а с пятном ему щеголять не шибко хотелось. — Джейме, стой! Он обернулся и увидел, что за ним несётся его старый друг, лорд Аддам Марбранд. Меднобородый, широкоплечий, его тело крепкое, как и его верность лорду Ланнистеру. — Что? — он, конечно, был рад встретиться с другом вновь, но сейчас ему хотелось остаться наедине с собой, в голосе сквозили нотки раздражённости. — Что ещё? Пришёл тоже кинуть в меня камень? — Не неси ерунды, Джейме, — лорд Аддам подошёл ближе. — Ради Богов, что ты натворил? — Я немного… вспылил. — Да ты ударил старика, Джейме, своего знаменосца. На глазах у короля. — Именно, надеюсь, ему понравилось моё представление. — Я понимаю, лорд Лидден тот ещё… тип. А его сын ещё хуже. Но тебе стоило бы проявить терпение. В конце концов, что бы он не наговорил, слова — это ветер. А он подвыпивший… — Я тоже подвыпивший. Как видишь, его сын не думает, что это достаточный аргумент, — Джейме развернулся и пошёл прочь, Аддам следовал за ним. — Это оправдание подойдёт к чему угодно, но я не собираюсь просто проглатывать угрозы мне и моей семье. Каким бы пьянющим он ни был. — Просто… Не доводи его до крайности. Завтра он бы проспался и пошёл извиняться, я тебя уверяю. — Я сказал Тириону понаблюдать за ним за пару недель до коронации, — Джейме остановился и Аддам остановился вслед за ним, в изумлении уставившись на Цареубийцу. — Так ты шпионил за своим знаменосцем? — Мне пришлось. И мы выяснили кое-что любопытное, — Джейме посмотрел своему другу прямо в глаза. — Рано или поздно случится то, через что однажды пришлось пройти моему отцу. Джейме пошёл дальше, а Марбранд так и остался стоять, не сводя с него взгляда. — Раз одна песня забывается, мы напишем другую, — пожимая плечами, сказал Джейме, одарив Аддама улыбкой и удаляясь от него. Прохладный воздух витал вокруг, и даже не скажешь, что днём была невыносимая духота. Тишину нарушал лишь мерный стук каблуков по каменному полу. У бесконечных дверей Красного Замка стояли скучающие стражники, тихие, как позолоченные тени, они примостились поудобнее, лишь лениво выглядывая из своих укрытий, и, не находя в Ланнистере ничего необычного, возвращались обратно под укрытие теней. Он вспоминал, каким был юным, когда впервые прибыл сюда в качестве рыцаря Королевской Гвардии. Каким горделивым. Он мечтал, что однажды станет таким, как и сир Эртур Дейн, или сир Герольд Хайтауэр, а может и сир Барристан Смелый. Но в итоге он стал Цареубийцей. Он мечтал, что сможет быть с Серсеей, что вместе они станут счастливы, как она ему твердила, но суровая реальность разрушила и эти ожидания, а с возрастом Джейме понял, как глупо и нелепо они выглядели, и какую настоящую опасность таила в себе их связь. Теперь он лорд Ланнистер. Он не хотел править. Он не умел. Иногда Джейме гадал, будь лордом Утёса не он, а Тирион, то запустил бы тот так свои владения? Едва ли. Но теперь, кто его знает, как оно может быть по-настоящему. Ноги вывели его в богорощу, безлюдную в этот час. Обиталище старых богов, которым поклоняются северяне. Лёгкий ветер шевелил листья чардрева и Джейме даже отсюда показалось, будто он услышал чей-то голос. Встряхнув головой, он отогнал эти нелепые мысли. Джейме упёрся руками на парапет и вскоре увидел то, что ожидал. Два молодых человека, парень и девушка, заливисто смеясь, бегали вокруг многовековых деревьев, веселясь и играясь. Они то и дело валили друг друга наземь, потом поднимались и продолжали носиться. Эллен Ланнистер и Джестер Талли. Джейме не смог сдержать улыбку, наблюдая, как резвится молодёжь. Хотя он и не одобряет такую добрачную близость, как и отец, но всё же он доверяет своей дочери и знает, что Эллен не совершит чего-то такого, что очернит род Ланнистеров… Хотя, её отец с этим и так управился, куда уж больше… — Скучаете? — раздался внезапный елейный и бархатный голос у Джейме за спиной. Сердце ушло в пятки, дрожь пробрала всё тело, хотя Ланнистер и пытался это как-то скрыть. Он резко крутанулся на пятках, схватившись за кинжал, но увидел перед собой лишь пухлого лорда Вариса с двумя бокалами в руках. — Нельзя так подкрадываться к людям, чтоб вас… — Джейме перевёл дух, а Варис уселся на парапет. Он кинул взгляд в сторону богорощи, когда молодые, не замечая их, куражились. — А… Ваша дочь и сын лорда Эдмара. Красивая пара. — Да, очень. Вы что-то хотели? — Заметил, как вам тоскливо тут, и принёс немного вина, — он протянул бокал Джейме, а Джейме и не думал прикасаться к нему. — Чёрта с два я буду что-то пить с ваших рук, лорд евнух. — Ну, как хотите, — Варис печально вздохнул и выбросил один бокал в кусты под ними. Второй оставил в руке и элегантно пригубил, посмаковав вино как следует. — Наслышан о ваших высоких отношениях с лордом Лидденом. — Да ну? Вас ведь даже не было в зале. — Паук знает всё, — он неопределённо махнул рукой, — паутины всюду, милорд, окутывают всех нас. А безобидные пташки витают над ними и способны разглядеть интересные дела там, куда старому пауку не пробраться, не пролезть. Внезапно до Джейме дошло, о ком речь. — Та служанка? — Бедняжке больно попадёт за то, что вы погнули дорогой серебряный поднос. Ей в жизнь не расплатиться за него на жалование служанки, — минорно вздохнул Варис. — Скажите кто она, а я заплачу за неё. Ланнистеры платят свои долги. Она принесла мне поднос, а я погнул его об самодовольную рожу Лиддена, всё честно. — По правде говоря, — пригубив вина, сказал Варис, — поднос предназначался не совсем вам, а другим гостям тоже. — Плевать… — Джейме выудил из кошеля пару золотых оленей и вручил евнуху. — Вот, считай жалование твоей девице. — Непременно ей передам. — А теперь, будьте добры, лорд Варис, исчезните также, как и появились, пока я что-то не погнул и об вашу голову. Но Варис лишь укоризненно зацокал и покачал головой: — Надо же, когда вы служили Эйерису, я помнил вас куда более вежливым. — О, всё очень просто, милорд. Просто тогда меня не презирала половина Вестероса. — Вы высокого о себе мнения, милорд. У лордов и леди есть свои собственные проблемы, куда существеннее, чем трата времени на бесполезную ненависть к какому-то очередному Ланнистеру, которых пруд пруди. Просто такое настроение задал король Станнис, а после и его сын, вот и вся остальная знать действует по инерции, — пожал плечами Варис, — всё необычайно просто. Закон придворной моды. — Отлично, вы умеете поддержать в трудную минуту. — Союз с Талли — хороший ход, — одобрил Варис, — может укрепить ваше положение на арене. Вы сами додумались? «Вообще-то это затея Тириона», — но Джейме не хотелось в этом признаваться. — А вот это не ваше дело, Варис. — О, ошибаетесь, милорд, моё. Знайте же, вы мне нравитесь. — Для евнуха вы весьма любвеобильны. Варис снова покачал головой, печально прицыкивая языком — Я вас умоляю, лорд Ланнистер. Весь запас шуток про евнухов уже давным-давно исчерпал лорд Бейлиш. Но я серьёзно, милорд. То, о чём вы говорили с дорогим лордом Марбрандом… — Но… ты… Варис продолжил, перебивая Джейме: — Ваши подозрения не беспочвенны, ни в коем разе. Возможно, пока наш король не осознаёт, насколько важно, чтобы вы оставались лордом Запада. Важно для государства. Даже если у него появится искушение, я постараюсь сделать всё возможное, но остальное зависит от вас. — И… Что это значит? — Я вам ничего нового не сказал, — пожимая плечами, произнёс Варис, — про угрозу, нависшую над вами, вы знали и без меня. Просто дам маленький совет, не только мечом и огнём можно навести порядок. Отрубить голову змее — вариант хороший, но не лучше бы искромсать её на маленькие частицы, лишить всего, оставить в одиночестве, в назидание остальным? Я верю, что у Утёса Кастерли и Ланниспорта хватит сил, чтобы разнести весь Запад в труху, но победа малой кровью, сохраняя силы для грядущих войн — это ли не настоящий урок всем, насколько виртуозно Ланнистеры возвращают долги? Это ли не тот рёв, который должны услышать? Ошеломлённый Джейме отвернулся, чтобы взглянуть на водную гладь Черноводного Залива. Вода мирно плескалась и бурлила, щедро посеребренная луной. В голове проносились фразы Вариса, и медленно до Джейме доходил смысл сказанного. Прав был лорд Тайвин, когда сетовал на недостаток мозгов у Джейме. Когда он повернулся обратно, Вариса и след простыл. Простыл след и дочери с её будущим женихом. Счастливая пара умчалась дальше. А Джейме знал, что эту ночь он проведёт без сна. *** Петир Бейлиш Большинство людей побаивается темноты. Не доверяет ей. Глупо полагает, что в ней может скрываться зло, тёмные или нечестивые твари, которым кровь из носу как надо украсть чью бы то ни было душу. Нелепые бредни простонародья. Умные, предприимчивые, изворотливые люди любят темноту. Именно после захода солнца, когда мрак накрывает землю и окутывает город, выползают наружу различного рода маргиналы. Проворачиваются сделки, строятся планы, совершаются убийства. Невидимыми тенями люди обходят патрулирующих узкие улочки стражников. Мизинцу пришлось стать одной из таких теней сегодня. Укрытый тёмным полотном ночи, он узкими и забытыми тропами тайком выбрался из Красного Замка. За ним, на почтительном расстоянии, следовала тройка громил. С крепкими лбами, но особо не блещущие мозгами, других Петиру и не надо. Просят они немного, а работу выполняют прекрасно. В иное время они бы не понадобились лорду Бейлишу, но не сегодня. Следуя по переулкам Блошиного Конца, Петир оглядывался, стремясь не терять из виду своих пособников и стараясь заметить что-то необычное, какую-то слежку или чьи-то недобрые намерения. Блошиный Конец опасен в этот час, а особенно он опасен при больших празднествах. Ведь сейчас часть Золотых Плащей отозвана устранять очаги беспорядков или успокаивать разъярившуюся толпу. Где-то разразился пожар, а где-то в таверне устроили поножовщину. Пьяные и буйные головы творили полнейший кошмар на холмах Рейнис, Висеньи и Эйгона. Обычное дело при грандиозных празднествах. Но Блошиный Конец — другое дело. Пока весь город гудел и предавался веселью или кровопролитию, здесь царила полная и беспокойная тишина. Вся активность и жизнь этих улиц ушла в подполье или спряталась в трущобах, подальше от глаз любопытных. Петир как раз проезжал мимо одной из развалин, на входе которой стоял недоброжелательного вида мужчина с топором в руке и также недоброжелательно глядел на Бейлиша, пока тот не скрылся из виду. Выйдя на относительно широкую дорогу — копыта его лошади зацокали по мощёной стезе, периодически хлюпая по грязи или нечистотам, выливающимися из окон — Петир повернул голову в ту сторону, где совсем недавно ещё пылал огонь и его отсветы озаряли соседние улицы. Пожар был потушен силами местных и Золотых Плащей, и теперь только тонкая, едва заметная струйка дыма устремлялась в ночное звёздное небо. «Дикари», — подумал Бейлиш. Он не питал любовь к простонародью, однако не признать его полезность нельзя. Так называемую высшую знать он тоже не любил. Высокомерные и чванливые, считающие выскочками всех, кто появился на карте мира совсем недавно. Особенно же Петир не переносил королей с тяжёлым характером. Он должен быть благодарен Станнису за то, что тот дал ему место в Малом Совете, своим поступком он взрастил статус Бейлишей в глазах других лордов и не побоялся приобрести новых недоброжелателей, из числа тех, кто сам бы не против стать мастером-над-монетой. Любой другой оценил бы этот шаг, но Петир Бейлиш нет. Ему этого было мало. С тех пор, как Станнис с некоторой горячностью завёлся идеей навсегда прикрыть улицы красных фонарей, иными словами, бордели и прочие шлюходельни, Мизинец несколько разочаровался в новом короле. Никакие доводы о том, что это золотая жила, не помогли. Стеффон тоже отказал, хотя Петир пытался. Добились ли они чего-то? Нет, только того, что люди похитрее прятали подобного рода заведения глубоко, дальше от королевского надзора. Запретить все бордели в Королевской Гавани и наивно надеяться, что закон этот безропотно станут выполнять? Станнис не глупый человек, но порой совершал по-настоящему нелепые поступки, а его сын, который во всём старается походить на отца, совсем не лучше. Мизинец заимел привычку во время поездок тоскливо приглядываться к строениям, мысленно прикидывая, насколько это удачное место и сколько оно принесёт дохода, если его привести в ладный вид и повесить над входом красный фонарь. У одной из таких развалин он и остановился. Двухэтажное здание, когда-то бывшее заселённым, теперь пустовало. Оно безнадёжно прогнило, от него, как и от всего вокруг, несло сыростью и плесенью. Это не здание, а руины, настоящие руины. Крыша с соломенной кровлей обвалилась. Ранее оно было прибежищем бедняков, но Петир знал, что лишние лица оттуда были беспощадно выдворены на улицу. Его громилы встали чуть позади, уводя лошадей с улиц и занимая оговоренные ранее позиции, откуда могли бы подоспеть на помощь своему нанимателю в случае чего непредвиденного. Петир Бейлиш тихо присвистнул, его свист больше напоминал птичью трель. Из развалин высунулась голова, оглядевшись, мужчина вышел наружу. В типичном обмундировании Золотых Плащей. Бейлиш спешился, а мужчина взял его лошадь за поводья и повёл её внутрь подгнивающего, покосившегося и заброшенного с виду здания. — Всё готово? — спросил Петир. Сопровождавший его человек пригнул голову и едва сумел протащить за собой лошадь, которая с трудом пролезла под упавшей балкой, загораживающей вход. — Да, м’лорд. Всё, как вы и приказывали. Он ждёт вас, конечно, очень долго, но ваши девочки скрасили его ожидание. — Отлично, — Мизинец скинул плотный плащ с капюшоном на деревянный пол. Плащ должен был спрятать богатые одежды Петира, вид знатного человека, щеголяющего по ночным улицам Королевской Гавани, мог вызвать вопросы. Петир встал над открытым люком и спустился по деревянной лестнице вниз. Провозившись с поводьями и лошадью, сопроводитель нагнал Бейлиша совсем скоро. Кольчуга спутника немного позвякивала, пока тот спускался к Петиру. Лестница вела в тёмное помещение. Отсюда было два выхода: либо обратно наверх, либо дальше, через хлипкую дверь, сквозь щели которой пробивался мягкий свет. Бейлиш толкнул дверь, и они оба вошли в просторную комнату. Прямо перед входом висела музыкальная подвеска, привезённая откуда-то из Йи-Ти. Кругом были комнатки поменьше, закрытые только пологами мягких розовых тонов. Внутри комнатушек раскиданы мягкие и бархатные подушки. В обширном и осветлённом помещении витал приятный аромат диковинных специй. Прямо перед ними была ещё одна комнатка, также, как и у других, вход её прикрывала тюль, тонкая и полупрозрачная. Мизинец хорошо ориентировался и всегда был тут желанным гостем, ведь это его подпольный бордель. Трудно контролировать сеть таких заведений в подполе и оставаться незамеченным, да и можно просто-напросто упустить нечто важное. Но одного такого хватит сполна. Мизинец небрежно откинул полог. Девушки — среди них были как и обычные женщины Вестероса, так и экзотические — обложившие своими телами некоего мужчину, в страхе вскрикнули и отпрянули от своего клиента, а тот недоумённо уставился на прервавшего всё наслаждение визитёра. С мгновение он просто смотрел на него, пока затуманенное похотью сознание не распознало в пришельце Петира Бейлиша. Тогда мужчина изменился в лице. Он приветливо улыбнулся Мизинцу. Этот мужчина и был капитаном того корабля, который Бейлиш выпросил у Давоса Сиворта. Тот ещё драный дворовый кот. — М’лорд, вот и вы. Мне сообщили, что со мной хотели встретиться, и… я… — простоватое и ничем не примечательное лицо типичного морского волка, иссечённое морщинами и обветренное. Взгляд глуповатый, борода всколочена. Он уже собирался подняться, бесцеремонно оперевшись на плечо первой попавшейся под руку девушки, но Петир его остановил. — Не стоит, сир. Я ненадолго вас потревожу, просто уточню кое-какие детали. — Да что вы, м’лорд, не сир я вовсе, — отмахнулся мужчина, — я капитан Золочённого, и… Э-э, гонец рассказал, что со мной вы и хотели встречи. Вообще-то он тыкал в меня письмом, но я, это самое, читать-то не умею вовсе. Стало быть, м’лорд Давос Сиворт отдал нас вам? — Ненадолго. На одно только дело. Может на пару. — Мизинец взглянул на красивую летнийку, одна из его экзотических куртизанок. Они обходились ему дорого. — По жене своей вы не скучаете, капитан? — Я не женат. А даже если и был бы, то на кой-это мне надо? Я ведь на море всегда, померла бы со скуки небось. Парень в золотом плаще, тот самый спутник Мизинца, уселся позади капитана на дряхлый табурет, с тоской поглядывая на красоток. Старый моряк недоумённо почесал лоб. — Вы меня, м’лорд, в такое место необычное пригласили. Так-то запрещено оно законом, но я молчком, клянусь. Поэтому и говорить никому не стал. Отправил пару юнг, дрыхнущих на корабле, разбудить команду мою. Ну, тех, кому хватило деньжат на приют в гостинице какой. — Как давно вы на службе у лорда Сиворта? — спросил Петир. — Давненько уже. А вот команда недавняя, если м’лорд изволит знать. Корабль то свежий. Ну и он первым делом меня разыскал. — Прежде, чем я поручу вам дело, хочу знать, насколько вы ему верны. Верность в наше то время явление нечастое. — Нет, м’лорд, я за господина Давоса горою. Он вытащил меня из дерьма, м’лорд, я ему по гроб жизни обязан. А что за дело то, м’лорд? Надеюсь, не с контрабандой связано, — весело усмехнулся он, — я этим уже не занимаюсь. «Ну разумеется. Ищет из себе подобных. У Сиворта, должно быть, хорошие связи в этих кругах. Он же в этом котле варился столько лет.» — Нет, капитан, не контрабанда, — Мизинец жестом приказал девушкам покинуть мужчин. Они скрылись в сети других проходов, связывающих развалины над ними с другими такими же. Моряк проводил их тоскливым взглядом. — А если я вам предложу что-то эдакое за то, что вы перейдёте на службу ко мне? — осторожно продолжил Петир Бейлиш. — Просто представим теоретически, разумеется. — У меня и так уже есть всё, что я получил от господина Сиворта. А большего запросишь, так и останешься ни с чем. Помните, как в какой-то сказке? — Сказок мне в детстве не рассказывали, — терпеливо сказал Петир. — В общем, господин, верности у меня полные штаны, — снова посмеявшись над своей остротой, заявил он. — Увы, это и служит преградой для нашего дальнейшего сотрудничества. Капитан изумлённо взглянул на него, но его лицо тут же преобразилось и исказилось в гримасу ужаса, когда стражник, сидевший позади него, накинул на массивную шею морского волка удавку. Пособник безжалостно и хладнокровно сдавил её ещё сильнее, а капитан содрогался в жуткой агонии от нехватки воздуха. Он молотил руками, в надежде куда-то угодить, а стражник то и дело уворачивался, сдавливая концы удавки всё сильнее. По опустевшему помещению, которое служило для зажиточных горожан или даже некоторых лордов неплохим таким борделем, разносились хрипы и клокотания. Мизинец отодвинулся подальше от капитана, когда тот принялся разбрызгивать слюной. Ещё бы не хватало заляпать одежду. В этот момент его хаотичные движения и хрипы становились слабее, а чуть позже он затих окончательно. Стеклянные глаза уставились на деревянный потолок над ними, а приятные благовония смешались с запахом опорожнённого желудка. — Девочки разберутся, — сказал Петир своему спутнику, и вместе со стражником они вышли на первый этаж развалин. По пути он захватил свой плащ с капюшоном и плотно укутался им. Мизинец поднял глаза на балку над собой и увидел там одного из трёх нанятых головорезов. Он настойчиво размахивал руками, о чём-то пытаясь предупредить. По деревяшкам Бейлиш поднялся выше к громиле и тот прошептал ему: — Какая-то девка, торчит тут давно и ждёт кого-то. Следила, похоже. — Я разберусь, — прошептал ему в ответ Петир. Пока он спускался, до него донёсся хриплый шёпот громилы на балке: — Прямо за углом, м’лорд! Слышите? Петир Бейлиш услышал. Он махнул рукой другому своему сообщнику, дабы тот в случае чего следовал за ним. Мизинец помедлил у выхода, собираясь с духом и прикидывая варианты. Спустя пару биений сердца, Петир, вышибая массивную дверь, свирепо кидается за угол, примерно подозревая, чего ему ждать. Схватив перепуганную девушку за горло, не давая той издать и звука, он втолкнул её в переулок. Головорезы вместе со стражником уже спустились и показались на виду, они мотали головой, выискивая другую возможную опасность, но пока что вокруг было тихо. Лорду Бейлишу достаточно было взглянуть на девушку перед собой, и мельком в сознании всплыл образ. Он узнал её. «Этот ублюдок следил за мной!» — в гневе подумал Петир, и слепая злоба обуяла его этой ночью. Без лишних расспросов или разговоров, Мизинец выхватил из рукава кинжал с рукоятью из слоновой кости. Лёгкий взмах, и на горле у девушки разверзлась широкая полоса, от уха до уха. Недоумённо взглянув на Бейлиша, бедняжка медленно скатилась на землю. Петир даже не стал смотреть, как она умирает, он просто залез на лошадь и уже видел, как один из громил весьма нагло шарит по её карманам. — Ого… — удивлённо возгласил он. — Несколько золотых оленей. Что-то многовато для такой-то девки, м’лорд. — Разделите золото между собой и пошевеливайтесь, чтоб вас, — буркнул Мизинец. Он накинул капюшон и оглянулся по сторонам, натягивая поводья. Небо постепенно приобретала тёмно-серебряный оттенок, а луна скрывалась из виду. «Скоро рассвет. Что же мне ещё уготовит эта ночь?» — подумал Бейлиш, устремляясь прямиком к Речным Воротам. *** Волны бились о пристани и молы, тихий шелест прибоя Черноводной витал по местности Рыбного рынка и причалов. Рассвет робко пробивался из-за горизонта, а первые люди уже высыпали из своих кварталов: моряки, чтобы заняться кораблями, или торгаши, чтобы разложить свой товар на лавках. Крестьянин, кативший телегу в город через Речные Ворота, едва успел отпрянуть прочь, когда на него выскочили четыре всадника. Все в плащах и капюшонах, скрывающих лица. Он потом долго красноречиво отзывался об этих неосторожных господах, которые едва не зашибли его на месте. Петир Бейлиш пронёсся под решёткой Речных Ворот. Он остановился только на миг, чтобы свериться с местностью и отыскать подготовленный когг «Золочённый». Вот и он. Мирно пришвартованный, около которого недоумённо возится команда, не понимающая, с какой это стати её подняли на ноги ещё ночью, и до сих пор никаких известий и дальнейших указаний. Он то им и нужен. Петир и его спутники направлялись к Золочённому, по пути мелькали другие пришвартованные судна: похожие на лебедей судна летнийцев, с мачтами и носом из златосерда; грубые торговые корабли железнорождённых, чьи носы украшали различные вырезанные из дерева чудовища; торговые корабли Вольных Городов; королевские галеры, все как один увенчанные чёрно-золотым вымпелом цвета Баратеонов. «Золочённый» стоял как раз по соседству с личным кораблём принцессы Ширен. «Вот так совпадение», — мрачно подумал Петир. Стражник, который уже был и не стражников вовсе, ибо снял с себя кольчугу и накидку Золотых Плащей, как раз держал в руках мешок своей старой одежды. Чуть погодя, он выбросил её в море, и с громким соответствующим звуком мешок с доспехами Золотых плащей оказался поглощён тёмной водой и увлечён прямиком на дно. Петир стянул капюшон и спешился, его спутник последовал за ним. Они поднялись по сходням на борт, а тройка громил разместилась у самого подножья. Петир прикрикнул, чтобы полусонная команда обратила на него внимание. Размеренным и грациозным движением руки — это сделано нарочно, дабы придать себе весу, как аристократу — он выудил пергамент. Развернул его и громко обратился к заинтересованной команде. — Я, лорд Петир Бейлиш, правитель замка на Перстах и мастер-над-монетой, объявляю, что ваш прежний капитан обвинён в растрате и измене государству и брошен в темницу Красного Замка, где и проведёт время в ожидании суда, — Бейлиш встряхнул пергамент, хотя, на самом деле, сделал это абсолютно напрасно. Мизинец и сам понятия не имел, что написано на пергаменте и что он значит, ибо он схватил первый попавшийся и прикинулся, что зачитывает приказ, со всей важностью и строгостью ситуации. Он был уверен, что проверять они не станут, едва ли кто-то из них умеет читать. — И посему, так как, согласно договору, когг «Золочённый» переходит под моё руководство, я имею полное право назначить нового капитана. — Нового из нашей команды? — сразу оживился крепкого вида детина, выступив вперёд, погромыхав по палубе. — Не совсем, ваш новый капитан прямо перед вами, — Петир положил руку на плечо своему стражнику, который сопровождал его всю ночь. Команда разочарованно заворчала. — Так это вы нас подняли в такую рань, вашсветлость? Какие, это, указаница? — Указания тут я раздаю, как ваш новый капитан, — заголосил стражник, а Мизинец и не стал возражать. Как-никак, ему требовалось наработать какой-то авторитет. — Мы выходим в море сейчас же, берём курс на северо-западный мыс Расколотой Клешни… Он примолк, взглянув на Петира, а Петир удовлетворённо кивнул. Стражник продолжил отдавать распоряжения сонной команде Золочённого: — Оттуда в Чаячий город, а потом уже на Персты. — Да вы с ума сошли? Это ж сколько-то плыть надо? — На время плавания команда может рассчитывать на двойное жалование, — сказал Бейлиш, и команда приободрилась, разразившись одобряющим криком. Этот звук Мизинцу понравился, не хватало, чтобы они ещё дезертировали со всей ненужной информацией. Петир сгрёб стражника за шиворот и потащил к борту: — Молодец, всё запомнил. Теперь сделай, как надо и постарайся, чтобы они не задавали слишком много вопросов, — он вытащил тот самый кинжал, на котором уже засохла кровь ни в чём неповинной девушки. — Передашь это тому, кому я сказал. На Перстнях, а не в Чаячьем городе. Ты меня понял? — Понял, м’лорд, не дурак, — отозвался стражник, осторожно принимая кинжал. На рукояти красовался символ дома Корбреев. По сходням Петир спустился обратно. Рассветное солнце едва показалось из-за горизонта. Первые лучи разгоняли сумеречную тьму и Мизинцу показалось, что ночь длилась несколько дольше обычного. Видать зима и правда близко. А может просто насыщенные событиями часы тянулись медленно. Как бы там ни было, Петир выбросил свой плотный плащ, заляпанный кровью пташки, оседлал коня и, распустив головорезов, устремился в Красный Замок во всю прыть. Наступил новый день в истории Семи Королевств, новый день после коронации Стеффона Баратеона первого своего имени.