Расколотое королевство

*** Теон Они гнали лошадей на восток. Тройка всадников, мчавшихся через леса, мелкие ручейки, сонные деревушки и северные остроги. Теон подстёгивал уставшего Улыбчивого, его конь был идеальным в своём роде. Выносливый и резвый, его дыхание было ровным, тогда как лошади Эурона и Уродца уже выбивались из сил. Теон вёл их, ибо знал Север. Он узнавал узкие тропки и широкие поляны, и с ужасом понял, что несутся они к Дредфорту. — Именно туда, — подтвердил дядя Теона, Эурон Вороний Глаз. — Наш путь пройдёт совсем рядом с обителью Болтонов. «Красные короли», как беззастенчиво они именовали себя в старые времена. Молчаливая и ещё два корабля были там. Пришвартованные у южного русла реки Рыдальница. — А их не обнаружат? — волновался Теон. — Твои хозяева-волки уже о нас знают. Вот только не знают, куда мы направимся конкретно. Дядя Эурон объяснил их спешку тем, что каким-то образом им могла грозить опасность погони. Он… словно это как-то почувствовал, хотя Теон никак не мог взять в толк, как именно он об этом узнал. Только перейдя вброд реку Белый Нож, они позволили себе и лошадям отдохнуть. Ночь путники провели у леса. Уродец откуда-то принёс зайца и белку, и им удалось сытно поужинать. Из глубин тёмного ночного леса волки завывали свою грустную песнь, что служило поводом для беспокойства у Теона. Он просыпался и содрогался от каждого воя. Волки были рядом. Словно они искали его. Теон встряхнул головой, чтобы отогнать эти мысли. «Вот же ты дурак, Грейджой, — сказал он себе, — о чём ты вообще думаешь? Это просто глупые животные, которым страсть как надо повыть». Последующие дни они уже отдыхали совсем мало, и Теон боялся, как бы они не потеряли лошадей. Железнорождённые могли не знать о границе возможностей этих животных. Но он только зря опасался, Эурон чем-то подкармливал скакунов, и они несли своих всадников, практически не зная усталости. Прошло какое-то количество дней с того момента, как они отбыли от Винтерфелла. Погода менялась, и жаркие, даже по меркам северного края, дни становились прохладнее. Небо серело, а солнце спряталось под тяжёлыми облаками. Только сейчас Теон стал замечать, что листья на большинстве деревьях желтеют, а кое-где уже и опадают, и пронзительный ветер, кружа, уносит их прочь. Проезжая мимо забытых богами деревень, он обращал внимание на убранные поля и забитые под завязку житницы. Зима близко, и на Север она наступает всегда быстрее и ударяет всегда тяжелее. Теон никогда не любил Север и только сейчас понял, что он и Винтерфелл служили для Грейджоя темницей без железных прутьев. Он обрёл шанс в жизни как-то проявить себя, обрести хоть какую-то репутацию и, может быть, даже спасти свой угасающий род. Теон твёрдо решил ухватиться за возможность, которую подарил ему Вороний Глаз. Отступать уже некуда. Он почувствовал себя на своём месте только тогда, когда им таки удалось добраться до Молчаливой. Когда корабль беспрепятственно вышел в открытое море, Теон понял, что худшее, что могло их ждать на Севере, позади. Он ощутил это высшее чувство блаженства, когда солёный морской воздух ударял в ноздри, когда порывистый ветер намеревался сорвать с него плащ, когда волны несли тёмно-красный корабль Эурона Грейджоя обратно домой, и эта качка была для него родной. Его слух ласкал шёпот моря и гулкие удары в барабан, которыми задавали ритм для гребцов, поскрипывание корпуса и мачты корабля, шорох паруса над ним. В холодные и ветреные ночи койку ему согревала безъязычная девка, Мелония, так её вроде бы звали. Он впервые ощутил себя настоящим железнорождённым. Человек, который родился среди скал и соли. А самое главное, на корабле была полная тишина, и дело тут не в жесткой дисциплине. В одном из очередных привалов Эурон рассказал, что «Молчаливая» состоит из немых моряков, все, как Мелония, и рассказал, как это произошло. — В один момент мне просто захотелось тишины, — сказал он, но подробностей не последовало. — Но ты даже не представляешь, Теон, насколько утомляет вечное молчание. Ни тебе забавных баек, ни забористой матерщины, ни ругани между ними. Гнетущая тишина и только. Теон действительно не представлял. Он давно понял, что Вороний Глаз сам себе на уме. Одни его до чёртиков боятся, другие улыбаются своему капитану, выражая безмолвную симпатию, но все они беспрекословно подчиняются ему. Эурон завоевал и подчиняет их себе авторитетом и страхом. Его команда была весьма пёстрой. Кто-то смуглый, кто-то чёрный, как смола, кто-то низкий и волосатый с ног до головы, кто-то бледный, как молоко. Не будь они немыми, здесь разносились бы голоса на десятках языках. За ними следовало ещё два корабля, составляющие флотилию Эурона. Оба судна носили совсем непонятные названия. Скрытые дымкой, повисшей над гладью моря, они плыли совсем далеко. Было видно, как их мачты, сливающиеся с горизонтом, царапали небо. Теон выяснил, что, в отличие от Молчаливой, экипаж этих двух суден не лишен языков и вполне себе обычный, если не считать, что все они с другого конца света. Однажды Эурон позволил Теону попробовать повести корабль с помощью рулевого весла. — Если направишь Молчаливую на скалы, я тебя прирежу, — предупредил его Эурон, а Теон только рассмеялся. Он знал, что это шутка, ведь у железнорождённых всё не так, как у обычных людей с зелёной земли. Железнорождённые — жёсткие люди, и юмор был подобающим. Тем не менее, Теон справился отлично. Он вёл корабль уверенно, хотя к рулевому веслу стоило привыкнуть. Этот момент лишний раз подбодрил его, Теон чувствовал, что в нём кипит кровь Грейджоев и она направляет и защищает его на море. Они как раз огибали Персты, край, усеянный скалами и рифами. Теон повернул голову, наблюдая, как из-за тумана выступают могучие горы Долины, вершины которых скрыты под облаками, и тут краем глаза заметил движение. К берегу причаливал пузатый торговый когг. Ветер и течения благоприятствовали коггу, поэтому тот шёл на парусах. Теон успел различить на них символ королевской династии. — Этот когг Баратеонов, — предупредил Теон, кивая в сторону пузатого кораблика. — Вижу… — отозвался Эурон. — Самому интересно, что он тут забыл. Теон улыбнулся своему дяде, предвкушая вероятную резню: — Проверим? Может даже поживимся чем-нибудь. — Нет никакого смысла, мы только потеряем время. Пусть себе плывёт. Теон пожал плечами. Он обернулся и увидел, что Эурон стоит на корме и флажками подаёт сигнал своим продолжать следовать и не обращать внимание на кораблик. — Ладно-ладно, признаю. Ведёшь ты это корыто неплохо, — сказал Вороний Глаз, откидывая флажки в сторону. — Кровь Грейджоев помогает мне вести твоё корыто… — Эй, — осадил его дядя, — только я могу называть этот корабль корытом. Для тебя это Госпожа Молчаливая. — Просто Молчаливая, — не унимался Теон, широко улыбаясь. — Хорошо, — согласился Эурон, — но, если назовёшь как-то иначе, я вышибу тебе зубы. — А что это за страшила возится вокруг тебя постоянно? Эурон поглядел вокруг, и Теон кивнул на того Уродца, который сопровождал Вороньего Глаза в его вылазке в Зимний Городок. Страшный, как смерть, лысый, кривозубый и просто омерзительный. — Без понятия. Я даже не знаю, как его зовут. Но он, скажем так, старпом. — Может, будем называть его уродцем? Лично я уже привык… — Уродец — замечательное имя, и удивительно, как ему подходит. Я согласен. А затем пошли ещё долгие дни плавания. Молчаливая взяла широкую дугу, и им пришлось огибать Драконий Камень. Эурону крепко не понравилась мысль, что этот когг Баратеонов был неким предзнаменованием. Ему не хотелось испытывать судьбу и цеплять на хвост весь королевский флот, а Теон был солидарен с ним. Одно дело нападать на одинокие кораблики, но другое — рисковать оказаться в самоубийственном сражении, а позже и на дне Узкого Моря. Когда опасность быть обнаруженными миновала, они вновь приблизились к восточному краю Вестероса. Они прошли по Тартскому заливу, слева от них был мирный остров Тарт, а справа могучая крепость — Штормовой Предел, притягивающий к себе сильные и тяжёлые волны, которые неизменно разбивались о скалы. Им повезло, и они беспрепятственно прошли по заливу Разбитых Кораблей. На следующий день удача им всё же изменила, и вереница из трёх кораблей оказались под штормовым облаком. Шквалистый ветер рвал ванты из пеньковых верёвок, разбушевавшееся море грозилось перевернуть корабль. Пару бедолаг унесло в море и они безмолвно пропали в пучине злобных вод. Но, в целом, все три корабля уцелели, только их разметало. Пришлось подождать какое-то время, пока все не вернутся на прежний курс. Стоило пройти мимо Ступеней, где Молчаливую знали более, чем хорошо, им навстречу отправилась лиссенийская галея, гибкая и грациозная. На палубе раздавались воинствующие крики. Но когда капитан лиссенейца осознал, что Молчаливая не одинока, он немедленно развернулся и убрался прочь. Эурон решил их не преследовать. Прошли ещё дни, и Теон более, чем достаточно, освежил и пополнил свои знания, касательно мореходства. Эурон обучал его, казалось, скорее от скуки, чтобы как-то убить время, но Теон был благодарен и за это. Их пусть вдоль Дорна был без особых неурядиц. Сейчас они проплывали далеко от Староместа, и очертания древнего города было видно едва-едва. Казалось, что это далёкий город-призрак, заброшенный веками назад. Теперь путь вёл их мимо Щитовых Островов, где-то неподалёку должно быть устье Мандера, и этот факт о чём-то напомнил Эурону. — Твоя сестра, милая Аша, помнишь её? — Конечно, — безрадостно отозвался Теон. — Её тоже захватили и отдали ко двору какому-то ублюдку, какой-то мелкий лорд вдоль Мандера. — Именно. А потом выдали замуж за третьего сына этого лорда. Твой отец бы с ударом слёг, будь он сейчас жив. Сейчас Грейджои для большинства ассоциируются с чем-то забытым и уничтоженным. А для других это и вовсе пустой звук. — Она не заслуживает такого, — сказал Теон, качая головой. — А я собирал сведения о своём семействе. Вернее, об его остатках. Аша оказалась далеко не ласковой и послушной жёнушкой, как хотелось бы просторцам. Теон вызвал в голове образ своей сестры, которую так давно не видел и которую едва не забыл. Он помнил, за тот короткий отрезок жизни, что провёл дома, что она всегда была девочкой с характером. «Небось сейчас гоняет своего зелёного муженька и весь его двор припевал, ” — с улыбкой подумал Грейджой. Словно прочитав его мысли, Эурон сказал: — Жаль, что муж у неё отморозок полный. Во время одной из её выходок, он не выдержал и переломал ей ноги, а потом не пускал к ней мейстеров, — сказал Эурон будничным тоном. — Теперь далеко она точно не уйдёт. Теон, услышав такие вести, мигом помрачнел, но больше его удивила реакция своего дяди. Тот улыбался, пока море брызгами хлестало его красивое лицо. Теон был несколько подавлен известиями о судьбе, постигшей Ашу. «Мы её вытащим оттуда, ” — внезапно подумал Теон. Да, безусловно, он был уверен, что сможет. Как решит все вопросы, он, вместе с Вороньим Глазом, непременно придёт за ней. *** Когда Железные Острова, наконец-то, оказались прямо по курсу, Эурон решил поменять паруса на грейджоевские, дабы каждому было ясно, кто возвращается домой. Золотой Кракен на чёрном поле гордо парил над холодными и недружелюбными водами, омывающими берега острова Пайк. Два корабля, союзники Эурона, наконец нагнали своего капитана и плотным строем входили в гавань. Течение несло их в Лордпорт — крупнейший город на Железных Островах, но до нелепости маленький по меркам всего остального Вестероса. Теон подсчитал, что идут они слишком быстро, чтобы остановиться достаточно вовремя, а, к тому же, прямо перед ними стояла боевая ладья, увешанная щитами. На мачте реял флаг дома Ботли, лорд Ботли был правителем мелкого замка, но что более важно, ему принадлежал Лордпорт. Стало быть, это лордская ладья, и прямо на неё Молчаливая сейчас несётся со всей дури. — Дядя? — с тревогой сказал Теон. Ответа не последовало. Теон только успел схватиться за мачту — первое попавшееся под руку — как тут же ощутил тяжёлый и сильный удар, который чуть не вышиб из его тела душу. Теона кинуло вперёд, и, только благодаря крепкой хватке, он сумел удержаться и устоять на ногах. Уши пронзил жуткий треск и стоны ломающегося дерева. Нос задрался к небу, а потом опустился на воду, подбрасывая всех на палубе ввысь, как тряпичных кукол. Кто-то из гребцов переломал рёбра о вёсла, но в основном повезло всем, и большинство уцелело. Теон поднялся на ноги и ошеломлённо посмотрел по сторонам. Ладья лорда Ботли шла ко дну, на поверхности воды плавали бесхозные щиты и ошмётки дерева. За спиной у Теона раздался весёлый и заливистый смех, от которого пробирает дрожь. — Вот мы и дома! — провозгласил развеселившийся Эурон и с борта прыгнул на причал. Собравшаяся толпа горожан и торговцев во все глаза смотрела на Молчаливую, Эурона и на исход этого эффектного представления. По толпе прошли встревоженные шепотки. Те, кто постарше, наверняка узнали Эурона Грейджоя, Вороньего Глаза. Он был укутан в длинную накидку в цветах и символах дома Грейджоев. Накидка прикрывала всё его тело, кроме головы. Теон последовал за ним. Не обращая внимания на сгущающуюся толпу, они двинулись в сторону Пайка пешком. За ними поспевали другие. Три корабля причалили, и три команды следовали за своим капитаном. Теон обернулся, на глаз посчитав их общее количество. Выходит впечатляюще, но всё равно мало, чтобы взять какой-нибудь мало-мальски хороший замок. В каменной крепости лордов Ботли, которая уже осыпалась и была не в лучшем состоянии, отворились ворота, и оттуда выскочили три всадника, которые неуверенно держались в сёдлах. Они пронеслись мимо маленького войска Эурона и остановили перед Вороньем Глазом и Теоном. Самый молодой и самый низкорослый из них заговорил: — Что ты себе позволяешь, урод?! Ты потопил моё судно! Мой корабль! Ты ответишь за это, и я отгрызу тебе яйца, недоносок, — он тараторил так быстро, что Теон его едва понимал. Его речь ужасна, а голос противный. Как ножом по стеклу, но, к тому же, он отдавал хрипотцой. Эурон просто смотрел на него, и что-то заставило голосящего коротышку умолкнуть. — А кто ты, собственно, такой? — спросил его Теон. — Ублюдки Грейджои. Чёрт знает откуда вы припёрлись, но даже не знаете простейших вещей. Я нынешний лорд Ботли, запомни моё имя, ничтожество, я… — Лорд Ботли? — спросил Теон, не сдержав смех. Коротышка залился краской, и пот выступил на его лбу. — Ботли переживают не лучшие времена, да? Семейство Ботли было изрядно потрёпано во время восстания Грейджоя. Лорд Сейвин Ботли был истовым сторонником Бейлона Грейджоя — отца Теона. За его свирепость король Станнис наградил Сейвина казнью через обезглавливание, а также подобной участи удостоились пару сыновей. Род Ботли действительно переживал плохое время, и Теон подозревал, что нелепый коротышка — какой-нибудь узаконенный бастард, очередной Пайк — так звали бастардов на островах. — Заткнись, мразь! В общем говоря, вы все пожалеете об этом, — угрожал Ботли, — я вам… — Исчезни, — буркнул Вороний Глаз, и, под гогот моряков трёх кораблей, тому ничего не осталось, кроме как развернуться и уйти. Дорога к Пайку вела через горы, и путь, в общем-то, был не из простых. Теон бы сейчас предпочёл лошадь, но Эурон, по какой-то одному ему видимой причине, решил идти пешком. Они беспрепятственно продвигались по широкой тропе, вокруг них громоздились ощетинившиеся острые скалы, да крутые склоны, и до Пайка оставалось рукой подать. Миновав подъём, ватага Эурона заметила приближающийся к ним отряд железнорождённых, одетых и вооружённых — готовых к войне. Возглавлял недружелюбно настроенных воинов, коренастый бородач, на груди которого красовался символ дома Грейджоев. — Эурон Грейджой, — начал он, — как побитый пёс вернулся домой, жалкий трус ищет прибежища. — Я и не ожидал тут тёплого приёма, — лучезарно улыбаясь, сказал Эурон, приглашающе раскинув руки. — Ты бы хоть назвался. — А моё имя тебе знать нет нужды. Я служу Виктариону Грейджою, правителю Пайка. Теон заметил, как команды трёх кораблей начали выстраиваться, и выглядели они, в общем-то, настороженно. Эурон поднялся на плоский камень, а Теон последовал за ним. Оба они оказались выше их всех. — Вот оно как… — Вороний Глаз притворился, что шибко удивлён. — Виктарион, — продолжил бородач, игнорируя Эурона, — сегодня в добром расположении духа и даёт тебе… — УБИТЬ ИХ, — завопил Эурон нечеловеческим криком. Люди Эурона кинулись в бой, на ходу выхватывая оружия и дублируя приказ на всех языках мира. Теон машинальным движением схватил лук. Он был просто поражён, с какой скоростью события сменяли друг друга. Скоро отряд бородача оказался рассеян. До племянника и дяди доносился лязг мечей и топоров, ругань и стоны раненных. Решив не стоять без дела, он потянулся к заготовленному колчану и ловкими движениями выхватил оттуда стрелу, гибкую и гладкую, с оперением на конце. Пальцы Теона легли на тетиву и, с грацией арфиста, плавно натянули её, ясеневый лук тихонько скрипнул. Его руки и плечи были напряжены. Долго определяться с целью нельзя, ибо скоро руки затрясёт, и прицелиться будет невозможно. Он нашёл свою жертву. Одетый в кожаные доспехи черноволосый вояка рубился с летнийцем. Наконечник смотрел прямо на бойца. Пальцы разжали тетиву, и стрела со свистом полетела, заканчивая свой полёт в груди воина. Его крик утонул в общем гаме, но с гримасой боли он рухнул наземь. Теон избрал ещё пару жертв. Один из них, одетый в кольчугу и шлем, кинулся на них с щитом наперевес. Щит прикрывал лицо и тело, но Теон решил попытать удачу и не прогадал — его очередная стрела пробила колено бедолаги, а когда тот упал и потерял щит, вторая стрела пронзила его горло. — Запомни, Теон, — сказал Эурон, когда с отрядом бородача было покончено, — никогда не называй своего дядюшку трусом и псом. — Ну и ты, дядя. Когда хочешь порубить талантливого лучника в капусту, не забывай защищать колени, — улыбнувшись, сказал Теон. Нескольким удалось сбежать, и они неслись от самой смерти, не жалея ног. Теон сумел выцепить одного, но, когда прицелился к другим отступающим, Эурон жестом приказал оставить их. — Пусть принесут большому Вику благую весть. Они отправились дальше, и Теон крепко не нравилась эта мысль. Им бы сейчас не ворошить гнездо, да убраться на корабль, но высказывать свои идеи он не собирался. «Чёрт побери, хорош уже трусить, Грейджой, ” — сказал он себе. Они проделали этот путь не для того, чтобы просто взять и уйти. Но молчать Теон тоже не хотел. Это был не первый его бой, он также принимал участие в войне с одичалыми, когда Робб совершал свои «героические подвиги», так что убивать ему было не в первой. Но не отпускала мысль, что что-то происходит неправильно. — Мы же хотели договориться с дядей Виктарионом, так? — сказал он Эурону. — Он придёт, поверь мне. А когда он придёт, то положись на меня. Я им займусь. — Что значит «займусь», дядя? — не унимался Теон. — Сейчас увидишь. Эурон кивнул, и Теон увидел перед собой войско, во главе которого шёл огромный мужчина, черноволосый и свирепый. Он казался тем, кто без труда сможет побороть и буйвола. Теон с облегчением понял, что войско не больно большое. Практически как три команды Эурона. Теон огляделся и пересчитал моряков, чтобы убедиться в своих мыслях, но с ужасом заметил, что у Молчаливой пропала примерно половина людей, в том числе и Уродец. Мужчиной оказался Виктарион Грейджой, второй дядя Теона. Он заметил, что в чёрных волосах большого Вика уже поблёскивает седина. — Эурон-ублюдок-Грейджой. Твоей последней ошибкой было заявиться сюда со своими уродами, — сказал Виктарион вместо приветствия. — Мало того, ты ещё перебил моих людей! — Братишка! — приветливо воскликнул Эурон, улыбнувшись Виктариону. — Они сами виноваты. Кто же знал, что твои люди такие убогие ничтожества, что проиграют моим уродам? — Мне говорили, у тебя людей побольше, — встревоженно сказал Виктарион, подсчитывая по головам пёстрые команды Эурона. — Да проблема в том, что ты не умеешь считать больше десяти. Виктарион потемнел ещё пуще от злости. — Перед тем, как я вот этой секирой снесу тебе башку, скажи, что ты намеревался тут найти? Или после того, как торгаши потопили твой вонючий флот, ничего умнее ты не придумал, кроме как прийти ко мне на порог? — У меня целый ворох умных мыслей, Вик. И то, что я тут, одна из моих наилучших идей-фикс. Я привёл истинного лорда Пайка. — Но я лорд Пайка, — воспротивился Виктарион, — кого ты имеешь ввиду, глист, себя что ли? — Нашего племянника, — Эурон указал на Теона, а тот подобрался весь, стараясь придать себе вида, — последний сын нашего брата Бейлона. Буйволоподобный мужчина, прищурившись, недоверчиво посмотрел на Теона, оглядев его с ног до головы. — Похоже и правда он. Вот только он ничем не лучше тебя, — насмешливо заявил Виктарион, — воспитанный волками и тупыми Старками мямля с зелёных земель. А ты, трус. Твой корабль жив, сидел бы и плавал в Яшмовом Море. — Боюсь, ты даже не знаешь, где это… — Молчать! Вы оба… Вы зря сюда пришли. Я ничего никому не уступлю. Ни тюфякам с зелёной земли, ни трусам с востока. Между двумя войсками нарастало напряжение. Железнорождённые Виктариона тянулись к мечам и торопились приготовить топоры. Люди Эурона не отставали от них. — А вот зря. Теон мог бы стать твоим наследником. Вдруг наша фамильная и могучая крепость Пайк, которую ты починил с помощью навоза и палок, рухнет под твоим весом. Виктарион кипятился, он раскраснелся от злости, и масла в огонь подливали гогочущие моряки Эурона. Теон внезапно вспомнил маленький факт из глубокого детства — Виктарион очень не любит смех, особенно, когда смеются над ним. Это выводит его из себя. — Детей то у тебя в твои года нет. Что, такое большое и могучее тело и такой маленький и хиленький… — Заткнись! — взревел Виктарион и, замахнувшись секирой, бросился на Эурона. Тот легкой поступью ушёл с пути у разъярённого быка. Его воины и воины Эурона повыхватывали оружия, Теон не отставал от них. — Стоять! Я сам оторву башку этому Вороньему Глазу. — А что сделаешь потом? — насмешливо спросил Эурон, схватившись за ворот накидки. — А потом я перебью твоих людей, а твоему дорогому племяннику разобью голову о камни. — Заманчиво. — Эурон дёрнул ворот, и накидка расползлась по швам. Теон был шокирован, как и все прочие. Под накидкой Эурон носил доспехи. Теон понял, что Вороний Глаз надел их незадолго до их посадки, но он передвигался так бесшумно, а кажутся они такими тяжёлыми. Доспехи отдавали странным фиолетовым свечением, едва заметным, но таким прекрасным и завораживающим. На доспехах можно заметить непонятные рунические надписи. Казалось, даже Виктарион, преисполненный яростью и гневом, не смог остаться равнодушным к ним. Эурон, наслаждаясь произведённым эффектом, легко выудил из ножен свой меч, который точно также был украшен каким-то узором, что выгравирован на самом клинке и на рукояти. И точно также он сиял тем же светом. Виктарион, оторвавшись от созерцания необычного вооружения своего брата, нахлобучил шлем и забрало, лицевая сторона которого изображал кракена, и с боевым кличем, подобным грому, кинулся на недруга. Битва двух братьев началась, когда Виктарион нанёс второй удар, более осмысленный. Теон только моргнул, но этого момента хватило Эурону, чтобы оказаться чуть ли не за спиной у Вика. Он необычайно быстро двигался, как сам демон из преисподней. Он ударил Виктариона, но силач повернулся и на последних мгновениях успел отвести опасный клинок от себя. Оба брата вновь повернулись лицом к лицу и плясали вокруг друг друга, как два любовника. Каждый оценивал своего противника. Виктарион замахнулся и ударил, но Эурон снова исчез. Словно само воплощение ветра, он закружил вокруг большого Вика. Широкое лезвие секиры отбивало удары клинка в самый последний момент, а Виктарион едва поспевал за Вороньим Глазом. В их сражении было что-то противоестественное. Брат на брата, многие вероисповедания порицают такое и почитают за страшный грех. Страшнее только отцеубийство. Сама природа противилась этому поединку, и с неба зарядил холодный ливень. Рассекая длинные капли дождя, они молотили друг друга, но очевидно, что инициатива была за Эуроном. Виктарион по большей части защищался. Казалось, несмотря на небывалую быстроту Эурона, Виктарион являл собой настоящую крепость, и через такую оборону никому не пробиться. Однако Виктарион совершил ошибку, когда попытался было ответить контратакой, но Эурон отбил удар секиры, а затем, не сбавляя темпа, нанёс своему противнику первую рану, полоса крови на месте рассечённого доспеха и плоти появилась в боку у могучего Виктариона. Тот поди даже не заметил рану, но всех шокировала то, с какой лёгкостью меч Вороньего Глаза порезал броню своего противника. Секиру Виктариона венчал острый шип, которым он и намеревался проткнуть брюхо своего брата, кинувшись вперёд, но тот снова оказался быстрый как молния. Эурон увернулся и, очутившись слева от брата, своим следующим ударом снёс левый наплечник, а вместе с наплечником кусок кожи, что оказалось уже раной существеннее. Воплощение гиганта, целиком поглощённого яростью и жаждой крови, Виктарион развернулся и с диким рёвом нанёс удар вслепую. На этот раз Эурон не стал исчезать, а принял атаку, встретив тяжёлую секиру своим мечом. Эурон даже не дрогнул, тогда как вся сила, посланная Виктарионом, вернулась к нему самому, и тот отшатнулся, а Эурон взмахнул мечом, целясь ему в голову. Виктарион сумел отбить удар, но последовавший за ним пинок в живот от Вороньего Глаза поставил выбившегося из сил Виктариона на колено, ибо тот поскользнулся на грязи. Серебряно-фиолетовой полосой сверкнул клинок, описавший крутую дугу. Виктарион в порыве отчаяния снова выставил секиру, чтобы отбить удар, но Теон едва уловил взглядом новое движение Эурона, меч отправился совсем с другой стороны и на этот раз достиг цели… … достиг бы, если бы Виктарион в последний момент не мотнул головой назад. Клинок с пронзительный звоном, лязгнул по забралу Виктариона и шлем слетел с его могучей башки. Эурон ругнулся на незнакомом Теону языке, а Виктарион, словно приобретя второе дыхание, кинулся на брата, вновь целясь тому в живот шипом своей секиры и, к ужасу, Теона, секира с глухим ударом стукнула по волшебному доспеху Эурона. Могучий Вик навалился всем своим весом в свой колющий выпад. Теон уже приготовился увидеть пробитый доспех и умирающего Вороньего Глаза, но, к изумлению, тот оказался абсолютно цел, а на доспехе даже вмятины нет. Виктарион, решив было, что одержал верх, тоже был в смятении. Эурон вновь наносил удар и вновь обманул своего брата, когда клинок, ведомый ловкими движениями кисти своего владельца, сверкнул совсем с другой стороны. Виктарион успел защититься, но, вместо широкого лезвия своей секиры, он подставил древко и, разумеется, меч с лёгкостью располовинил главное оружие черноволосого громилы. А Эурон и не останавливался, его меч сверкнул ещё раз, и на лице Виктариона изобразилось удивление, когда тот обнаружил вываливающиеся внутренности из широкой раны на своём животе. Теон не представлял, что такая рана может пройти почти незамеченной. Но Эурон даже тогда не думал останавливаться и, завершающим приёмом, снёс голову брата с плеч с такой лёгкостью, какой раскалённый нож разрезает масло. Тело Виктариона рухнуло наземь. Кто-то из войска своего бывшего лорда Пайка побежали назад, в укрытие разрушенной крепости, но большая часть осталась стоять и смотреть, как их обезглавленный лорд истекает кровью и мокнет под ливнем. *** — Я надеюсь, вы сделаете правильный выбор, сиры, — сказал Эурон, переводя дух и тяжело дыша. Теон не мог отвести взгляда от своего мёртвого дяди. За спиной у него раздались улюлюкания моряков Эурона, а сам он, хлопнув затянутой в перчатку рукой, привлёк внимание племянника, вырывая того из пучины раздумий. — Не забывай, что этот ублюдок грозился разбить тебе голову о камни. — И что будет теперь? — спросил Теон. Эурон не ответил. Вместо этого он повернулся к оставшейся на месте дружине. — Стало быть, раз лорд Пайка… умер, нам нужен новый лидер, который поведёт нас. И кого вы выберите? — Эурон указал окровавленным клинком на железнорождённых, которые уныло пялились на Эурона — Труса с востока и тюфяка с зелёных земель или своего ненаглядного тупорылого громилу-Виктариона? Один из них с воинствующим видом вышел из строя и встал прямо перед Эуроном. — Добро пожаловать домой, Грейджои. Хальфр Сизый Глаз к твоим услугам, — он преклонил колено перед Теоном и Эуроном, а другие согласно закивали и загалдели. — Помните, только Грейджои могут привести вас к славе… — Эурон подошёл к маленькому сундуку, который на плече нёс детина-иббениец, с другого корабля из флота Вороньего Глаза. Из сундука он взял горсть драгоценностей и швырнул к ногам примкнувшим железнорождённых. — И богатству! Воины ещё охотнее приветствовали своих новых лордов. Люди любили лорда, который сможет их обогатить. Сейчас они ползали в грязи и чуть ли не дрались за найденные сокровища. Когда Эурон и Теон повели своих воинов вперёд, Теон заметил, что деревянные вороты Пайка были раскрыты нараспашку. У входа их встречал Уродец, а поле вокруг было усеяно мертвецами. — Чт-что? Но… — растерялся Теон. — Я догадался, что наш любезный дядюшка Вик возьмёт с собой всех и оставит только калек и стариков. Он и предполагать не мог, что кто-то атакует замок, когда он так близко. Среди трупов Теон заметил и людей, которые убежали тогда, после гибели Виктариона, в надежде удержать какие-никакие укрепления. Теперь замок был их. Точнее его. Теон не мог расстаться с мыслью, что он практически не сделал ничего полезного, а путь к их родовому гнезду, Пайку, лежал через братоубийство, на которое пошёл Эурон. Он попытался успокоить себя, что всё ещё впереди, и он успеет наделать делов. Теон оглядел замок, точнее руины замка. Виктарион практически ничего не смог восстановить. Вместо могучей крепости, башни которой соединялись через подвесные мосты, был теперь приземистый каменный замок, служивший домом для Виктариона. «Отец, наверное, гордится мой», — подумалось Теону. Он подозревал, что тот наверняка был бы очень рад, явись Теон домой. И что же, вот он явился. В свой замок, который должен был принадлежать ему по праву. Теон вернулся домой.