Расколотое королевство

*** Бронн «Четверо», — подметил наёмник, внимательно наблюдая снизу вверх за всадниками, чьи лошади мягко ступали по земле. «Хорошо вооружены, обучены и натасканы, на груди намалёваны форели. Одним словом — ублюдки-прикормыши у Талли». Всадники негромко переговаривались о чём-то своём и держались плотно к друг другу, продвигаясь по узкой тропе. Бронна и Лотора Брюна, скрывавшихся практически у самой обочины, прикрывала густая листва большого кустарника с раскинувшимися ветвями, на которых желтели маленькие ажурные листочки. Два наёмника, затаив дыхание, старались изо всех сил остаться незамеченными и дальше. Браавосиец как в воду глядел, когда настоял на маленькой разведке, прежде чем пересечь предгорную дорожку. А Бронн был только рад. Если бы он и мог выбрать себе спутника, то его выбор уж точно пал бы на Лотора Брюна. Браавосиец, с внешностью и повадками хорька, уж сильно был охоч до разговоров. Болтливость не покидала брави на протяжении всего их нелёгкого пути к предгорной тропе — назначенной цели, где решено было проникнуть на территорию Долины. Их путь от той самой замызганной гостиницы, где, собственно, Бронн и согласился на их крупную авантюру, происходил не слишком удачно с первых же часов. Они вынуждены были шастать по лесам, насквозь мочить сапоги в маленьких ручейках и двигаться ночью. Судьба посылала им на путь то латников того или другого местного лордика или сира, которые бдили за порядком на своих ленных владениях, то межевых проходимцев, именовавших себя рыцарями, охочих за Бронновой башкой. Так или иначе, встреча с любыми из них ничем хорошим не сулила. Теперь же им остался последний бросок, и они окажутся в укрытиях отвесных скал и могучих гор Долины. Спины бравой четвёрки удалялись в рассветную дымку, их разговоры затихали, а мягкий топот копыт был еле различим, Бронн позволил себе спокойно выдохнуть. — Повезло, — сказал он, повернувшись к молчаливому вояке. — Таких мы ещё не встречали, а? Хреновы латники аж самих Талли, что они тут забыли? Лотор не нашёл, что на это ответить, и лишь пожал плечами. Хотя Бронн подозревал, что молчун-громила даже и не думал утруждать себя разговорами. — Ого, вижу тебе прямо-таки не терпится это обсудить, — Бронн поднялся с земли, листва кустарника зашелестела, а тонкие веточки захрустели, — но в другой раз, дружище. Я приведу браавосиийца. Наёмник хмуро поглядел в небо, на серые и тяжёлые сгущающиеся над головой тучи. Даже не верилось, что недавно на улице стояла удушающая духота, но порой в природе такое случается. Ветер усиливался, и с каждым днём погода становилась паршивее. Деревья оголялись, лес затихал, крестьяне хлопотали над своими полями, а одежда всё хуже защищала от колючего, всепроникающего жестокого ветра — осень в самом разгаре, и скоро настанет момент, когда зима вступит в свои права. И вот, в преддверии скорой зимы, Бронн попёрся никуда-то ещё, а именно в Долину. «И почему Бравосииец со своим загадочным господином не выбрали Дорн или, раз уж на то пошло, хотя бы Простор? Ох, старина Бронни, куда тебя, дурака, ещё нелёгкая заведёт?» — сокрушался наёмник. Работа ждёт точно не простая, к тому же, ему предстоит уживаться с таким же отребьем, как и он сам, но как знать, может заработок того стоит. Брави, одетый всё также нелепо, только закутанный чуть плотнее, терпеливо ждал с тремя лошадьми. Вернее, тут было две лошади и одна старая, ни на что негодная кляча, едва держащаяся на ногах. Наверняка какой-нибудь гордец испытал бы стыд и неловкость обладать таким жалким животным, но Бронну было наплевать. В общем-то говоря, клячу он даже не купил, а украл. — Ну? — коротко спросил браавосиец. — Четвёрка латников самих Талли, выползи мы раньше, и нас бы сцапали. Удача на нашей стороне… Ну давай, чтоб тебя, — ответил Бронн, развязывая стреноженную лошадь. Брави на мгновение задумался над этим: — Господские латники — это серьёзное дело, — проворковал мужчина. — Впрочем, и это объяснимо. — Да ну? — Ну разумеется! Насколько я знаю, у сына Эдмара Талли намечается свадьба, и избранница юного сира из рода Ланнистер, — охотно отвечал Браавосиец с видом умника. Бронн успел уже трижды пожалеть, что подарил иностранцу новую тему для бесед на ближайшие несколько дней. — Немудрено, что лорд-дурак будет на нервах, особенно, когда по округе шастают всякие смутьяны-головорезы, — Брави как бы невзначай взглянул на Бронна. — Ну со мной у него проблем не будет, ты же уводишь меня на войну, — наёмник оседлал свою клячу, стукнул её пятками о бока, побуждая двинуться, и повёл в поводу прыткую лошадь Лотора Брюна. — Лорд-дурак, значит. Не слишком-то ты хорошего мнения об этом Эдмаре. — Ох, это не моё мнение, мой дорогой Бронн, а общепринятое. Он не блещет умом и слишком проблемный. Слишком наивный, если угодно. Неуклюжий по части администрирования или дипломатии. Все делают ставку на его сына, который, к тому же, удачно помолвлен. — Знаешь, за всё время, проведённое с тобой, я понял одну вещь. У общества чванливых дворян и общества разбойников-бандитов есть одна и та же привычка поливать дерьмом каждого за их спинами, — мрачно сказал Бронн, а Брави лишь рассмеялся. Покинув лес, троица галопом отправилась дальше на восток. Браавосиец был прав, и эта предгорная тропа позади действительно стала последней проблемой. Густые леса Трезубца сменялись на плоскогорные, горные и холмистые местности. Мало-помалу путь, продуманный браавосийцем, выводил их на Высокую Дорогу, которая уж точно вела прямо в сердце Долины. А о Высокой Дороге ходили всякие разговоры. Насколько Бронн мог припомнить, она считается опасной из-за обвалов и горцев. Едва ли горцы испугались бы такую разношёрстную тройку всадников, но нападения не последовало. «Скорее всего ушли кормиться на куда более сытное поле. Поле войны, так щедро засеянное самими долинцами. И туда же еду кормиться я, конечно». Когда снова появились бедные жёлто-зелёные пятна лесов на холмистых склонах, Браавосиец встрепенулся, словно вспомнил нечто важное. — Лотор, где ты там закопал сундук? — спросил он, повернувшись в седле. — Лига на север от самой кромки, три поворота и Гора-Матерь на юго-востоке, — пробасил Лотор Брюн. Бронн хотя бы приблизительно попытался представить местонахождения сундука. — Что? И как эту хрень понимать? — Главное, что мы понимаем, — лукаво улыбнувшись, ответил браавосиец, — так что тебе необязательно. Бронну было нечего на это ответить, и он лишь пожал плечами. Их долгий путь уже было подходил к концу, но им пришлось сойти с дороги и петлять в маленьком лесочке в окружении отвесных скал. У неприметного ясеня они остановились, и, без лишних слов, Лотор Брюн принялся раскапывать землю. Тут над ними громко прокричал орёл, и Бронн только сейчас осознал, что с того времени, как они пересекли границу Долины, это чуть ли не первый признак существования чего-то живого. Похоже, война и без них стала куда активнее и захлестнула, возможно, половину горного края Вестероса. От размышлений Бронна оторвал Лотор, явив перед их взорами деревянный крепкий ящичек, который, стало быть, и подразумевал под сундуком Брави. В ящике их ждал комплект доспехов: кольчуга, латные листы, добротный крепкий шлем, панцирь, бело-синий плащ и табард с новым символом Гарольда Хардинга — синий сокол на белом поле, в знак того, что он признаёт себя новым лордом Долины: об этом Брави успел сообщить наёмнику во время их первого знакомства и во время пути, так что Бронн запомнил это надолго. — Угу-у… — протянул Бронн, заглядывая в ящик. — Я вообще-то не предпочитаю такие сковывающие доспехи. Можно обойтись и без них. — Увы, Бронн, придётся их носить. Чтобы вооружённой гурьбой шастать по нейтральным владениям и по владениям сторонников Хардинга, придётся маскироваться. Латнику стоит выглядеть соответствующе. — Да? — скептично ответил наёмник. — И много ли на службе у Хардинга латников с рожей отморозков и разбойников? Браавосиец весело ухмыльнулся: — Да полным-полно. Уверяю тебя, ты не будешь особо выделяться. Лунные Врата держатся в стороне от драки, и они не захотят проблем от нового почти-лорда Гарри, так что, чтобы нас пропустили без проблем, ты должен всё это надеть и носить, пока маскарад не закончится. — Резонно, чтоб тебя… Доспехи тяжёлым грузом ложились на плечи, издавая металлический звон с каждым движением Бронна. Он уже представил, как нелепо будет в этом сражаться, какими скованными будут его действия. Всё, на что полагался наёмник за годы своей деятельности, это быстрые ноги, ловкие руки, холодную голову и банальную удачу. Закованный в доспехи воин забудет про госпожу Фортуну, будучи уверенным, что столько то пудов стали, лежащих мёртвым грузом на плечах, обеспечат ему победу или сохранят жизнь. Нахлобучив шлем, Бронн щёлкнул забралом. Брави помог накинуть на него табард и отступил на несколько шагов назад, критически рассматривая Бронна с ног до головы: — Пойдёт. Вылитый рыцарь. — Ещё слово про рыцарей или латников, и я сломаю тебе нос, — проворчал наёмник, неуклюже забираясь на скакуна. — Ну, теперь то всё, слава Семерым. Путь до Кровавых Врат оказался ближе, чем Бронн предполагал. Высокая дорога поднималась всё выше и становилось уже. Их окружали обрывы или посеревшие от дождя скалы. Маленькая крепость, служившая защитным рубежом для Гнезда дома Арренов, уже маячила на горизонте, и, с каждым мигом приближения к ней, открывалось всё больше свидетельств бедственного положения: брошенная повозка там, маленькая семья крестьян, ютившаяся под навесным камнем тут. Все вместе и по отдельности они делали и без того узкую дорогу ещё более труднопроходимой. От Бронна не скрылся и жест доброй воли Лотора Брюна, который кинул пять золотых монет голодающей семейке. Бедняга мужик — глава семейства — рассыпался в благодарностях. — Как говорят, хочешь помочь человеку, дай ему удочку, а не рыбу, — заметил Бронн, повернувшись к наёмнику, но тот предпочёл промолчать. — Что-ж, если хочешь знать, селюк и его семейка всё равно, что покойники. Через Врата их пропустили без проблем, и они очутились в краю, которому суждено утонуть в крови. Под Кровавыми Вратами сложили головы десятки армий, угрожавших Орлиному Гнезду. Предполагали ли владыки тех времён, что самый опасный враг окажется внутри непроницаемых стен? *** Сойдя с Высокой Дороги, группа устремилась на север. В конюшне за Вратами они сменили лошадей, причём Браавосиец везде тряс своей грамоткой, украшенной красивым и аккуратным почерком и печатью. Им предоставляли кров, какие-то люди загадочно ухмылялись, словно понимали, с кем имеют дело. Один селянин, из местной чудом уцелевшей деревушки, согласился провести троицу окольными путями, избегая лишнего внимания и изрядно сокращая время. В лесочке под горой раскинулось ещё одно маленькое поселение, которому повезло куда меньше. Налётчики порезвились на славу, ураганом проносясь по мирным пахотным полям, амбарам и житницам. Лишь сгоревшие остовы домов и палатки поддерживали хоть какую-то жизнь на этом пепелище. Бронн пригляделся: около палаток и шатров стояли стойки с ржавым и грубо скованными мечами, булавами и короткими копьями. А рядом сновали далеко не выжившие крестьяне. Вполне себе недоброжелательное мужичьё, заполонившее окрестность, тут же, словно по команде, воззрилось на приближавшуюся к ним троицу. Бронн, изогнув бровь, взглянул на своего нанимателя. — Эта деревня уже была разорена до нас, — оправдался тот, — мы просто выбрали местечко потише. Из отрывков разговоров и перекличек наёмник понял, что их узнали, и каждый вернулся к своим делам. Он глазами рыскал по толпе бородатых, грязных и диких мужчин, пытаясь разобрать, кто из них, как выражался Брави, являет собой «коллегу» Бронна, а кто просто массовка. Браавосиец спешился и кинул поводья Лотору, обращаясь к Бронну: — Дай мне минутку приготовить и собрать других. Можешь пока осмотреться. — На что тут смотреть? Я словно оказался в Ночном Дозоре, кругом одно лишь разбойничье дерьмо. Только громадной ледяной глыбы не хватает. Маленький оплот маргиналов всех мастей: насильники, убийцы, воры… Даже горцы! Ну, эти скорее всего изгои в своих кланах, потому и ищут пропитание, примыкая к таким сомнительным лицам, как Браавосиец. Тут и впрямь особо не на что смотреть. «Как часто я зову его Браавосийцем. Не уверен, что помню его настоящее имя», — подумал было Бронн, как вдруг его глаз зацепился за смуглого молодого парня, упражняющегося с кривым мечом странной изогнутой формы. Перво-наперво Бронн обратил внимание на дорогую одёжку и повадки заносчивого сынка мелкого поместного рыцаря. — А этот что, по ошибке затесался с вами? — сказал наёмник, кивком указав на смуглого парня. Последнее, что он ожидал, так это то, что Лотор Брюн ответит, но тот-таки соизволил: — Салим Ха-какой-то-там, пятый сын дорнийского мелкого незначительного дворянина. У себя в Дорне известен как Салим Жало, потому что использует какие-то яды. Успел натворить делов и встать на скользкую дорожку, — Лотор пожал плечами. — Насколько мне известно, убийства… приносят ему своеобразное удовольствие. Маньяк, одним словом. — Ясно. Значит, будет просто «Дорнийцем», — «Дорниец, Браавосиец, кого только тут не отыщешь». — Я так понимаю, он и есть тот самый коллега? На сей раз Лотор только вновь пожал плечами. — А этот? — Бронн указал на молодого верзилу с большой секирой, которой обычно рубят головы недругам. Верзила поднял свою могучую башку, и их взгляды пересеклись. На лице, усеянном шрамами, застыло придурковатое и агрессивное выражение. — Хоран. Чёрт знает, откуда он взялся, но кровопийца тоже ещё тот, — Лотор размял костяшки, дёрнув подбородком в сторону громилы. — Особо не прославился ничем, но своё дело знает. — Будем надеяться. Можешь называть их имена, я всё равно запомню по-своему. Значит, «Верзила». Бронн покрутился в седле и заметил Браавосийца, а ещё он заметил того, с кем тот ведёт беседу. Двое мужчин, высоких, сильных и невероятно злых. Они прямо-таки излучали ненависть ко всему живому, и, более того, Бронн наконец-то нашёл, кого знает лично. — Вот чёрт. Старина Квент, а сукин сын рядом с ним — Морлон, — Бронн знал их, они знали Бронна. Они никогда не сотрудничали все вместе, но по отдельности каждый друг с другом пересечься на пути успел. Квент — черноволосый мужчина с окладистой бородой. Он мог бы сойти за красавца, если бы не взгляд в духе: «Я убью тебя и сделаю из твоего черепа ночной горшок». Морлон бывший контрабандист и по натуре своей больше ворюга, нежели убийца, хотя схлестнуться с ним в бою Бронн бы отказался. Свирепый и дикий, он напоминал больше одичалого или того же горца. Особенно сейчас, когда он нарядился во все эти меха и волчьи шкуры. У него отсутствовал глаз, кусок скулы и подбородка, что визуально делало его лицо чуть острее. С ним у Бронна история получилась труднее, ведь вышло так, что ему пришлось убить брата Морлона, когда случилась эта история в землях Трезубца, а это негативно сказывается на дальнейших взаимоотношениях. Именно поэтому у наёмников, налётчиков или пиратов практически нет друзей — всегда можно оказаться с ними по разные стороны баррикад. Продай меч тому, кто предложит больше, и ничего личного — вот кредо которому следуют люди, подобные Бронну, Морлону и Квент. — Бронн-неудачник! Наконец-то ты здесь. Воочию взглянем на Харровейского маньяка, — провозгласил Морлон, когда тот подъехал ближе. — Это же надо так облажаться и прославиться на весь сраный Трезубец! — он повернулся к Браавосийцу. — Слушай, а ты точно профессионалов искал, а не круглых имбецилов? — Я… — промямлил Брави. — Если он и искал имбецилов, то точно нашёл, Морло. Как жизнь? Как брат? — ответил Бронн, нагло ухмыляясь и подбираясь ближе. — По-прежнему мёртв. Молюсь Семерым, чтобы ты поскорее с ним встретился, глиста… — Морло прямо закипел от злости, но тут вмешался Квент. Как всегда лучезарно улыбаясь, полный намерений обмануть кого-то приятной внешностью. — Бронни-Бронни, — пропел он, — я удивлён, что тебя всё ещё не повесили над воротами Риверрана. Я бы даже порадовался, что ты ещё дышишь, но знаешь… Не хочу. Я подумал, и ты не сильно мне нравишься. — О, какая жалость, — Бронн спешился со своего нового коня, — но грустить будем потом. Когда начинаем? Дорниец вместе с Верзилой подошли поближе. Смуглый парень с интересом разглядывал Бронна, а Верзила же просто жаждал устроить драку. — Все шестеро в сборе, — заключил Браавосиец. — Шестеро? Я не силён в цифрах, но у нас одного не хватает. — Одной, — поправил Квент, щерясь в лукавой улыбке. Бронн сразу и не заметил её, но безусловно знал. Броди-Вдова, сумасшедшая дочка какого-то разорившегося купца. Она оправдывала своё прозвище именно тем, что сперва увлекала мужчину, а лишь потом расправлялась с ним. Именно благодаря этому знанию на Бронна её женские чары не действуют, ведь жить то хочется. По слухам, если она и принимает заказы, то исключительно от женщин и исключительно на мужчин. Но, видимо, в этом случае жажда наживы оказалось превыше принципов. — Теперь шестеро, — сказала она, презрительно окинув взглядом мужчин вокруг неё. «Она как бы говорит, что с радостью перебила бы нас во сне и поотрезала наши естества трофея ради», — подумал Бронн. *** Они проследовали в самый большой шатёр, что был тут. Стало быть, это нечто вроде генеральских покоев. Шесть наёмников всех мастей расположились вокруг большого стола и склонились над картой Долины. Браавосиец указывал на владения лорда Белмора, которые им полагалось терроризировать. «Налёты, грабежи, убийства — вы умеете это лучше всего», — говорил он. Он указал на крупную деревушку близ Суровой Песни — замка Белморов. — Это не просто «деревушка». Это что-то вроде маленького городка, что лежит на торговом пути от Песни до Чаячьего Городка. Так или иначе, купцы приносят ей доход, а отчисления и рента обогащает потом и лорда Белмора. Она и станет вашей первой целью, — он указал на странную помарку на карте в одном месте, потом в другом. — Здесь место для сигнальных костров, на случай нападения горцев. Горцы не дураки и уже давно туда не лезут, но это не значит, что костры каким-то образом испарились. — Будет ли там гарнизон или около того? — спросил Дорниец. — Лорд Белмор отправил их защищать свои дальние владения, там распоясались другие разбойничьи группы, дезертиры или те же горцы. Но это не значит, что в случае тревоги из замка не прискочит отряд рыцарей и не пережит вас в капусту. — Ясно, перекрыть дорогу к сигнальным кострам, — заключил Бронн. — Именно. О, и не забудьте про одного «случайно» выжившего счастливчика, которому суждено доставить печальную весть о злодеянии людей Гарольда Хардинга. — Одного? — спросил Квент. — А всех остальных, значит, под корень? — Угу, — задорно улыбаясь, кивнул Браавосиец. После обсуждений ещё некоторых нюансов и просвещения мелких деталей они, наконец, выбрались наружу. — Ох, и да, чуть не забыл. Я имею дело с людьми вашего сорта до-олгое время, так что знаю, на что вы горазды, — шестёрка наёмников настороженно уставились на Браавосийца. — Я не хотел бы видеть междоусобиц, пока дело не будет выполнено. Так что… — он заострил свой взгляд на Бронне, Морлоне и Вдове, после чего показал жест двумя пальцами, изображая ножницы, — если вдруг кто-то кого-то убьёт или кто-то «случайно» погибнет, ваше жалование сильно урежется. Конечно же, я имею ввиду вас шестерых, на массовку мне наплевать. «Опа… Об этом условии изначально ничего сказано не было, — подумал Бронн, — и судя по реакции других, они тоже не догадывались, что им придётся нести ответственность друг за друга. Хитро придумано». — Что? Брехня какая-то! — вознегодовал Марлон. — Чушь, а если кто-то из них сдохнет? — кипятился Квент. Дорниец молча пырился на Брави, наверняка представляя над ним какую-то расправу. — Мы так не договаривались! — злилась Вдова. — Это обман! Обман! Хорана не обманешь! — громыхал Верзила. — Видите, как хорошо я уладил все ваши дрязги, — когда страсти хоть чуточку утихли, Браавосиец взял слово, — теперь вы все объединились и нашли общего врага в моём лице. Но оторвать голову вы мне ещё успеете, сперва принимайтесь за дело и порадуйте моего господина, славьте его щедрость. *** Они и правда напоминали этакий отряд какого-то лорда. Шестеро одетых в цвета своего господина воинов вели за собой толпу остальных, лишь отдалённо напоминавших солдат, скорее бродяг, сброд, которым обычно феодалы пополняют своё воинство. Гарольд Хардинг наверняка не отказался бы от такого подкрепления, однако он не подозревал, как сильно это самое подкрепление собирается ему подгадить. Бронн, шедший во главе колонны, повернулся, чтобы рассмотреть всех остальных. Браавосиец в один миг превратил кучку разрозненных наймитов, лиходеев и мелких разбойников в впечатляющий вольный отряд. И удерживала их всех вместе маячившая на горизонте выгода. В таких группах выживает сильнейший, и он же имеет власть над слабейшим. Каждый из шестерых наёмников, примкнувших к заварушке в Долине, имеет ту или иную кровавую славу и, конечно, навыки, умения и жестокость, чтобы эту самую славу подтвердить. И они шестеро являли собой этаких полководцев. Все остальные из числа «массовки» признают эту власть и оспаривать не решаются. Впрочем, некоторые решались, как Бронну рассказывал Квент. Но у них ничего не получалось, и они лишь прощались с жизнями. — Один дуралей громко так заявил, мол, кто мы, черт побери, такие, чтобы командовать ими. Это случилось как раз перед тем, когда мы собирались потренировать парней и столкнуть их в кулачной драке друг с другом, — с упоением рассказывал Квент. — Так я сказал всем остальным: «Первый кто перережет ему глотку, получить двадцать золотых оленей». Ох, Бронн, тебе стоило увидеть, что произошло потом… — но что произошло потом, Бронн так и не понял, ибо Квент совсем зашёлся смехом. Бронн прицыкнул языком, скользя взглядом по макушкам немытых волос и дырявых шапок их отряда. Видимо этому Браавосийцу и его лорду о-очень необходима победа именно сопляка Роберта, но такой-то ценой и такими сложными путями? Впрочем, зачем лезть в дела нанимателей? Пусть делают, что хотят, лишь бы платили. И платить придётся много. Получится паршиво, если приток золота внезапно перекроют, и они всем отрядом переметнутся к тому же Хардингу. Правда, Бронн сомневался, что и тот осилит такие денежные потери. Скорее всего, они просто разбегутся кто-куда или распадутся на шайки. Да, именно так и заканчивает историю практически любой подобный отряд. Из-под забрала на него зыркнули чёрные, мрачные, миндалевые глаза — Дорниец на всех смотрел так, Бронн уже успел привыкнуть. Дорнийскому аристократишке и Вдове пришлось ездить с опущенным забралом. Может они и походили внешне на латников, но дорниец на службе у лорда Долины? А чтобы женщина носила доспехи — это и вовсе казалось чушью. — А вот и указатель, — услышал Бронн голос Квента, — мы почти на месте. Морлон махнул рукой и отряд остановился. Бронн натянул поводья и его лошадь остановилась, а сам он мрачно поглядел вперёд. Дорниец последовал его примеру, потом поднял забрало и устало повёл плечами — он довольно худосочный для таких лат. — Скоро мы прольём много крови, — сказал он. — Ого, неужели?! — усмехнувшись, сказал Квент. — Ладно, если умные мысли у всех закончились, стоит обсудить план. Что делаем, Бронн? — Почему он? — встряла Вдова. — А потому что, — просто ответил Квент. — Когда уже мы начнём убивать, а? — верзила уже зашёлся нетерпением. — Заткнитесь все, — рявкнул Бронн и задумчиво поскрёб щетину. — Так, ну что ж… Нам придётся делиться. На западе и востоке от городочка на возвышенностях стоят сигнальные костры. Даже днём их будет видно, по крайней мере, по дыму в небе они поймут, что что-то нечисто. Бронн вновь натянул поводья и повернул скакуна к ожидавшим его распоряжений наёмникам. «Странная покорность. По-моему, я не в любимчиках почти у каждого». — Вдова, возьми столько парней сколько сочтёшь нужным, и займи западные огни. Спрячьтесь и не показывайтесь раньше времени, чтобы они не рассеялись по лесам. Я не хочу потом их как зайцев отлавливать. Как будешь готова, подай сигнал. Какой угодно, лишь бы я понял, что это сигнал. Вдова осталась недовольной, но спорить не стала. Бронн повернулся к Морлону: — Ты займёшь восточные огни. И сделай точно также. Морлон отвесил мрачный кивок. А Бронн на сей раз повернулся к Квенту: — От тебя, приятель, потребуется кое-что покруче, — Бронн заглянул через плечо на «массовиков», у которых были какие-никакие, но лошади. — Возьми всех конных и перекрой северную дорогу, вдруг селянам придёт в голову послать гонца или в замок побегут выжившие. Выдвигайся прямо сейчас. — Что ж, это обещает быть весёлым, — улыбался во весь рот Квент и, гаркнув всем оседланным налётчикам, увёл их. Когда группка растворилась в дорожной пыли, Дорниец вновь повернулся к остальным: — Я надеюсь все понимают, что нам придётся вырезать ни в чём не повинных людей? — Кое в чём они повинны, — сказал Морлон. — Они недостаточно удачливы, чтобы оказаться на правильной стороне. — А разве это плохо? — недоумевающе вопрошал Верзила, словно для него предстоящее было обыденным делом. — Нам ведь это и сказано, м? — Не знаю, как тебе, приятель, — сказал Бронн Дорнийцу, — а мне наплевать. Мне за это платят. Как почувствуете, что желающие пожечь костры кончатся, присоединяйтесь, — он стал говорить громче, чтобы его услышали и остальные. — Не жгите дома раньше времени. Как закончим — делайте, что хотите, но не мигом раньше. А теперь, если все всё поняли, поехали отрабатывать аванс. *** Это действительно была крупная деревня. На просторных полях трудился народ, пожиная подоспевший урожай. На окраине деревне ютилась кузница, где высокий и мускулистый мужик ковал подковы или гвозди, или что там ещё нужно крестьянам? Скот ещё не загоняли в укрытия, и они пока что мирно паслись на пастбищах, пощипывая травку. Дома с соломенными крышами стояли рядышком друг с другом, но стоило признать, они не казались бедными хибарками, а вполне себе добротными жилищами. Впрочем, понатыканы они были куда Семеро на душу положат. Водяная мельница расположилась на узкой речушке, и её колесо тихо поскрипывало. На лесопильне кипела работа. Лесорубы, бранясь между собой, разделывали бревно, а то, что уже распилено, бросали на воз. Песня пилы и топора, звон молота и скрип мельницы — все звуки указывали на то, что в деревне кипит жизнь. И Бронн пришёл исправлять это дело. На их процессию настороженно уставились практически все. Им нет причин бояться людей Хардинга… Пока нет. Но как бы там ни было, если их господин держит нейтралитет, то и простым селюкам нечего страшиться. Но они были насторожены по отношению к визитёрам. Бронн с досадой понял, что пока никакого сигнала не предвидится, ибо пришли они чересчур рано. На встречу им вышел старик. Он нервно улыбнулся и низко поклонился Бронну. — Достопочтенный сир, какая честь, что рыцари Его Светлости лорда Хардинга посетили нас. Это честь для нас, — да, язык у него подвешен. Ему явно не привыкать общаться с чужаками. — Но-о… мы всего лишь крестьяне, служим нашему господину лорду Белмору, да даруют боги ему долгие лета. И находимся под его защитой. Бронну пришлось потянуть время, к тому же он выбрал, кто будет тем самым счастливчиком. Наёмник решил показаться огорчённым. — Мы только прибыли, а вы уже кидаетесь своей защитой лорда Белмора. Словно мы пришли со злыми намерениями. — О-о… нет, сир, я… я имел ввиду совсем другое, — замялся старик. — Времена сейчас лихие, сударь. Мы просто готовы ко всему, — он боязливо окинул взглядом Бронна, смотрел на его доспехи, на табард, на символ, что изображён на табарде. — Как живут люди лорда Белмора? — спросил Бронн, побуждая старика поднять глаза и встретиться взглядом с Бронном. Наёмник пытался казаться радушным. При этом он заметил, что у народа развеялись подозрения хотя бы отчасти, и они вернулись к работе. — Когда как, сударь. Бывает одно, бывает другое, — скромно улыбаясь, рассказывал старик. — Из года в год мы вот, ведём такую жизнь. Купцы частенько мимо нас проезжают. Путешественники этой дорогой, вот, пользуются. Лишь бы горцы не доставали. — А что, напористыми бывают ублюдки порой, а? — Не то слово, сударь. Но уже подолгу не приходили они, горцы то. Его Светлость держит этих дикарей в ежовых рукавицах. Старик собирался сказать что-то ещё, но его прервал продолжительный вой, ветер принёс его с востока. Вой, мягко говоря, отдавал фальшью. «Вот Морлон, а. Кретин», — подумал Бронн, а в слух произнес: — И что, с волками тоже бывают проблемы? — сказал он старику, отвлекая того от разглядывания лесной чащи. — Да нет, вот их точно отродясь тут кучами не водилось. Тут тоже благодарность господину. Но, — он раскинул руки, — война, сударь. Сейчас кругом полный беспорядок. Совсем давеча вот, всадники пронеслись, как от Неведомого мчались. Даже разглядеть их не успели. Вы не по их душу? — Не-е, — отмахнулся Бронн, — мы… По другому вопросу едем. Верзила готов был устроить бойню, а вот Дорниец держался стойко и отрешённо. «Лучше бы он взялся разговоры вести. Я уже притомился». Крестьянин наконец разговорился и стал рассказывать Бронну о всяких крестьянских мелочах. Они задержались неприлично долго, и Бронн волновался, как бы запал его людей не угас или, наоборот, как бы они не бросились устраивать резню раньше времени. Но тут, наконец, в небе над верхушками деревьев под вечерним солнцем сверкнул наконечник стрелы, пущенной в никуда. Описав крутую дугу, стрела ухнула в чащу леса обратно, а Бронн натянул поводья. Он взглянул на бормотавшего какую-то сельскую ерунду старика, а потом на своих людей. Верзила непонимающе уставился на него, а Дорниец спокойно и размеренно кивнул. Их взгляды встретились, и Бронн заметил, как аристократ уже тянется к мечу. —… вот, деревенский септон, говорят, так и не смог их поженить, — смеясь, лепетал старик, — но тут понятно. Выжрать целый бочонок, подумайте только, сударь! — Что ты сказал про моего господина, лорда Долины Хардинга, смерд?! — внезапно вскричал Бронн, да так, что почувствовал, как позади него пошла рябь среди его людей, словно их пробудили ото сна. Старик совсем растерялся. Его улыбка увядала на устах, а взгляд испуганно метался, словно он вспоминал, каким же образом умудрился рассердить собеседника. — Что…? Я… сударь, простите, я… — Заткнись, — продолжал Бронн, разражаясь тирадой, надеясь, что старик запомнит и передаст всё в точности Белмору. — Ты оскорбил моего господина, жалкий дурак! Я не стану это терпеть. Никто в моём присутствии не смеет угрожать моему лорду или сомневаться в законности его прав на эти земли! «Во как сказанул», — подумал Бронн. Старик выглядел так, словно только что осознал, что повинен во всех преступлениях человечества. Бронн бы пожалел его, если бы на кону не стояла огромная куча золота, а возможно рыцарские шпоры, а возможно и замок. «И пусть только попробует не заплатить, проклятый браавосский кусок дерьма». Наёмник понял, что Дорниец, необузданный Верзила и все остальные ждут его, собственно, сигнала тоже. Когда старик попытался что-то возразить ещё раз, Бронн подъехал ближе, ловким движением сдёрнул ногу со стремени и окованным в железо носком сапога ударил крестьянина в лицо, да так сильно, что тот упал на спину, осколки зубов разлетелись в стороны, а его лицо походило на кровавое месиво с разбитым носом и ртом. Этого толпе было достаточно. Дорниец, браво размахивая мечом и отдавая распоряжения жестами, присущими людям аристократического военного воспитания, бросился вперёд, ведя за собой людей. Верзила плевать хотел на всех и кинулся в одиночку в толпу крестьян. Те в ужасе кинулись от него, но бедолаги уже понесли первые потери. Кому-то не повезло, и ему срезало половину головы яростным ударом секиры. Тройка мужиков бежала на выручку к старику, и Бронн послал своего коня на них. Он достал меч из ножен и взмахнул, целясь на крайнего справа. Его клинок прорезал плоть и кровь, а скакун растоптал какого-то бедолагу. Третьему повезло, но не шибко, ибо его прирезал какой-то доходяга с копьём. Бронн нёсся по дорожке, сея смерть и хаос. Люди гибли от его клинка или под копытами его коня. Ему пришлось остановиться, когда какой-то смельчак прыгнул на него, размахивая вилами. Он бил с отчаяньем и гневом, целясь то в лошадиную тушу, то в Бронна, и выкрикивал оскорбления, проклятия и тому подобное, что наёмник уже давно научился игнорировать. Подобрав момент, Бронн отбил очередной выпад, а подъехав ближе, рубанул смерда, и тот упал замертво. В пучине бойни он заметил, как кто-то нёсся по дорогам на север, а кто-то к кострам на востоке и западе. Одни прятались в домах, а другие пытались убежать в леса, но их настигали бандиты. Дорниец сделал умную вещь и распределил людей так, чтобы деревня была в окружении, оставляя заманчивые бреши на север или к сигнальным кострам. — Бегите к кострам, — раздавились крики сражавшихся с налётчиками, — предупредите лорда! Скорее! Бронн вновь столкнулся с юнцами, что возомнили себя защитниками своего дома. Они были вооружены чем попало: серпами, заострёнными палками, теслами. Бронн разил их, когда они нападали поодиночке. Одному он рассёк голову, другому оставил глубокую рану от груди до плеча. Ещё кому-то удачно перерезал глотку, а очередной смельчак лишился кисти руки, и Бронн просто-напросто закончил начатое, растоптав парня конём. Но когда другие накинулись уже гурьбой, появились затруднения. Бородач пытался вырвать поводья, а другой юнец, подобрав вила павшего товарища, ткнул их прямо Бронну в бок, но кольчуга и латные листы защитили его. Безоружный крепыш почти стащил наёмника с коня, но Бронн удачно попал клинком ему в лицо. Его лошадь поднялась на дыбы и опустилась на смекалистого бородача, размозжив тому голову. Выпад вил пришёлся ему в шею, и хоть не пробил доспех, но доставил боль. Бронн понял, что ненавидит вилы с этой поры. Извернувшись в седле, он убил и его тоже, тот даже не пытался защищаться, ибо банально не умел. «Вот проклятье. Мне следует быть осторожнее, во имя богов». Дорниец пронёсся мимо него и одним взмахом прикончил двоих мужчин, перекрывших Бронну дорогу. Когда он летел мимо кузницы, то собирался прикончить его хозяина, но кузнец оказался не лыком шит и выбил меч из руки Дорнийца. Аристократ достал второй клинок, но кузнец просто сбросил щуплого смуглого парня с седла, и Бронну пришлось вмешаться. «Не приведи Семеро из-за тебя, придурка, терять заработок». Бронн остановился прямо между Дорнийцем и кузнецом. Взмах молота вместо сынка дворянина пришёлся Бронну в бедро, что был, слава богам, защищён доспехом. Сквозь боль, Бронн рубанул вслепую и промахнулся, но ошарашенный кузнец попятился назад. Следующий удар был осознанным, и меч плавно вошёл в потную голову громилы. — Я твой должник, — сказал Дорниец, плюнув на труп мужичины и подобрав свой меч. — Да пошёл ты, — ответил Бронн, потирая бедро и уносясь дальше. Наёмник огляделся. Кругом проливалась кровь, гибли люди. Старики, женщины и дети падали замертво от рук, обезумевших от безнаказанности и такой лёгкости. Отчаянные мужики защищали свои дома, семья, но всё тщетно. Однако и им удавалось забрать за собой в небытие кого-то из нападавших. Дьявол в лице Верзилы беспощадно убивал каждого, кто попадётся ему на глаза. Сегодня здесь властвовала смерть, она радостно плясала и костлявой рукой забирала душу за душой. Теперь он видел и тонкую стройную фигуру Вдовы, которая игнорировала крестьянок и избирала своей целью только мужчин. Здесь появился и Морлон. Он спешился и как раз дрался один против троих, весьма успешно и очень рьяно. Тут Бронн и обратил внимание на одного неприметного крестьянина, но очень опасного. Он был вооружён мечом и Бронн понял, что тот бывший солдат. Так или иначе, опыт у него есть. У него ног уже лежала, скорчившись, пятёрка разбойников. Наёмник, пришпорив коня, бросился на него, но тот поднял с земли длинное копьё. «Вот дерьмо, сукин сын». Бронн спешился, и пришлось ему, неуклюжему, закованному в латы, драться против опытного бойца, и тому ничто не стесняло движения. Солдат бросил копьё и взялся за меч, а Бронн налетел на него, размахивая клинком. Первым же выпадом он сумел нанести ему мелкую рану, но дальше этого дело не зашло. Солдафон парировал удар, а потом ловко увернулся, чуть не оказавшись у Бронн за спиной. Он был старым, воевал неизвестно где, но, чёрт подери, силы у него оставались, это наёмник признавал. Их мечи схлестнулись ещё раз и ещё. Их безмолвное сражение затягивалось, и Бронн переживал, как бы кто из выживших не пришёл старому солдату на выручку. В этом всём он будет обречён. Старик хорошо владел мечом, наверное, научился в прошлых войнах, а там приходится всё схватывать на лету. Они плясали и лязгали сталью о сталь, наносили друг другу удары и пытались обмануть финтами. Наконец, солдафон достаточно выбился из сил, и меч вылетел из его ослабевших рук. Не теряя темпа, Бронн ударил его рукоятью меча в лицо, а после добил, опустив конец меча прямо солдату в грудь. Он повернулся, и достаточно вовремя, ибо подоспело запоздавшее подкрепление. Двое разъярённых селюк мчались на него, и оба вооружены топорами. Бронн приготовился к новой стычке, но тут снова метеором пронёсся Верзила и одним ударом секиры положил двоих. Наверное, он даже не понял, что сделал, а просто получал удовольствие. Когда Бронн залез на коня, несколько домов уже зашлись пламенем. Бандиты вытаскивали из жилищ всё ценное: посуду, какие-то драгоценности и тому подобное. В септу, единственное каменное строение здесь, уже ворвались, и там не было ничего, кроме тел отчаявшихся селян, что пытались там спрятаться. Бронн пришпорил коня, оценивая результат и ища глазами того, кому повезло уцелеть. Но таких не находилось. Вернее, были какие-то, но Бронн их растоптал, даже не поняв этого. Он вернулся к старику, что встречал их, и его там не оказалось. Зато Бронн нашёл его в канаве, где он с глазами-блюдцами смотрел на творившийся кошмар наяву. Наёмник скользнул взглядом и сделал вид, что не заметил его. Житницы, амбары, поля, водяная мельница, кузница, лесопильня — всё это горело ярким пламенем. Выживших не оказалось, и отряд потянулся обратно на юг. Вдова пронеслась мимо, за ней Дорниец. Морлон вместе с Квентом уносились прочь. Разбойники пешие и разбойники, нашедшие коней, двигались следом. Вот и Верзила, крайне неохотно, но тем не менее тоже поскакал за остальными. Бронн, в последний раз окинув содеянное ими зло, повернул коня и кинулся следом за остальными. Над темнеющим небом и сгущающимися сумерками полыхала деревня, а столбы дыма уже возносились далеко в небо. С владениями Белмора ещё не покончено, но они заложили фундамент лютой ненависти к почти-лорду Хардингу. «Война, сударь, — сказал ему старик, — сейчас кругом беспорядок»