Всё не может быть ещё хуже

       Лесть. Исписанное явление. Каждый его ненавидит и каждый его использует. Чем служит лесть для человечества, если мы не будем брать в расчёт личные угоды. Хотя почему нет? Чем в жизни человека служит его собственное эго и свое самолюбие? Можно ли считать такое низкое чувство за жизненный двигатель бытия? Глупый вопрос, который явно не родился бы в рациональном уме Хеппи.        Он настороженно смотрел в зеркало заднего вида на Питера, заваленного бумагами, листочками с цифрами и учебником по химии. С приобретением счастья он совершенно позабыл об экзаменах, поэтому сейчас, утопая в море знаний, которые следовало начать впитывать ещё давно, он сидел сзади на пути к башне. Хеппи, хоть и не заделывался личным водителем Питера, был рад его сопроводить. На часах было около пяти, что означало, что парень явно рано, но в планах у него подготовка к химии. Питер собирался тихонечко посидеть в холле, в надежде, что его не заметят с этой кучей мукулатуры. Да, Хеппи так и считал. Он думал, что лучший учитель для каждого — это жизнь, и его трудно было переубедить. И ему есть что сказать с золотой медалью и красным аттестатом в институте.        Он не раз доставал Тони из разных передряг и никогда не читал нотаций на этот счёт. Хеппи знал много сокровенных тайн и секретов своего босса и готов их унести с собой в могилу. Надоедливые журналисты, офанотевшие поклонники — это те, от кого он спасает Тони по долгу службы, но мало кто знает, о том, что ещё и необычайное одиночество и тоска заполонили сердце железного человека. Хеппи знает босса как облупленного и готов его поддержать, когда того требует ситуация, разумеется. Несмотря на разногласия и недопонимание, Тони ценит и любит своего водителя, заведующего охраной или просто друга. За много лет они стали неразлучны. Без Хеппи ни одна поездка, ни одна встреча, ни один день не пройдут хорошо. Он всегда был рядом и Тони к этому привык. Впрочем наш мальчик, заумно почёсавающий затылок, тоже привязался к Хеппи, причём настолько, что легко мог распознать его повадки, рассказать о его привычках, предугадать его манёвры (езды, разумеется, ведь Хеппи не всегда односложен и понятен, что придаёт ему некую загадочность). И любые сложности, даже идиот, вылезший сейчас на встречку, не изменят нрава этого человека.       Оглушающие сигналы машин отбойным молотком отдались в затылке парня. Он в панике закрыл уши руками, а его бумаги полетели с сидения на пол. Питер не мог сдержаться от боли, нахлыстнувшей на него с головой, и слёзы потекли по его щекам тонкими ручьями. Хеппи было необычайно тяжело смотреть на эту картину и он в сотый раз пожалел, что не взял броневик.       Полчаса показались вечностью. Каждый метр, приближающий Питера к башне спасения, отражался мучительной тяжбой. Ему казалось, что вот-вот его глаза наполняется кровью и лопнут от духоты. Не чем дышать. Тут нечем дышать. Питер умолял Хеппи открыть окно. Маленький глоток кислорода и он снова жив.  — Паркер, ты знаешь, что ты — настоящая королева драмы? Я чуть не умер пока тебя вёз. — отчитывал Хеппи, открывая дверь бледному, как поганка, Питеру. В его словах не было злобы или упрёка, они лишь послужили данью стереотипно ворчащего водителя, привыкшего к своей уже родной и любимой всем ругани.        Парень с трудом собрал бумаги и шатающейся походкой вошёл в здание. В глазах до сих пор плыли блики и какие-то разноцветные пятна. Они раздражали. Хеппи не решился оставить парня в одиночестве и уложил его на гостевом диване. Постепенно самочувствие Питера улучшилось и он мог себе позволить поразмышлять о высоком.       В нашей истории незаметно проплывает Хеппи. Но его нельзя назвать лейтмотивом или же фоновым аккомпониментом. Его присутствие всюду остаётся нетронуто, что необычайно неправильно. Он не отличается острым умом или красноречивостью, он может пройтись по газону и даже кинуть на него обёртку мороженого, но он чист душой и открыт для общения. Он никогда не предаст и не бросит в отчаянном положении. Он — человек слова и его вполне можно назвать героем, оберегающим героев. И хоть его вклад покажется минимальным в нашей истории, не стоит его недооценивать.  — Хеппи, уже без двадцати семь. Спасибо за заботу, но дальше я уже сам.  — Да ради бога. — ответил он. В этих словах вы увидите безразличие, но лично мне кажется — они наполненны обидой.       Мужчина прекрасно понимал подтекст отношений Тони и Питера, но как и другие тайны, он унесёт их с собой в могилу. Обычно он не лез в дела босса, да и тут не собирался, но что-то в его груди кричало: «Это неправильно!!!». Тони и до этого поступал неоднозначно. Он уходил в запой, употреблял, воровал и беспутничал, но всегда находил выход. У Тони всегда был человек, на которого можно было положиться. Возможно, это был Роуди, но он не всегда был рядом, поэтому утешешение мужчина нашёл в своём верном водителе. Он доставал его из разных передряг и был готов помочь в любой момент, лишь пусть попросит, но он всё никак не просил. Возможно, всё было в норме, но Хеппи уже успел привязаться к парню. Будь на его месте кто другой, он и глазом не повёл. Но в одночасье стало жалко и тоскливо.  — Ты какой-то странный, что с тобой, Питер? — подошёл мужчина, поправляя запонки и укладывая взьерошенные волосы. Он произнёс это без инициативы. Скорее, это была простая, но своеобразная вежливость.   — Не о чем беспокоится, мистер Старк. — вскочив, ответил он и последовал следом за мужчиной.       Мужчина шёл уверенной походкой, лишь изредка косясь на Питера, который перебирал в голове все возможные варианты развития сегодняшнего вечера.  — S'il vous plait * — сказал мужчина, пропуская Питера в лифт.        Момент, двери захлопнулись и они остались наедине. Старк прокрутился на каблуке в сторону парня. Питер не отреагировал, а мужчина всё наблюдал за ним пронзительным взглядом. Лёгкая дрожь прошла по спине парня. Он чувствовал словно плавится от этого пепелящего взгляда.        Звонок. Они на нужном этаже. Скрежет замка. Хлопок двери. Излишнее приветствие Пятницы, по которому Питер скучал. Лёгкий взгляд Тони.  — Ужин? — предложил он, но Питер прослушал вопрос, запутавшись мыслями в этих густых каштановых волосах.        Какой-то изысканный салат с креветками. Затем, суп-пюре с авокадо и сыром. Усталый взгляд юноши на Тони не остался не замечен. Мужчина лишь посмеялся. Этот суп следовало есть вилкой, хотя это же можно назвать и пюре, так что неопыстность Питера можно оправдать, но это лишь забавляло Тони. Парень же был готов есть что-нибудь попроще и скрыться от пристыжающих глаз мужчины. Это было забавно. Алые щёки и опущенный взгляд. У Тони родилось желание самому покормить мальчика, лишь бы он не мучался. Обмакнуть палец в эту кашецу и поднести ближе ко рту Питера. Тот с огромным удовольствием и наслаждением это слижет и будет томно смотреть прямо в глаза. После этого, он оближет свои красные губы и попросит ещё. И Тони готов кормить его без конца, пока его терпение не лопнет и он сам не коснётся рта Питера. Мужчина оближет губы мальчика и останется наслаждаться всё тем же усталым взглядом.  — Может пиццу закажем? — спросил Питер.  — Неплохая идея. — ответил Тони.        Сколько нужно человеку времени, чтобы понять, что он нашёл общий язык, что это тот человек? Питер не знал ясного ответа. Он привык разочаровываться в людях или терять их. Парень чувствовал какое-то напряжение и не мог никак с ним справиться. Интересно, как такой жизнерадостной женщине как Мэй удалось вырастить такого пессимиста? Он никогда не стремился кого-то удержать, если чувствовал, что они уходят, ведь верил, что может справится с разрывом связи. И раньше это его не трогало, но с недавнего времени он начал видеть, как от него отдаляются все его любимые. Это настораживало. Большинство его ночей проходило в беспокойных мыслях. Не редко он просыпался в холодном поту и со слезами на глазах. Мальчику казалось, что внутри него огромная яма без дна, будто весь мир был не более чем гигантский зал без единого человека. Он грустил без повода, ведь не знал способа, как удержать счастье. Проделав такой длинный путь ради мгновения радости, Питеру оставалось, лишь наслаждаться жизнью. Но у судьбы другие планы. В его голове прокралась мысль, которую многие из вас сочтут идиотской: возможно, счастье жизни Питера заключалось в её конце.        Тётя Мэй =) Сегодня 21:38 Питер, я всё ещё жду тебя дома.  — Вот блин. — вскрикнул парень, на что Тони вопросительно посмотрел прямо в его глаза.  — Я о Мэй. Я не говорил ей, что мы… Что я буду тут. — резко закончил он, вспомнив мистера я игнорирую вопросы Старка.  — Что ответишь? — заинтересованно спросил Тони, облизывая большой палец, и положил кусок пиццы обратно.  — Ну… — начал он, а его слова перебивал звук клавиатуры телефона. — Взгляните.        Вы Сегодня 21: 43 Прости, что не предупредил. У меня есть важные дела в Башне и… Скорее останусь тут. Не злись))))))  — А мне скобочки не шлёшь. — строго заметил Тони. — Ну, а вообще Мэй — хороший человек и обманывать её не особо приятно. Хотя с другой стороны, что ты ей скажешь?  — Мистер Старк, она не только хорошая, но и умная тоже. Мэй прекрасно знает, что за «дела» у меня здесь. — как только он закончил фразу, Тони поперхнулся.  — В таком случае, — начал он — у неё есть все основания пристрелить меня. — немного погодя, добавил:  — А ведь она чётко придерживается своих позиций и стремлений, что дано не каждому. Как-то за столом она рассказала об идеальном, по её мнению, мире. Это прекрасно! Она ясно видит цель и добивается её. По моему мнению, её планы недостижимы, но видя её упорство и разгорячённость в разговоре, когда речь заходит об этом. Твоя тётушка — лучший человек из всех кого я встречал. Она меняет мир, начиная с себя и это говорит о её самоотверженности. Ты должен ценить это, знаешь? А вообще ставить мнение даже чуждое превыше предубеждения — это ваша прекрасная общая семейная черта. Я люблю это в вас.       Спустя половину бутылки неплохого виски Тони решил поговорить с Питером о высоком, а он лишь ловил на себе его ленивые пьяные взгляды, скользящие, словно солнечные зайчики, по лицу и телу мальчика. Хотя он выпил достаточно, его речь оставалась связной, а взгляд незадурманенным.  — Ты веришь в родственность душ? Я уверен, что мы с тобой раньше, в другой жизни или реальности были братьями или одним целым. И речь не про реинкарнацию или иную чушь. Речь о нас… Я будто знаю тебя. — Они уже переместились на террасу и наблюдали за чистым ночным небом. Питер сидел, поджав ноги и слушал сладкие звуки речи Тони. Он не вдумывался в их смысл или подтекст, нет. Он наслаждался моментом. — Я стал не тем, кем был тогда. Не мучил бы я многих, как это было раньше. Готов идти хоть до Парижа, чтобы вновь понять это в твои годы. — с трудом понимая суть разговора, Питер улыбался и наблюдал за яркими огоньками звёзд.       Небесный ковш был перевёрнут и, меряя время глотками виски, парень не ощущал ничего кроме удовольствия. Он был счастлив и прямо сейчас был готов благодарить всех богов за то, что имеет. Поймать ритм слов Тони становилось всё сложнее и позднее они превратились в нежную колыбельную, схожую с шёпотом волн на море Сицилии, где парень бывал с тётей.  — Недавно я попробовал пунш а-ля Романия, знаешь что это? — спросил Тони. Питер покачал головой, на что мужчина улыбнулся и многозначительно посмотрел в даль. — Этот напиток подавали пассажирам первого класса Титаника. Его придумали специально, чтобы удивить избалованных богачей. Но ты знаешь, что удивило их больше. Так вот Романия — это Византия, место полное легенд. И одна из них очень занятна. Послушай. — Питер сел поудобнее и прислушался.  — В средние века Византия полностью отказалась от такого книжного направления как роман. Тогдашний правитель сказал, что-то вроде: «Всё, ребята, прикрыли лавочку. Это чтиво очень…душевредное и поэтому, пишите всё что хотите, но не романы. Причём это не означало, что роман — запрещённая литература. Вовсе нет! Её можно было читать и хранить, но не писать новые и тем более не пускать в печать. До того момента никому и не нужны были романы — это была самая нечитаемая книга, но как только её запретили… Все побежали скупать оставшиеся экземпляры и, за пару лет роман превратился в вполне успешный жанр литературы. Правительство, само того не зная, привило византийцам интерес к любовным историям. Но вот смелый Гелидор пишет свою «Эфиопку» и она внегласно ходит по рукам всего города. Поскольку роман, как жанр, в те времена стал популярен, о книге узнали все. Подпольные печатные издательства в страхе не ставили марок и типографских указаний, а читатели боялись хранить такую литературу у себя, поэтому распространялась она быстро. Позднее один политик употребляет в своей речи цитату из «Эфиопки». Что-то вроде: «Человек любит основывать свое мнение на том, что имеет.»* Все, разумеется прониклись и зашушухались, что цитата-то из запрещённого романа. Боже мой! — он наигранно поднёс ладонь ко рту и продолжил. — Правитель это знал, потому что побаловал себя однажды запретным чтивом. Тут же он поднялся с места, где слушал речь и приказал наказать изменника. Но он подкованный оказался и в ответ сказал: «А почём вам знать, что я цитирую, если литература запрещённая и чтобы это понять нужно её прочитать, а значит нарушить закон.» Мне чем эта история-то нравится. Она рассказывает о человеческой мудрости и смелости. Познакомься я раньше с этой историей… Да, ничего бы и не изменилось, честно говоря. Просто решил рассказать тебе, потому, что вспомнил.  — Мистер Старк, я не понимаю, ведь горожанам было разрешено читать романы. Получается должны были найти этого Гелидора и наказывать уже его, иначе здесь нет логики.       Тони серьёзнее посмотрел на Питера и было улыбнулся, но нет. Он сказал, что ни к чему в его возрасте искать логику там, где следует искать моральный смысл. Эта фраза могла бы пополнить сборник великих цитат, но рука мужчины приобняла Питера за спину, а голова примостилась на плече. Парень сделал ещё один глоток и обжигающе приятная горечь задержалась внутри. Он не хотел спешить, лишь запомнить сегодня, как момент, как страницу памяти, к которой он будет возвращаться раз за разом.        Неожиданно мужчина поднял Питера на руки. Это было настолько внезапно, что парень успел не на шутку испугаться. Тони слегка пошатнулся и зашёл в дом. Затем, он с ноги открыл дверь своей спальни и наконец поставил Питера на пол. Босые ноги плавно направились к углу комнаты, где и стали дожидаться Тони, пока он поставит пустую бутылку на тумбочку. Он не был окутан спешкой и поэтому сладкое и манящее напряжение в этой комнате становилось невыносимым.       Тони одним рывком преодолел разделяющее их расстояние и, сжав сильными пальцами его подбородок, заставил поднять голову. Лучистые карие глаза были широко распахнуты от изумления и некого страха. Губы Тони тронула лукавая улыбка, когда он нежно провел кончиком пальца по его щеке, и Питер вдруг понял, что он больше не может контролировать свое тело. Его била крупная дрожь так, что он не мог пошевелиться и почти забыл, как дышать. В момент всё его сознание заполнили эти черные глаза.       Тони провел рукой по его шелковистым волосам и пробежал кончиками пальцев по шее. Каждое его прикосновение казалось Питеру электрическим разрядом, пропущенным через нервные окончания.  — Теперь-то нам ничего не мешает, правда? — нежно прошептал Тони, а его тёплое дыхание застыло на плече юноши.       Он кивнул головой и понял как крепко его сковывали объятия Тони. В таком положении он не мог думать. Не мог дышать. Он сам не понимал, какое воздействие мужчина оказывает на него.       Пальцы Тони продолжили свой путь по его шее, заставляя покрыться мурашками кожу юноши. Сейчас ничто не мешало ему сделать шаг назад и освободиться. Но Питер этого не хотел. До этого момента он и не представлял, что его может так физически тянуть к мужчине. Мысли в голове мальчика превратились в необьятный ком, от которого он был не прочь избавиться. Питер поднял руки, чтобы прижать мужчину крепче к себе, но почему-то они замерли в прикосновении к его широкой мускулистой груди. Сквозь тонкую ткань рубашки он чувствовал жар его кожи, ощущал, как прямо под его ладонью бьется сердце Тони.       Что говоря о его собственном сердце: в этот момент оно вело себя, словно попавшая в силки птица, пытающаяся вырваться из плена грудной клетки.       Ладонь Тони легла парню на затылок, нежно придерживая его. Питер приоткрыл рот, чтобы, очевидно, сказать какую-нибудь ерунду, но за секунду до того, как слова слетели с его губ, мужчина накрыл их своими в страстном поцелуе. Мысли юноши тут же испарились, не оставляя и следа. Он просто наслаждался этим поцелуем с неким оттенком горечи от виски. Парень был счастлив, почти как в детстве, когда в честном бою завоевал ту ковбойскую шляпу или когда первый раз посмотрел «Назад в будущее». Нет, нет, нет. Это не то. Это особый сорт счастья. Это счастье можно назвать… А как его можно назвать? Ну, вот опять этот ком мыслей, вернувшийся как ни в чём не бывало.       Когда Тони наконец отпустил его, Питер, пошатнувшись, сделал нетвердый шаг назад и прижал ладони к своим пылающим огнем губам. Соблазнительная смесь изумления и страсти в его тёмных глазах заставляла Тони желать гораздо большего, чем один короткий поцелуй. Питер опустил взгляд, словно защищаясь, но не от его смеха, а от того, насколько ослепительной оказалась искренняя улыбка Тони Старка.       Всё таки мальчик преобразил, смягчил точеные черты его лица, стер с него жестокость и сарказм, отразился в бездонных карих глазах слабым маяком надежды, который не погаснет. Никогда.       Тони не отрываясь смотрел на его лицо, полное желания. Чуть поглаживая кончиками пальцев нежную кожу щеки, и постепенно его страсть превратилась во что-то совсем иное, но не менее наполненное жаром. Мужчина почувствовал непреодолимое желание вновь вкусить сладость губ юноши, ощутить под ладонями манящие изгибы его тела.       Тони медленно поднес к губам его руки и поцеловал бледную тонкую кожу на внутренней стороне запястья, заставив парня задрожать от желания. Питер стоял, не в силах пошевелиться, когда мужчина провел кончиками пальцев по его волосам, щеке, шее, медленно склонился к его губам. Его поцелуй был твёрдым и требовательным, юноша приоткрыл губы, позволяя его языку проникнуть внутрь, и не смог сдержать блаженный стон. Услышав его, Тони чуть отстранился.  — Нет, мистер Старк, прошу вас. Не останавливайтесь. — эти слова отразились волной прибывшего удовольствия и Тони послушался.       Жар и твердость его сильного тела чувствовались даже сквозь разделяющую их одежду. Питеру казалось, что все его чувства обострились, он ощущал Тони каждой клеточкой своего тела и готов был кричать от страсти и желания. Он хотел стать еще ближе к нему. В его голове не осталось ни единой мысли, он был поглощен Тони, наслаждалась каждым прикосновением, которое дарили его руки. Парень закрыл глаза, наслаждаясь сладостью его губ.  — Нет, Питер, — услышал он жаркий шепот. — я хочу, чтобы ты смотрел на меня!       Чуть прикусив нижнюю губу, он поднял голову, затем поймал руку юноши и нежно поцеловал ладонь. Мужчина крепко обнял Питер, а потом кинул на мягкую постель. В этот раз он не ударился, спасибо.       Тони снова поцеловал его, губами проложил дорогу по шее вниз к груди мальчика. Все, что он мог сейчас чувствовать — это руки мужчины, исследующие и ласкающие его тело. Затем мужчина приник губами к белоснежной коже груди парня, целуя и покусывая её. Как только Тони снял свою рубашку, Питер не мог оторвать взгляда от его мускулистого торса, достойного античного бога, и кожи, словно бронза.       В его объятиях Питер уже с трудом понимал, где кончается тело мужчины и где начинается его собственное. А тем временем, поцелуи спускались все ниже сладко сводя в неге низ живота.       Тони со стоном закончил начатое: он освободился от остатков одежды, и замер, глядя на него. Потом, поймав его запястья и заведя руки за голову, от чего тело юноши беспомощно изогнулось, долго смотрел в полные мольбы и страсти глаза. Перед тем как позволить себе опустить взгляд ниже, он заскользил по манящим изгибам его обнаженного тела. Сейчас Питер казался таким нежным, тёплым и настоящим. Тони казалось, что в этом мире они одни, что этот парень создан именно для него. И прямо сейчас Тони был уверен, что это действительно так, что это правильно.       Это была лишь малая толика чувств, которые переполняли сейчас грудь мужчины. Он снова начал целовать Питера, наслаждаясь сладкой податливостью его алых губ, и одновременно мягко раздвинул его ноги.       Парень нежно улыбнулся, закрыв глаза. Свыкаясь с до сих пор новым для себя ощущением, он чувствовал его мускулистые ноги внутренней поверхностью бедер. Его руки в поисках опоры легли на широкие плечи Тони. Парень спрятал лицо на шее мужчины, чуть покусывая его ключицу, наслаждаясь солоноватым вкусом этой смуглой кожи.       Они оба тяжело и прерывисто дышали, Тело мальчика выгнулось дугой, а глаза широко распахнулись, когда он ощутил, как напряженная плоть мужчины погружается в его тело.       От одного взгляда на лицо мужчины, необычайно прекрасное и ужасно серьезное, у Питера пересохло в горле, а сердце так заколотилось в груди, что, казалось, могло вырваться наружу. Сгорая от страсти, Тони поднял его ноги и погрузился еще глубже, и, в тот самый момент, когда вошел целиком, Питер резко вскрикнул от боли. Тони тутже похолодел.  — Всё… Всё хорошо? — его ощущения нельзя было описать этим скучным, обыденным словом, то, что он чувствовал, находилось за тысячи и тысячи миль от «хорошо», это было невероятно, это наслаждение нельзя было измерить ни одной известной человечеству системой счисления.  — Не хорошо. Мне больно.       Тони серьёзно посмотрел на парня и от этого взгляда парень было расплавился. Он не хотел, чтобы мужчина чувствовал вину или ещё что-нибудь такое, а единственное чего он хотел, да, вы догадались уже миллион раз, так, что можно и не говорить. Он хотел, чтобы это наслаждение не прекращалось и поэтому успокаивающе сказал:  — Пожалуйста, не останавливайтесь, только теперь медленно и осторожно.        Тони послушался и, казалось, вовсе перестал дышать. Боль Питера с каждым новым плавным толчком словно сама собой проходила и дело даже не в суперрегенерации, а скорее в мастерстве движений мужчины. Позже Питер просил его ускориться. В попытке сдержать стоны, парень больно вцепился в спину Тони, который в ответ на это глухо схлипнул.       Ведомый неизвестным инстинктом Питер приподнял бёдра, скрестив ноги на спине мужчины. Ощущая, как по всему телу распространяется с недавнего времени забытое тепло, проникающее везде — под кожу и в кровь, в каждую часть его тела. Он прижался к нему всё сильнее, желая вобрать его в себя целиком, целовал и покусывал его, не зная, как еще выразить свои чувства, его руки скользили по его спине и груди, гладя и лаская. Парню казалось, что он теряет рассудок, который просто не мог выстоять перед таким ураганом эмоций. Крики и стоны Питера стали громче, когда Тони еще глубже проник в него. А кровь словно одновременно вместила в себя тысячи непрерывно взрывающихся фейерверков, а потом мягкая и сладостная волна удовольствия подхватила его, унося за собой.