***
Но Джонатан Пайн не нашелся. И если в первые дни Стрэндж смел надеяться, что тот просто взял еще один выходной и уехал по делам, то спустя четыре одинокие ночи он уже извелся от неведенья. Те несколько книжек, украшавших его комнату, были перечитаны им по нескольку раз еще в колледже, и теперь Стивен был уверен, что в его силах наизусть дословно пересказать каждую из них. На нормальный ужин сил тоже не хватало. Ему все казалось, что как только он встретится с любым живым человеком, помимо Джона, то его сразу вычислят и заставят вернуться в «большой мир». Благо, в холодильнике продолжали появляться контейнеры с едой, по которым он мог судить, что кто-то о нем еще помнит. По крайней мере, чистое белье и полотенца обновлялись ежедневно, и единственным нетронутым в его апартаментах предметом был тот самый клетчатый плед, который остался с вечера памятного «пикника». И если бы не он… Иногда, сидя с очередной книжкой в руках, Стивен предполагал, что он просто окончательно сошел с ума и на самом деле выдумал себе друга, потому что Джонатан был буквально самым идеальным человеком из всех, с кем общался Стрэндж за всю свою относительно долгую жизнь. Несмотря на схожесть менталитетов, администратор не раздражал его своим поведением. Джон мог с легкостью поддержать любой разговор, но сам не лез не в свое дело, как и не подпускал к своей личной жизни самого Стивена. Пикировки с ним по поводу некоторых вопросов доставляли Стрэнджу настоящее удовольствие, и Стивен бы соврал, если бы сказал, что тот оказался не самым интересным собеседником из тех, с кем он когда-либо общался. И еще в комплекте ко всему перечисленному шла шикарная внешность. И каждый раз, когда Стрэндж вспоминал его очерченный в полутьме профиль, он осознавал, что пропал окончательно. Джонатан был идеальным образцом мужской красоты (по скромному мнению Стивена, конечно). Высокий, с гордой прямой осанкой, словно натянутая умелыми руками тетива, с этими острыми скулами, тонкими губами и абсолютно нечитаемого цвета глазами — одними ими Джон умел улыбаться так солнечно, как не умели некоторые голливудские красавицы с полным набором виниров в обрамлении напомаженных губ. Но главным, конечно, были руки: с длинными, тонкими пальцами, они не шли ни в какое сравнение с руками самого Стрэнджа. Любой человек сказал бы, что это руки пианиста, но Стивен знал — это руки прирожденного колдуна. Этот человек был чертовым идеалом. И да, Стивен хотел бы заняться с ним сексом, потому что это не то, что можно долго от себя скрывать. Иногда совместная попойка открывает много интересного о себе и собеседниках. И не то чтобы осознание влечения к другому мужчине было для него новым и ошеломляющим, но вот желание поцеловать кого-то, с кем он еще толком даже не флиртовал — это было чем-то новеньким. И вот теперь от этого человека остался только красный, в крупную клетку плед. И если бы он не пах Джонатаном, то Стивен был бы уверен, что того просто не существовало. Но запах это не то, что можно подделать. Стрэндж где-то читал, что во сне невозможно чувствовать запахи, только воспоминания о них. Так что этот кусок клетчатой материи был единственным прямым доказательством — он еще не окончательно сошел с ума и не выдумал себе идеального парня, пока сидел в одиночестве в пустых апартаментах в компании пыльных книг и еды из холодильника. Нормальным, взрослым решением всего этого дерьма было проснуться в дневное время суток, пойти в администрацию и узнать, куда пропал их ночной работник и существовал ли он вообще. Первые дни Стрэнджу пойти на это не позволяли гордость и иррациональное чувство страха, но сейчас, по истечении пятой ночи, он сидел закутанный в плед с собранным чемоданом и ждал утра. Он надеялся либо столкнуться с тем, что такого человека никогда не существовало, и уехать прочь отсюда, либо найти подтверждение того, что Джонатан Пайн существовал и уехать все равно, потому что ничем нормальным их знакомство окончиться не могло. Когда-то давно Стивен уже пытался начать нормальные отношения. Когда он только встретил милую, добрую девочку Кристину Палмер, он также не мог наговориться с ней. Ему нравилось смотреть на ее маленькие белые ручки, на ямочки щек, и разглядывать свое отражение в ее больших темно-серых глазах. Он находил увлекательным говорить с ней о своих медицинских исследованиях, когда она вытаскивала его на обед в маленький ресторан недалеко от клиники, а потом заказывала ему чай с молоком и круассан с шоколадом, а себе клубничный чизкейк и латте. Но однажды, после очередного «обязательного» корпоратива, он увез ее в свою квартиру — они были уже немного подшофе, но это не помешало ему прокатить ее по ночному Нью-Йорку — и они переспали. На следующее утро он проснулся раньше Кристины, но какого-то желания принести ей завтрак в постель, которого он мог ожидать, так и не возникло. Возвращаться к ней в постель было глупо, просто сидеть на кухне, дожидаясь ее пробуждения — тем более. Так что, оставив на видном месте таблетку аспирина и записку с просьбой не закрывать дверь, Стивен ушел бродить по утреннему городу. С тех пор они спали вместе еще много раз, но она больше не водила его в тот ресторан на углу улицы, а он больше не оплачивал свой чай с молоком и круассаном. Остались только секс и разговоры о новых научных проектах, а с течением времени даже от секса осталось одно название. Роман завершился, даже как следует не начавшись, и Стивен так и не понял, нравилась ему малышка Кристина, или это было так… просто. Когда он увидел ее пару недель назад, у нее были все те же большие серые глаза и маленькие ручки в резиновых перчатках, но она смотрела на него с жалостью в глазах, и Стивен не был уверен, появилась ли она только сейчас или была там всегда. И теперь лишь чуть меньше, чем узнать, что никакого Джонатана Пайна в этой жизни не существовало, он боялся серым утром проснуться с ним в одной постели и сбежать гулять по шумным улицам города, лишь бы только случайно не заметить в этих удивительного цвета глазах ту самую жалость.***
Утро подкралось незаметно, серой дымкой затопило комнату, сглаживая тени и высвечивая темные углы. Стивен даже не сразу заметил, что оставленная с ночи настольная лампа больше не нужна. Он, должно быть, отключился на несколько часов, в последний раз вытянув к камину ноги и развалившись на своем мягком кресле. Взгляд его упал на собственные руки, покоившиеся сложенными на груди. Пропала болезненная желтизна кожи, к которой Стивен привык за неделю искусственного освещения. Рука с отросшими ногтями словно сияла изнутри белым светом, выделяясь на фоне темной ткани рубашки. Комната, освещенная теми крохами света, что давало только что вставшее солнце, скрытое пеленой туч, перестала казаться Стивену тем островком уюта, каким виделась все эти ночи. Теперь все стало таким же серым и отстраненным, каким оно было в первые дни после конференции. Окинув серую гостиную последним взглядом, Стрэндж с чемоданом в руке вышел из номера. В «большом мире» оказалось не так страшно, как он себе представлял. Коридоры оставались пустыми, все так же освещенными желтыми, пощелкивающими и жужжащими от напряжения настенными лампами. В сером полумраке холл казался чужим, а стойка администратора словно сменила свою форму. Это была уже не его стойка. Теперь за ней сидел какой-то незнакомый, картонного вида человек, медленно моргающий опухшими глазами. Стрэндж подошел вплотную к стойке, покашливая, чтобы привлечь внимание засыпающего администратора. Тот встрепенулся и поднял на него свои уставшие, мутные глаза. — Извините, вы не могли бы мне подсказать, работает ли у вас тут мистер Пайн? — Стрэндж ничем не выдал свою нервозность по поводу задаваемого им вопроса, который теперь, после произнесения вслух, казался до невозможного глупым. Вот сейчас этот парень покрутит пальцем у виска и пошлет его куда подальше, ибо нет и не было никакого Джонатана Пайна в природе. Администратор медленно моргнул, глядя куда-то мимо Стивена. — Нет. Не работает. Стрэндж словно наяву услышал треск чего-то, что разбилось в дребезги после этих трех слов. Нет. Не работает. И не работал никогда, потому что это он, Стивен, выдумал себе чертового воображаемого друга и общался с ним неделю на все возможные темы. И какая тут пьянка без похмелья? Но как же плед? Да после недели недосыпа он наверняка в бессознательном состоянии просто стащил с какого-нибудь из местных кресел злополучный кусок ткани, а потом навыдумывал, что от него пахнет каким-то мужчиной мечты. Вот и вся загадка. Как в бреду, он пошел к двери, кинув на стойку ключ-карту от своего номера. Права была Палмер, надо идти к специалисту, мозгоправу. Что-то совсем крыша течет. — Мистер, подождите, — Стрэндж замер, ощущая, как по его спине пробежали мурашки, — Вы спрашивали о Джонатане Пайне, бывшем ночном администраторе? Стрэндж медленно, словно боясь спугнуть собеседника, повернулся обратно к стойке. Сглотнул. Сил на слова не осталось, только на короткий кивок. Парень-администратор с силой потер свои глаза и, зажмурившись, потряс головой, чтобы помочь себе проснуться. — Он уволился на прошлой неделе. Представляете, проработал тут без малого пять лет, а тут как с цепи сорвался. Говорят, кинул боссу бумажку и ушел, не попрощавшись. За пару шагов Стрэндж подбежал обратно к стойке, изрядно напугав парня. — Вы знаете, как с ним можно связаться?! Где его можно найти? — Стивен уже не думал о том, что хотел разорвать общение с Пайном. Теперь, после всего этого, ему просто нужно было доказательство, что этот человек реален и он с ним на самом деле разговаривал каждую ночь в течение целой недели. — Нет, к сожалению, — парень за стойкой покачал головой, — понимаете, он же жил тут. Мы с ребятами даже шутили, что он сросся с этим местом. Как призрак, ей-богу. Я и видел-то его всего пару раз. Он ночами работал, а днем пропадал — словно и не существовал вовсе. Я даже не уверен, был ли у него телефон или вроде того. — Ладно, ладно. Просто можете мне его описать, ну, внешне? — Э… Высокий такой, бледный как смерть. Глаза светлые, вроде. Я же говорю, видел его всего пару раз. Руки у него еще необычные были, я еще подумал, что с такими пальцами ему бы в филармонию идти, а не тут ночи просиживать. Простите, мистер, мы не особо были знакомы. Но если что-то нужно… Стрэндж покачал головой. — Нет, спасибо. Хотя… Вот мой номер, если будет какая-то информация о нем, то наберите мне, — Стивен написал пару строк на листовке со схемой отеля. — Хорошо, до свидания, мистер… Стрэндж. Удачи вам в поисках друга. — Да, да, и вам того же, — пробормотал Стивен, не оборачиваясь, и вышел из отеля. Администратор за стойкой покачал головой, пристраивая под столешницей бумажку с номером и фамилией странного постояльца.***
Стивен ехал в лифте, нервно постукивая ногой об пол. Чем выше поднимался лифт, тем сильнее внутри росло какое-то смутное предчувствие. То ему начинало казаться, что сейчас его встретят из лифта полицейские с маленькими дубинками наперевес, то, что дверь в квартиру будет запечатана, а под дверью его будет ждать Палмер, уснувшая с пакетом круассанов. Но лифт мягко остановился, двери с легким шуршанием разъехались, и холл оказался совершенно пуст. Единственная дверь на этаже чернела металлическим прямоугольником на фоне серой стены, идеально гладким в своей простой геометрии. Стрэндж вышел из лифта, когда двери уже стали закрываться обратно, подошел ко входу в квартиру и на ощупь достал ключи из кармана своего пиджака. Попасть в замочную скважину получилось с первого раза: руки у него не дрожали, выдавая в нем первоклассного хирурга. Квартира встретила его серыми стенами и холодным безмолвием. В воздухе даже не летала комнатная пыль, с которой справлялся дорогой кондиционер с новомодным фильтром. Все вещи были на своих местах, нетронутые, кажется, с момента их появления в квартире. Полупустые полки вдоль стен, больше похожие на музейные витрины, были заставлены бумажками сертификатов и картонками дипломов, разбавленных статуэтками престижных наград и премий. Голые доски ламината из дорогого венге отражали в себе темные силуэты зданий напротив большого панорамного окна. Стивен, сбросив туфли, подошел к единственному деревянному шкафу в комнате, на полке которого стояла одинокая фотография с его семьей. Из-за поцарапанного стекла на него смотрели мать, отец и сестра. Стрэндж помнил, что на обратной стороне аккуратным почерком было выведено: «любимой вредине от семьи, которая тебя любит» Положив фоторамку лицом вниз, чтобы не видеть осуждающего взгляда давно почившей сестры, он опустился на пол, прислонившись спиной к единственному темному пятну в комнате — кожаному дивану, сохранившему вмятины от его тела с тех пор, как он сидел на нем в прошлый раз — перед выездом в отель. На придвинутом стеклянном столе лежал закрытый ноутбук, все же покрывшийся тонким слоем пыли, словно пролежал тут как минимум месяц, а не две недели. Стрэндж, не меняя положения, на ощупь одной рукой расстегнул свой дорожный чемодан, заполненный грязными вещами, и вытащил оттуда аккуратно сложенный красный плед, который он забрал из отеля как напоминание о том, что Джонатан Пайн был реальным человеком. Накинув его себе на плечи, как когда-то во Сне накидывал на себя Плащ Левитации, он с усилием перелег на диван и, закрывшись пледом с головой, провалился в сон. «Т-р-р-р-р» Стивен на ощупь пытался найти разбудивший его телефон, но только через пару секунд понял, что это не вибрация при вызове, а трель дверного звонка. Какие-то обрывки сна мгновенно исчезли из головы, оставляя там только пустоту и чувство легкого неудовлетворения. За окном все еще было светло, но погода то ли успела окончательно испортиться, то ли дождь шел с самого утра, но тогда он не обратил на него внимания. Открыв входную дверь, Стрэндж столкнулся взглядом с мокрой Кристиной, отдернувшейся от него как от удара. — Боже, Стивен! Куда ты пропал?! — Она кинулась ему на шею, из-за чего рубашка мгновенно намокла от ее волос. Все еще прижимая ее к себе, он неловко сделал шаг в квартиру и захлопнул ногой дверь. — Я так волновалась! — она, кажется, даже не заметила, как прошла в квартиру. — Мы не могли до тебя дозвониться неделю, Стивен! Все видели, что ты был сам не свой в последние дни, ну знаешь, еще страннее обычного… и я помню, как ты пытался мне что-то такое сказать… — она слабо всхлипнула, отстраняясь от него, чтобы посмотреть в его усталые глаза. — Господи, — она, наконец, оглядела его полностью, — что с тобой?! Что на тебе надето? Стивен, почему ты выглядишь так… так… — она не находила слов, чтобы описать это. Стивен, у которого уже кружилась голова от всех этих вопросительных знаков в предложениях, только столбом стоял посреди комнаты, представляя собой жалкое зрелище. Мятая со сна, мокрая на груди рубашка была расстегнута на нижние пуговицы, из-за чего полы расходились в стороны, оголяя его покрывшийся мурашками живот. Такие же мятые штаны, бывшие когда-то частью дорогого костюма, сейчас болтались на нем, как на дешевом манекене. На шее, словно у ребенка, играющего в рыцаря, был повязан плед, спадающий по спине на пол. Уже потеряв нить причитаний Кристины, Стрэндж в прострации смотрел куда-то поверх ее каштановых волос, продолжая теребить край пледа, попавший в его руки. — Стивен! Стивен! Ты совсем меня не слушаешь! У тебя все хорошо? — А, да… я в порядке, — он все еще не находил в себе сил опустить глаза на Кристину, которая сейчас была словно из другой реальности. — В порядке? Так это теперь называется? Стивен, послушай, — она обхватила его плечи руками, вынуждая посмотреть на себя, и мягко потянула в сторону дивана, — На той конференции видимо что-то произошло, что-то, о чем ты не хочешь мне рассказывать. Но так нельзя! Нельзя просто сбежать от всех, чтобы потом я нашла тебя в квартире, выглядящим так, словно ты сбежал из рук полиции, — она на секунду замолчала, — Прости меня, Стивен, я была не права, что не выслушала тебя тогда. Но ты всегда можешь... — Палмер! Я уже сказал тебе, что со мной все в полном порядке. Ты можешь перестать делать вид, что кто-то волновался за меня, и сказать, зачем пришла? Стрэндж выпутался из чужих рук, отходя к окну. В отражении стекла он мог видеть, как она поджала губы. — Где твой телефон? — она резко сменила тему, не позаботившись ответить на чужой вопрос. Впрочем, этот разговор и так состоял из одних неотвеченных вопросов. — Я выкинул его в окно. — Что ты сделал? — Выкинул его в... — Я услышала! Ты не можешь просто выкинуть телефон в окно, а потом утверждать, что все в порядке! — Но у меня все в порядке, Палмер! Ты можешь сколько угодно делать вид, что тебе не безразлично мое состояние, но я-то понимаю, что тебе лишь бы кого-нибудь жалеть! Так я говорю, я в полном здравии и в ясном уме, и мне не нужна твоя жалость! — он с силой стукнул кулаком по стеклу, тяжелым дыханием разбавляя воцарившуюся в комнате тишину. — Я не жалеть пришла тебя, Стрэндж, — он скривился, когда она назвала его «Стрэндж», — но сейчас да, я испытываю к тебе только жалость. Я не знаю, что с тобой случилось, но пойми, нельзя просто закрываться в своей раковине и ждать, что другие люди от тебя отстанут. Ты не безразличен большому количеству людей, Стивен. Ты не безразличен мне, коллегам, своей семье, — на этом слове Стивен дернулся, — Ты всегда можешь рассказать о своих проблемах близким людям. — Кому, тебе? — он сказал это тихо, но она все равно его услышала, — Палмер, к чему все это? Мы не друзья, мы и любовниками толком не были… — он замолчал. Воспоминания накрыли его с головой, словно он вернулся в тот самый момент из Сна — во времена реабилитации после операции. Только тогда он хотя бы знал, в чем его проблема. Но больше обидно было от того, что он уже пытался рассказать Палмер о Сне, но столкнулся только с непробиваемой стеной человеческого непонимания. И вот теперь она даже не помнит его слова. Естественно, когда он исправно приходит на работу в выглаженном костюме, то у него просто «переутомление», а стоит ему выставить на показ свою слабость, сорвать маску «человека», так ему сразу нужно участие и помощь семьи. — Извиниться не хочешь? — обвинительно бросила она ему в спину, напоминая, кто в этой комнате виновный. — Только за то, что потратил твое время. Уходи, Кристина. Я не тот человек, которому нужна твоя жалость. Он увидел, как она резко развернулась и пошла к двери. Гордая маленькая Кристина Палмер. Достаточно глупая, чтобы полагать, будто он ей нужен. Она остановилась в дверях, положив свою миниатюрную ладошку на ручку двери. — Знаешь, Стивен, это уже переходит все границы. Я больше не намерена терпеть твои эгоистичные заскоки, но просто услышь мой совет — купи себе новый телефон. Помимо меня есть еще твоя работа, и, как бы это неприятно ни было это признавать, тебе скоро выходить на дежурства и работать вместе со мной, и боже упаси, чтобы я снова пришла сюда по своей воле. Она помолчала, но, как Стивен и ожидал, продолжила: — Ты неплохой человек, Стивен, но не позволяй своему эгоизму мучить других людей. Прощай. Дверь за ней захлопнулась с громким стуком. Стрэндж прислонился лбом к стеклу, вслушиваясь в перестук дождя.