*****
Итан на цыпочках двинулся в коридор. Он слышал, как Эбби растеряно ответила «да, он живёт здесь», и как следом требовательный голос спросил: «можете его пригласить?». Он понял сразу, кто за ним пришёл и по какой причине. Неужели унизительного увольнения было недостаточно? Как он нашёл адрес и что ещё ему нужно? По спине пробежал мороз. Итан остановился на безопасном расстоянии, чтобы оставаться незамеченным и, поймав взгляд Эбби, испуганно помотал головой, прося не выдавать его присутствия. — Его сейчас нет дома, — ответила она преувеличенно резко. — Он уехал, и я не знаю, когда вернётся. Извините. Эбби попыталась закрыть дверь, но мужчина выставил вперёд ногу, не позволяя ей этого сделать. — Послушайте, мисс, — голос продолжал звучать невозмутимо вежливо. — Вы только что с кем-то переглянулись. Если Итан Ким всё-таки дома — будьте так любезны, пригласите его. Это сильно упростит ситуацию мне и вам. Итан не мог позволить себе прятаться за спиной подруги и втягивать её в свои проблемы. Собравшись с духом, он уверенно вышел вперёд: в конце концов в собственном доме, на своей территории бояться ему было нечего. На пороге квартиры стоял Линкольн, один из служащих охраны на яхте. Он ничуть не удивился, увидев Итана, будто понимал его желание спрятаться, и это было унизительно. Какое у охраны «Маккензи» могло быть к нему дело? Разве что кто-то из гостей мог обвинить его в воровстве… — Мистер Ким, добрый вечер, — по-деловому поздоровался Линкольн. — Прошу прощения за столь поздний визит, но вы должны пройти со мной вниз. С вами хотят поговорить. — Кто хочет? — Мой босс. У Итана от нехорошего предчувствия бешено заколотилось сердце. — Если ваш босс хочет со мной просто поговорить, почему он не поднялся сам? — Это неудобно, — Линкольн говорил таким тоном, будто ему приходилось объяснять очевидное. — Вас ожидают внизу. Я провожу. — Итан, что происходит? — прошептала Эбби. — Ты знаешь этого человека? — Нет, мы не знакомы. Итан не стал говорить вслух, что запомнил имя этого мужчины ради их общей безопасности. — Мне вызвать полицию? Линкольн скептично приподнял брови: — Насколько мне известно, за ложный вызов полиции в штате Нью-Йорк предусмотрен штраф от тысячи долларов. А он будет засчитан как ложный, потому что я ничего не нарушаю, всего лишь разговариваю с вами из общего коридора. — Вы не даёте мне закрыть дверь… — Я всё равно никуда не пойду, — твёрдо сказал Итан. — Можете передать вашему боссу, что нам с ним не о чем разговаривать. Итан попытался воспользоваться заминкой и захлопнуть дверь, но Линкольн резко выпрямил руку, без усилий удерживая ту на месте. Его лицо при этом оставалось спокойным: он терпеливо ждал и не собирался уходить ни с чем. — Он ведь не уйдёт просто так, верно? — жалобно спросила Эбби, подпирая дверь плечом. Итан тоже это понимал. Даже если сегодня он настоит на своём, ничто не помешает Линкольну или кому-то ещё вернуться сюда завтра. Они ведь знают его адрес… Итан медленно втянул носом воздух. Он всунул обе ноги в конверсы и начал поправлять мягкие задники указательными пальцами. — Куда ты собрался? — забеспокоилась Эбби. — Схожу вниз. — Один?! — Да. Линкольн, явно удовлетворённый благоприятным для себя исходом, убрал руку и отступил назад, освобождая проход. — Если ты не вернёшься через десять минут, — Эбби обратилась к Итану, глядя при этом на Линкольна. — Я вызову полицию. — Хорошо. Они молча спустились по лестнице на первый этаж и вышли на улицу. Итан шёл впереди, а Линкольн сразу за его спиной — Итана словно вели под конвоем. Это было до жути некомфортно: ощущать на затылке тяжёлый цепкий взгляд. Ему с трудом удавалось сохранять равнодушное спокойствие. У тротуара прямо напротив крыльца красовался чёрный мерседес; тусклый жёлтый свет фонарей отражался в его тёмных стёклах как в зеркалах. Заднее окно было опущено на пару дюймов. Недостаточно для того, чтобы можно было заглянуть в салон, но, чтобы изнутри слышать всё, что происходило снаружи — вполне. Итан всегда был достаточно благоразумным и осторожным. Он нарочно замедлился на ступеньках и осмотрелся по сторонам, словно чувствовал подвох, и был прав: через четыре дома на другом конце улицы за стареньким серебристым седаном «шевроле» наивно прятался огромный чёрный внедорожник. В Гарлеме ни у кого не было таких машин. Издалека было плохо видно, но Итан различил по силуэтам: в машине находилось минимум двое мужчин. Линкольн обогнул его и направился к мерседесу, чтобы открыть перед ним дверцу. — Я не буду садиться в машину, — Итан резко затормозил и попятился назад. — Поговорить можно и здесь. Линкольн, не дойдя до мерседеса, пошёл обратно к нему. — Так будет удобней, — настаивал он. — Если примените ко мне силу — я закричу, — Итан больше не храбрился. — И поверьте, это не Верхний Вест-Сайд, здесь не глухие люди живут. Итан вдруг чётко представил, как его сейчас скрутят как картонную куклу и засунут в машину. Учитывая разницу в их силе и росте, у Линкольна ушло бы на это меньше пяти секунд. Противоположная пассажирская дверца распахнулась, из машины вышел он. — Итан, не глупи и сядь в машину, — сказал он раздражённо. Недовольство, которое от него исходило, осязалось физически. — Я не собираюсь тебя похищать или куда-то увозить. Садись, и мы спокойно поговорим, — он сел обратно и захлопнул дверь. Итану ничего другого не оставалось, как подчиниться. Он послушно подошёл к мерседесу, позволил Линкольну открыть и закрыть за собой дверцу. В машине кроме них находился ещё шофер, но разделявшая их стеклянная перегородка наверняка была прозрачной лишь односторонне и имела полную звукоизоляцию. Мужчина потянулся через Итана к двери и нажал на кнопку, поднимая стекло. Итан вжался спиной в сиденье: он не испытывал страха, скорее животный трепет, какой испытывает одно существо вблизи другого, более сильного и опасного. Со следующим вдохом нос уловил запах парфюма: терпкий сладко-пряный дурманящий шлейф вызвал лёгкое головокружение. Когда мужчина выпрямился, они несколько секунд смотрели друг другу в глаза. — Откуда у вас мой адрес? — первым подал голос Итан. — Вы за мной следили? — Твой работодатель предоставил о тебе всю информацию, не только адрес, — ответил он, открыто изучая Итана пристальным взглядом. Итан в ответ смотрел с недоумением. Зачем он приехал к нему посреди ночи, за извинениями? Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака узкий белый конверт и протянул его Итану. — Возьми это. Итан, не шелохнувшись, с опаской посмотрел на конверт. — Что здесь? — Деньги. — Мне не нужны деньги, — Итан мотнул головой. — Это не мои деньги. Здесь сумма, которую вчера должны были заплатить твоему менеджеру за тебя, но не заплатили. — По вашей просьбе. — У меня был тяжёлый день, тебе не стоило меня злить. Итан отвернулся к окну: Линкольн стоял почти вплотную к машине — просто так выйти и уйти не получится. Ему нужны были деньги, очень нужны, но не такие, не так. Итан хотел получить свои, честно заработанные, за свой труд, а не из рук человека, который приехал продемонстрировать показную добродетель. И хоть Итан и ошибся, и дело было не в личной заинтересованности им, деньги в конверте, пусть и не намекали прямо на ответную «услугу», всё равно не принадлежали ему. — Ты говорил, что тебе нужны деньги. Возьми конверт, — рука всё ещё была на весу. — С таким характером тебе придётся сложно. Конверт опустился на кожаное сидение между ними. — Что не так с моим характером? — Итан нехотя обернулся. — В сфере, которую ты выбрал, гордыня неуместна. Гордыня? С каких пор минимальное самоуважение стало расцениваться как недостаток? — Всё равно я в этой сфере больше не работаю, — ответил Итан. — После вчерашнего меня со скандалом уволили. — Да? — он неприятно удивился. — Этого я не знал. Твоему менеджеру позвонят. — Не надо! — резко отозвался Итан и более сдержано добавил: — Не надо никому звонить. Просто… Я даже не уверен, что эта работа мне подходит. — Всё равно, — мужчина снова упёрто протянул Итану конверт. — Уходить или нет — это должно быть только твоим решением. В этот раз Итан колебался недолго. Он взял конверт и начал складывать его пополам, чтобы спрятать в карман: он не хотел, чтобы Линкольн, Эбби или кто-либо ещё из соседей увидел бы его выходящим из чужой машины с деньгами. — Итан Теодор Ким, — вдруг проговорил мужчина задумчиво, внимательно наблюдая за действиями Итана. — Теодор — это в честь Рузвельта? Итан медленно перевёл на него удивлённый взгляд. — В честь деда. — Почему ты живёшь в чёрном квартале? — вдруг спросил он, будто этот вопрос давно его мучал. — Что? — опешил Итан. Ему показалось, что он ослышался. — Ты учишься в Колумбийском университете, где отличные общежития. Я не могу понять, почему ты не проживаешь на кампусе? Почему Гарлем? — Мне так удобнее. — Чем может быть удобнее жить в преступном районе среди чёрных? Итан впал в ступор от подобной бестактности и надменного тона: с какой стати он говорил о Гарлеме с таким пренебрежением, будто сам был «белым», принадлежал к элите и мог позволить себе купить чуть ли не всю эту улицу? — Это обычный район, — уверенно возразил Итан. — Обычный район с обычными людьми. Здесь безопасно, и преступности ничуть не больше, чем на том же Манхеттене. Сейчас не конец девяностых. Итан замолчал: напряжённый пристальный взгляд мужчины устремился куда-то за его спину. Итан не сообразил сразу, а когда обернулся, увидел стоящую на тротуаре Эбби. Она растерянно обнимала себя руками, кутаясь от холода в длинный вязаный кардиган, и вглядывалась в заднее стекло мерседеса, пытаясь хоть что-то в нём разглядеть. Неужели десять минут так быстро прошли? — Кто это? — спросил он требовательно. — Это моя знакомая, — Итан обернулся. — Я снимаю у неё комнату. — Снимаешь комнату, — многозначительно протянул он. — Мы живём вместе просто как соседи, — Итан отчего-то вспыхнул и начал оправдываться, но, быстро спохватившись, засуетился на сидении, прикусил губу изнутри и добавил: — Уже очень поздно, мне пора идти. Простите, что доставил вам неудобства, и большое спасибо за деньги. Итан потянулся к ручке, но так и не дотронувшись до неё пальцами, замер. Он понимал, что другого случая не представится. — Могу я задать один вопрос? — аккуратно спросил он, осторожно поднимая глаза. — Обращение Джей. Это ведь сокращение от какого-то имени, от какого? Итан прекрасно понимал, что таким вот способом люди не знакомятся, выпытывая элементарные вещи, но после того, как они обсудили чуть ли не половину его биографии, Итан посчитал, что имеет право об этом спросить. Хотя бы об этом. Стыдно было признаться, но он неоднократно об этом думал, просто из человеческого любопытства. Перед сном перебирал в голове варианты: Джейкоб, Джейден, Джером… и не мог подобрать ни одного имени, которое подошло бы этому мужчине. Хотя, если подумать — он ведь родился в Корее, его имя вполне могло и не быть американским. Вопрос явно произвёл на него впечатление: взгляд изучающе сгустился на лице Итана. — Ну, — уголок его рта дёрнулся в ироничной улыбке. — Пусть будет Джон. — Джон, — скептично переспросил Итан. — Джон Ким, если угодно. — Я понял, спасибо за ответ, — Итан кивнул, делая вид, что поверил. — До свидания, мистер Ким. — До свидания, Итан. Итан хотел открыть дверь, но не успел: Линкольн, который всё это время находился рядом с автомобилем, среагировал моментально. Они не заговорили и даже не пересеклись взглядами, но Итан, пока они с Эбби поднимались по лестнице и заходили в подъезд, чувствовал на себе тяжелый провожающий взгляд телохранителя. И, возможно, не его одного.*****
После обеда Итан выбрался на улицу и направился в сторону магазина подержанной компьютерной техники. Вздыхать над сгоревшим жёстким диском больше не было нужды: теперь у него имелись деньги на новый ноутбук, на котором можно будет подготовить новую презентацию, сделать новый проект с нуля. Времени было достаточно. Остальные файлы, он надеялся, восстановят. Поначалу Итан напрягся: в конверте оказалась тысяча долларов — в два раза больше, чем он честно заработал, но потом он вспомнил, что это были деньги, которые «должны были заплатить за тебя менеджеру». Должно быть, половина от суммы за каждого официанта шла агентству. Недовольство Линды теперь не казалось таким необоснованным. В магазине Итан выбрал ноутбук, лучший из тех, на который хватило налички. Подержанный, но почти новый. Если бы не это неприятное приключение, Итан бы с радостью продолжил работать на «Papillion». Оплата и график его полностью устраивали, работа не была сложной, а рабочие дни можно было легко совмещать с учебой, да и денег бы хватало, чтобы больше времени уделять рисованию. Может зря он отказался, когда Ким предложил помощь: вины Итана в произошедшем скандале не было, его уволили незаслуженно. А вот Ким, кем бы он ни был, явно обладал возможностями, чтобы повлиять на ситуацию. В любом случае, думать об этом было уже поздно. Вернувшись домой, Итан засел за проект и перестал вести счёт времени, пока косые лучи закатного солнца не начали мешать, отбрасывая слепящие блики на экран. Итан закрыл ноутбук и продолжил уже на следующий день в библиотеке. Ему было важно закончить в срок — всё остальное отошло на второй план. В любом случае Мэйсон занимался своими итоговыми проектами и готовился к экзаменам, а Кристофер — своими делами. Они столкнулись один раз в библиотеке около принтера, обменялись кивками и разошлись. Итана это даже не задело. Итан отправил готовую презентацию на почту Крэри, откинулся на спинку стула и облегчённо расслабился. Взгляд расфокусировался на экране ноутбука, затем Итан выдохнул, сел ровно и переключился на вкладку поисковика. Это было глупой идеей. Итан ввёл в строке поиска «Джон Ким» и нажал на энтер. Результат оказался предсказуемым: с таким именем нашелся лишь один известный интернету человек — учитель младшей школы в штате Огайо, судя по фотографиям лет шестидесяти и с парой десятков лишних килограммов. Зачем, зачем Итан вообще полез что-то искать? Что он хотел найти? Ну был этот Ким, возможно, каким-то политиком или послом. Хотел убедиться, что он назвал своё настоящее имя? Ну вот, пожалуйста, убедился. Ещё, конечно, оставался один вариант: начать подбирать имена в поисковике, начинающиеся на Дж., под фамилию Ким. Итан закрыл ноутбук и поднялся. На столе завибрировал телефон. Итан посмотрел на экран, схватил со спинки стула ветровку, быстро всунул ноутбук в сумку и заторопился к выходу, чтобы не мешать другим студентам. Никому не нравилось, когда кто-то разговаривал по телефону в библиотеке. На улице уже стемнело. — Итан, добрый вечер, надеюсь ты можешь говорить, — по-деловому монотонно проговорила Линда, как только прошло соединение. — На завтрашний вечер есть работа. Она замолчала, ожидая ответной реакции. Итан растерялся. Не то чтобы он хотел услышать от неё извинений, но и не ожидал, что после всего она сама ему позвонит и предложит работу. А сама ли? — Что за работа? — спросил он таким же деланным деловым тоном, закидывая ремень сумки на плечо. — С шести до одиннадцати. Обслуживание частного ужина. Итан в раздумьях закусил губу. — Да, я смогу, — ответил он неуверенно. — Отлично, — проговорила Линда как будто бы через силу. — Джессика пришлёт тебе адрес сбора, на завтра метрдотель она. Не забудь привести в порядок форму, если она в неподобающем виде или её у тебя нет — заедешь днём в офис, Оливер выдаст тебе запасной комплект. Это всё, что я хотела сказать. Главное, не опаздывай. Удачи. Итан опаздывал уже на полчаса. Он не перепроверил адрес, потому что и подумать не мог, что ехать придется на другой конец Нью-Йорка. Итан выскочил из такси и начал оглядываться по сторонам в поисках группы официантов, но знакомых лиц вокруг не было. В этом отдалённом районе, на самом юге Бруклина, Итан не был ни разу, и судя по окружавшим его одноэтажным постройкам, здесь не было ничего, что могло бы показаться местом назначения: поблизости не было ни дорогих гостиниц, ни ресторанов. Вообще никаких гостиниц и ресторанов не было. Итан повернулся вокруг себя на 360 градусов и только тогда заметил перебегающую через дорогу Джессику. Она спешила к нему с недовольным лицом. — Ты не мог ещё позже приехать? — спросила она вместо приветствия. — Идём уже. Линда меня за это убьёт. — А где все остальные? — Итан пошёл за ней. — Кто? — Джессика непонимающе посмотрела на него. — Сегодня только мы с тобой. Итан не понимал куда они идут. Они прошли длинную парковку, вошли через сетчатые ворота и оказались возле здания яхт клуба. Следом шла ещё одна длинная парковка, а потом под ногами загрохотал деревянный пирс — они выходили к заливу. Вдоль причала стояли небольшие парусные яхты и прогулочные катера. С океана дул сильный ветер, море штормило. В конце пристани их ждал катер. Поначалу Итан не придал значения, катер мог вести их куда угодно, например, переправить через залив на другой берег, но они отдалялись от суши вдоль берега, в направлении открытого моря. Вдалеке виднелась точка, и по мере приближения Итан узнал в ней «Маккензи», отчего сердце как-то тревожно забилось. Он уже не думал, что когда-нибудь окажется на этой яхте снова, и, по правде говоря, не горел желанием туда возвращаться. На яхте не оказалось ни одного знакомого лица, что немного успокоило. Охрана проверила их быстро. Им позволили переодеться в спешке и отвели на кухню. Несмотря на то, что они опаздывали, ещё ничего не было готово, работа на кухне шла полным ходом. Три повара одновременно жарили, варили и запекали. Еда, которую они готовили, пахла восхитительно. Шеф разговаривал с подчиненными на французском и, кажется, не понимал по-английски ни слова. Джессика пыталась вступить с ним в разговор, но её жалкие попытки блеснуть знаниями языка в пять слов выглядели смешно. Когда один из помощников шефа увёл Джессику, чтобы показать ей место хранения сервировочной посуды, второй повар между делом поставил перед Итаном тарелку с малиной. — Скучаешь? — подмигнул он, вытирая салфеткой лоб. Итан с благодарностью ему улыбнулся: — У меня ещё всё впереди. Если бы не крупные золотые буквы на борту, Итан бы подумал, что это какая-то другая яхта. Ровно неделю назад здесь всё было перевёрнуто вверх дном, на главной палубе царил хаос, но сейчас от этого кошмара не осталось и следа. Им нужно было накрыть круглый стол на четыре персоны. — Разговаривать с гостями буду я, ладно? — сказала Джессика. — У меня больше опыта в таких делах. Итан легко согласился. Её можно было понять — Джессика хотела избежать любых конфликтов, и, по всей видимости, опасалась за поведение Итана перед гостями. За закрытыми дверями послышались мужские голоса. — … может звонить мне в любое время. Дверь распахнулась, голоса стихли. На пороге появился Джон Ким. Один. — Добрый вечер, сэр, меня зовут Джессика, сегодня я буду вашим официантом. Итан, потеряв дар речи, просто молча наблюдал, как мужчина прошёл к столу и, расстегнув пуговицу пиджака, сел. Звонок Линды не был случайностью и актом справедливости, как не был случайностью и актом благородства недавний ночной визит и сегодняшний приезд на «Маккензи». — Итан, составь мне компанию за ужином, — Ким приглашающим жестом указал на место напротив себя, а затем, бросив короткий взгляд на Джессику, добавил: — Можно подавать. Джессика, как примерная обслуга, молча кивнула и ретировалась. Итан не шелохнулся. — Я на работе, — напомнил он. Джон взял со стола салфетку и положил на колени. — Я учёл все свои ошибки, — сказал он. — Сегодня никакого алкоголя. Итан не сомневался ни на миг, что ужин — это только предлог, а истинная цель сегодняшней их встречи — закончить начатое. Столько усилий, и ради чего? Затащить его в постель? В идею о возможной дружеской симпатии мог поверить только идиот. Окружение невидимым грузом давило на плечи, вынуждая подчиниться. Соревноваться с этим мужчиной в упертости было нереально. В любом случае, ужин его ни к чему не обязывал, нужно было дождаться одиннадцати часов. Итан сел за стол. — Как прошёл твой день? — тут же поинтересовался Джон, явно довольный тем, что спор был недолгим. — Неплохо, — вопреки интуитивному желанию ссутулиться, Итан наоборот, расправил плечи. Он не собирался подыгрывать, изображая недоступную жертву. — Ваш? — Мой хорошо, спасибо. Джессика разбавила неловкое напряжение: принесла закуски. — В штатах можно смириться с любыми неудобствами, кроме американской кухни, — сказал Джон, принимаясь за еду. — Ты когда-нибудь был в Италии, в Риме? — Нет, никогда. Итан уставился в свою тарелку и искоса подглядывал за Джессикой, которая крутилась рядом, откупоривая бутылку вина. На её лице кривилась презрительная ухмылка, по которой несложно было догадаться, о чём она думает: Итан сидел за столом со взрослым мужчиной, единственный интерес которого был в том, чтобы на короткий срок получить доступ к его телу. От этой мысли становилось тошно. Итан не притрагивался к еде. Он ковырял в тарелке миниатюрные кусочки овощей и ножом размазывал пюре, оно казалось нежным как мусс. Джессика начала разливать по бокалам белое вино. — Что-то не так? — спросил Джон. — Не нравится паштет? Итан молча помотал головой, он не хотел ничего говорить при Джессике. — Оставь нас, — тот будто прочитал его мысли. Джессика поставила бутылку в ведро со льдом и ушла. — Послушайте, мистер Ким, — начал Итан, когда они остались вдвоём. — Просто Джон. — Джон, — Итан крепче сжал в пальцах приборы. — Зачем всё это? — Что «это»? — спросил он невозмутимо. — Ужин? — Нет, всё это, — Итан взглядом обвёл наполовину пустой стол, сервированный на четырёх особ. — Хотел с тобой познакомиться. — Вы обманули меня. — У меня были подозрения считать, что ты можешь отказаться от прямого приглашения. Ничего плохого в отношении тебя я не замышляю, твои рабочие часы будут оплачены, а это просто совместный ужин. Что плохого в том, чтобы узнать друг друга получше? — Я не самая подходящая компания для подобного ужина и не самый удачный собеседник. — Ты даже не пытаешься поддержать разговор. — Потому что, — Итан хотел грубо, но сдержался и выразился мягче. — Мне некомфортно. — Почему? — Джон отпил воду из бокала. — Потому что Джессика сделала обо мне неправильные выводы, — сказал он наконец. — Кто? — не понял он. — Вторая официантка. — Как ты это понял? — Джессика, вторая официантка, которая нас обслуживает, — терпеливо объяснил Итан. — Она насмехалась надо мной, когда наливала вино. — Как ты это понял? — повторил Джон с нажимом. — По её лицу. — Вот в чём дело, — протянул он с пониманием. — Ты увидел презрение и насмешку, потому что наблюдал за ней. Она наливала в твой бокал французское вино восемнадцатилетней выдержки, а ты в это время проверял её реакцию, как будто тебе было важно знать, что о тебе подумает официантка. Мнение обслуживающего персонала. — Я такой же обслуживающий персонал, как и она. — Нет, не такой же. Сейчас ты сидишь за столом, а она тебя обслуживает. — Когда я встану из-за стола, я снова стану таким как она. — Сейчас, — Джон сделал ударение на каждом слове. — Ты сидишь. А когда ты сидишь, тебя должно интересовать мнение только тех, кто сидит с тобой за одним столом. Более того, я думал, ты не считаешь себя обслуживающим персоналом. Ты ведь художник? — сменил он тему. — Пишешь маслом? — Я… скорее рисую, — Итан смущённо опустил глаза. — Мне нравится масло, но в маленькой квартире это невозможно, слишком много запахов. Поэтому карандаш. Я рисую на продажу эскизы для одной художественной студии в Калифорнии. — Если ты хотел заниматься живописью профессионально, почему тогда Колумбийский университет? Насколько я знаю, на факультете истории искусств изучают живопись, но не занимаются ей на практике. Исправь меня, если я не прав. — Прав, — Итан замер с ножом и вилкой в руках над тарелкой. — Тогда почему ты не выбрал то, что тебе нужно? Джульярдскую школу, например, или Сотбис? Итан безвольно опустил приборы на тарелку. Никто, никто и никогда не спрашивал его об этом. — Это сложно, — неуверенно ответил он. — Я постараюсь понять. Итан не успел ничего сказать: Джессика появилась снова, принесла им основные блюда. Тонкая полоса белой рыбы лежала в центре большой тёплой тарелки, окруженная мелкими деталями разных цветов и текстур. Вся композиция выглядела как произведение искусства; нежный сливочный запах пробуждал аппетит. — Всё дело в моей матери, — тихо начал Итан. — На втором курсе колледжа она сбежала к моему отцу в Канаду и вышла замуж, бросив здесь дом и учёбу. Для моего деда это был сильный удар. Он человек старых взглядов, и такой поступок для него был равносилен предательству. Позору так уж точно. Бабушка, конечно, встала на её сторону и убеждала его, что, возможно, их дочь просто рождена для семьи, но… Когда родился я, их отношения уже были на гране разрыва. Они то съезжались, то разъезжались. Постоянно скандалили из-за того, с кем должен жить я. Несколько лет я прожил в доме деда… — Со стороны отца? — Матери, — Итан покачал головой, пораженный тем, как легко ему удаётся говорить на такую откровенную тему с малознакомым человеком. — Родственники моего отца изначально не признавали их брак и моему появлению не сильно обрадовались. В общем, когда через десять лет они в итоге развелись, у моей матери не осталось ничего. Ни карьеры, ни сбережений, ни здоровья. Тогда мы с ней окончательно перебрались в Майнот. Мама долгое время посещала психолога, не могла найти работу. Я думаю, тогда мой дед решил, что раз из дочери не вышло воспитать человека, они займутся мной. Уже тогда они начали откладывать сбережения на моё будущее образование. Не знаю, кем они видели меня в будущем, в школе у меня была относительная успеваемость по всем дисциплинам. Когда я увлёкся рисованием, они поощряли это увлечение, но я чувствовал, что это не то, что они хотели бы для меня. Поэтому, когда встал вопрос о выборе университета, я не мог позволить себе даже заикнуться о том, что хочу учиться на художника. Думаю, дед бы не пережил этого. — Получается, ты пошёл учиться на искусствоведа, только чтобы удовлетворить чужие желания. — Не могу сказать, что начал изучать историю искусства только ради этого, мне ведь это тоже интересно в какой-то степени, — Итан задумался. — Это своего рода компромисс. И я очень благодарен семье за всё, что они мне дали. Теперь они хотя бы смогут говорить соседям, что их внук получает степень в Колумбийском, совсем как Обама, а я, если ничего не добьюсь, всегда смогу работать в музее. — Твоя семья поддерживает демократов? — вдруг спросил он. Итан не понял, с чего возник подобный вопрос, но ответил честно: — На прошлых выборах они поддержали Трампа. За разговорами ужин проходил незаметно. Итан расслабился — умение Джона поддержать любую тему разговора и проявить искреннюю заинтересованность обезоруживало. Они ещё совсем немного обсудили детство Итана (Джон поинтересовался, принимал ли участие в его воспитании отец), а потом мужчина начал немного рассказывать о себе, о том, что совсем недавно переехал в Нью-Йорк из Кингстона, Великобритании, что всю жизнь прожил на две эти страны и что большую часть времени проводит в разъездах. Итан прокомментировал в шутку, что, если бы мог выбирать, где жить, выбрал бы место потеплее. Образ хладнокровного обезличенного человека оживал на глазах, словно на голые кости нарастали мышцы и кожа. Джон Ким при желании мог произвести хорошее впечатление, мог к себе расположить. Итан даже согласился попробовать вино: Совиньон Блан винтаж 99 года, как оказалось, имел невероятный вкус и прекрасно подошёл к рыбному блюду. Они разговаривали, и разница в возрасте между ними практически не ощущалась. — Прогуляемся? — предложил Джон, взглянув на часы. Итан огляделся, возвращаясь в реальность: Джессика, после того, как принесла им основные блюда, так больше и не появилась. Они поднялись из-за стола и через стеклянные двери вышли на корму. Итан шёл впереди и поэтому первым увидел то, что происходило за бортом: чёрное небо тяжёлым пластом висело над ними, клубилось густыми тучами, а вдалеке у горизонта бушевала гроза. Молнии наперебой рассекали небо, вспыхивали и гасли. Высокие волны угрожающе пенились. Дождя не было, но ветер приносил соленую влагу, обдувал лицо и волосы мягкими освежающими порывами. Итан на всякий случай обернулся и посмотрел назад, чтобы окончательно убедиться в возникшей догадке — они находились в открытом море. Маленькая освещённая полоска суши виднелась вдалеке размытым жёлтым пятном. Джон подошёл к перилам и сложил на них руки, расслабленно облокотившись. Где-то над ними взорвался раскат грома, но необъятное открытое пространство поглотило звук моментально. Итан не мог сдержать улыбки, настолько бушующая природа вызывала в нём восхищение и неподдельный восторг. — Раньше моряки определяли расстояние до эпицентра бури по количеству секунд, прошедших от момента вспышки молнии до появления звука. От этих знаний зависела их жизнь, — спокойно сказал Джон, разглядывая фронтовую линию горизонта. — Мы далеко от Нью-Йорка? — осторожно спросил Итан. — Позади нас Нью-Джерси, — Джон бросил короткий взгляд через плечо. — Можешь не беспокоиться, яхта стоит на якоре. — А здесь не опасно сейчас находиться? — Итан подошёл ближе и тоже сложил руки на перилах. Холодный металл приятно холодил ладони и остужал предплечья даже через ткань рубашки. — В шторм в открытом море намного безопаснее, чем в порту. Итан рассматривал грозу с искренним интересом: масштаб бури впечатлял своим необузданным величием. Джон тоже смотрел вдаль, но, казалось, его совсем не впечатлял вид, он наблюдал за природной стихией как за чем-то обыденным. Его лицо выражало уверенность и спокойствие, и что-то ещё… притягательное. Итан опомнился и отвернулся: захотелось приложиться к металлу перил щеками. Он пошёл вдоль края палубы, вслушиваясь в звуки воды внизу. Удивительно, что при таком шторме яхта сохраняла полную неподвижность. Итан остановился, сделал глубокий вдох и прикрыл глаза. Через несколько мгновений он ощутил спиной чужое присутствие, ещё через секунду на его живот легла раскрытая ладонь. Итан настраивал себя, что в случае чего-то подобного он будет сопротивляться, сбежит, начнёт отстаивать личные границы, но вместо всего этого он лишь замер испуганно, и страх этот был неправильным: приятным, предвкушающим. Зажатый между перилами и чужим телом, Итан развернулся лицом к Джону, чтобы получить объяснения, но их не последовало. Джон переместил руку ему на поясницу, прижал к себе и начал целовать. Итан разомкнул губы скорее от неожиданности, но это сразу было воспринято как разрешение. Джон скользнул языком в его рот, поцелуй был жадным и умелым, и не было в нём того прежнего спокойствия, только чистая сводящая с ума страсть. Итан вжался спиной в перила, но это не мешало Джону прижиматься к нему всем телом. Его бедро тёрлось о его ноги в желании их раздвинуть, и боже, если бы не повязанный поверх брюк длинный фартук, он бы ощутил, как твердеет у Итана между ног. Порыв ветра принёс с моря облако холодных брызг, но это не помогло. Итан отрезвел только тогда, когда Джон сам прекратил поцелуй. Он продолжал дышать в его раскрытые губы, отчего Итан стыдливо отвёл лицо. Что он делал? Это совершенно не было на него похоже. От головокружения немного подташнивало. — Я хотел сделать это ещё в машине, — прошептал Джон, ведя носом по его гладкой щеке. — Мы можем продолжить в каюте, — он взял Итана за подбородок, заставив посмотреть на себя. — Если скажешь «нет» — ничего не будет. Через час яхта вернётся в залив и тебя отвезут домой, в марине ждёт машина. Дело было в интимной обстановке, в выпитом бокале вина, или же всё обстояло намного проще: Итана подкупала искренняя увлечённость. Одна необъяснимая мысль будоражила сознание: этот взрослый властный мужчина хотел не секса, он хотел его. Сердце в груди билось с сумасшедшей скоростью. Итан молчал, они оба молчали, но напряжение, возникшее между ними при поцелуе, не отступало. Итан вспомнил о Мэйсоне, но совсем не в том смысле, в котором должен был бы. С ним он не испытывал ничего подобного никогда, и даже больше, Итан был уверен, что подобного не испытает ни с кем больше. То, что он собирался сделать, у многих входило в список «стоит попробовать один раз в жизни» наравне с прыжком с парашютом или с купанием ночью в океане голышом. Одноразовый секс с незнакомым мужчиной, который старше него не меньше чем на один десяток лет уж точно не входил ни в какие его списки, но Итан отчего-то знал, что пожалеет, если не сделает этого, как и знал, что, если согласится, пожалеет тоже. — Я должен кое-что сказать, — Итан поднял глаза, выдавливая из себя слова через силу. — Я состою в отношениях. Глаза Джона медленно темнели, взгляд стал ещё более цепким. — С кем? — потребовал он. — С парнем, одногодкой, — Итан понимал, что вряд ли для Джона факт его отношений имел хоть какое-то значение, но не мог об этом промолчать. — Мы ходили в одну школу, а потом, когда я переехал в Нью-Йорк, мы случайно встретились и оказалось, что он тоже поступил… — Зачем ты говоришь мне об этом сейчас? — перебил его Джон. — Не хочешь его обманывать? Итан чувствовал, что совершает большую ошибку, но уже не мог отступить назад. — Не его, — произнёс он тихо. — Тебя.