***
На второй день их пребывания в городе Ангелов, Мэг все-таки вытянула из него полторы тысячи долларов, которые Моран снял через банкомат, не пожелав отдать ей карточку, где лежало еще двадцать штук. Буквально выхватив у него из рук пачку зеленых купюр, жена даже «спасибо» не сказала — развернулась и гордой походкой удалилась в сторону стоянки такси. Том Стайлз по привычке дернулся было спросить, когда она вернется в отель, но Себастьян вновь остановил недостойный мужчины порыв, а спине жены показал средний палец. Они уже бывали раньше в Лос-Анджелесе, Мэгги неплохо ориентировалась в городе и умела пользоваться электронными картами и навигатором, так что мимо пляжа, торгового центра и любимого ресторанчика на бульваре Эббота Кинни точно не промахнется… Ну и, кроме всего прочего, Том знал — случись у Мэг проблема чуть посерьезнее, чем выбор купальника или отсутствие у бармена сдачи с сотенной купюры, она кинется звонить и писать ему, несмотря ни на какие обиды… Как там Павич шутил? Слезла баба с кибитки — пошла кобыла прытко? Вот и хорошо, одной головной болью меньше. Тем более, что сроки выполнения его работы внезапно сдвинулись — час икс был назначен на этот вечер… Спровадив супругу и позавтракав в кафе, он вернулся в номер, принял освежающий душ — сегодня утром в Лос Анджелесе было необычайно жарко для ноября, почти как летом — и растянулся голым на постели, застеленной приятно пахнущим, хрустящим от свежести бельем. Лениво полистал переписку с Джимом, отправил ему очередную короткую смс, и, взяв с прикроватной тумбочки путеводитель по ресторанам и барам города Ангелов, принялся изучать раздел «азиатская кухня», попутно еще и еще раз прокручивая в голове все варианты проведения операции по спасению сотен, а может и тысяч собачьих жизней ценой всего одной человеческой. Хотя, после того, что ему рассказал Мориарти, и после таких фото, что вспоминать было тошно даже киллеру с крепкими нервами, назвать намеченную цель человеком у него как-то язык не поворачивался. За годы военной службы Моран много чего повидал и многое понял о природе людей, жестокой и алчной по своей сути. В то же время он оставался реалистом и разным человеческим склонностям был готов найти если не законное оправдание, то рациональное объяснение. Вот, например, его собственная работа военного снайпера… а теперь по сути, убийцы-наемника. Была ли она кровавой и грязной? Бесспорно, да. Была ли она необходима? Тоже да. В том числе, как логическое решение задачи «один труп — или сто». Гордился ли он ею? Нет, но и стыдиться ее не стал бы. Работа как работа, и так ли важно, кто за нее платит — государство, корпорация или частное лицо?.. И все же, несмотря на понимание того, что мир многообразен и сложен, даже для Морана в нем встречались вещи настолько отвратительные, что внутренний прагматик при всем старании не мог их принять… Не помогала даже теория «шестнадцати рас»: дескать, вид homo sapiens вовсе неоднороден, а имеет внутри себя многочисленные подвиды. У подвидов же есть генетические мутации, влияющие, к примеру, на пищевые привычки и пристрастия. Чтобы убедиться в последнем, ему хватило командировки в Камбоджу в 1997 году. Пройдясь по местному рынку, он всего за один раз проникся стойким отвращением к азиатской кулинарной традиции тут же при покупателях забивать, свежевать, разделывать и готовить крыс, ящериц, обезьян и… бродячих собак с кошками. Он пытался быть терпимым к чужой культуре, и повторял себе, как мантру, что такая всеядность — следствие крайней бедности камбоджийцев, и скудности природных ресурсов, затрудняющих ведение нормального животноводства. Но ничего не мог поделать с физиологическим рефлексом отвращения, и на протяжении всей своей командировки питался только лапшой и рисом с овощами. В его картине мира, он вполне оправдывал пищевые привычки тех азиатов, что страдали от перенаселенности, постоянных катаклизмов и дурной экономической политики своих правительств. Но не тех из них, что здесь, на благодатной земле Америки, где хватало пастбищ для разведения любого количества сельскохозяйственных животных или птицы, наладили целый бизнес по воровству домашних собак и поставкам собачьего мяса в «аутентичные» рестораны. И уж точно не мог понять американцев — любителей подобной «экзотики». Это не было рациональным поведением, это не было спасением семей от неминуемой голодной смерти. Это был грязный, отвратительный бизнес, играющий на худших пороках людей — бессмысленной жестокости и пресыщенности. Ведь еще одним, побочным источником дохода, связанным с сетью таких заведений, были подпольные бои животных — со ставками и тотализаторами. Несмотря на все риски, связанные с рейдами санитарного надзора, вылазками активистов-зоозащитников, судебными исками и законодательным преследованием незаконных поставок, этот дикий азиатский бизнес процветал практически во всех американских штатах и приносил владельцам миллионы долларов чистой прибыли в год. Самой крупной сетью корейских ресторанчиков, подпольно промышляющих блюдами из собачатины («кяхе») на западном побережье, владела американка южнокорейского происхождения, Пак Юн Су, в бизнес-кругах больше известная как миссис Пак. Моран открыл присланный ему на одноразовый смартфон пакет материалов по заказу и принялся еще раз пересматривать ее фотографии. Ей было под пятьдесят, но она выглядела ухоженной и вполне довольной жизнью. Дом в Беверли-Хиллз, огромная вилла на Палм-бич, коллекция автомобилей, среди которых затесался печально знаменитый Lincoln Continental президента Кеннеди (точнее, его полная реплика), и еще множество атрибутов роскошной и беззаботной жизни богатой и независимой вдовы. Личный капитал миссис Пак складывался из полученного ею от почившего мужа наследства, которое она успешно приумножила: вложила в сеть корейских заведений, организацию подпольных собачьих, кошачьих и петушиных боев, а также в разные акции и земельные участки, в том числе несколько ферм. Фермы как раз располагались у самой границы с Мексикой и наверняка были приспособлены для содержания питомников под бои, а также для временного заточения и убоя сотен украденных собак. Фотографии с этих самых ферм, сделанные в разное время отважными журналистами и смельчаками-зоозащитниками, Моран пересматривать не стал, хватило и одного раза. Он вспомнил, как Джим, показавший ему эти чудовищные снимки, вдруг запнулся на полуслове, стал белым как мел, извинился и ушел в туалет… дверь была плотно закрыта, шумела вода, но Себастьян не сомневался, что босса натурально тошнит. А когда тот вернулся, то коротко и сухо рассказал, что на одной фотографии узнал собаку, которую когда-то лично подарил дочери своего близкого друга. Милого смешного чау-чау украли, когда девочка оставила его ненадолго у дверей магазина, и с тех пор так и не нашли… Ровно в этот момент Тигр понял, что задание перестало быть для него просто заказом, обезличенной целью, выбором «один или сто». Эта старая блядь миссис Пак лично ранила Джима, его Джима, и этого было достаточно, чтобы объявить ей вендетту по всем правилам. А поскольку собак Моран действительно любил, ценил их ум и преданность, в противовес человеческой подлости, глупости и склонности к предательству из корыстных побуждений, то задача по устранению миссис Пак приобрела для него еще и некое сакральное значение. Хотя с настоящим заказчиком, вышедшим на Джима через сложную систему посредников, все было куда проще и прозаичнее. Миссис Пак желал физически устранить ее пасынок, сын мужа от первого брака, студент университета Беркли, один из лидеров движения азиатской молодежи, борющейся за права животных и сохранение дикой природы. Столь радикальная мера была призвана, кроме спасения невинных тварей, еще и восстановить справедливость в отношении отцовского капитала, на который, благодаря законам США и умелым адвокатам, наложила свою жадную руку Пак Юн Су. И вот теперь, имея на руках всю необходимую информацию, Моран раздумывал, просчитывал и рисовал в уме схему операции, итогом которой должна была стать безвременная кончина корейской бизнес-леди, обставленная как несчастный случай… Разумеется, ему предстояло действовать не в одиночку: в деле были задействованы и другие специалисты, отвечавшие за инфраструктуру и логистику проекта «Vita canis»; но свою часть работы Морану следовало спланировать и выполнить так, как он и обещал Мориарти: эффективно, быстро и чисто. Именно это сочетание подразумевала его квалификация киллера высшего класса, подтвержденная длинным послужным списком. Первым шагом к нужному результату был выбор оружия… Себастьян размышлял над оптимальным вариантом с того самого момента, как получил досье на Пак, и по дороге в Тахо, и в кровати перед сном, и во время перебранок с женой, и по пути в Лос-Анджелес, как только смог освободить голову от навязчивых мыслей о сексе с Джимом и дать телу необходимую разрядку… Сильнейший оргазм, испытанный благодаря податливой заднице Мэнди, действительно сработал как сочетание тайленола с экседрином, и прочистил мозги. Подъезжая к отелю, Тигр уже знал, какое оружие предпочтет, и вот теперь, еще раз изучив фото и текстовые материалы, отправил шифрованное сообщение на связной номер: «Хочу поесть корейский суп из змеи. Составишь компанию?» В ответ почти сразу же прилетела картинка с изображением бушмастера* в позе угрозы, и текстовое послание: «Какое изящное решение… Уверен, это будет… вкусно.»***
Ресторан «Джан Чунг Донг», в чьем меню причудливо сплетались нежно любимые каждым американцем традиции гриля и барбекю, и аутентичная корейская кухня, был популярным местечком на Западной авеню, в самом сердце лос-анджелесского Корейтауна. Публика сюда стекалась со всех сторон, была весьма разношерстной, всех цветов кожи и национальностей, и состояла отнюдь не только из азиатов; пожалуй, белых американцев и европейцев было даже побольше. Сказывалась близость нескольких крупных отелей, спортивного клуба, колледжа, студенческого кампуса, огромного киноцентра и прочих популярных мест проведения молодежного и туристического досуга. Гостей встречали улыбчивые официанты, одетые в черную форму с белоснежными передниками, и провожали за круглые столики, хаотично расставленные тут и там, но при этом вписанные в общую гармонию аскетичного интерьера. Часть блюд повара готовили на больших плоских сковородах здесь же, перед гостями, другие яства выносились из кухни на деревянных подносах, и аппетит, с каким еда поглощалась страждущими, говорил о вкусе и качестве готовки лучше, чем рекламные постеры на стенах и окнах. В половине десятого вечера Моран зашел в полутемный зал ресторанчика. Интуиция подсказывала ему, что Джим тоже пришел пораньше, и прячется где-то здесь, совсем близко… Но обнаружить Кошачьего царя сразу Тигру не удалось, хотя он очень внимательно присматривался к посетителям-одиночкам. Подождав минут пять в очереди, он прошел за официантом к столику на двоих, взял меню и для начала заказал только кока-колу. Место оказалось удачным: отсюда открывался хороший обзор на вход и большую часть зала. Официант быстро принес напиток и, не переставая улыбаться, намекнул, что хорошо бы сделать заказ — в популярном месте во время ужина не посидишь со стаканом газировки… Моран отфутболил его, сказав, что ждет приятеля, и, в общем-то, это была святая правда. Время вплотную подобралось к десяти, но Джим все не появлялся… это было странно, учитывая повод для встречи и пунктуальность мистера Фогерти. Себастьян вновь внимательно осмотрел посетителей, теперь уже не делая исключений для шумных компаний, и больше старался следовать чутью… Мориарти обнаружился вдруг совсем неподалеку от него, буквально через пару столов. Моран не заметил его сразу только потому, что Джима плотным кольцом окружали молодые парни и девушки — по меньшей мере человек десять, и три четверти из них были корейцы или китайцы. А сам Кошачий царь каким-то немыслимым образом преобразился в такого же молодого человека, на вид от силы лет тридцати, без намека на офисный стиль — никакого тебе костюма и галстука, или модных менеджерских лоферов. На Джиме были обыкновенные кроссовки, джинсы, порванные на коленке, согласно молодежному тренду, серая футболка с воротом на пуговицах и какая-то немыслимая легкая кофта, похоже, найденная на блошином рынке. Его волосы, ранее гладко зачесанные, теперь топорщились во все стороны, словно он только что вылез из постели и не успел привести себя в надлежащий вид. Смотрелся Джим в столь неожиданном образе и всем этом барахле потрясающе сексуально… настолько сексуально, что у Морана сейчас же увлажнился рот, напрягся член и сердце забилось так, словно он бахнул тройной эспрессо. Если бы Себастьян не знал, кто такой этот парень, беззаботно болтающий с друзьями, то легко принял бы Джима за типичного айтишника или продавца, решившего с коллегами отпраздновать наступление пятницы… а может, даже за студента или начинающего актера, приехавшего попытать счастья на голливудских кастингах. Мориарти вроде бы и не смотрел на Морана, полностью поглощенный своей компанией и едой, только что принесенной официантом, но когда он небрежно протянул руку к смартфону, у Тигра исчезли все сомнения, что Джимми его отлично видит… И точно: «айтишник» принялся набирать смс-ку, но тут толстенькая чернявая девица, сидевшая рядом с ним, противно завопила: — Оу! Штраф, Ричи, штраф!.. Хочешь писать послания — плати штраф! Компания радостно поддержала смутьянку, заголосила и загомонила, как стая голодных чаек, и «Ричи» (Ричи?.. Кто при нем недавно уже упоминал это имя?..), улыбнувшись, кивнул и повел рукой, показывая, что оплачивает пиво или текиловый сет для всей компании. Смс-ка была лаконичной и горячей, полностью в духе принятого между ними «дорожного стиля общения»: «Это незаконно — быть таким охуенным мужиком. Подо мной сейчас загорится стул. Я донесу на тебя в полицию секс-контроля.» Моран не сдержал довольной усмешки, и тут же набрал ответ: «Мечтаешь увидеть меня в наручниках?.. Мммм… шляпа шерифа будет вам к лицу, сэр». «Ареста и штрафа тебе не избежать. Я тебя пристегну к кровати и познакомлю со своей дубинкой». Кошачий царь поднял голову и посмотрел на Себастьяна в упор холодными глазами Мориарти, черными, как осенняя ночь, и жгучими, как кипящий кофе. И куда только исчез миляга Ричи?.. Моран перехватил взгляд голодного хищника и через пару секунд отвел глаза, уставившись в экран айфона: «Арестуйте меня, сэр. Накажите построже… я был плохим, очень плохим слугой…» «Прескверным! Едва не сорвал мне переговоры. Ты достоин порки!» «Mea culpa… mea maxima culpa… confiteor…** Но у меня есть оправдание, сэр… Я скучал по вашей дубин… ммм… компании… очень…» Джим слегка приоткрыл рот, показав зубы, и провел кончиком языка по верхней губе — в этом движении, кроме сексуальной провокации, было нечто такое, что вызывало настоящий страх. Как будто сквозь человеческую оболочку проступило вдруг существо из иного мира, инопланетянин, некто вроде «Чужого», хладнокровная рептилия, желающая насытить теплой плотью и кровью свой космический голод… Это ощущалось пугающим — и прекрасным. И возбуждало по предела. «Оправдания тебе не помогут, так же как и скверная латынь. Я сдеру с тебя штаны, перекину через колено, а в руку возьму стек… Я выпорю тебя как сучку. Ты будешь считать удары». Дерзкая провокация топа начала заводить Морана так, что он с трудом сдержал сумасшедшее желание немедленно упасть на колени, подползти к его креслу и напроситься на публичную порку. И насрать, что подумают все эти корейцы и прочие представители мировых культур. Он хочет получить это наказание от своего верхнего!.. Прямо сейчас!.. «Бляяяядь… мне же еще предстоит работа…» — всполошился внутренний контролер, когда член, разбуженный горячей фантазией, дал о себе знать, распрямился и уперся в застежку джинсов, а сердце бешено застучало о ребра в адреналиновой встряске. «Красный… иначе я окажусь профнепригоден…» — с сожалением набрал он, покусывая губы и злясь на себя — то ли за неожиданную слабость перед искушением, то ли за то, что и впрямь испытал желание, сила которого способна преодолеть табу на публичное унижение. Раньше, с Магнуссеном, его совершенно не заводила эта тема… «ОК». Джим отложил смартфон, перевернул его экраном вниз и… снова преобразился в айтишника на отдыхе. Глядя на него, и предположить было нельзя, что этот улыбчивый скромный парень, по-мальчишески грациозный, с нежным цветом лица, облаченный в мягкую кофту и застиранные джинсы, только что строго отчитывал бывшего боевого офицера и обещал содрать кожу с его задницы. В довершение мизансцены, чернявая девица, уже изрядно подвыпившая, прижалась к нему и полезла целоваться; одна её рука нырнула под стол и определенно собралась пошарить у «Ричи» в штанах… Он же только смеялся и, как ни в чем не бывало, опрокинул в себя рюмку текилы. Тигр ревниво заворчал внутри, и Себастьян поспешил переключить все свое внимание на изучение меню, но пестрые картинки соблазнительных блюд прыгали перед глазами, а буквы никак не желали складываться в понятные слова. Мозг, охваченный горячечным сексуальным бредом, выдавал что-то совершенно непристойное, вроде «бычий член под стоячим соусом» вместо «бычий хвост под чесночным соусом» или «еби себе мурену» вместо «себиче из мурены». Уж не пора ли ему опять принять холодный душ, а еще лучше — закинуться бромом, чтобы временно нейтрализовать проклятущее либидо, захватившее власть над всем его существом? Себастьян начинал догадываться, что с ним все-таки случилось то, чего он боялся и совершенно не ожидал в своем уже не юном возрасте: он самым натуральным образом влюбился, влюбился как мальчишка, и не только телом, но и душой предался черноглазому дьяволу с целым десятком личин, образов и имен… Хотя поднаторевшая в магии Сара О’Доннел наверняка усмотрела бы во внезапном любовном помешательстве, лавиной накрывшем Тома Стайлза, действие приворотных чар. За соседним столиком продолжался веселый ужин, компания Джима с аппетитом ела, много пила и хохотала вовсю; а он, хотя и поддерживал шутки, и не отказывался поднять рюмку, почти не прикасался к еде, и больше делал вид, что пьет. Моран все-таки заставил себя сделать заказ, ткнув наугад в какое-то блюдо, по виду напоминающее ризотто с грибами. Но, едва официант принес тарелку и приборы, как на айфон пришел короткий приказ от Мориарти: «Иди сейчас же в комнату для мальчиков. Дальняя кабинка.» «Что он затевает, блядь?!» — вновь встревожился мистер контролер, и не напрасно: кому как не Морану было знать, что дальние кабинки мужских туалетов — это своего рода чилл-аут, пристанище для быстрого утоления сексуального голода с анонимным партнером. Он сам не раз пользовался этим «клубом холостяков», когда ненадолго вырывался из семейного гнездышка в большой город, и у него на хвосте не висели жена и дети… «Пойдем, проверим…» — ответил он собственным сомнениям, миновал столик, где Джим по-прежнему развлекался в незнакомой компании (и даже не взглянул на Тигра), и спустился вниз, на цокольный этаж. К его удаче, означенная в сообщении кабинка пустовала, а пол, раковина и унитаз были относительно чистыми, хотя в корзине для мусора валялся свежеиспользованный презерватив… Клуб холостяков по пятницам явно не оставался без гостей. Что ж, тем лучше. В ожидании появления Мориарти, Моран решил по-быстрому отлить, пока его член оставался хотя бы относительно расслабленным. Он расстегнул штаны, освободил своего красавца и прицелился в нарисованную внутри чаши муху — известный приемчик, чтобы побудить взрослых мальчиков вставать поближе и, увлеченно «расстреливая» несчастное насекомое, попадать точно в унитаз и не забрызгивать все вокруг… Себастьян как раз закончил, когда слегка скрипнувшая дверца кабинки выдала ему приближение любовника. — Браво, снайпер… чистая работа… — тихо сказал на ухо голос Джима, прохладная ладонь легла между лопаток: Кошачий царь постарался подобраться незамеченным, да еще и со спины. Себастьян про себя искренне порадовался, что все-таки успел отлить — потому что его член обрадовался Мориарти на свой манер и тут же встал по стойке смирно… — Спасибо, сэр… — он сдержанно ответил на похвалу, и, не в силах преодолеть новое искушение, сам немедленно принял позу подчинения: ноги на ширине плеч, прямая спина, руки отведены назад, взгляд опущен вниз. Молния на джинсах так и осталась приглашающе расстегнутой… — Не оборачивайся. — голос Джима потяжелел, стал властным, и на левом запястье Себастьяна словно защелкнулись наручники — так сильно и жестко его сжали длинные пальцы босса. — Руки на затылок. — Слушаюсь, сэр… — хрипло ответил он, выполнив команду, и позволил себе провести языком по моментально пересохшим от известной жажды губам. — Разрешите сделать вам приятное, сэр? Ответом стал чувствительный шлепок по ягодицам. — Разве я позволял тебе говорить? — голосом Мориарти можно было замораживать лед для коктейлей. — Нет, сэр… Простите, сэр… Задницу обжег новый шлепок, более сильный: Джим определенно знал, как нужно бить, при отсутствии под руками стека или ремня. На сей раз Себастьян усвоил урок и втянул воздух через сжатые зубы, ощущая, как кровь все сильнее приливает не только к обожженной ударами коже… — Ты нарушил правила. — Мориарти шлепнул его снова. — Нарушил мой приказ. Ты помешал моим делам. Подверг риску… успех важных переговоров. Каждая фраза сопровождалась новым энергичным шлепком, при этом дыхание Джима оставалось ровным, а голос — негромким и совершенно спокойным. — Не смог обуздать свое нетерпение… как ребенок, ворующий пирожные до обеда… поставил меня в неловкую ситуацию перед моими деловыми партнерами. Запомни, Тигр: моя работа — это святое. Новая серия шлепков обрушилась на задницу Морана, заставив его чаще дышать и кусать губы, как вдруг рука Мориарти скользнула змеей по его боку, обвила за пояс, спустилась ниже и обхватила стоящий член. — Я работаю — ты молчишь и ждешь. Я веду переговоры — ты молчишь и ждешь. Я сказал, что занят — ты молчишь и ждешь, пока позову. Ты понял? Говори. — Да, сэр… Сожалею, что помешал вам, сэр… — покаянно ответил Себастьян и тут же прикусил язык, сдерживаясь от дерзкой просьбы к топу насчет уточнения времени дальнейших смс-чатов. — Хочешь меня? — неожиданно спросил Мориарти, и сквозь зимний холод, как далекий пожар в прерии, полыхнуло пламя сдерживаемой страсти. — Всем собой… — честно признался Моран, готовый к любому продолжению их увлекательной игры… Определенно, градус его влечения к Джиму зашкаливал, оплавляя все измерительные приборы, в то время, как с Айсбергом он поначалу ощущал себя как будто заживо замороженным, лишенным способности чувствовать что-то еще, кроме боли и отвращения. — Повернись. Руки можешь опустить, но не распускать. За спиной звякнула пряжка ремня, сухо чиркнула «молния» на джинсах. Тигр медленно развернулся лицом к своему укротителю и залюбовался открывшимся ему зрелищем — член Джима пребывал в столь же полной боевой готовности, как и его собственный, и они, точно старые приятели, тут же качнулись друг другу навстречу. — Тихо… — предостерег Кошачий царь, уловив невольный порыв Тигра прижаться к нему всем телом. — Я просто хочу показать тебе, насколько сильно скучаю. Но сперва у нас с тобой работа. С удовольствиями придется подождать. Босс вел себя как босс, но слегка севший голос, вздрагивающие ресницы и взгляд, полный неистовой жажды, не говоря уж о вызывающе торчащем пенисе, обличали любовника, позволяли Себастьяну понять, что контроль сбоит, и Джим с трудом сдерживается, чтобы не послать к черту деловые расчеты. Они стояли так близко, что чувствовали дыхание друг друга, почти соприкасались внизу и наверху, членами и губами… и Моран решился. Резкое движение всем корпусом отбросило Джима спиной к стенке кабины. Рука Морана поймала оба члена и соединила их вместе, губы с силой впечатались в губы, язык упруго скользнул за преграду зубов любовника, чтобы столкнуться с его языком в такой же страстной игре, какая шла внизу… Уступив своему порыву, Себастьян ожидал со стороны Джима жесткого отпора, и, возможно, нового наказания, но все произошло с точностью до наоборот. Тигр не получил ничего, кроме страстного ответа на свои дерзкие захватнические действия. Мориарти жадно простонал ему в губы и вовлекся в глубокий поцелуй; его руки плотно легли на плечо и шею Морана, лаская их с нарастающей страстью, а член продолжал тереться о член любовника… «Оооо, чеееерт… я так через минуту кончу точно… или быстрее…» — контролер все никак не желал отступиться и предоставить ситуации развиваться самой по себе. Но остановиться самому и прервать телесный контакт, дарующий немыслимое наслаждение, было выше его сил… Вероятно, Джим это почувствовал, потому что первым разомкнул объятия, уперся ладонями в грудь Себастьяна, и с его губ хриплым рыком сорвалось стоп-слово: — Красный! Себастьян недовольно зарычал в ответ, но все-таки отстранился, сделал шаг назад, и сам прислонился спиной к противоположной стенке. Член, внезапно разлученный со своим собратом по несчастью, болезненно подрагивал, и Моран успокаивающе накрыл его ладонью. Хотя в самый раз было бы сунуть беднягу в ведерко со льдом… — Прости, не мог удержаться… Это как наваждение… я чувствую себя каким-то… тинейджером со спермотоксикозом… Но ты совершенно прав, у меня есть работа, и сама себя она не сделает… Ты… принес? Джим молча кивнул, с гримасой страдания кое-как заправил напряженный пенис в штаны, застегнулся и сделал несколько глубоких вдохов: — Блядь, хуже, чем сейчас, я чувствовал себя только на прошлогоднем Октоберфесте, когда после пяти пинт светлого пива и еще одной темного -на спор — мне нужно было идти пятьсот метров до туалета, через толпу народа и по неровной местности. Сигареты есть? Моран вытащил пачку «Winston» и, вытряхнув разом две сигареты, протянул одну Джиму, достал из заднего кармана зажигалку и дал боссу прикурить, потом прикурил сам и глубоко, со смаком, затянулся… О-о, боже, никогда прежде курение не доставляло ему такого удовольствия. Начатый Джимом шутливый разговор и никотин сделали свое дело. Возбуждение понемногу начало спадать, но, для верности, Себастьян смочил бумажную салфетку в холодной воде и приложил ее к члену в виде компресса. Старый солдатский способ тоже сработал: подостывшая кровь упокоилась и отхлынула от ствола, так что стало возможно почти безболезненно заправиться и застегнуть молнию. «Так, заканчиваем думать головкой, включаем голову!» — скомандовал он сам себе, и, докурив сигарету, затушил ее о край раковины и выбросил в ведро. — Ты в порядке, партнер? — наблюдая за несколько замедленными действиями Морана, поинтересовался Мориарти; в уголках его губ уже пряталась знакомая усмешка Кошачьего царя. Он издалека показал Тигру небольшую ампулу: — Вот то, что ты просил… но я не уверен, что могу отдать тебе этот пустячок, пока ты в таком сложном состоянии. Ты точно готов работать? Еще не поздно все переиграть. У меня на примете есть и другие исполнители. «Хуй тебе, а не другие исполнители!» — мысленно огрызнулся Тигр, распознав легкую подначку, но вслух сказал: — Прости, я уже в порядке… просто отдай мне это, я все сделаю в лучшем виде. Моран полез в передний карман джинсов, куда переложил из бардачка предполагаемое орудие убийства, точнее — доставки нужной порции яда в кровь жертвы… — Взгляни. Вот этот малыш свое дело знает… И только я знаю, как с ним правильно обращаться… Он протянул Джиму на раскрытой ладони подарок Магнуссена — перстень старинной работы, или очень удачную реплику со знаменитых колец с секретами времен Борджиа. Этот был стилизован под коготь крупного хищника — льва или тигра… Скрытая внутри когтя тонкая игла практически безболезненно вонзалась под кожу, а легкий нажим на крохотный выступ на боковой стороне обеспечивал мгновенный впрыск яда. — Хмммм… какая занятная вещица… — Мориарти с детским любопытством склонился над перстнем, восхищаясь тонкостью работы, и невольно протянул руку, чтобы его потрогать, или даже померить. — Нет, я не позволю тебе оставить на нем следы. — строго предупредил Моран босса и сжал пальцы в кулак — Может, потом и дам поиграть, когда дело будет сделано и все почищено от… сам знаешь чего. Лучше скажи, что у тебя там и какая доза допинга будет достаточной? Мне нужно точно рассчитать время от старта до финиша. Находясь в общественном месте, Моран по привычке говорил иносказательно, чтобы не привлекать чьего-то случайного внимания к предстоящей операции. Для посторонних ушей не должно звучать ни названий, ни имен, ни собственно инструкций. Понимает ли Джим все тонкости игры в шпионов? Или предпочтет рискнуть, снабжая его нужными сведениями в открытую? — Как заказывал. Витаминный коктейль на змеиной сыворотке, имени непревзойденного мастера Майе. Все ингредиенты тебе знать не нужно, главное -польза. Тонизирует и бодрит… поначалу. Пик удовольствия через два часа, максимум через два с половиной — после этого срока еще никому не удавалось избежать полного экстаза. Здесь ровно одна доза. Сам понимаешь, такой стимулятор — дорогое удовольствие. Напиток из жемчужин, который пила Клеопатра, стоил меньше. Моран одобрительно кивнул искусству конспирации Мориарти и пошутил в ответ: — Говоришь так, будто это ты его ей продавал. Потом взял у Джима ампулу с бесцветной жидкостью объемом в полмиллилитра, и убрал в другой карман, пояснив: — Заряжу позже. Время у меня еще есть. — он взглянул на хронометр, до встречи с миссис Пак оставалось около получаса — Но затягивать не хочу с этим делом, раз дальше меня ждет кое-что поприятнее… Тут Моран вновь на миг преобразился из исполнительного убийцы в страстного любовника, и, коснувшись кончиками пальцев своих губ, приложил их к губам Джима. — Ты в меня веришь? — внезапно спросил он у Мориарти, хотя никогда раньше не нуждался в подтверждении чего-то подобного от своих заказчиков, и снова как-будто утонул в черных глазах. Джим ничего не ответил, только посмотрел, и в его вспыхнувшем взгляде Себастьян легко прочел не просто веру — но то, что нельзя было назвать иначе, чем благословение…***
Профайл парня с ником Амурский Тигр, рекомендованного Юн Су проверенным сутенёром из клуба «Санктум», был впечатляющим… Рост — шесть футов, пятнадцать дюймов***, вес девяносто килограмм, размер члена девять дюймов. О себе: «Атлетического телосложения, спортивный, выносливый. Предпочитаю контактные виды спорта. Я полиглот. Люблю грязные разговоры, особенно во время секса, так что остальные гости смогут выучить несколько острых словечек. Сексуальные практики: разнообразные. Сам предпочитаю погорячее и пожестче». Фотографий было всего две, обе с заретушированным лицом, но такие эффектные и горячие, что Юн Су сразу приняла решение, быстро обсудила условия с Анджело, перевела аванс и… получила инвайт-код для доступа в приватный чат. Амурский Тигр был уже онлайн, поджидал клиентку, и знакомство состоялось — сперва в виде церемонных приветствий, а затем перешло в обмен смайликами и гифками, из которых при желании можно было составить отдельную эротическую сессию. Градус переписки повышался с каждой минутой, и, разумеется, они очень быстро договорились о встрече офф-лайн в одном из ресторанов ее сети. К назначенному времени миссис Пак прибавила несколько минут намеренного опоздания, хотя не могла не признать, что сгорает от желания совершенно определенного толка. Но не в ее правилах было демонстрировать нетерпение, пусть этот молодой жиголо немного помучается в ожидании встречи с ней. Когда она появилась на пороге ресторана и скинула на руки почтительно подбежавшему к ней администратору короткое леопардовое манто, будущий любовник как раз прислал ей смайл в виде бегающего туда-сюда члена… — Чон, я хочу, чтобы ты нашел за одним из столиков высокого белого парня, который сидит один и пялится в свой айфон, и пригласил его пройти в мой кабинет. У тебя минута, не найдешь его — будешь искать новую работу в Корее. — бросила она распоряжение склонившемуся перед ней в почтительном молчании сотруднику. Тот согнулся еще ниже, избегая смотреть на свою хозяйку, и поспешил исчезнуть в зале, чтобы в точности исполнить ее волю. К удаче администратора, ресторан начал пустеть, только что его покинула шумная разношерстная компания молодых клерков, просидевшая несколько часов и оставившая приличные чаевые официантам. А тот, кого велела привести госпожа Пак, нашелся как раз за соседним столиком, и действительно сидел, уткнувшись в айфон, над почти опустевшим бокалом с коктейлем. — Мистер? Мистер, вас просит зайти к ней госпожа Пак, владелица этого ресторана. — Чон почтительно склонился перед гостем, всем своим видом выражая готовность сопроводить его в нужном направлении. Далеко не в первый раз он исполнял подобные поручения, потому так легко нашел этого мужчину — тот был во вкусе госпожи. «Шоу начинается…» — подумал Моран, поправил перстень на пальце так, чтобы коготь оказался снизу и не бросался бдительной охране в глаза. Теперь сверху перстень смотрелся как обычное широкое кольцо — модный мужской аксессуар. Перед дверями кабинета, устроенного в глубине ресторана, его тщательно обыскали сразу двое здоровенных охранников, скорее китайцев, нежели корейцев; они уделили особое внимание ощупыванию задницы, мошонки и ног посетителя, и практически не обратили внимания на руки, сложенные на затылке. Скабрезные ухмылочки, какими они позволили себе обменяться, думая, что он не заметит, навели Себастьяна на мысль о заключенном между ними пари. Но вряд ли хоть кто-то один из них сегодня останется в выигрыше… Двери открылись, пропуская его в полутемное пространство кабинета, в нос ударили насыщенные ароматы восточных благовоний, чуть резких, сладковато-тяжелых, маскирующих запахи кухни, расположенной прямо под апартаментами владелицы. Моран быстро привык к полумраку и нашел глазами ту, ради которой он нацепил на себя образ жуира, искателя любовных приключений на одну ночь. Сличение черт лица полноватой немолодой азиатки со снимками, заранее присланными ему Мориарти, подтвердило, что перед ним именно она, миссис Пак Юн Су, некоронованная кулинарная королева «кяхе». Она сидела в кресле, похотливо раздвинув широкие бедра, с поднятой юбкой, так что он мог сразу увидеть — белья на ней нет. — Привеееет… — промурлыкал Амурский Тигр, бессознательно придавая голосу те же соблазняющие певучие ноты, что уже не раз слышал в исполнении Кошачьего царя. — Снимай штаны. Хочу посмотреть, так ли ты хорош в жизни, как на фото. — Пак определенно не собиралась разводить «сопливую романтику». — Что, прям так сразу? И даже выпить не предложишь? — Себастьян изобразил недовольство опытного жиголо, привыкшего к подаркам и комплиментам от разгоряченных пожилых дам. Но руку на пряжку ремня тем не менее положил, медленно разомкнул замок и приблизился к ней вплотную, прежде чем продолжить: — Может, сама хочешь поучаствовать? Или любишь смотреть мужской стриптиз? Скажи, что тебя заводит, мммм?.. Пак сглотнула и задышала чаще: она уже была сильно возбуждена, об этом свидетельствовали пересохшие губы, покрасневшее лицо и резкий мускусный аромат… Она принюхалась и довольно осклабилась — брутальный самцовый запах Амурского Тигра явно пришелся по вкусу этой азиатской Бабочке (именно так она назвалась в чате). — Много болтаешь, зверёныш… — голос у нее был низким и грубоватым, почти мужским. В сочетании со своеобразной внешностью это производило трагикомическое впечатление: Пак напоминала толстого евнуха из азиатской дорамы. — Доставай член, будешь делать, что прикажу, если хочешь получить свои две штуки. Анджело говорил, что ты прямо кудесник… но пока больше на бревно похож. Болтливое бревно. — Понял, буду молчать, что твой пень. — Себастьяну тишина в эфире существенно облегчила бы работу, и он провел пальцами по губам, изображая застегивание молнии. Другую молнию, на джинсах, он тем временем неторопливо расстегнул, и, сдвинув вниз резинку боксеров, подразнил клиентку зрелищем уже набравшей силу эрекции. Пусть кореянка воспримет это на свой счет, хотя на такую, как она, у Морана и домкратом не подняли бы. Для стойкого «рабочего» возбуждения он использовал проверенное средство — короткую смс-сессию с Мориарти, так что в кабинет к любительнице собачьего супа и горячих членов вошел хорошенько подогретым. Теперь его задачей на первом этапе было сохранить достигнутый градус возбуждения, подтверждая сексуальный интерес к «китайскому евнуху»… Задачка не из легких, но на то он и профессионал, черт возьми. «Где же я видел похожую раскосую физиономию? Так, лето 1996 года, Флорида, тренировочный лагерь ВМФ, «адская неделя» — курс по выживанию… Черт… да она просто вылитый сержант Куилти! Куилти-хуилти, пососи мой хуй…» — подбодрил он себя внезапным почти стершимся из памяти воспоминанием о том, как еще до школы Магнуссена проходил зеленым курсантом-морпехом один жесткий выматывающий тренинг. Раз он тогда выжил и не спекся, раз тому азиату-сержанту не удалось его тогда сломать, то все дальнейшее можно смело считать цветочками. Пак протянула руку с короткими толстыми пальцами, унизанными кольцами и перстнями, и нетерпеливо схватила мужчину за член. Другую руку она засунула под юбку и принялась яростно мастурбировать. При этом ее пальцы все сильнее сжимались на пенисе «жиголо» и причиняли резкую боль, давя на ствол не хуже эрекционного кольца. — Ууууу… уууууу… — вырывалось из приоткрытого, округлившегося рта, и эти завывания не по-хорошему напомнили Морану шимпанзе, которую для забавы держал на своей вилле один из друзей Айсберга, большой любитель экзотического секса… — Ссссс… эй, подруга, понимаю твое нетерпение, но этак ты мне сейчас все хозяйство оторвешь к ебеням… и чем я буду на том-ям зарабатывать по-твоей милости, а? — он перехватил ее жадную лапищу и не без труда заставил не по-женски твердые пальцы разжаться и дать короткую передышку его бойцу. — Если ты сама любишь пожестче, я не против, только давай использовать стоп-слово, чтобы потом не пришлось за доктором посылать… и платить крупную неустойку за испорченный рабочий инструмент… Она недовольно мотнула головой и уставилась на него холодными масляными глазами, поблескивающими в свете лампы, как у змеи: — Слабак! Девчонка! Хуй у тебя хорош, но сам ты, похоже, изнеженный котёнок, а никакой не тигр! Ладно. Какое там твое стоп-слово? Пока любовник решал, какое слово выбрать и назвать, Пак пошире раздвинула ноги и с гортанным стоном засунула в свою налысо выбритую щель сразу четыре пальца — настолько ей было невтерпеж. «Пленительное зрелище…— сказал Джим в голове у Морана. — Ты уже готов кончить, да, Тигр? Скажи стоп-слово, используй почаще. Пусть злится, это на пользу. От злости она теряет контроль.» «Я уже готов прикончить ее на месте, голыми руками… Но, пожалуй, немного растяну удовольствие…» — ответил Тигр, хищно осклабившись и с помощью левой руки поддрочил себе, чтобы сохранить начавшую было спадать эрекцию. Прикрыв глаза, он представил на миг, что перед ним не изнывающая от похоти безобразная кореянка, а Джим, дразнящий своей изящной наготой и отличным стояком… Соблазнительный образ сработал, она ничего не заметила, слишком поглощенная собой, а значит нужно двигаться дальше, чтобы исполнить задуманное в точности… — Пусть будет «Куилти». Запомнишь или повторить? Она снова мотнула головой — вроде бы кивнула — и повелительно указала на пол: — А ну-ка, на место, тигрёнок! На четвереньки, быстро! Моран не стал на сей раз возражать или забалтывать ее, исполнил, что велели, и подполз к ней поближе. Исходивший от Пак запах возбуждения стал резче, она выдернула мокрые пальцы из вагины и жестом приказала любовнику заменить их своими. — Подрочи мне! Давай, бездельник, ленивый зверёк, давай! Пощупай там как следует, проложи Великий шелковый путь… прямо до Пекина… ааааа, уууууу, мальчик… (дальше пошло нечто неразборчивое по-корейски). «Ну хорошо хоть не заставила сразу отлизать или трахнуть ее…» — подавив рвотный позыв, Себастьян незаметно поправил перстень и, проверив, легко ли выдвигается иголка, погрузил в раздроченную щель свои пальцы и вместе с ними — смертоносное оружие. По ощущениям это было похоже на попытку втиснуть туда живую змею, с тем лишь отличием, что в роли ядовитого зуба выступал «тигриный коготь» на его указательном пальце. Кореянка тут же принялась двигать тазом и судорожно сжимать бедра, и Морану пришлось второй рукой слегка придержать ее, пока его большой палец, присоединившись к остальным трем, искал нужный выступ на боковине перстня. «Так, вот он… пора…» — задержав дыхание, как при выстреле из винтовки, Себастьян сильно прижал пальцы к верхней стенке вагины, выпустил иглу и впрыснул в тело Пак все содержимое тайной полости «когтя». В этот же миг женщина завизжала как свинья под ножом мясника, едва не оглушив Морана, задергалась, затрясла задницей, и кончила так мокро, что Тигр испугался — если Пак еще и обоссытся от удовольствия, яд, неровен час, вымоет наружу… К счастью, ничего такого не произошло. Но тут кореянка запустила пальцы в его шевелюру, сжала их и потянула голову любовника к своей щели: — Смотри, что ты натворил, негодяй! Немедленно прибери за собой, неряха! Вылижи все дочиста! Живо! Перспектива нахлебаться смертоносного коктейля совершенно не порадовала Морана, как и роль гигиенической салфетки, и он поспешно выкрикнул: — Куилти! — но за свободу пришлось побороться: на стоп-слово этой стерве было похер, и она только сильнее дернула его за волосы, почти впечатав лицом в мокрый пах. И тут Себастьяну повезло во второй раз. На столе завибрировал и запел каким-то особым сигналом телефон, и одновременно раздался стук в дверь. Пак недовольно забормотала и что-то пролаяла по-корейски, ей взволнованно ответили на том же языке. Она ругнулась еще раз, отпихнула любовника прочь, схватила телефон и ответила на вызов. По-китайски Моран знал очень немного, только отдельные слова и несколько полезных фраз, но его познаний хватило, чтобы понять — теперь беседа идет именно на языке Поднебесной. А еще он разобрал словечко «таможня», сказанное по-английски… видать, что-то там у госпожи Пак мощно не заладилось с провозом китайской контрабанды через один из морских терминалов. Проговорив около десяти минут, Пак раздраженно пообещала: — Выезжаю, ждите. — и дала отбой, потом вытащила из ящика влажные салфетки, принялась вытираться и приводить в порядок одежду, недовольно бормоча вслух: — Блядь, долбанные кретины… покоя от них нет… мне придется уехать по одному неотложному делу, тигрёнок. Часа на два, не больше… Она больно ущипнула его за щеку и криво оскалилась: — Ты ленивый и капризный зверь, и тебе нужна строгая госпожа с кнутом. Но коготки у тебя что надо. Хочу теперь попробовать остальное… и член, и язык, и задницу. Вернусь, и мы продолжим. Жди меня, тигрёнок. Я велю, чтобы тебя обслужили по высшему разряду… можешь даже попробовать наше особое меню… Моран сделал над собой усилие, раскинулся на ковре и вальяжно усмехнулся: — Благодарю, я уже сыт… даже слишком сыт сегодня… — Потому и ленишься, так ведь? — Твоя правда. Небольшая голодовка пойдет мне на пользу. Обещаю все исправить, когда вернешься. — заверил ее Себастьян и улыбнулся самой приятной из набора дежурных улыбок. Пак одобрительно кивнула, поманила его к себе, вынудив переменить позу, и, поймав за подбородок, надавила ногтем на ямку: — Да уж, хорошо бы тебе постараться получше. А теперь давай-ка, застегивай штаны и проваливай в ресторан. Не задерживай меня. Я отправлю тебе сообщение в чат за полчаса до моего возвращения, чтобы ты успел подготовиться. Будешь ждать меня у входа в кабинет, в спущенных штанах и на коленях, понял? И с полным мочевым пузырем. Напейся макколи так, чтоб из ушей текло. — Да, госпожа… — Моран привычно потупил взор, скрыв кривую ухмылку. О да, он непременно напьется сегодня, но не этого отвратного пойла из риса, а кое-чего получше, совсем в другой компании и по другому поводу…***
…Когда он вернулся в ресторан — чтобы отвести от себя любые подозрения, здесь предстояло пробыть еще минимум пару часов — ему пришло новое сообщение в приват-чате «Санкторума»: «Привет. Я парень, сидевший за соседним столом. Помнишь, в туалете ты дал мне свой номер и сказал, что я могу снять тебя через Анджело? Ты свободен сегодня ночью для меня?» «Вот засранец… ладно, поиграем, котик, обеспечишь мне отличное алиби…» — довольный затеей Мориарти, Моран тут же набрал ответ: «Привет, красавчик! Я пока немного занят, но буду не прочь встретить с тобой рассвет на пляже. Наберу тебе, когда освобожусь.» На личном айфоне его тоже ждали смс-ки от Джима: «Блядь, эта сцена меня до конца дней будет преследовать в кошмарных снах… Лучше бы ты выбрал старый добрый свинец, а не змеиные изыски. Бррр… как теперь это развидеть?..» Гифка, прилетевшая следом, изображала от души блюющего кота. А дальше пришло объяснение внезапной — и спасительной для Тигра — отлучке Пак: «Надеюсь, ты рад, что у меня такие хорошие связи с ее деловыми партнерами? Скажи спасибо мистеру Чангу, переговоры с которым ты чуть не сорвал». И следом извиняющееся: «Прости, caro mio. Я немного не в себе. Это было ужасно!!! При встрече сам тебя отмою, вылижу языком, и… возмещу все прочие издержки».