***
Озеро Тахо лежало перед ними в сумерках, гладкое, как зеркало Бога, оно простиралось до самого горизонта между разбегающимися в стороны лесистыми холмами. Здесь, на южном побережье, росло множество сосен, и воздух был напоен запахом прогретых солнцем за день смолистых стволов и хвои. Длинная полоса благоустроенного песчаного пляжа тянулась вправо и влево на несколько километров. Эта своеобразная набережная, украшенная флажками и указателями с названиями отелей и кемпингов, подсвеченная фонарями, была излюбленным местом велосипедных и пеших прогулок туристов и местных жителей. По счастью, прохладный сырой ветер с озера и довольно поздний для зимы час сделали этот маршрут безлюдным, так что Себастьян с Джимом могли разговаривать относительно свободно, особенно когда Мартин, бегающий вокруг с резвостью молодой гончей, уносился вперед или задерживался позади, собирая у прибрежной полосы разноцветные камни, шишки и выглаженные волнами озера кусочки плавника. — Ты уже решил, что скажешь сыну? — спросил Мориарти, в очередной раз обменяв пятицентовик на полупрозрачный камень, найденный мальчишкой, и запустив юного следопыта на новый круг поисков «индейских сокровищ». — Еще не думал об этом. — честно признался Моран. Слишком захваченный собственными переживаниями и планами на будущее, он старательно избегал темы предстоящего объяснения с детьми, хотя сознавал его неизбежность. — Так подумай — пора бы… Послезавтра мы будем на пути в Нью-Йорк, и я не знаю, друг мой, как скоро у тебя появится возможность повидать малышей, даже если они поселятся в Лос-Анджелесе. Полагаю, ты успел понять, насколько мой образ жизни отличается от среднестатистического, и с какими рисками сопряжен — а ты согласился разделить его со мной на неопределенно долгое время. Рука Джима нашла руку Себастьяна, и пальцы любовников сейчас же переплелись в тесном и нежном пожатии — пока это было все, что они могли себе позволить в присутствии юного Стайлза. — Я найду, что сказать, и не стану обещать им того, что не смогу выполнить. Возможно, учитывая наш будущий образ жизни, для ребятишек вообще лучше побыстрее забыть меня, переключиться на этого Дэна, раз он подписался стать моим заместителем по всем пунктам… Кстати, Мэг ему и правда настолько понравилась с первого раза? — все-таки Морану было любопытно, где Джим посреди Калифорнии откопал настоящего ирландца для его стыдливой ирландочки, и как вышло, что Меган О’Доннел и Дэн О’Лири совпали, как две половинки разрезанной картофелины. Он видел, что жена вся сияет, читая послания любовника, и что она уже практически постоянно с ним, и телом, и душой, как он сам — постоянно с Мориарти. — Сказать тебе правду?.. Я не знаю, честно. — Джим усмехнулся и пожал плечами. — Это был ход наудачу, Дэн давно собирался жениться, и плакался мне, что потерял надежду найти правильную леди, которая увенчает его желания, а он ее за это сделает самой счастливой… Я давно его знаю, понимаю, что ему нужно на самом деле, и чего он стоит, как человек — вот и рискнул поработать свахой… я, видишь ли, обожаю свадьбы, как всякий итальянец, вот и женю всех постоянно, то здесь, то там. Моран улыбнулся, представив Мориарти в роли директора свадебного агентства с каким-нибудь крайне эпатажным названием, типа «Тычинки и пестики», или «Секс и кекс», потом его мысль пошла дальше, к теме свадеб вообще, и оттуда — к семейному статусу самого Джима, который, судя по наличию у него дочери, мог меняться в прошлом… — Роль свахи тебе вполне удалась, как и многие другие… А чем этот Дэн занимается? Мэг что-то упоминала про мотоклуб, кажется. Он байкер? — Мотоклуб и байки — его давнее увлечение, но вообще-то он коп… Бывший. На той вечеринке как раз праздновали его выход в отставку, почетную отставку, с премией и федеральной пенсией, после ранения. Теперь вот планирует открыть собственную мастерскую, собирать и чинить винтажные модели, и я ему, конечно, помогу… тем более что он теперь практически член семьи… м-да… пролез все-таки, проныра, не через Дебби, так через Себастьяна. — Ого! Дэн пытался подкатить к Дебби? Надеюсь, она его сразу отшила… — тут Моран некстати припомнил холодный презрительный взгляд, каким красавица-рабыня удостоила его на прощание, когда они мельком столкнулись на террасе «Трех апельсинов» вскоре после незадавшегося эротического сюрприза. — Пытался подкатить? — Джим снова иронически хмыкнул. — Да он по ней с ума сходил пару лет, из кожи вылезал, чего только не делал, даже мариаччи приглашал, чтобы они ей серенады пели… нет, все без толку. Она на него и не взглянула ни разу. Он и сватался официально, он же думает, что я ее брат с Сицилии, ну, а я только рукам разводил — не могу, мол, сестру неволить, да и все тут. Не Сицилия. После этого Дэнни и начал геройствовать по всякому, все смерти искал… Ну, парень он хороший, добрый, ему и женщина нужна такая же, хорошая и добрая. Пришлось мне снова вмешаться, направить его к одному мозгоправу, лучший специалист по разбитым сердцам. Тот справился, починил. Вернул парня в строй. Ну, а дальше уже оставалась пара пустяков — найти Дэну хорошую жену. Только ему никто не нравился. Не нравился, и все тут. Дебора уж и свечку ставила святому Дженнаро, чтобы нашлась подходящая красавица, и все у них сложилось… ну что ж, святой Дженнаро услышал, послал меня сперва на разборку в Бронксе, потом на аризонскую заправку, а на аризонской заправке послал мне тебя… и бонусом посадил в машину невесту для мистера О’Лири. Вот такая история, дон Бастиано. Только не вздумай пересказывать ее Мэг. Себастьян поддел носком сапога камушек с тропинки и ловко отправил его к самой кромке озера, потом провел пальцами вдоль губ, изображая застежку молнии: — Ни в коем случае, я себе и тебе не враг… Она так увлечена им, что про нас пока не догадалась, кажется, хотя мы были пару раз на грани провала… — Морану вспомнились два дорожных эпизода, когда у Мэгги была возможность заметить неосторожные послания любовников друг другу, но она или их пропустила или сделала вид, что ей теперь безразлично все, что касается личной жизни «этого извращенца Стайлза». — Да, старина Дэн умеет обращаться с женщинами, это факт. Мэгги с ним будет хорошо, можешь мне поверить… но про нас ей знать совершенно не надо, не надо. Мое настоящее имя и род занятий должны остаться для бывшей миссис Стайлз и будущей миссис О’Лири вечной тайной. Иначе, сам понимаешь, я не могу гарантировать ей безопасность… Тут Себастьян был полностью солидарен с Джимом. — Понимаю… От меня она ничего не узнает. — но его мысли опять вернулись к мисс Диане и той неизвестной женщине, что родила ее от Джима. В том, что юная Диана — родная дочь Мориарти, он полностью убедился, едва взглянув на единственное фото темноволосой и темноглазой девочки, которое Джим хранил в недрах своего смартфона под несколькими паролями. — А что же миссис Мориарти? Это один из твоих страшных секретов или же никакой миссис Мориарти, равно как и миссис Брук, или миссис Десмонд не существует в природе? Кто мать Дианы? Джим помрачнел и посмотрел в темнеющее небо, потом — на озеро, мерно плескавшееся в отдалении, как будто там были спрятаны подсказки. Пауза тянулась довольно долго, Джим несколько раз порывался заговорить и сам себя останавливал — видимо, не мог найти нужных слов для столь серьезного признания. — Я ей и отец, и мать. — наконец, сказал он. — Она выросла у меня на руках, с пяти месяцев, когда мне ее доставили в хозяйственной сумке, завернутой в грязные пеленки… и окровавленную юбку ее матери. Никакой «миссис» у меня нет, никогда не было и, разумеется, не будет… даже если мы с тобой вступим в официальный брак, ты от этого не станешь «миссис». — Но… ты ведь должен был знать эту женщину… близко знать, я полагаю… ну… и как-то поучаствовать в процессе зачатия ребенка… — Моран озадаченно нахмурился, когда Джим нехотя приоткрыл перед ним и эту тайну своего прошлого. Как ни странно, он вполне мог представить себе итальянца, предававшегося страстной любви и с женщинами тоже, невзирая на его целомудренное обхождение с Деборой. Джим казался ему воплощением божества, единственной миссией которого было распространение вокруг себя невероятной сексуальной энергии, равно притягивающей к нему и мужчин и женщин… Но слова Мориарти про возможный официальный брак — про брак именно с ним, с Себастьяном Мораном! — отозвались приятным теплом в груди и сладкой тяжестью внизу живота… — Я ее знал. Милинка Марич, сербская журналистка из Косово. Мы были с ней знакомы много лет, со времен боснийской войны, я тогда тоже был журналистом… молодым и наивным… ну, неважно… Диана появилась на свет в результате нашей встречи в Белграде в 2002 году. Мы тогда кое-что праздновали, были очень рады друг другу, пьяны и… в общем, она хотела, я не отказал, мы трахнулись. Потом я узнал, что Милинка беременна, она мне сказала. Я собирался забрать ее в США, чтобы она нормально родила в нормальной стране, но… видишь ли… за два месяца до родов она поехала в Косово и пропала. Как позднее выяснилось, ее похитили люди Тачи. Мы считали ее погибшей… но все было еще хуже. Милинку продали в рабство. — Тачи? Хашим Тачи? Так он остался жив, этот ублюдочный сукин сын? — услышав из уст Мориарти про боснийскую войну, а потом еще и знакомое имя албанского головореза, Себастьян даже остановился посреди тропы и совершенно по-новому взглянул на своего спутника. — Еще как жив… ты в своей Оклахоме совсем не следил за международной политикой? Эта тварь теперь премьер-министр независимого Косово. Про его террористическое прошлое, причастность к работорговле, торговле донорскими органами, и прочие грязные дела, никто не вспоминает… сукин сын стал выгоден и удобен, и для Америки он теперь очередной «наш сукин сын»… — Блядь… нужно было мне все-таки прикончить его самому… не полагаться на обещание генерала Малгрейва отдать под суд этого убийцу и его банду… и не верить слухам, что он подорвался на мине по дороге в Приштину… — Себастьян в досаде прикусил нижнюю губу, вспомнив, как у него еще в 1999-м году чесались руки разнести ублюдку-палачу башку из снайперской винтовки… пока тот поигрывал своим охотничьим ножом, прохаживаясь по рядам пленников-сербов и выбирая, кому из них первому перерезать горло… Увы, после того, как ловкие журналюги, агенты Магнуссена, своими гнусными статейками едва не сотворили из Морана сообщника этого гада, бывший морпех больше и знать ничего не хотел о том, что происходило по ту сторону Атлантики, в далеких балканских горах… И вот теперь оказывается, что Мориарти тоже был там, что Джим, его Джим, был и свидетелем и непосредственным участником югославской трагедии… — И как же случилось, что дочь Милинки осталась жива и нашла своего отца? — Ты полагаешь, я ровно сидел на заднице и не пытался выяснить, что с ними сталось?.. Не искал причастных к похищению?.. Опуская лишние детали — Милинка задумала бежать с территории Албании, с грудным ребенком на руках. Диане тогда было три с половиной месяца. Их догнали, нашли в одной деревушке… Милинка успела оставить дочь крестьянам, она сняла с себя юбку и завернула ее, и назвала этим людям мое имя и мой адрес — разумеется, те, что были ей известны. Пообещала, что если они свяжутся с отцом и сумеют передать ему — то есть мне — живого и невредимого ребенка, то получат много денег. Очень-очень много денег. Надежда была слабая… но это был единственный шанс. Тут я опять опущу детали — они не важны — но через полтора месяца я впервые взял на руки свою дочь. Павич привез ее. — Мир тесен… — услышав про Павича, своего сослуживца-серба, Моран еще раз удивился тому, что они с Джимом не встретились раньше. Возможно, тогда для них обоих все сложилось бы иначе, кто знает?.. — Да… и Павич привез не только Диану. — Мориарти улыбнулся, и эта улыбка была похожа на худший ночной кошмар. — Еще он привез одну милую женщину… которая «под заказ» забрала у Милинки почку и долю печени, и довольно много костного мозга, и после этого заставляла ее — на потребу клиентам своего борделя — работать «живым унитазом» и заниматься сексом с ослами и свиньями… Ну, я тоже кое-что у нее забрал. Теперь голова этой прекрасной женщины живет на дне знакомой тебе китайской вазы… — Справедливая плата… — кивнул Моран, неожиданно для себя став обладателем сразу нескольких мрачных тайн из прошлого Джеймса Мориарти. Похоже, Фортуна к нему благоволила, и каких бы дров он не наломал с начала знакомства, ему все-таки удалось получить код доступа к сердцу загадочного итальянца… — Интересно, что такое твоя милая тёща добавляет в травяной чаёк, что я уже с полчаса мету языком, как метлой, и не могу остановиться, как ебанувшийся попугай?.. — вдруг спросил Джим и резко остановился под фонарем. — Да еще и ссать от него хочется, как от порции фуросемида*, простите мой французский. Тебе-то с твоим железным мочевым пузырем все ничего, а мне уже как-то не очень… — Пентотал натрия, что же еще**. — с совершенно серьезным выражением лица пошутил Моран. Но наблюдение Мориарти вдруг разбудило его параноика и заставило вспомнить, а не становились ли они с Мэгги чрезмерно невоздержанными на язык после этого самого чая? Не выбалтывали ли почем зря семейных — а то и чужих — секретов, какие тёще знать было вовсе не обязательно?.. Покопавшись в памяти и вроде бы не припомнив ничего криминального, он тем не менее решил, что больше Сарин чаёк употреблять не станет и Джиму не позволит. А то, что было ими выпито, не мешало отдать назад природе… Моран кивнул на ближайшую купу деревьев: — Пойдем отольем, я тоже не железный, кстати. А после скоростной езды на космочлене так вообще… опасаюсь возвращения юношеских поллюций… — доверительно добавил он, успев с момента их приезда в Тахо пару раз убедиться, что чудесным образом излечился от старой проблемы и снова может кончать так же легко, как в свои двадцать. — Ну, главное, чтобы не вернулись детские неожиданности! — рассмеялся Джим. — Хотя… посидев за столом твоей тещи… я за это не поручусь. Может, это такая фишка у пансиона — полное и принудительное очищение всего организма, в неподходящий момент и в самых неожиданных местах?.. Ммммм… — он прищурился и огляделся по сторонам, — А если еще в тех же неожиданных местах разместить скрытые камеры… представляешь, какие занимательные ролики можно наделать с гостями, например, для фетиш-сайтов, а то и для заказчиков посерьезнее, скупающих интимный компромат… Здесь у вас знаменитости не отдыхают, нет?.. Подобная подозрительность даже Морану показалась избыточной — какие, к черту, камеры в семейном пансионе, какой шпионаж? У кого — у Сары?.. Старая ведьма, конечно, та еще штучка со своим увлечением колдовством, всяческими вуду, муду и херуду… но чтобы она стала подсматривать за постояльцами в спальне или в сортире с помощью недешевой аппаратуры? Это уж точно было из области голливудской фантастики! Себастьян и здесь проявил себя хорошим учеником: дипломатично не стал перечить и по-военному четко выдал боссу запрошенную информацию: — Конечно, в Тахо кто только не приезжает в сезон. Здесь же Голливуд под боком, засекреченные военные базы в Неваде, космодром Ванденберг, крупнейший тихоокеанский порт… На белое Рождество тут полно чинуш и топ-менеджеров из Пентагона и Силиконовой Долины… с женами, детьми и любовницами… или любовниками… но у почтенной миссис О’Доннел останавливается публика попроще… Тебе правда нужно все это знать, чтобы отлить на природе? — Знать всегда лучше, чем не знать. Моран хмыкнул, уверенно направился к облюбованным деревьям и махнул Джиму рукой: — Давай сюда, тут точно нет камер. Нейтральная полоса! Мы уже вышли за территорию города, а в национальный парк еще не вошли… Мориарти последовал за ним в темноту, но, кажется, мысль насчет слежки прочно засела в его сознании, и, прежде чем расстегнуть штаны, он еще раз внимательно огляделся по сторонам: — Не нравится мне это место… Как-то здесь слишком тихо… — Не ссы, босс… Ну, в смысле, наоборот, ссы смело. — Моран усмехнулся неожиданной застенчивости Джима — после всего, что они проделывали друг с другом (и друг перед другом) это выглядело забавно до умилительности. Тигр не удержался и чуть-чуть подковырнул Кошачьего царя: — Оказывается, кое у кого паранойя местами тоже зашкаливает, не хуже моей… Он сам подал пример отваги: встал поближе к мощному сосновому стволу, выпростал член из джинсов и направил красивую струю повыше, на складки розоватой коры — так, чтобы Джиму было видно: — Ооооо… хорошо пошло… Легко. Не то, что тогда на заправке, когда ты и Майки пялились на мою задницу… Я злился на вас и думал, что никогда не отолью, но… твой совет с водой в итоге сработал… — Да хватит уже меня дразнить! — нервно взмолился Джим. — С тех пор ты затаил злобу, решил мне отомстить, и вот дождался своего часа, да? Теперь у меня стоит, как кочерга, и как я должен избавиться от этого проклятого чая твоей проклятой тёщи, мммм?.. Фигня все эти поездки на природу и прогулки по диким пляжам, чтоб их! — Шшшш… расслабься, послушай, как журчит… — Моран принял вид полной отрешенности и жестом призвал Джима исполнить традиционный мужской ритуал скрещивания струй… — Хулиган… — проворчал Мориарти, но волшебное средство снова сработало, и он в свою очередь пустил струю на ствол дерева, не менее красивую и длинную, чем у любовника. — Оооо, наконец-то. Проклятая миссис О’Доннел. Надеюсь, хотя бы тайской орхидеи*** в ее отраве не было… — Паааап! Дядя Риииичи! — послышался с тропинки испуганный крик Мартина. — Где вы?.. — Чёрт… я уже и забыл, что он за нами увязался… — Моран спешно завершил свой процесс, застегнулся и только после этого крикнул сыну: — Мы здесь, парень! Санитарная остановка! Стой, где стоишь, мы уже идем! — Молодец, заботливый папаша… — язвительно усмехнулся Джим, тоже быстро привел себя в порядок, поправил ремень и поторопил компаньона: — Скорее. Не дело это — бросать ребенка одного в темноте. Предлагаю закончить увлекательную экскурсию, вернуть Марти в детскую… и перейти к взрослым вариантам вечернего досуга. — Это к каким же? Пансион миссис О’Доннел предлагает своим гостям разве что игры в скраббл или Монополию… Или совместный просмотр телешоу… У старой ведьмы даже травки все — только для ее знаменитого чая… — ворчал Моран, пока они чуть ли не бегом возвращались к слабо освещенной тропинке, где одиноко топталась мальчишеская фигурка. — Зато у меня при себе совсем не чайный сбор, — спокойно заметил Джим. — Скажи спасибо мисс Мартелли, которую ты так обидел своим невниманием: она тщательно следит за состоянием и качеством моей походной аптечки. Там есть все… для шоу формата ХХХ… На это замечание Моран прикусил губу, подавив нервный смешок — вроде они еще не курили, а шальное веселье уже забирало его в свои объятия… Тем более, что все подарки Джима он тоже взял с собой и тщательно припрятал их в багажнике «доджа», опасаясь пронести в дом тёщи. Правда, ночевать он планировал в пансионе, с Джимом, в его постели… и как же приятно было убедиться, что любовник вполне одобряет именно такой вариант совместного отдыха… — Никакой чай не помешает мне славно выебать тебя, amore mio, — шепнул Мориарти на ухо Морану, когда они уже повернули в сторону дома, прямо на уютно мерцающие огни.***
Сладковатый привкус самокрутки приятно оттенял горечь джина с тоником, и тело Тигра незаметно расслабилось под двойным действием алкоголя и качественной марихуаны. Точнее, расслабилось все, кроме члена, который стоял как столб и нетерпеливо подрагивал, чутко откликаясь на легкие прикосновения пальцев любовника. Задница тоже находилась в предвкушении: внутренние мышцы плотно обнимали стальной анальный плаг, который Джим вставил ему собственноручно, после совместно принятого душа. Такая тщательная «подготовка ко сну» обещала им обоим множество незабываемых приятных минут… Освеженные мытьем и натертые с ног до головы ароматным маслом для тела, как римские патриции, Себастьян с Джимом перебрались в гостиную. Они нагишом завалились на большой кожаный диван, включили фоном какую-то местную радиостанцию с хитами девяностых, и для начала решили все-таки порастаманить. Трахаться друг с другом под наркотой им пока не довелось, и мысль о том, чтобы сделать это в чопорном семейном пансионе, под боком у бдительной Сары О’Доннел, чертовски возбуждала обоих. — Сознавайся, Тигр, ты курил траву в колледже?.. Когда тебе было шестнадцать?.. Или ты долго был хорошим мальчиком, и начал только в армии? Джим сделал глубокую затяжку, передал косяк любовнику и глотнул из стакана чистый джин: коктейли он не признавал, и поддразнивал Бастьена за привычку портить качественный алкоголь газировкой: «Так только девчонки пьют». Моран обхватил тонкую скрутку губами, с наслаждением пыхнул и задержал дым в легких, давая ему впитаться получше и отдать весь дурман волнующейся крови. Выдыхая носом, он изобразил китайского дракона и, оскалившись, повернулся к Мориарти: — Оооо, на самом деле я был плохим… очень плохим мальчиком… Мой первый косяк мы с парнями курили на четверых, едва мне исполнилось четырнадцать… Потом, правда, блевали дальше, чем видели… и я с травкой временно завязал… до военных учений в академии Вест Пойнт… Кстати, годом позже я перестал быть девственником… ну… в смысле, трахнулся с девкой… — Так в пятнадцать или в… восемнадцать? — деловито уточнил Джим, быстро прикинув возраст кадета-второкурсника. — Когда ты впервые ебался и почему это была девушка, не парень? Рассказывай… и без читерства. С меня ответная история. Себастьян запрокинул голову на диванный валик и медленно рассмеялся — это был особый «тигриный» смех, который приводил Джима в состояние острейшего возбуждения — потом вновь затянулся и, отдав косяк партнеру, выпустил несколько аккуратных дымовых колечек. — Будешь смеяться, но ту девку тоже звали Сара… Правда, Сара Питерс… или Петерс… а… однохуйственно… Она была старше меня, но думала, что мы ровесники, я в свои пятнадцать вполне сходил за восемнадцатилетнего… был высокий, почти как сейчас… ну и голос у меня уже сломался… — Та-ак… и что же? — Джим поправил крепко стоящий член, лег на живот и подполз к Морану поближе, ровно настолько, чтобы иметь возможность упереться руками ему в бедра, с обеих сторон от твердого «магнита», притягивающего внимание и губы Кошачьего царя. — Дело было после школьного турнира по регби, наши бычки надрали задницы команде соседнего округа… как их там… а… неважно. Так вот… эта чирлидерша на меня глаз давно уже положила, а тут случай подвернулся удобный: меня на игре помяли слегка, и она вызвалась отвезти пострадавшего в больницу… типа на рентген… Никакой снимок мне нахрен был не нужен, я просто ушибся спиной при падении, но Сара сама была здоровая, что твой регбист… — Очаровательная, должно быть, была девушка… — хихикнул Джим и слегка потерся щекой о головку члена любовника. — Рыжая? И с бюстом как у Мэрилин? — Не… не рыжая, темненькая такая… как ты… только с хвостом… — С кошачьим? — Иди на хуй… это у тебя — кошачий, а у нее был конский!.. Ну, а буфера у нее были что надо, да… Она взяла меня за грудки, затолкала в машину… и… в общем, мы с ней там и трахнулись… прямо возле больницы… посреди дня и едва ли не на глазах ее папаши, который там как раз работал типа хирургом… Ух, он потом грозился мне яйца отрезать своим скальпелем… — вспомнив красную морду и грозные вопли мистера Питерса, Моран уже откровенно заржал, но тут пальцы Джима слегка ущипнули его за мошонку: — Не отвлекайся от сути… на ее папашу мне совершенно похуй… а вот как ты справился в первый раз, ммммм? Тебе… понравилось? Ты, наверное, кончил за тридцать секунд, даже не вставив толком, но будешь мне пиздеть, что целый час пялил ее в позе рака… — Ммммм… дай-ка вспомню… — Себастьян закрыл глаза, на самом деле больше для того, чтобы сосредоточиться на сладострастных ощущениях в головке от дразнящих прикосновений Кошачьего царя. — Она, помнится, меня оседлала сверху… и так поначалу дергала за хуй, что я боялся, что он к ебеням оторвется… — И в ней останется, — тут Джим сдался и сам заржал, как старшеклассник, в красках представляя себе сексуальный подвиг пятнадцатилетнего Геракла. — Принесла бы трофей с поля боя… для своего папаши…. — Что? Неее… она мне дрочила сперва… упорно так, настойчиво, будто хотела добыть трением огонь, а не сперму… Ну, а когда я разозлился и послал ее, догадалась сменить технику… и дело вроде как пошло на лад… Но ты прав, долго я не продержался, обкончал ее ноги и трусы… А она такая — ой, а что ты так быстро, я ваще ничего не почувствовала… ну не дура, да? — Да уж, экстремальный опыт… бедный мой Тигренок… — ласково усмехнулся Джим и, словно желая сгладить горечь воспоминания, захватил губами член Себастьяна, и сразу взял достаточно глубоко и плотно, чтобы создать иллюзию проникновения. Затем, слегка втягивая щеки, принялся сосать… — Аггггхххх… ммммм…. — Моран слегка выгнулся и сжал ягодицы, чтобы ощутить внутри себя анальную пробку — так можно было вообразить, что это член любовника… Теперь он понял, как прав был Джим, когда уговорил его растянуться еще в душе и принять в себя очередную «штучку» из игрового арсенала — но не позволил сразу подрочить. Тогда они сняли эрекцию контрастным душем, зато сейчас… ооооо… Но кончать так быстро он не хотел, хотя теперь точно мог, и с сожалением отстранил увлекшегося «дегустацией» Джима от любимого лакомства. — Постой… не спеши… еще успеешь поиграть с ним… хочу побыть возбужденным, но неудовлетворенным… без всяких ограничителей… — пояснил он любовнику, чтобы предотвратить его обиду или охлаждение. Сегодня он был настроен на долгий прочувствованный секс, и желал быть с Мориарти на равных. — Теперь ты… ты расскажи, когда познал радости секса?.. Нет, дай угадаю… у тебя наверняка все было обставлено в традициях итальянских семей… когда кто-то из старших мужчин ведет мальчика к проститутке или к проверенной опытной женщине… и она делает из него настоящего мачо… Все так и было, да? Джим снова захихикал и чмокнул Бастьена куда-то в район пупка: — Стереотипы, стереотипы… Ты всегда так высокопарно выражаешься, когда нетрезвый… не замечал, caro mio?.. — Эй… отвечать вопросом на вопрос — это наглое читерство!.. сам же мне говорил… — Моран не дал сбить себя с толку и шутливо погрозил Джиму пальцем: — Давай, признавайся, как у тебя все было в первый раз и с кем?.. — Со священником. Нет, правда! Себастьян едва не поперхнулся своим напитком: — Серьезно? И… сколько же тебе было лет?.. Я слышал, эти долгополые ублюдки падки на совсем юных мальчишек… — Не в моем случае… — покачал головой Джим. — Падре Джованни… сопротивлялся сколько мог… целых полгода. Вообще-то по-настоящему его звали Йохан, он был из Швеции… — Ммммм, и тут проклятые скандинавы… — страдальчески протянул Моран. — Никуда от них не деться… так он что же, был садист, любитель порки, наказывал тебя розгами?.. — Да ты в своем уме, Тигр?.. Ну и фантазии! — Мориарти невольно скривился, прекрасно понимая, откуда у любовника подобные представления о северянах. — Нет, что ты, Йохан был невероятный добряк, ну просто как лабрадор. Без моего согласия он меня и пальцем не тронул… ни меня, ни кого другого. В моей престижной католической школе он вообще считался… слегка блаженным. Бастьен недоверчиво и немного ревниво усмехнулся — очень уж рьяно Джим бросился защищать своего первого любовника: — Как он в Рим-то попал из Швеции? — Ах, это все идеи международной интеграции католических учебных заведений… Его к нам перевели по обмену, преподавать латынь и библеистику. И заодно обучать всяким полезным штукам, которые могут мужчине пригодится в жизни… нет, не то, что ты подумал! Например, ухаживать за садовыми деревьями и полоть сорняки на клумбах. Боже, как я это ненавидел… а что до возраста, мне было шестнадцать. Достаточно взрослый, чтобы его не посадили за педофилию. Мориарти взял из рук Морана потухший косяк и раскурил его заново. Себастьян некоторое время переваривал эту новость, пытаясь представить благочестивого шведа-католика, соблазненного юным семинаристом. Получалось плохо, в голову лез только пресловутый отец Ральф в исполнении Ричарда Чемберлена. Это был единственный католический поп, которого Моран ясно представлял себе, и только потому, что Мэг обожала «Поющих в терновнике»… и раз двадцать порывалась заставить его смотреть вместе с ней эту слезовыжимательную бабью чушь. — А… какой он был, этот падре? Молодой или взрослый? И… где у вас с ним случилось грехопадение? В исповедальне? — почему-то Себастьян в первую очередь подумал именно про эту неудобную конструкцию, возможно потому, что мысль о сексе в зарешеченной и забранной бархатным занавесом деревянной коробке подогрела его собственное возбуждение. Его предки-католики только укоризненно поджимали губы, явно не одобряя подобных грязных, святотатственных фантазий… — Ему было тридцать пять лет. — Джим перекатился на спину, мечтательно сощурился и потянулся, как сытый кот. — И он, черт побери, был сексуален… как порнозвезда… черная ряса, белый воротничок, взгляд орла, характер агнца, сердце льва и член… как у жеребца… убийственное сочетание. Я в мои шестнадцать сгорел как пучок соломы. Но наш первый раз был не в исповедальне, нет… в туристическом автобусе, когда нас всех повезли в паломничество, в Шартр… Услышав перечисление частей столь разных животных и начав все это в красках представлять и комбинировать с огромным телом шведского викинга, Моран снова заржал, но вовремя спохватился и зажал рот ладонью… — Извини… продолжай… очень-очень интересная история… — Мммммм… да я все рассказал уже… или ты хочешь знать интимные детали? — Джим игриво ущипнул Бастьена за возбужденный сосок, не задев колечко… — Ай! Конечно! Кто перед кем встал на колени, например? Ставлю сотку, что он перед тобой!.. Но вовсе не для того, чтобы просить благословения… — тут уже Моран потянулся к члену Джима и дерзко провел пальцем под головкой вниз, к основанию… а потом мягко сдавил тяжелые cojones… — Не угадал, — ухмыльнулся Джим наиразватнейшим образом и слегка облизнул потемневшие губы. — Это я оседлал его… как жеребца… и, будь уверен, объездил. Улучил момент, когда на остановке все пошли перекусить, а он, после бессонной ночи — мы ехали всю ночь — вырубился на заднем сиденье… ну, а когда он очнулся, меня могла снять с него только команда пожарных. Ох, у него под рясой были такие прикольные шортики… шелковые… и на пуговичках… как сейчас их помню! Очень странно было под ними нащупать шланг длиной в целый фут — ну мне так показалось — и твердый, как ручка у садовых граблей… — Фффф…. неудивительно, что ты помянул пожарных — экий брандспойт… И кому же пришла в голову глупая идея сдать в попы такого шикарного мужика, а? Лучше бы он в порно снимался, стал бы наверняка звездой, как Зак О’Тул… — Себастьян теперь уже мог чуть лучше нарисовать себе картину сокрушительного грехопадения шведского падре под стоны юного горячего итальянского школяра… и эта картина определенно стоила того, чтобы ее воспроизвести во всех деталях. Джим плотнее обхватил свой стояк и застонал: — Ооооо, Зак!.. Ну вот зачем ты еще и о нем вспомнил, а?.. А что касается падре Джованни — да, думаю, сценическая карьера подошла бы ему лучше, но у него не было особого выбора, кем становиться. Он был сиротой, воспитанным в католическом приюте, и, на беду свою, очень хорошо учился. Так что ему прямая дорога была в священники… как, кстати, и мне, но по другой причине… — Почему же ты так и не пошел по этому пути? Тебе к лицу была бы и сутана, и плоская шляпа, и папская… эта… бандура… нет… ну такая шапка… — Моран снова глупо хмыкнул и помахал над головой руками, изображая нечто остроконечное. Он ведь точно помнил, как назывался головной убор главы всех католиков****, но мозг, одурманенный марихуаной, постепенно отказывал сознанию в доступе к долговременной памяти. Зато воображение, напротив, захватывало все новые и новые области серого вещества, расцвечивая их причудливым сочетанием красок и форм… — Ааааа… ну это совсем другая история… Папой стать я никогда не мечтал — та еще докука, но о кардинальской мантии подумывал. Лавры Борджиа и Мазарини не давали мне покоя в отрочестве. Но у Бога на меня были свои планы, и через пару лет вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, говоря проще — пошла по пизде, так что вопрос о церковной карьере отпал раз и навсегда. Джим помрачнел, допил то, что еще оставалось в стакане, отобрал у Себастьяна косяк, сделал сразу две глубоких затяжки, и резко сказал: — Ну хватит о моем прошлом! Давай о сексе. Когда ты первый раз трахнулся с мужиком? Моран, как бы ни был уже обкурен, все-таки сделал заметку насчет еще одной, пока нераскрытой, тайны из прошлого Мориарти, но Джим был чертовски прав, вернувшись к теме секса… Изображая крупного полосатого хищника, Себастьян потянулся всем телом и, в завершение растяжки, обхватил любовника и привлек его к себе поближе: — Да какая теперь разница, когда… и с кем… если прямо сейчас у меня есть шикарный шанс трахнуться с самым распутным, самым отвязным… самым горячим парнем всего Восточного побережья… и Западного тоже… — Не преувеличивай моих достоинств… — промурлыкал Кошачий царь, хотя и ребенок бы догадался, что Джимми только прикидывается скромником, и комплименты от Себастьяна для него желаннее самых свежих сливок. — Знаешь, будь я судьей на конкурсе, где выбирают супер-любовников, я бы сразу дал тебе гран-при и присвоил звание «мистер Секс Соединенных Штатов Америки»… А твой этот… горе-детектив… он просто круглый дурак… раз ни хрена не сумел продедуци… дедук-ти-ро-вать тебя на сей счет… Но оно и к лучшему… потому что теперь ты мой… только мой… мгррррр… — продолжая изображать голодного тигра, Моран провел языком по шее Джима, от ключичной ямки до самого подбородка, потом дотянулся до мочки уха и нежно прикусил ее… Ему уже страстно хотелось перейти от разговоров к практической части, и опробовать сначала угловой диван, дающий много возможностей для эротических экспериментов, потом — добротную постель на прочных ножках… ну, а в промежутке, возможно, задействовать низкий стол или потрахаться стоя, у широкого подоконника. Мориарти хотел было включить «мистера Декса» и строго попенять нижнему за неуважительный отзыв о Шерлоке, которого тот совсем не знал, однако ему было слишком приятно слушать любимый голос и упиваться сбивчивыми, пьяными, но, черт возьми, такими искренними и горячими признаниями… и вместо поучения он ответил Морану жадными поцелуями и такими тесными объятиями, что им обоим перестало хватать воздуха… — Хочу трахнуть тебя, Бастьен… — тихо рыкнул он и, опрокинув любовника навзничь, раздвинул его бедра. — И будь уверен, я это сделаю. Джим опустил руку вниз, кратко приласкал ствол и мошонку Тигра и проник пальцами между ягодицами, нащупывая основание пробки, и слегка пошатал ее, дразня любовника. — Мрррр… желаю этого всем собой… всегда готов послужить твоему удовольствию… особенно сейчас… — Себастьян приподнял зад и развел ноги еще шире, чтобы помочь любовнику беспрепятственно вытащить стальной плаг, и несколько мгновений спустя он покинул разгоряченное тело. — Ммммммм… выеби меня, как тебе хочется, мой повелитель… Мориарти не заставил себя просить дважды — он и сам страстно хотел того же — и, подхватив Морана под колени, навалился сверху и всадил член в раскрытый для него вход. Они оказались лицом друг к другу, соединенные ниже пояса, и сейчас же сплелись еще и руками, как утопающий и спасатель… Себастьян вцепился в запястья Джима, потянул его ближе к себе и в себя, желая ощутить, как здоровенный набалдашник властно раздвигает разогретые и растянутые мышцы, проходится по самому чувствительному участку ануса и заполняет его полностью… — Да… ооооо… да…. так… ммммм…. дааааа, еще, ещеееоооо… — бессвязно выдыхал Тигр, и не имело значения, слышит ли его Джим — в любом случае, он каждым движением давал Бастьену ровно то и столько, что и сколько было нужно лежащему под ним мужчине. И, черт побери, это мог дать только он. Они оба были настолько возбуждены, что им хватило минуты, чтобы довести друг друга до пика… Ощутив, что больше не может сдерживаться, Себастьян стиснул любовника руками и ногами, дернулся сам и тут же кончил себе и ему на живот — и счастливо задыхаясь, рассмеялся, принимая глубоко внутри яростную оргазменную судорогу Джима. — Ооооо… да… даааа…. мистер Секс… теперь я часто буду так называть вас, сэр… И не вздумайте возражать… вы только что вновь подтвердили свои права на этот титул… Мориарти, распластавшийся на нем, только усмехнулся и сделал движение рукой, напоминающее не то приветствие на манер кинозвезды, не то бойскаутский салют: — Все для тебя. Тигр протестующе замотал головой: — Нет, нет… твое удовольствие мне намного важнее… ну хорошо… сегодня оно так же важно, как мое собственное… и я готов доставить его тебе так, как ты скажешь… или просто доверься мне… и не пожалеешь… — Бастьен, я предпочел бы не спешить… — Джим коснулся кончиком пальца колечка, продетого в сосок любовника, и глубоко вздохнул. — Пить удовольствие медленными, долгими глотками намного приятнее, чем захлебываться им за несколько секунд. Звучит до чертиков сентиментально, я знаю, и довольно глупо, с учетом моего образа жизни, но… я хочу быть с тобой долго… так долго, как это вообще возможно для человеческих существ… и… мы должны изучить друг друга. Узнать очень близко. Тогда у нас появится шанс. Речь Мориарти тоже была немного бессвязной, хотя и не утратила четкости, и, вероятно, к особой откровенности его подталкивала марихуана, но он смотрел Морану прямо в глаза, гладил его обеими руками, и в каждом взгляде и в каждом движении было столько нежности, что это напоминало робость… Робость новорожденной любви, проросшей первоцветом сквозь мерзлую землю, и еще только пробующей жить, вместе с первыми шагами к сердцу другого. — Да… конечно… мы не будем торопиться… но я хочу ощущать ценность каждой минуты, каждого часа, каждого дня, прожитого рядом с тобой… Я слишком долго ждал нашей встречи… слишком часто предавал себя ради тех, кто не заслуживал ни моей любви, ни моей верности… С тобой же я хочу пережить все, что пошлет судьба… и быть вместе до финиша, до самой крайней черты… — искренне ответил признанием на признание Себастьян, и бережно поцеловал ладонь Джима. Мориарти молча сжал его пальцы, прижался щекой… и перевернулся на спину, чтобы поудобнее устроиться рядом с любовником. Он хотел продолжить, хотел рассказать о своих желаниях — даже самых тайных и темных — и заново вовлечь Морана в сладострастную игру, но вдруг что-то привлекло его внимание, и он замер, как настороженный кот. — Что это? — спросил Джим изменившимся голосом, который сразу напомнил о мафиозном боссе. — Нет, ты не туда смотришь, друг мой… вон там, выше… на обоях… между вентиляционным отверстием и бордюром, замаскированное под дизайнерскую прихоть… Моран сфокусировал взгляд в том направлении, куда ему указал бдительный Джим, и поначалу решил, что на такой высоте может торчать только крепление от старого дверного карниза. Это было неудивительно, когда-то на каждой двери в этом почтенного возраста особняке висели портьеры, скрадывающие звуки… но, присмотревшись повнимательнее, Тигр похолодел. Он вскочил с дивана, приставил к стене стул, дотянулся до тускло поблескивающей вещицы, вцепился в нее, потянул на себя, буквально выдрав с мясом, и свирепо выругался: — Блядь! Ебаный пиздец! Камера! — Да, камера, Бастьен… и, ручаюсь, она работала. Взгляни, — Мориарти протянул Морану свой айфон, только что снятый с подзарядки. На экране развернулось окно приложения, сканирующего пространство на предмет шпионских устройств, и на нем отчаянно мигала красная надпись: «Внимание! Внимание! Вас отслеживают с помощью видеооборудования!» — Похоже, Тигр, я не зря гонял паранойю… — криво усмехнулся Джим. — У твоей тёщи есть дополнительный источник дохода, а мы… мы попались. — Ну тварь старая! Если это ее проделки, я ей… ноги переломаю! Нет, шею сверну и труп утоплю в Тахо… в бочке с цементом! — вне себя от ярости, Моран кинулся разыскивать свою одежду, чтобы немедленно идти к Саре вместе с уликой, но Мориарти мягко удержал его за руку: — Сейчас все уже спят. Подождем до утра. — До утра? Ты что, с ума сошел?! А если она куда-то успела слить запись?! И вообще… кто нас так подставил? — Тигр сбросил руку Джима со своей и снова лихорадочно закружил по гостиной, исходя бессильной злобой: — Ну если Мэг все-таки что-то разнюхала насчет тебя… или нас… и проболталась своей матери, я ее… я их вместе утоплю… тварей!.. Натянув джинсы, он теперь никак не мог попасть в рукав рубашки, скрутившейся на спине. — Успокойся! — жестко приказал Джим и, обхватив любовника за талию, толкнул обратно на диван. — Сядь! К чему эти угрозы в стиле Тарантино? Кого ты собрался топить, идиот — пожилую даму с безупречной репутацией и беззащитную молодую женщину, мать твоих детей? Вот уж точно прекрасный способ привести сюда всю полицию штата, вместе с АНБ, телевидением и газетчиками, и сделать так, чтобы у нас повисли на хвосте не только федералы, но кое-кто похуже… — А что мне их — за такую подставу прилюдно похвалить теперь?.. — сдернув рубашку, Моран отшвырнул ее прочь и потер лицо руками, прогоняя остатки марихуанового морока. Гнев темной волной закипал в груди, перетекал в руки и покалывал пальцы, которыми Тигр мысленно уже придушил и Сару О’Доннел, и Мэгги Стайлз, а ноги нетерпеливо подрагивали, в готовности сорваться с места и быстро доставить его в дом тещи. И плевать, что на дворе уже глухая ночь — раз камера работала, старая ведьма вполне могла не спать и любоваться тем, что происходило между ее зятем и случайным постояльцем пансиона. Почему-то эта мысль — что она подсматривала за ними, пока они любили друг друга, точно гаремная сплетница — вызвала у Морана едва ли не рвотный позыв и спазм где-то в глубине живота, справа. Там, в печени, у него жила злость, сильная злость… — Нет. Никого хвалить не надо, но и впадать в истерику не следует. Следует поставить на паузу нервы и включить мозг. Во-первых, крики и шум ничего не изменят и ничему не помогут. Во-вторых, если старая миссис оперативно слила записи заказчику, на этот счет дергаться поздно, но можно — и нужно — выяснить, кто этот заказчик. В-третьих, мы еще пьяны и обкурены, а угрожать кому бы то ни было в таком виде крайне неосмотрительно. В-четвертых, твоя жена и дети ни в чем не виноваты и не должны пострадать. Я не караю невиновных… а виновные заплатят, будь уверен, и по крупному счету. В-пятых… смотри, как действую я в подобных ситуациях. Учись действовать также: головой, а не руками. Сперва думать, стрелять потом и в самом крайнем случае. Это первое, что ты должен усвоить, если хочешь быть не только любовником, но и деловым компаньоном. Хладнокровие и взвешенная речь Мориарти подействовали на Морана успокаивающе, хотя он все еще кипел от негодования и строил планы мести вероломным дочерям Евы. У него даже мелькнула мысль попросить Джима о дополнительном контроле над собой — если они прямо сейчас войдут в сессию, то Тигр не посмеет ослушаться приказа своего топа. И в самом крайнем случае топ может попросту приковать его к ножке кровати и освободить только утром… Но разве он в самом деле не мог справиться с этой ситуацией без внешнего руководства? Разве его собственной воли не достаточно для самоконтроля, которым он так гордился в армии и позже, когда попал в руки Магнуссена? Разве он дикое животное, кровожадный хищник, которого от убийства удерживает только клетка и усмиряет только кнут?.. Нет, сегодня он поступит, как разумный человек: последует здравому указанию Джима и будет учиться у него, как у наставника и друга…