***
Утро Сары О’Доннел имело обыкновение начинаться с первыми лучами солнца, по нынешнему осеннему времени — в половине восьмого. Именно в это время в птичнике на заднем дворе просыпались куры и роскошный белый петух с единственным черным пером в хвосте, оповещал ближайшие окрестности о наступлении нового дня своим громким троекратным «кукареку». И Сара, накинув на ночную сорочку теплый халат и сунув ноги в удобные сабо, брала в кладовой мешок с просо и кукурузными зернами, насыпала их в большую миску и шла лично кормить голодную птичью ораву. Она весьма дорожила и цесарками, и индюшками, и китайскими шелковыми курами, но особенно — обыкновенными с виду черными и белыми несушками, поскольку именно их кровь и мясо больше всего ценили лоа, а потроха давали наиболее точные предсказания… Сегодняшнее утро не обещало никаких сюрпризов с привычным распорядком, и потому миссис О’Доннел едва не выронила миску, когда, распахнув дверь птичника, налетела на темную мужскую фигуру. Кто-то подстерегал ее с неясными целями… — Ох, Иисусе! — в испуге она отступила назад и выставила вперед руку в слабой попытке защититься. — Нет, всего лишь Том, мэм. — ухмыльнулся Тигр, забрал у нее миску, одним движением опрокинул ее содержимое в длинную кормушку, вызвав куриный ажиотаж, шагнул вперед и, оттеснив тещу от порога, запер за собой двери. — Что… что ты здесь делаешь, Том? Ты знаешь, что я не терплю незваных гостей в моем птичнике! — узнав зятя, Сара оправилась от испуга и приняла обычный высокомерный вид. — Жду вас, мэм. — лаконично ответил Моран, продолжая рассматривать Сару так, словно впервые ее увидел. — Что такое стряслось, что ты не мог подождать, пока я сама покормлю птиц? — раздраженная на зятя, нарушившего ее привычный утренний ритуал своим наглым вторжением, она поплотнее запахнулась в халат и развернулась, чтобы идти назад в теплый дом, когда железные пальцы сомкнулись на ее предплечье — корректно, но неумолимо: — Скоро узнаете. Для начала я хочу, чтобы вы прошли со мной в пансион. Немедленно. — Что это за тон, Том? — резко спросила Сара, снова испугавшись странного выражения лица мужчины, но овладела собой и сумела не выдать растерянности. — Как ты смеешь со мной так разговаривать в моем собственном доме? — Другого тона вы не заслуживаете, мэм. Впрочем… может быть, в полиции с вами будут разговаривать чуть любезнее. Хотите проверить? Обескуражив пожилую леди этим заявлением, Моран без особых церемоний повел — или, скорее, потащил — Сару за собой, но не проронил больше ни слова, пока не втолкнул ее в двери злополучной гостиной. В комнате было темно из-за закрытых ставней и задернутых штор, но уютно горел торшер и вкусно пахло свежесваренным кофе. Мистер Брук, свежий как роза, побритый и причесанный, в чистой рубашке и отглаженных брюках, сидел в кресле и держал в руках кофейную чашку. Когда миссис О’Доннел вошла в сопровождении зятя, Ричард отставил чашку на стол, привстал и вежливо поздоровался, но затем снова уселся в кресло, в прежнюю позу отдыхающего короля. Он выглядел чересчур вальяжно для простого постояльца, приехавшего в пансион по номинации «друг дочери хозяйки». — Мистер Брук, что все это значит? Что за дикая мысль — посылать за мной Тома в столь ранний час, пугать и тащить сюда чуть ли не волоком?.. Я полагала, что вы гораздо лучше воспитаны, молодой человек… — О, вы ошибались, миссис О’Доннел. У меня весьма дурные манеры… но не настолько, чтобы не предложить вам сесть и не налить чашечку горячего кофе. Прошу вас. Он указал на соседнее кресло. — Да что здесь происходит?! — Сара рискнула повысить голос. Не хватало еще, чтобы какой-то мозгляк командовал в ее доме и указывал, что ей делать! Она уперлась руками в бока и заявила: — Мистер Брук, или вы прекратите этот балаган и объяснитесь… или я позвоню шерифу! По ее мнению, на любого нормального человека подобная угроза должна была подействовать безотказно, но с мистером Бруком — милым и обаятельным Ричи — определенно было что-то не так… Жаль, она поняла это слишком поздно. Брук по-прежнему улыбался и выглядел безмятежным, но глаза его были холодными, как горный ключ, и безжалостными, как пистолетные дула, готовые выпустить пулю: — Не стоит будить шерифа, дражайшая миссис О’Доннел. Мы справимся без него. Вам просто нужно ответить мистеру Стайлзу на несколько вопросов, вот и все. Сара нервно кивнула и снова посмотрела на зятя: — Слушаю. Что еще за вопросы? — Где ключи от подвала? — строго, с нажимом, спросил Тигр. Он начал понимать тактику Джима — это была классическая схема «хороший и плохой полицейский», и ему определенно нравилась роль «плохого». — Зачем это они тебе понадобились? — тут Сара заметно занервничала, начав понимать, в чем, собственно, дело. — Хочу проверить кое-что там, внизу. — Там… там ничего особенного нет, только запасы консервов и старые вещи. Да ты же туда сам не раз заглядывал, Том! Что за дурацкую игру в шпионов вы затеяли с мистером Бруком? Она пригляделась к мужчинам повнимательнее, потянула носом… и, уверившись, воскликнула: — Вы оба пьяны, вот в чем дело!.. Господи, еще и обкурились наверняка какой-то дрянью!.. Мистер Брук, вам здесь больше не рады. А ты, Том Стайлз, запомни: я не звоню в полицию только из-за Мэгги и детей… но еще одна такая выходка, и тебе это с рук не сойдет! Ты отправишься в тюрьму вместе с дружком! — Я бывал в этом подвале и знаю, что там есть дверь, которая всегда закрыта. Мне нужны ключи и от нее тоже. Или в тюрьму сядете вы, мэм. — не обратив ни малейшего внимания на угрозу Сары, Моран встал так, чтобы загородить собой выход из гостиной, и скрестил руки на груди. — Лучше не спорьте, миссис О’Доннел, — сказал Брук, и Сара внутренне содрогнулась — этот мягкий певучий голос и подчеркнутая вежливость пугали ее куда больше, чем неожиданная грубость зятя. В конце концов, со Стайлзом она была знакома много лет, знала его болевые точки и надеялась, что сумеет обуздать, а вот мистер Брук… о, это оказался крепкий орешек… «И почему я поленилась вчера заглянуть в карты!..» Ей вдруг ни с того ни с сего припомнился расклад и гадание на птице — магический обряд кормления Барона Субботы, после того, как Мэгги с мужем отбыла в Лос-Анджелес… Результат вышел очень странный: карты показали, что любовник Тома, подцепленный, в самом деле, по пути через Аризону, богатый и влиятельный человек. И что он… что он по-настоящему влюблен в ее дурака-зятя. Ответ же Барона был и вовсе обескураживающим: «Оставь в покое человека с черными глазами, никогда не пытайся вредить ему. Он под моим покровительством, и ты сама можешь пострадать». Она тогда всю голову сломала, пытаясь разгадать это послание, но так и не смогла, а потом повседневные дела и заботы на время вытеснили и гадание, и дочь с ее семейными проблемами… И вот теперь перед ней сидел человек с черными глазами… Наверняка любовник Тома — чем больше она смотрела на эту парочку, тем больше видела признаков «голубизны», да и комната хранила следы извращенных забав и уличающий запах. Острый мускусный аромат мужского семени, его ни одна женщина ни с чем не спутает, даже в сто лет… Если прибавить к этому угрозы и послание Барона — «он под моим покровительством» — выходило, что Тома угораздило связаться не просто с богатеньким скучающим педрилой, а с опасным гангстером! У Сары затряслись коленки: теперь она точно поняла, что к чему. Гангстер каким-то образом сумел обнаружить камеру… и ему очень, очень не понравилась несанкционированная съемка его персоны, пока он кувыркался в постели с другим мужиком. «Полиция не поможет. Их двое, Том полностью под его влиянием, и у него наверняка есть оружие… они десять раз успеют убить меня до прибытия патруля». — Мистер Брук, произошло… произошло ужасное недоразумение… — пролепетала она и полезла в карман за ключами. Мориарти благостно кивнул: — Конечно, недоразумение, миссис О’Доннел… Вы сейчас отдадите мистеру Стайлзу ключи, он заберет в подвале кое-какие предметы, и, если все будет в порядке, мы все решим ко взаимному удовольствию. После этого мы сразу покинем ваш гостеприимный дом. — Вот… — Сара вложила связку в ладонь Морана и вытерла руку о халат: это был единственный способ показать, насколько ей отвратителен зять-содомит. — Берите что хотите… и уезжайте, уезжайте! Тигр забрал ключи и, следуя предварительной договоренности с Джимом, оставил его наедине с хозяйкой пансиона. Он быстро спустился в подвал, без труда подобрал ключ к первой двери, зажег свет и, немного повозившись с замком неприметной железной двери в самом дальнем углу, попал в небольшую каморку, где и нашел искомое. На мониторе слежения было открыто сразу несколько окон; одно из них, то, что должно было выводить картинку с поврежденной камеры, рябило — несмотря на оборванные провода, сигнал все еще шел сюда, на пункт наблюдения. Другие окна показывали дворик перед пансионом, автопарковку, вид на подъездную дорогу, и… больше никаких других помещений внутри пансиона. «Разумно, чёрт возьми! Выглядит, как обычная система видеонаблюдения. И только одна камера все пишет четко и со звуком и, наверняка включается фотоэлементами на присутствие людей…» Себастьян присел к столу и, разблокировав экран, вывел на монитор папки, где хранились видеозаписи. Доступ к ним даже не был запаролен — и эта беспечность Сары показывала, что она была совершенно уверена в собственной безнаказанности. Ну или просто мало что соображала в способах защиты информации. Быстро найдя нужный файл, Тигр не удержался и бегло просмотрел его. Сцена их с Джимом жаркого траха на диване завела его снова, с полоборота, и он даже пожалел, что запись придется удалить. «Предложу-ка я Джиму собрать нашу коллекцию домашнего порно…» — решил он, нажимая на Del и снося видео подчистую. К счастью, старая ведьма его так и не просмотрела… и вряд ли успела переслать кому-то. На всякий случай, Моран проверил установленную на компьютере почтовую программу и наличие синхронизаций с другими устройствами. Не обнаружив ничего подозрительного, он отключил питание, выдрал все провода из разъемов, разбил молотком монитор, и, захватив с собой системный блок, куда все и писалось, отправился обратно в гостиную… Мистер Брук и миссис О’Доннел сидели рядышком в креслах, пили кофе и вроде как мирно беседовали. Ну прямо сцена из семейной рекламы хлопьев «Келлогз» или фруктового джема… если бы только Сара не была бледна как покойница, и руки ее не дрожали так сильно, что чашка тряслась и звенела, то и дело стукаясь о блюдце. — А вот и мистер Стайлз, — Джим приветливо кивнул Морану. — Надеюсь, у него хорошие новости… и он подтвердит ваши слова, что запись не только никуда не отправилась, но даже и не была просмотрена. Это так, мистер Стайлз? — Насколько я смог это проверить, да. Однако, этот факт не снимает с нашей заботливой хозяйки ответственности за вторжение в чужую частную жизнь посредством скрытой видеосъемки. — Моран поставил системный блок на стол посреди гостиной и тоже присел напротив Сары в кресло. Но чашку брать не стал, не желая выходить из образа плохого, очень плохого копа. — Кому вы продавали ваше милое домашнее видео, мэм? — спросил он, глядя на даму в упор. — Я… я уже отвечала мистеру Бруку на этот вопрос… — Ничего, миссис О’Доннел, — Джим солнечно улыбнулся, но это солнце было черным. — Мистер Стайлз ведь не успел услышать… а я с удовольствием послушаю еще раз. «Ох ты черт!» — восхитился Себастьян. — «Босс хочет проверить, не будет ли она путаться в показаниях, и заодно дать мне возможность уличить ее в явной лжи, благо, я эту суку знаю почти семь лет». — Эти камеры — наследство моего покойного супруга… я, разумеется, о мистере Тревисе… Умирая, он оставил мне оборудование и базу постоянных клиентов. Клянусь, что о его бизнесе я узнала, когда он уже лежал на смертном одре!.. — Но решили его продолжить, и не без успеха, — флегматично заметил Мориарти. — И, насколько я вижу, моральная сторона вопроса в этом случае вас не особенно тревожила… — А что мне было делать? — вскинулась Сара. — Был экономический кризис… клиентов мало… с деньгами туговато, я же еще помогала дочери выплачивать ипотеку… Это была наглая ложь. «Помощь» Сары заключалась всего лишь в том, что после нескольких скандалов она скрепя сердце согласилась отделить от своего капитала денежную долю, доставшуюся Мэгги по завещанию покойного отца, Роба О’Доннела. Мэгги об этом знала, но и заикнуться не смела о своем наследстве, даже когда вышла замуж и родила первого ребенка… И если бы ипотека, повисшая на семейном бюджет Стайлзов, не стала совсем тяжелым бременем после незапланированного рождения Кэтти, Сара так и продолжала бы получать ренту с денег дочери, не давая ей ни цента… Теперь же эти деньги были вложены в трастовый фонд и предназначались для будущего образования Мартина и Кэтти. — Не прибедняйтесь, мэм, по своей закладной мы всегда расплачивались сами, тем, что зарабатывали на ферме. Вопрос в другом: кто платил вам за отснятые ролики, и насколько щедро? Или вы сами использовали их для шантажа и… этих ваших чудесных «прозрений и предсказаний», которым для достоверности не хватало немного реальных фактов? А? — Моран внезапно сообразил, что она могла использовать подслушанные разговоры для вербовки адептов черной магии, которые потом годами приезжали к ней за раскладами и магическими ритуалами и платили немалые деньги за предсказание будущего, любовные привороты или снятие порчи… Джим, вероятно, подумал о том же, потому что несколько раз хлопнул в ладоши, изображая аплодисменты: — Какая находчивость! Браво, миссис О’Доннел… — Не лезь не в свое дело, Том! — прошипела Сара и стала чем-то похожа на готовую ужалить гремучую змею. — Не лезь… если не хочешь, чтобы другие интересовались твоими грязными делишками!.. Я уже говорила: все клиенты достались мне от моего мужа, я просто поддержала налаженный бизнес… Конечно, среди них был «Порнхуб», бесплатный контент ведь не возникает из ниоткуда… у меня был свой менеджер… Еще — сайт «Подглядывающие в Калифорнии», и «Сумеречный секс-охотник», и ночной клуб в Тахо… этот… мерзкий… ты-то наверняка должен его знать!.. Еще были… просто любители… коллекционеры… — Удивительно, как же вы справлялись со всей этой техникой в одиночку? Или в наследство от покойного мужа вам достался еще и компаньон? Из числа тех самых коллекционеров? А? — вновь оставив без внимания выпад Сары в свою сторону, Себастьян зацепился именно за частников, скупающих порно-записи в популярном курортном местечке. Он немного знал, как такого рода информацию добывали в агентстве Магнуссена — «любители домашней клубнички» были в числе самых активных агентов медиамагната, и их сеть покрывала всю страну… Сара злобно сверкнула глазами, но в присутствии Джима отрицать не посмела (Морану стало до жути интересно, чем же Мориарти сумел так припугнуть старую ведьму, что она сидела ни жива ни мертва): — Да, конечно… у меня есть компаньон… как бы я сама справлялась с такой сложной и опасной работой, я, беззащитная пожилая женщина? Мистер Кнудсен приезжает ко мне примерно раз в месяц-полтора, проверяет тут все, чинит, что нужно, отбирает материалы… и решает финансовые вопросы. Это все, что я могу рассказать, хоть пытайте! Мориарти усмехнулся и сделал успокаивающий жест: — О, ну что вы, миссис О’Доннел. К счастью, вы не успели причинить мне вреда, и не стали лгать — это умно, очень умно… значит, у меня пока нет причины вешать вас над огнем или окунать головой в ведро… и я очень, очень надеюсь, что вы и дальше проявите такое же благоразумие… и никогда не дадите мне ни малейшего основания проделывать ужасные вещи со столь милой и предприимчивой дамой. — А я — так и быть — не стану пока ничего сообщать Мэган. Она определенно не одобрит ваше предпринимательство, мэм. Но мы сегодня же покинем ваш дом и, уверяю вас, скучать по вашему обществу будут разве только Мартин и Кэтти, да и то недолго. — Моран решил, что Сара сама дала им отличный повод для того, чтобы уехать, не вступая с ней ни в какие объяснения. Миссис О’Доннел, как хороший игрок в покер, признала свое полное поражение, и, не возражая ни словом, смиренно опустила глаза… Это не помешало ей дать мысленный зарок: поговорить со всеми влиятельными знакомыми, имеющими связи с криминалом, перевернуть вверх дном всю Америку, но выяснить, кто такой на самом деле Ричард Брук, вывести негодяя на чистую воду и отправить в тюрьму на долгие годы. А еще лучше — на тот свет. И если получится — то за компанию с Томом. Мистер Кнудсен — вот первый, кто уж точно не откажется ей помочь…Глава 17. Черное солнце
11 мая 2019 г. в 04:57
— Жаль, что пансион твоей дражайшей тёщи не предусматривает круглосуточного обслуживания в номерах — ну, за исключением видеонаблюдения… — вздохнул Джим, устраиваясь на диване с ноутбуком, пока Себастьян рыскал по всем помещениям гостевого домика, в поисках других шпионских устройств:
— Мне страшно хочется кофе и пиццы… но ближайшая доставка — «Домино» в Саут-Лейк-Тахо — работает только до полуночи.
— Так есть же кофеварка и минибар. Пиццу не обещаю, но чипсы в нем точно есть. — повысив голос, ответил Моран из соседней комнаты.
— Нет, Тигр… — вздохнул Кошачий царь, и в голосе его появились капризные нотки. — Мне нужна горячая неаполитанская пицца, настоящая «Маргарита». С буйволиной моцареллой, помидорами Сан-Марцано, базиликом и оливковым маслом… В идеале — такая, как готовит Дебора. Пожалуй, напишу ей, чтобы приготовила к нашему прибытию в Нью-Йорк.
Он открыл ноутбук и с олимпийским спокойствием принялся загружать нужные программы. Глядя на него, можно было подумать, что ничего особенного не произошло, и что всю ночь этот человек, теперь похожий на университетского преподавателя математики, занимался работой над диссертацией или подготовкой научной статьи, а не бешено трахался с любовником под алкогольными парами, в облаке из травы… Эта буддистская отрешенность злила Морана больше всего.
Тигр же места себе не находил, сознавая собственный промах — ему стоило довериться интуиции Мориарти и заранее проверить, все ли в порядке с этим проклятым номером. Тогда, возможно, он обнаружил бы камеру еще до всего, что теперь было записано с ее помощью… Теперь же, рассудком признавая правоту босса, он никак пока не мог справиться с нарастающей тревогой насчет чертового порнофильма, где они с Джимом играли главные роли. Кому, блядь, эта старая сука Сара могла поставлять подобные компрометирующие материалы?!
При наилучшем раскладе благопристойная миссис всего лишь вела теневой бизнес: продавала ролики с домашним реальным порно на популярные секспорталы, и, само собой, не извещала невольных актеров откровенных сцен о том, что их задницы, сиськи и члены приносят ей солидный приварок к доходам, компенсируя низкий сезон. Все прочие варианты были намного хуже, поскольку подразумевали не анонимных дрочеров, а совершенно конкретных заказчиков… Эти покупатели наверняка извлекали из интимных сцен, отснятых скрытой камерой, существенно большую выгоду, используя записи для шантажа или грязной конкурентной борьбы…
Из-за приказа Мориарти «подождать до утра», Моран не мог выяснить истину немедленно, и был вынужден мириться с неизвестностью, что нервировало его сильнее, чем он ожидал. Стараясь справиться с напряжением, он трижды обыскал все помещения в пансионе, ничего не нашел, и в сердцах пообещал себе, что сожжет к дьяволу этот особняк, если запись хоть как-то навредит Джиму. За самого себя Тигр как-то не волновался — единственный человек, кого ему стоило бы опасаться, находился на другом конце страны и никак не был связан с его тещей, иначе давно бы уже обнаружил и разоблачил Тома Стайлза.
Устав от безрезультатных поисков и предвидя бессонный остаток ночи, Себастьян включил кофеварку, вернулся в гостиную, схватил микрокамеру и рассмотрел ее теперь уже во всех подробностях.
Штучка была сработана на совесть, людьми, которые отлично разбирались в оптике, и, судя по сохранившейся маркировке, произведена здесь, а не в Китае или Малайзии… Купить и установить такую камеру самостоятельно старуха О’Доннел точно не смогла бы, значит, шпионским оборудованием ее кто-то снабдил, помог с монтажом и техническим обслуживанием… только было это лет десять назад, а то и больше. Насколько Моран разбирался в данном вопросе, теперь в моде были беспроводные шпионские устройства, которые можно установить куда угодно, и трудно обнаружить без специального оборудования.
— Вот бы еще увидеть, на что она пишет и в каком разрешении… Ага… микрофон тоже сюда прилеплен, причем отдельно… — он рассмотрел кабель звукозаписи и даже присвистнул: — Сплав меди с палладием, сечение ноль-шесть… кого-то явно заботит, чтобы было слышно каждое слово… даже сказанное под одеялом…
На ноутбуке Джима забулькал скайп — босс кого-то вызывал, и через несколько секунд в комнате послышался сонный мужской голос:
— Да, босс… Я здесь. Какие-то проблемы?
— Привет, Майки. Да, кое-что случилось. Я тебе сейчас скину геолокацию и данные на одну подругу… Разбуди Винода, пусть пробьет по нашим базам, а заодно по каналам мистера Холмса-старшего, все, что известно об этой точке, и кому хозяйка поставляет информацию.
— Гммммм… Саут-Лейк-Тахо?.. В этой жопе мира есть какая-то интересная жизнь, босс?
— Ты даже не представляешь, какая, Майк! Точно опарыши резвятся на куче свежего навоза.
— Ооо… вот оно как… Может, нужна срочная помощь прямо там, на месте, а, Джим? Связаться с калифорнийской группой?
— Нет. Я сказал тебе, что нужно сделать, и срочно. Не трать времени на болтовню.
— Да понял, понял, уже пересылаю твои данные Виноду… у меня ведь две руки…
— Отлично.
Моран сел на диван, придвинулся к камере скайпа и, помахав Бёрнсу, обратился к Джиму с предложением:
— Я могу твоему человеку отправить параметры оборудования, тут явно не кустари развлекались… звук писался даже чище картинки.
— Ну охуеть, какое открытие! А то без тебя мы не догадались, морпех… — ядовито заметил Майк, и хотел прибавить что-то еще, как вдруг его лицо скрылось из вида, а на экране что-то взметнулось, завозилось — и затем возникла шоколадная собачья морда, тыкнувшая «пятачком» прямо в камеру.
— Ааааа, уйди, проклятая сука!.. — придушенно завопил Бёрнс, тщетно пытаясь спихнуть животное с колен и убрать от монитора, а Джим только весело рассмеялся:
— Привет, Милка, привет… ты хорошая собака, но сейчас на место, иди на место! Тубо!
Пока телохранитель сражался за компьютер с шалуньей-Милкой, Мориарти повернулся к Морану:
— Давай, где там твои данные?.. Молодец, что уже разобрался, Виноду они понадобятся немедленно.
— Скинул все тебе, Бёрнс мне своего номера ведь не дал. Похоже, бедняга боится, что я буду спамить гейскими фотками… — возвращая шпильку, Себастьян подчеркнуто обратился только к боссу, словно телохранитель был пустым местом, и все его попытки поддеть «любимчика» не стоили выеденного яйца.
— Это ты что, рассказал мне о своих тайных желаниях? — фыркнул Майкл, наконец-то спихнувший собаку на пол (она продолжала возиться у ног и оглашала эфир звонким лаем), и включился в разговор, показывая, что не упустил ни одного слова:
— Ну и как ты предпочитаешь, Моран — сперва отсосать, а потом дать в задницу, или наоборот?
— Скорее о твоих грязных фантазиях. — невозмутимо ответил Тигр: он тоже не собирался уступать ни пяди пространства, которое занял и считал своим.
— Чего-чего ты сказал?.. — Бёрнс начал заводиться уже всерьез. — Я, блядь, стопроцентный натурал!..
— Пойди дай объявление по радио, а то не все еще в курсе твоей ориентации… Ты, видно, из тех натуралов, что дрочат на гомотрах, но сами очкуют попробовать.
— Да ты… ты… а у меня хотя бы член не падает при виде голых баб!.. — Бёрнс побагровел как свёкла, но Мориарти повелительным жестом остановил разгорающуюся ссору:
— Брэк, парни. Разошлись по разным углам ринга и заткнулись. В Нью-Йорке достанете и сравните, у кого длиннее, или поссыте на стену, кто выше, но чтобы я больше этих самцовых разборок не видел и не слышал! Касается обоих. Вам ясно?
Черные глаза гневно полыхнули сперва в сторону Бёрнса, потом в сторону Морана, но одновременно рука Джима сжала и погладила руку Себастьяна, так что жесткая отповедь по факту превратилась в мягкую укоризну… Да, у Кошачьего царя определенно появился любимчик, и как он ни старался соблюдать паритет в деловых отношениях, жаркое влечение перетягивало чашу весов в пользу Тигра.
Под взглядом босса Майк моментально сдулся, опустил голову и проворчал:
— Да ясно, ясно… Извини, Моран. Но ты, бро, сейчас реально перегнул!.. Я тебя за яйца не цеплял!
— Ладно, проехали, бро… — хмыкнул Себастьян, и с удовлетворением подумал, что поставить на место этого чванливого индюка было правильным решением. Да, Бёрнс много лет рядом с боссом, и Джим ему доверяет, однако это не повод задирать нос и смотреть на Морана как на говно. Пусть сразу запомнит, что мурлыкает Тигр только с Кошачьем царем, а для остальных у него есть и когти, и зубы…
— Майки, а где Дебора? — вдруг поинтересовался Джим. — Она там с вами или уехала к Соне в Бронкс?
— С нами, с нами, где ж ей быть, пока ты не в Нью-Йорке… Ты же знаешь, она за пределы Манхэттена и носа не высунет без тебя. Ну, может, завтра с мисс Дианой и собаками пойдут в Центральный парк… и обедать к Луке в кафе… но это не точно.
— Она сейчас спит?
— Какое спит! Сидит на кухне, пьет кофе с ромом и рыдает без остановки. Даже меня два раза будила своими вздохами… я спросил, не надо ли ей чего, так она меня послала…
— Погоди, что значит — рыдает без остановки? — брови Джима поползли вверх, лицо приобрело трудночитаемое выражение. — Сколько она уже так сидит, в соплях над кофе?
— Да как прилетели… ну, с перерывами, конечно… пока вещи разобрали, пока мисс Диана внимания требовала, пока собаки, пока поужинали, то-се… но так-то да, она и в дороге была смурная, и сейчас…
— Я понял. Ладно, иди спать, Винод со мной по результатам свяжется напрямую, а ты позови-ка Дебору. Скажи, что я звоню.
Бёрнс буркнул согласие и пошел выполнять приказ, а Джим снова посмотрел на Морана:
— Ты останешься или тоже пойдешь спать? Женские обиды и истерики -это так утомительно… но я не могу ее бросить в таком состоянии, я в нем отчасти виноват.
— Ну… не ты один… — Себастьян вспомнил фиаско с лесбо-шоу. Из-за того, что он не пришел сразу в экстатический восторг от подарка итальянки, Джим разгневался и не дал ему посмотреть увлекательное действие. Они-то быстро помирились и все выяснили, а вот Дебби разозлилась, сделав вывод, что Морану плевать на ее прелести… и на нее саму…
Тигр вздохнул и принял решение:
— Если я тебе не помешаю, то побуду рядом, может, получится перед ней извиниться…
— Было бы за что извиняться, — хмыкнул Джим. — Ты извиняешься перед тортом, который тебе не пришелся по вкусу, или перед пиццей, за то, что у тебя от нее изжога? Бастьен, я не хочу тебя ставить в неловкое положение, правда. Ты ей ничего не должен.
Моран недоверчиво взглянул на Мориарти, не сразу решив, как ему следует отнестись к только что сказанному — как к очередному тесту или же как к демонстрации полного безразличия господина к переживаниям рабыни?.. Он мог бы просто молча подчиниться и уйти в другую комнату, но не хотел делать вид, что случившееся в «Трех апельсинах» было пустяком. Эта точка напряжения ощущалась слишком болезненной.
«Да наверняка он снова проверяет меня… хочет понять, как я на самом деле отношусь к его любимой Кукле… Ну что ж, скажу правду, всю как есть… сам напросился».
— Торт или пицца ничего не чувствуют, но Дебби ведь не еда… Я видел, что она сердита на меня, даже «чао» не сказала, когда в машину садилась. И я… может и не должен ей ничего, но все-таки хочу с ней объясниться. Если вы не против, сэр… — добавил он с уважением к своему топу.
— Хорошо. Оставайся. — коротко ответил Мориарти, и вовремя: послышался легкий шорох, и на экране появилась Дебора. На ней был изящный ночной пеньюар из черного шелка, волосы, собранные сзади в небрежный узел, открывали белоснежную шею… она казалась особенно тонкой и беззащитной в свете настольной лампы и синеватых сумерках ночи.
— Доброй ночи, мой господин… Вы меня звали? — проговорила Дебби своим мелодичным мягким голосом, скромно опустив голову и руки, а на Морана даже не взглянула.
— Да, cara mia. Как ты себя чувствуешь? Почему у тебя глаза на мокром месте?
— Я… просто очень устала… — всхлипнула итальянка, по ее густым ресницам скатилась слеза, и она сердито смахнула предательницу. — Простите, мой господин. Я высплюсь, и все будет хорошо… опять…
— А сейчас что не хорошо?
— В…все…
Джим понимающе кивнул.
— А из этого «всего» — что самое худшее?
— Вас нет рядом, сэр…
— Я завтра уже буду дома. Из-за этого можешь не переживать. Есть другая причина у твоих слез?
— Да… есть…
— И какая?
— Один мужчина. — Дебора, не поднимая глаз, кивком указала на Морана.
Определенно, люди из ближнего круга Кошачьего царя были обучены говорить ему правду, одну только правду, ничего кроме правды. Сможет ли Тигр достичь такой же предельной открытости?
— Себастьян?
— Да.
— Чем же он тебя так расстроил?
— Я думала, что нравлюсь ему, а оказывается, нет.
Тут уже Себастьян не вытерпел и без позволения вклинился в их разговор — нагнувшись к монитору, горячо и торопливо запротестовал:
— Нравишься, очень даже нравишься, donna bella! Даже… возможно больше, чем следует… — тут он покосился на Джима, ожидая, что тот его вовсе не похвалит за такое откровенное признание. Ревности Мориарти ему еще не довелось видеть воочию, и он надеялся никогда не давать ему повода для этого неприятного чувства, едкого, как соляная кислота.
К счастью, Кошачий царь выглядел спокойным и безмятежным… пожалуй, даже довольным, что вызвал любовника на откровенность с рабыней.
— Неправда!.. — горячо возразила Дебора и вскинула свои прекрасные глаза, залитые слезами. — Будь это правдой, ты… ты… ты смотрел бы на меня! Смотрел… и возбуждался!.. Наслаждался спектаклем… А ты испугался… струсил… ты и сейчас трусишь перед господином, как бы он не стал ревновать и не наказал тебя!.. Ты… ты просто… bastardo!
Мориарти предостерегающе поднял палец:
— Piano, ragazza… Piano…
Дебора сразу же умолкла, сникла и снова всхлипнула.
— Бастьен, я должен тебе кое-что объяснить. — извиняющимся тоном сказал Джим. По его лицу снова нельзя было понять, шутит он, или говорит всерьез:
— Все итальянцы — а особенно итальянки — помешаны на ревности. Объясняют ею все, от бытовых убийств до плохой погоды. А самое страшное оскорбление мужчине, это назвать его трусом. Вот ты и получил «с двойным сыром», потому что не захотел посмотреть на двух прекрасных женщин, которые для тебя только и старались. Кстати, Мэнди тоже наполовину итальянка… но ее вторая половина, голландская, смотрит на все куда более здраво и считает — справедливо — что все мужики козлы. Да, Дебора?
— Да, она так считает… — смущенно улыбнулась Дебора. — Но почти всегда добавляет: «…кроме Ричи Брука, вот он — парень что надо!»
— Черт бы вас всех побрал, с вашими сложностями, проклятые макаронники!.. — взорвался Моран и невольно протянул руку к монитору, словно хотел схватить Дебору за плечо:
— Я ж вовсе и не прочь был посмотреть, как ты зажигаешь с Мэнди! Просто не сразу поверил в то, что ты сама хотела все это устроить! Откуда мне было тогда знать, что это твое желание сделать приятное персонально мне, а не твоя обязанность развлекать господина? Я ж, блядь, обычный человек, без сверхспособностей к телепатии! Или ты думаешь, что меня никогда не выставляли подобным образом перед зрителями, заставляя трахаться напоказ?
— Господин так никогда не делает! — горячо воскликнула Кукла, но Тигр бросил в ответ с не меньшей горячностью:
— Может, и не делает, да только я не мог за десять дней все узнать и выучить все правила! Я… я просто не хотел… ааа… к черту!.. Да, я трусливый ублюдок, и член у меня падает при виде голых баб! Ты это желала от меня услышать, Куколка?
Разозлившись уже не на шутку, Моран с трудом заставил себя остановить поток унизительных объяснений. Он сказал достаточно, чтобы его услышали и поняли, ну, а если нет, тем проще, больше ему и не придется решать, как вести себя в присутствии Деборы. И с чего он вдруг решил, что эта итальяночка — заколдованная принцесса, а не обыкновенная вздорная бабенка, ошалевшая от того, как ее холит и балует богатый покровитель?..
«Пошла она… вместе со своими закидонами…»
Себастьян и сам не знал, какой реакции ждет, и невольно вздрогнул, когда Дебора пролепетала:
— Прости меня, Бастиано, я такая дура… Я не должна была тебе грубить… Мне и в голову не пришло, что ты… хотел меня защитить…
— Я говорил тебе, cara, что в тот момент это было мое жесткое решение — лишить его праздника. А ты не поверила. — кротко заметил Джим. Он сознательно не вмешивался в их разборку, считая, что эти двое должны сами решить, кто они друг другу в его свите, и в каком формате будут строить отношения — в дружеском, фривольном или сугубо деловом…
— Простите, мой господин. Простите, мистер Моран. — Дебора снова опустила глаза и сцепила перед собой руки. — Я знаю, что виновата во всем сама. Я никогда и не утверждала ничего другого. Я заслужила все, что со мной происходит…
Джим глубоко вздохнул и покачал головой, как врач, заметивший признаки рецидива болезни, которую он уже долго лечит с переменным успехом:
— Ты не виновата. Себастьян не виноват. Я не виноват. Никто из нас не виноват, Дебора. Ты слышишь? Никто не виноват. Мы просто не поняли друг друга. И одна из причин — мы с тобой знакомы давно, очень давно, а Себастьян стал частью моей жизни — а значит, и твоей — всего пару недель назад…
Тут Мориарти посмотрел на Морана и слегка развел руками, показывая, что и он не всесилен.
— Я вам еще нужна, господин, или я могу идти спать?.. — тихо спросила Дебора.
— Нужна. Во-первых, я хочу, чтобы к моему возвращению ты приготовила неаполитанскую пиццу.
— Да, господин.
— Во-вторых, я хочу, чтобы ты посмотрела на Себастьяна и попрощалась с ним.
— Да, господин… как мне попрощаться?
— А как ты сама хочешь это сделать? Как со мной — или как с Соней?
— Как… как с Соней… если он будет смотреть.
Джим перевел взгляд на Морана и серьезно спросил:
— Что скажешь? Ты хочешь на нее смотреть, пока она будет прощаться?
Моран ни черта не понял из последних реплик, которыми обменялись Джим и Дебора, это была какая-то абракадабра, китайская грамота… Внутренний параноик зацепился лишь за две ключевых фразы: «к моему возвращению» и «я хочу, чтобы ты попрощалась с Себастьяном».
«Он что, собирается ехать в Нью-Йорк один, без меня?» — от такого предположения у Морана внутри все похолодело, как если бы его распотрошили и натолкали в разрезы колотого льда.
«Нет, этого не может быть… это просто твой параноик никак не успокоится…» — включился кто-то более рассудительный, и Себастьян заставил себя вернуться к вопросу Джима:
— Ну да, я же еще здесь…
— Так ты хочешь или нет?
Тут у Морана все-таки хватило сообразительности понять, что Джим — да и Дебора — имеют в виду не простое «чао», а нечто особенное… и наверняка приятное… ну если только итальянка не состроит ему на прощанье страшную рожу и не покажет средний палец. Хотя… на это он тоже взглянул бы.
— Да, хочу.
Дебора вытерла глаза, еле уловимым движением распустила волосы — они сейчас же окутали ее мягкой иссиня-черной волной — развязала пояс и, шевельнув плечами, сбросила пеньюар. Под ним она была полностью голой.
Она отодвинулась от монитора вместе с креслом, и Себастьян смог увидеть ее всю — пышную грудь с небольшими торчащими сосками, тонкую талию, подтянутый, но мягкий живот, тяжелые бедра, длинные и стройные ноги и между ними — ухоженный темный треугольник волос…
— Чао, Бастиано… Тебе тоже сделать неаполитанскую пиццу или ты больше любишь кальцоне?..
Тигр ответил не сразу, его взгляд застыл, слегка расфокусировался и прикипел к монитору, а рука непроизвольно потянулась к члену, разбуженному совершенной женской красотой и… встретилась там с ладонью и властными пальцами Джима.
— Ммм… а? Неаполитанскую, пожалуй… — выбрал он наугад, все равно в исполнении итальянки не пробовал еще ни тот, ни другой вариант. — Ччччерт, ты просто великолепна… правда, donna bella.
— Она богиня… — прошептал Мориарти, провел губами по шее любовника и шепнул ему на ухо:
— Хочешь увидеть больше? Попроси ее показать.
Альфа-центаврианский змей-искуситель был в своем репертуаре: он точно знал, что нужно сказать, и нажимал на правильные кнопки.
— Д-да… пусть покажет… — тихо пробормотал Себастьян, потом повторил громче, уже для нее:
— Покажи мне себя еще, Дебби.
Она кивнула с улыбкой… медленно подтянула колени к груди, потом развела их в стороны и, чуть отклонившись назад, выпрямила обе ноги. Изяществу ее движений и гибкости могла бы позавидовать балетная танцовщица. Соблазнительная поза открыла ее вагину для любования в самом интересном ракурсе.
Член Морана полностью встал и жадно толкнулся в ладонь Мориарти.
Представление было коротким… через несколько секунд Джим мягко сказал:
— Достаточно. Теперь иди спать.
— Да, мой господин. — и Дебби, снова обернувшись скромницей, улыбнулась на прощание Тигру и завершила скайп-сессию…
Монитор погас, но двое мужчин продолжали сидеть рядом, прижавшись бедрами, и рука Джима скользила вверх и вниз по напряженному стволу Себастьяна. Возбуждение временно погасило тревогу, очистило голову от назойливых мыслей, заставило Тигра полностью сосредоточиться только на себе и ласкающем его любовнике.
— Ммммм…. да…. охххх… то, что нужно… ммм… — не сдерживая удовольствия, Моран поощрял действия партнера, но вскоре сам потянулся к его члену, желая достичь полного удовлетворения вместе.
— О, да, да, Бастьен… — прошептал Джим с какой-то особенной страстной нежностью, и блеск его глаз едва не свел Тигра с ума. — Давай сделаем это вот так… сыграем в четыре руки… но сперва скажи: тебе действительно нравится Кукла? Ты ее хочешь?
Они как раз поудобнее устраивались на диване, чтобы иметь свободу движений и вместе с тем находиться в тесном контакте, так что момент для выяснения интимных нюансов был самый подходящий.
— Нравится… и да, хочу… даже фантазировал, что трахаю ее, когда ты меня оставил с ней наедине на вилле… но поверь, я не стал бы без твоего позволения и против ее желания… Это ведь не криминал, а? Она же красотка невероятная…
— Нет, не криминал, — улыбнулся Джим. — Если парень не хочет мою Дебби, значит, он либо голубой как небо — вроде меня, либо импотент варианта «трактором оторвало», либо апостол Павел… либо у него что-то с глазами. И запомни уже, раз навсегда: она моя кукла. К ней я тебя не ревную.
— Запомню… хотя все равно не верится, что у вас с ней ни разу ничего такого не было… но это уже мои заморочки, босс… Ммммм… да, так… не останавливайся…
— Не остановлюсь… — заверил Джим, немного ускорил ритм и ослабил плотность обхвата, чтобы головка члена любовника свободно входила в его кулак — эта техника позволяла поддерживать эрекцию, но не приводила к слишком скорому оргазму.
— «Такого» у меня с ней точно не было, но было много чего другого… мы… по-разному с ней играем… и раньше, и сейчас. И я хочу, чтобы ты тоже поиграл с ней, Тигр.
— Ооо… вот это аванс, блядь… Я-то на нее глаз положил еще в Вегасе, когда первый раз увидел: все гадал, подсела ли эта киска ко мне для консумации — или с посланием от тебя… — вновь открыто признался Себастьян, наслаждаясь тем, что теперь эрекция даже при сильном возбуждении ощущалась как нетерпение и сладкое предвкушение, а не болезненность всего члена. Чувствуя, как на нем самом сказывается умелая техника Джима, он принялся повторять за ним, и стоны и страстные вздохи партнера подтвердили правильность избранной тактики.
— Ты ей тоже нравишься. И это революция и прорыв, Бастьен, потому что с тех пор, как я вытащил ее из пасти людоеда — в прямом смысле слова — бедная девочка утратила способность возбуждаться на мужчин и получать удовольствие в постели. Мужчины теперь пугают ее до такой степени, что она… как бы это сказать… затворила для них свое лоно, и единственный персонаж с членом, кого она допускает прикасаться к себе — это я. Вот отсюда лесбийские игры, Тигр. С геем и дамочками ей безопасно.
— Ааа… теперь ясно, почему она с Мэнди была такой… живой, что ли… При мне и Майки она себя вела… чуть ли не как монашка…
— Да уж, монашка… Просто Майки ее раздражает и утомляет, а тебя она пока что стесняется. В том числе и потому, что ты ее возбуждаешь, и она не знает, что с этим делать. После долгого перерыва это для нее… оххх… да… да, amore mio… почти как в первый раз…
— Уммммм… Джиииим… — Себастьяну тут же представилось, как они могли бы заняться с Дебби разнузданным сексом прямо перед Кошачьим царем, чтобы он наблюдал… а еще лучше — участвовал… да, участвовал сам!..
— Джимми… оооо… скажи…
— Что, Тигр?.. — Кошачий царь с трудом справлялся с голосом, и все настойчивее сам толкался в кулак Морана, но не терял концентрации, и продолжал дрочить любовнику с неподражаемым искусством, дразня уже не только ствол, но и набухшую головку.
— Ты бы хотел… хотел заняться сексом с нами обоими?.. Я просто вижу, как трахаю Дебби в рот или… оххх, блядь… беру ее сзади, в обе дырки, а ты в это самое время — тоже во мне… властно и глубоко… и чтобы ты отодрал меня в полное удовольствие… и мы двигались с тобой вот так… вместе… пока… я не заставлю ее кончить… — увлекшись горячей фантазией, Моран так сильно завелся, что телесный отклик стал напоминать сон наяву… и марихуана весьма способствовала стиранию граней между реальностью и воображением.
Джим плотнее обхватил член любовника под головкой, потирая уздечку, и хрипло выдохнул:
— Оооооо, Тигр, на твоем члене она кончит, будь уверен, кончит!.. Но я хочу увидеть, как ты поливаешь спермой ее задницу… прежде чем сам спущу в тебя… блядь, я обожаю, когда ты сжимаешься вокруг моего члена… и орешь… это охуенно…
— О да… да… бляяяядь… я… я… сейчас кончу… — еле выговорив это, Тигр сжал ноги и выстрелил подряд несколькими порциями семени, забрызгав свои бедра, член и живот любовника.
— Давай! Давай же! О, блядь, я тоже спускаю… — Кошачий царь отстал лишь на пару вздохов и ударов сердца, и его семя, обильно брызнув наружу, смешалось с соками партнера.
Еще не остыв после бурного взаимного оргазма, Джим и Себастьян крепко обнялись, и обмениваясь благодарными поцелуями, растянулись на диване среди подушек.
Морану на глаза снова попалась дыра в стене, откуда он выдрал микрокамеру, но теперь, хорошо расслабившись, Тигр преисполнился на сей счет какой-то мальчишеской бравады, и тут же поделился ею с Джимом:
— Знаешь… странное дело… но даже если бы нас сейчас снимали для телешоу, из тех, что показывают на круглосуточном развлекательном телеканале, я бы повторил то, что мы тут делали еще разок… или столько, сколько нужно дублей… А ты?
Мориарти лениво усмехнулся и, выпростав руку из-под любовника, показал средний палец гипотетическим операторам:
— Я бы тоже повторил… пусть снимают… и завидуют… пусть все видят и знают… что я люблю тебя.
Себастьян приподнялся на локте и, повернувшись к Джиму, серьезно взглянул на него:
— Ты это сказал или мне… послышалось?
— Я сказал, что люблю тебя. Это правда.
Моран взъерошил волосы и, испытывая что-то вроде мгновенного испуга, как при прыжке с парашютом, когда делаешь шаг в пустоту с борта самолета, повторил свое признание так, чтобы теперь Джим точно услышал его:
— Я уже один раз это говорил, когда ты спал… но скажу снова… я тоже люблю тебя… — Тигр сделал короткий резкий вдох и долгий выдох, и уточнил на всякий случай — И твоего мистера Фогерти люблю, и Ричи Брука, и даже мистера Десмонда, хоть он меня немного пугает…
— Ну вот мы и объяснились, amore mio… — Джим нежно погладил Себастьяна по щеке. — Да, мистер Фогерти, и Ричи, и старина Декс — все это я, и все эти ребята разделяют мои чувства к вам, мистер Моран… и мистер Стайлз… к тебе, мой Бастьен.
Тут на его губы вернулась знакомая усмешка, и в глазах снова радостно запрыгали чертики в праздничных стрингах, когда он сказал:
— Теперь, по всем правилам, мне осталось только спросить, выйдешь ли ты за меня… но, по-моему, ты уже дал ответ, и этот ответ достаточно ясен… — Джим слегка коснулся колечек, продетых в соски Морана, сперва одного, потом другого.
— Да… и теперь я должен подарить тебе такие же. Все-таки есть что-то притягательное в этом архаическом обычае — меняться знаками верности при заключении любовного союза… — в тон любовнику ответил Себастьян — Или ты предпочел бы более традиционный вариант, на палец? Кольцо на член предлагать не стану, вопреки рекламе секс-шопов, оно верности не гарантирует…
— Ты дважды произнес слово «верность» за последние двадцать секунд, и я тебя хорошо понял… что ж, прежде всего, на мою верность ты можешь смело рассчитывать без всяких колец. Такой человек, как я, может подарить свое сердце только одному человеку и только однажды… и мое сердце мне больше не принадлежит. «Моё лицо принадлежит мне… мои руки принадлежат мне… мой рот принадлежит мне, но не сам я… Я принадлежу тебе».
Себастьян положил ладонь на грудь Джима, ощутив, как под ней мерно бьется тот самый дар, что он только что получил.
— Я буду беречь его, как собственную жизнь. И… когда я говорил про верность, то подразумевал свою верность тебе… но что она будет взаимна… — тут у Морана перехватило дыхание. Невидимая рука сжала горло, словно кто-то не желал, чтобы он продолжал свои признания, но Тигр прорвал блокаду и закончил:
— Что твоя верность будет взаимной — это то, о чем я даже не мог мечтать, глядя на тебя еще во время первой нашей встречи… Тогда я думал о том, что если буду встречаться с таким шикарным любовником хотя бы раз в год, это станет самым лучшим воспоминанием в моей жизни. Ты даже не представляешь, как я разозлился, когда увидел твою переписку… с этим твоим бывшим!
— С Шерлоком?! О-о, да забудь ты уже о нем… это все в прошлом.
— Я бы с радостью, но… мне просто нужно немного времени. Меня ведь больше всего задело не то, что ты ему послал мою фотку с голым членом, а что у тебя есть кто-то, кому ты можешь посылать подобное, и этот кто-то — не я… Я… с самого начала страстно пожелал тебя…
— А я — тебя. — Джим придвинулся ближе и еще крепче обнял Себастьяна.
— …и только потом уже это осознал… но я и надеяться не смел на то, что это настолько… взаимно… и мучился от того, что у тебя наверняка полно любовников, и ты быстро пресытишься мной… И тогда я предложил себя, как нижнего, надеясь, что это сможет заинтересовать тебя больше обычного секса…
Себастьян так торопился поделиться с Джимом своими переживаниями, донести до него всю ценность их случайного знакомства на автозаправке, как будто опасался, что другого подходящего случая не представится. Прежняя параноидная подозрительность толкала его на поиски все новых доказательств, что в словах Мориарти нет никакого подвоха или неправды:
— Ты ведь не передумал брать меня с собой в Нью-Йорк?.. Твои планы не поменялись из-за этой старой бляди О’Доннел?
Джим так шумно выпустил воздух из ноздрей, что стал похож на сердитого дракона:
— Моран, я назвал бы тебя больным ублюдком, если бы не понимал, откуда в твоей прекрасной тупой башке такие мысли… Нет, блядь, мы не едем в Нью-Йорк! Утром здесь сядет летающая тарелка, всосет нас магнитным лучом, и мы попиздуем на Альфа-Центавра через гиперпространство, чтобы больше никогда не вернуться на эту поганую планету, где я страдаю от хронической аллергии на людей!.. Надеюсь, такая перспектива вас устраивает, мистер Моран?
Тигр сморщил нос, хищно оскалился, потом облегченно рассмеялся:
— Я уже понял, что нормальные люди тебе неинтересны, что ты любитель собирать вокруг себя больных ублюдков, отбитых на всю голову… Но раз так, смирись, моя непроходимая тупость еще будет доставлять тебе неудобство какое-то время… пока я буду чинить мозги и привыкать жить по твоим альфа-центаврианским законам…
— Прекрасно… ну, а что касается колец и прочих символов веры… пожалуй, я предпочту золотое кольцо на запаянной цепочке, чтобы носить на шее. Тогда отнять его у меня можно будет только вместе с головой… или сбросив нас вместе в жерло Ородруина.