***
…Оставив Сару считать убытки от неожиданно и обидно порушенного шпионского порнобизнеса, он тем же ранним утром разбудил жену и детей, заставил их собраться в два счета и погрузил в «додж» свое теперь уже бывшее семейство вместе с Ричардом Бруком. На все вопросы малышей Моран отвечал только одно: «Это такое приключение». Каждый раз Мэгги тревожно взглядывала на него, но возражать не пыталась… Сначала все шло хорошо и даже весело; но когда вместо дороги на Оклахому машина свернула обратно в Лос-Анджелес, Мартин тут же указал отцу на ошибку: — Папа, нам же совсем не туда!.. Ты перепутал указатели! Моран переглянулся с Джимом, который сел спереди, ничего не объясняя Мэг, и, вздохнув, решил, что настало время для откровенного разговора с детьми. — Я не ошибся поворотом, Марти. Сегодня моя и ваши с мамой жизни сделали крутой поворот, но я не стану вдаваться в причины. Просто теперь вы будете жить не на ферме в глуши, а в большом красивом городе, в доме одного хорошего человека, прямо на берегу океана. Тебе ведь всегда нравилось купаться в нем, да? — Да… но… но ты сказал, что там будем жить мы… а где тогда будешь жить ты? Ты уедешь назад в Оклахому? Без нас? — Мартин настороженно смотрел на него через зеркало заднего вида, пытаясь сообразить, что происходит. — Я уеду, но не в Оклахому, а гораздо дальше. Ферму придется продать, это уже давно нужно было сделать, а теперь нашелся покупатель, который хорошо за нее заплатит… Потому ваша мама и я, мы вместе решили, что вам будет лучше в Лос-Анджелесе, здесь тепло круглый год, и у вас появится много новых друзей. — Но я буду скучать по Люку и по Джереми… — заныл Мартин, поняв, что больше не увидится со своими единственными на всю округу приятелями, которые были ему ровесниками и учились с ним в одном классе. — Ты всегда сможешь позвонить им, сможешь общаться по интернету, теперь расстояние уже не проблема для дружбы. — утешение, конечно, было слабым, учитывая, что ни у Люка, ни у Джереми не было настолько богатых родителей, чтобы они могли позволить своим сыновьям современные телефоны и безлимитный трафик. Это Мартину неожиданно повезло стать обладателем новенького планшета, на котором был и телефон, и самые разные игры, и учебные программы, и выход в спутниковую сеть, и фотокамера высокого разрешения… Он с ним не разлучался целыми днями и постоянно во что-то играл или делал снимки всего на свете… — У тебя быстро появятся новые друзья, вот увидишь! Ты же такой классный парень… Наверняка за пару недель найдешь целый десяток пацанов, с которыми можно будет болтать обо всем на свете, купаться, кататься на аттракционах, гонять на великах по парку! Ну, а твои оклахомские друзья, возможно, тоже как-нибудь приедут в Лос-Анджелес и навестят тебя. — По крайней мере для Люка и Джереми я постараюсь это устроить… — тихо сказал Ричард, но никто не обратил на него внимания. Не решаясь возражать, Мартин уткнулся в свой планшет, но глаза у него были на мокром месте. Он громко зашмыгал носом от обиды и детского горя. Мэгги не могла обнять сына — у нее на руках уютно спала разомлевшая Кэт — и послала мужу «страшный взгляд», призывая принять срочные меры и предотвратить потоп… Себастьян знал, что далеко не мастер утешать, однако сделал честную попытку: — Далась тебе эта Оклахома! Там же скучища смертная… В Лос-Анджелесе ты пойдешь не в свою крохотную школу, а в настоящий большой колледж… потом поступишь в университет… В ответ Мартин зашмыгал еще громче и даже начал тоненько подвывать: — Ма-ма, я не хочу в Лос-Анджелес… хочу домой… Скажи папе!.. — Тихо! Разбудишь сестру! А мистер Брук подумает, что ты мямля! — шикнула Мэгги: она тоже чувствовала себя виноватой, и злилась на сына, что он своим плачем напоминает ей о собственных сомнениях и страхах. Все-таки перемена в их жизни была чересчур резкой, и еще неизвестно, к добру ли… Моран подумал, что если Кэтти проснется и присоединится к расстроенному брату, путешествие до аэропорта превратится в натуральную похоронную процессию — маленькая плакальщица будет громко и долго рыдать навзрыд, даже не разбираясь в причинах траура. — Ну-ну, парень, соберись-ка, покажи сестре пример, чтобы она не начала реветь вслед за тобой! Ты же настоящий ковбой! Увы, призыв к маскулинности — этот чисто мужской способ решения личных проблем — не особенно помог семилетнему мальчику… Тогда Ричард взял на себя непростую роль семейного психотерапевта Стайлзов и принялся общаться с Марти в своей дружелюбной и мягкой манере, как обычно говорят не отцы, а матери… До самого конца маршрута, где Мэгги и детей забирал на своей машине Дэн О’Лири, он забалтывал мальчишку, отвлекая от болезненной темы разлуки с отцом, и рисовал перед ним красочные картины привольной калифорнийской жизни. Каким-то образом Ричу удавалось делать акценты в нужных местах и потихоньку пробираться в самые потаенные уголки детской души… и где он только сумел этому научиться — с его-то образом жизни и своеобразной профессией?.. Марти сперва отмалчивался и хлюпал, потом начал с интересом прислушиваться, потом заулыбался, потом втянулся в разговор и засыпал Ричарда вопросами- а под конец они уже взахлеб строили планы на занятия тхэквондо в крутом спортклубе на побережье, «где у дяди Дэна есть карта, и все тренеры знакомые», посещение Диснейленда на Рождество и заповедника Сан-Диего на пасхальные каникулы… В итоге расставание прошло значительно легче, чем могло бы, и Дэн О’Лири, прибывший на место встречи без опозданий и с огромным букетом цветов, тоже был на высоте. Он обменялся рукопожатием с Мораном, поцеловал Мэгги в щеку и вручил ей букет, слегка потрепал Марти по плечу и взял Кэтти на руки. Девочка удивленно икнула, но не стала устраивать скандала, поняв, что папа дальше поедет не с ними, а с дядей Ричардом. Похоже, что высокий рыжеволосый ирландец с серо-голубыми глазами и обаятельной улыбкой, чем-то неуловимо похожий на Морана, поглотил все ее внимание, как и внимание матери… Вспомнив все это, Себастьян вновь устыдился того, что не смог так ловко, как Джим, успокоить сына. Но зато ему стала очевидна разница в отношении к детям: они с Мэг слишком часто воспринимали своих малышей как обузу и разрушителей планов, ограничивающих свободу передвижения, и создающих массу проблем на ровном месте… При этом Марти и Кэт полностью зависели от родителей, следовали, как флюгеры, за их настроениями, и не имели пока собственных целей. Мориарти же растил дочь в дружелюбном и уважительном окружении, считался с ней, как с равной, развивал ее ум и приучал самостоятельно принимать решения с малых лет…***
…Вся сцена прощания с прежней жизнью пронеслась у Морана перед глазами, пока он с любопытством бой-скаута бродил по просторному первому этажу, наугад открывал двери и разглядывал виды из окон. Наткнувшись таким образом на просторный санузел, он тут же им воспользовался по прямому назначению: не без удовольствия отлил и тщательно умылся прохладной водой. Потом вытащил из сумки свежие футболку с рубахой, переоделся и снова вышел в просторный коридор. «Да тут заплутать можно, как в каком-нибудь… Версале…» — память снова услужливо подкинула картинку из времен медового месяца с Мэг, которая так хотела провести его во Франции, что увешала всю их скромную спальню видами королевских дворцов и замков. — «Не удивлюсь, если у Джимми тут и тронный зал имеется… и корона со скипетром…» Он невольно фыркнул, представив Мориарти в горностаевой мантии и королевских регалиях, но тут нос голодного Тигра уловил дразнящий аромат кофе и свежеиспеченной пиццы. «Ого! Вот это запахи! Подождем пока с тронным залом, поищем, где тут кормят…» Следуя за своим чутким обонянием, Себастьян без труда добрался до кухни-столовой. Своими размерами это помещение вполне могло соперничать со всем первым этажом их семейного дома в Оклахоме, а по техническому оснащению и наличию самых разнообразных электронных приблуд — с бортом космического корабля. Но куда больше его обрадовала та, кого он встретил на кухне: Дебора в компании Дианы и крутящихся под ногами собак готовилась принимать гостей. Пока мисс Мориарти, взобравшись на приступку, споро нарезала пиццу специальным роликом, мисс Мартелли расстелила скатерть на большом овальном столе и начала расставлять тарелки и бокалы. — Ciao bella! Come stai? Come va? — радостно поприветствовал ее Себастьян. Оставив сумку у входной двери-перегородки, он подошел к Деборе и обменялся с ней троекратным поцелуем в щеки — по итальянской традиции. — Ciao, Bastiano… — пробормотала Кукла и смущенно покраснела. Сегодня на ней не было никаких эпатажных платьев с огромным декольте, не говоря уж о костюме горничной, и она выглядела изысканно и респектабельно в шелковой черной блузке и длинной «цыганской» юбке с красными и зелеными цветами. Роскошные смоляные волосы, заплетенные в косу, были уложены в низкий пучок. Ни дать ни взять — настоящая римская матрона, хранительница домашнего очага и патриархальных ценностей, куда только скрылась чувственная гетера в кружевном пеньюаре, чьей откровенной наготой он любовался совсем недавно?.. Желая проверить, разрешит ли она ему более смелое прикосновение, Моран дотронулся до ее шеи, провел ладонью по плечу и дальше — по спине… но притормозил на пояснице, чтобы невинная дружеская ласка не стала сексуальной провокацией. — Ты скучала по мне, cara mia? — тихо спросил он, приблизив губы к ее порозовевшему уху. — Перестань, мы не одни, — ответила она тоже одними губами и покосилась на Диану, занятую выбором ароматного масла для пиццы среди целой батареи бутылей, бутылок и бутылочек. — Я заметил… Так скучала или… нет? — не отступился Тигр и плотнее прижал ладонь к теплому изгибу талии, понуждая итальянку саму придвинуться к нему ближе. От запаха ее необычных духов и очаровательного смущения, его сердце забилось чаще, и в голову снова полезли всякие откровенные картинки, стремительно погнавшие кровь к низу живота. — Нет, не скучала. Я никогда не скучаю, потому что всегда занята делом, — строго ответила она и слегка наступила ему на ногу… избрав чисто женский способ сказать «да», после того, как губы сказали «нет». — Себастьян, а папа не против, что ты пристаешь к нашей Деборе? — поинтересовалась Диана, как будто стоявшая к ним спиной, полностью погруженная в свое занятие. Девочка определенно отличалась острейшей наблюдательностью и была умна не по годам… — Твой папа сам попросил, чтобы я приставал к Деборе время от времени. — без тени лукавства заявил Моран и, когда Кукла устремила на него удивленный взгляд, молча кивнул. Он снова погладил ее по спине и теперь уже игриво пощекотал под лопатками: — Это у нас игра такая, проверять, кто боится щекотки больше — я или она. Диана обернулась, и на Морана уставились знакомые пистолетные дула: так смотрел Джим, когда бывал чем-то сильно недоволен: — Это ваше дело, во что вы играете… но если мне всего восемь лет, это не означает, что я дура и верю, что детей приносят аисты. Мне было шесть, когда папа подарил мне детскую сексуальную энциклопедию, хотя теоретически я и в пять все знала. Я просто хочу обратить твое внимание, что это — кухня, и мы здесь едим. Моран быстро поднял обе ладони вверх и отступил от Деборы на пару шагов: — Я понял, Диана. На кухне никаких игр. Твой дом — твои правила, так? Девочка выразительно закатила глаза, поставила на стол выбранную бутылочку с маслом и снисходительно, как старшина, обращающийся к новобранцу, ответила: — Дом этот — папин, и папа решает, какие здесь правила. Просто я их знаю, а ты нет. На твоем месте я бы для начала изучила дворцовый этикет, а потом уже затевала игры. — Давайте пока что-нибудь выпьем! — поспешно предложила Дебора. — Мистер Мориарти и Майкл сейчас придут… мы ведь их подождем, да, Диана? — но я могу налить нам всем лимонада или сделать молочный коктейль. — Я! Я буду молочный коктейль, моя красавица! — громогласно заявил Майкл Бернс, входя на кухню; после душа он выглядел освеженным и повеселевшим, надел белую рубаху, черные шелковые штаны и явно чувствовал себя неотразимым кабальеро. — Хорошо, Майкл. Сейчас сделаю. С приездом! — Дебби улыбнулась и кивнула ему, но украдкой взглянула на Себастьяна… — Диана, Бастьен, а вы что хотите? — Спасибо, я сама себе налью. — мисс Мориарти наполнила стакан домашним лимонадом и с независимым видом уселась на стул, по правую руку от места во главе стола, наверняка предназначенного для Джима. Собаки тут же подбежали и улеглись у ее ног. — Я бы выпил чего-нибудь покрепче… кока-колы, например. — пошутил Моран и отошел еще дальше от хлопочущей итальянки. Майкла он демонстративно не замечал. С появлением Бёрнса на кухне словно уплотнился воздух, и в нем повисло заметное напряжение, неизбежное между мужчинами, которым нравится одна и та же женщина. Дебора тут же отвлеклась от приготовления молочного коктейля и, подойдя к большому холодильнику, вынула из его недр холодную стеклянную бутылку кока-колы. — Вот, Бастьен, твоя кола. Лёд и стакан нужны? — Нет, спасибо, Дебби, она достаточно холодная и так, как раз то, что надо! — Себастьян мило улыбнулся ей, на сей раз поймав-таки краем глаза ревнивый взгляд Бёрнса, и отхлебнул прямо из горлышка. Майк скривился, как будто хотел сказать: «Ну и манеры!» — но смолчал и чинно уселся на стул рядом с Дианой. Милка сейчас же подняла голову и принялась лизать его брючину, а щенки растявкались и стали карабкаться к несчастному на колени. — О Боже, нет… — страдальчески протянул он и чихнул. — Мисс Диана, прошу вас, уймите этих троглодитов! — От твоих брюк пахнет травяным кондиционером с анисовым маслом, вот они и лезут на тебя, — хладнокровно заметила Диана и свистнула тем же манером, что и в прихожей: к удивлению Морана, этой команды послушались даже несмышленые щенки… «Школа Мориарти, сразу видно…» — внутренне усмехнулся он, потом поставил недопитую бутылку на подоконник и, присев на корточки, несколько раз чмокнул губами, подзывая собак этим звуком. Щенки тут же бросились к нему и немедленно атаковали его пальцы своими острющими зубками, а Милка только посмотрела в его сторону и забила хвостом по полу, но с места не сдвинулась. — Ррррр… вот я вас… вот так… разбойники… аааа… ты у нас пацан… а ты…. ооо… ты девочка… красивая такая вырастешь… и умная… — Себастьян уселся прямо на пол и с удовольствием включился в игры со щенками, благо, в его доме собаки всегда были — и у родителей, и потом уже на ферме. Незадолго до отъезда в Тахо, их пожилая овчарка Белль умерла от аномальной сентябрьской жары — сердце не выдержало перегрузки. А взять новую собаку они не успели: одна из дочек Белль тогда только еще готовилась разродиться у соседа-фермера, так что детям щенок был обещан лишь к Рождеству… Странно было сознавать, что Себастьян заполучил сразу двоих щенят и намного раньше, чем Мартин и Кэт… Последним на кухню вошел Джим, облаченный в строгое черное кимоно, и тоже с влажными после душа волосами. Выглядел он в этом домашнем наряде потрясающе сексуально… и улыбнулся Морану так, что джинсы сразу показались узковатыми, а мошонка — тяжёлой, и Тигр горячо пожалел, что не напросился на совместное омовение. «Надеюсь, Джимми, ты не в компании Бёрнса душ принимал…»— но он скорее язык бы себе отрезал, чем сказал подобное вслух: домашним Мориарти совершенно незачем знать, что любовник Кошачьего царя ревнует к каждому столбу… Себастьян ссадил с колен одного из щенков, вытащил край пожеванной футболки из пасти другого и поспешно встал. При появлении Джима, он словно очнулся: все фривольные мысли про Дебору и желание пикироваться с Бёрнсом оставили его, а вот сердце забилось стремительно, и в груди разлился жар… Мориарти подошел к нему и, не таясь, крепко взял за руку. Пожатие — вот и все, что они могли позволить себе на семейном ужине, но жадный контакт ладоней и пальцев взволновал обоих не меньше, чем самый отчаянный флирт. — Папа, ну где ты ходишь? — строго спросила Диана. — Ты же сам всегда говоришь, что пиццу надо есть горячей, сразу из печки, а остывшей — место в сортире… Джим вздохнул, неохотно выпустил руку Себастьяна и принялся работать отцом. Притянув дочь за шею к себе (что она позволила с явным удовольствием), он поцеловал ее в затылок: — Ты совершенно права. Мой заплыв в ванной был чересчур долгим и едва не лишил нас всех горячего ужина… правда, твоя хвостатая свита была бы этому только рада. — Слышите, псы, вам не повезло, — радостно осклабился Майк. — Люди все-таки будут есть вперед вас! Повинуясь приглашающему жесту хозяина дома, вся компания разместилась за столом, при этом Моран оказался рядом с Мориарти, по левую руку от него… и можно было не сомневаться, что таким образом Джим хотел подчеркнуть его новый высокий статус. Лицо Бёрнса вытянулось, когда Тигр занял указанный ему стул, а лицо Дианы, наоборот, просветлело, девочка даже вздохнула со странным облегчением, как будто отец только что исправил системную ошибку. Дебора же с невозмутимым видом спокойно раскладывала по тарелкам дымящуюся, упоительно пахнущую пиццу… Подметив столь разные реакции членов клана, Себастьян задался законным вопросом, чье же привычное место он теперь занял? Было непохоже, чтобы на этот стул претендовал Майкл, иначе непременно заворчал бы вслух, выражая недовольство решением босса. Дебора, в силу своего особого положения в доме (и в спальне…) Мориарти, вполне могла занять место слева от трона, но, оделив всех пиццей и наполнив бокалы, итальянка спокойно уселась рядом с Себастьяном. Она ничуть не выглядела стесненной в своих правах или огорченной тем, что новый фаворит потеснил ее подальше от господина. Одна только Милка закрутилась рядом и, удивленно поскуливая, принялась обнюхивать то ножки стула, то джинсы Морана… — Милка, на место! — велела Диана и подманила собаку кусочком пиццы. — Да, теперь на стуле мистера Дылды будет сидеть мистер Убийца. Успокойся. — А… мистер Дылда… это, простите, кто? — Моран хоть и ужаснулся внутренне, что кто-то уже разболтал восьмилетнему ребенку о специфике его будущей работы на ее папу, но любопытство все же перевесило возмущение. — Это Шерлок, — спокойно и без малейшей паузы ответил Джим и откусил от своего куска. Прожевал, запил лимонадом и добавил: — Он обычно сидел там, где ты сейчас, когда приходил на ужин или оставался на завтрак… Диана прозвала его Дылдой. Не очень вежливо, дорогая, но не поспоришь: роста он высокого. — Хммм… ясно. — змея ревности опять куснула Морана за сердце, но, чтобы не дать яду распространиться, он сам решил переключиться на выяснение другого вопроса — А… могу я спросить Диану, почему тогда я — Убийца? С чего ты решила дать мне такое… ммм… странное прозвище? Мы ведь только познакомились… и я пока никого не убивал, даже пальцем не тронул. Тут он перевел настороженный взгляд на Майкла, сидящего рядом с девочкой, подозревая, что именно Бёрнсу пришла в голову идиотская мысль напугать юную хозяйку и настроить ее враждебно к новому фавориту отца. Но разгадка внезапно оказалась намного проще и веселее, и Майки был тут совершенно ни при чем… — Да потому что ты типичный кот-убийца… — смешливо фыркнула Диана. — Длинный, тощий, сплошные мускулы и боевые шрамы — и очень кошачьи глаза. Вот никак не решу, на кого ты больше похож: на Крысобоя или на Звездоцапа. — Диана зачитывается «Котами-воителями», — снова пояснил Джим и послал Себастьяну пламенный взгляд. — Я бы сказал, что ты все-таки Звездоцап… — Папа, ты не можешь об этом достоверно судить, — заявила девочка и подлила в его стакан лимонада. — Ты и пары книг из серии не прочел… Я еще понаблюдаю за Мораном и тогда решу, кто он. — Мне больше по душе, когда меня называют Тигром. — быстро проговорил Моран, и добавил как бы для справки: — Тигр —это ведь тоже кот, только большой и полосатый. Ты читала стихи Блейка про тигра? Или хотя бы «Книгу джунглей»? Диана развела руками: — Извини, я не по стихам. По стихам у нас папа и Дебора. А Майки — по комиксам… По «Книге джунглей» я читать училась. Ты, наверное, ее плохо помнишь… Шерхана ведь убили. Маугли убил. — И это страшная, страшная трагедия… — произнес Джим тоном Гамлета, читающего знаменитый монолог, но почему-то его фраза произвела комический эффект, и, вызвав смех у всех за столом, подвела итог разговору о прозвищах. Немного расслабившись по поводу Звездоцапа и прочих котов-убийц, Себастьян тоже ухватил с тарелки пиццу, щедро полил ее маслом с итальянскими травами и красным перцем и, сложив треугольник вдоль пополам, откусил сразу половину. — Мммм… офень ффусно! — он показал Дебби в знак одобрения большой палец и с жадностью откусил снова. Пицца по-неаполитански, благоухающая томатами и базиликом, с умопомрачительным сыром, совершенно покорила его с первого укуса. Дебора улыбнулась и сдержанно кивнула, а когда Мориарти присоединился к похвалам любовника, вздохнула: — Да, сэр… В Париже вам такой пиццы не подадут, даже если вы обойдете все траттории от Монпарнаса до Сен-Дени. — Не страшно. У меня появится лишний повод спешить домой… Моран насторожился, уловив в последних фразах недвусмысленный намек на то, что им с Джимом предстоит поездка в Европу, и, судя по тому, как грустно взглянула на своего господина Дебби — отъезд будет скорым. — А когда мы едем? И… как насчет новых документов, о которых мы говорили в самолете? Они уже будут готовы? Джим бросил на него странный взгляд и тихо сказал: — Давай обсудим это немного позднее и наедине. — а рука его, скрытая скатертью, ласково скользнула по бедру Себастьяна и сжала колено… Дебора мучительно покраснела и, уткнувшись глазами в тарелку, пробормотала: — О, святой Дженнаро, что же это я… простите, сэр, простите… Я случайно… По виноватому выражению лица рабыни и злорадной усмешке Бёрнса даже полный тупица догадался бы, что никакой совместной поездки Мориарти не планировал. И уж тем более речь не шла про медовый месяц во Франции… Моран отложил недоеденный кусок пиццы и вытер масляные пальцы салфеткой, стараясь не показать, что эта новость его чертовски огорчила. Принимая разумом право Джима решать, когда и куда они будут путешествовать совместно и по отдельности, он все равно не мог отделаться от горького привкуса детской обиды — словно его лишили рождественского подарка — и куда более мучительного переживания самого факта предстоящей разлуки. Эти чувства были ему раньше незнакомы, зато теперь он вполне представлял, что происходило на душе у Мэг, когда он порушил ее мечту проехаться по замкам и дворцам французских королей, и у его сына, когда Марти явочным порядком узнал об отъезде отца в неизвестном направлении… Какой-нибудь продвинутый буддист сказал бы, что «его карма быстро созрела». Губы Джима вдруг прильнули к его уху, и любимый голос моляще прошептал: — Боже, не делай такое лицо, ну пожалуйста. А то мне кажется, что я заживо снял с тебя кожу… Неделя, одна неделя. Сугубо деловая поездка. Ты даже соскучиться толком не успеешь… — Да, босс… я все понимаю. Твои дела — это священная корова, помню. Просто я огорчен, что узнал об этом не от тебя… — тихо уверил любовника Моран, и постарался взять себя в руки, но вместо этого нащупал пальцы Джима на своем колене и сильно сжал их в ответ. — Я бы сказал тебе, сегодня же, но видишь, меня опередили… — Папа! — прозвучал укоризненный голос Дианы. — Ты же сам всегда говоришь, что шептаться за общим столом невежливо… — Да. Прости, я нарушил правила. — Мориарти по-честному вернул свое внимание дочери, но бросил на Морана еще один многообещающий — и очень горячий взгляд… Оставалось как-то досидеть до конца ужина…***
Несмотря на неожиданное известие, подпортившее Тигру настроение, ужин прошел весело и окончился на вполне дружеской ноте. Моран все-таки доел пиццу и попросил добавочный кусок, собаки тоже остались довольны тем, что им перепадало от всех, кроме Майкла, Диана состязалась с Джимом в остроумных интеллектуальных играх, а Дебора купалась в заслуженных комплиментах ее кулинарному искусству. В конце трапезы даже Бёрнс оттаял и вышел из-за стола удовлетворенным и сытым, как породистый домашний кот. Он особенно обрадовался тому, что собачья стая покинула гостиную вслед за Дианой и Деборой, которые сразу после еды ушли в детскую смотреть телевизор. Как с улыбкой пояснил Джим, ежевечерний просмотр одного или двух фильмов на итальянском языке давно стал у «девочек» доброй традицией. Майкл горячо подтвердил, что так оно и есть, слава Пресвятой Деве, и тут же сам захватил в единоличное владение диван перед широкой плазменной панелью. Морана не слишком привлекала идея коротать остаток вечера в компании телеманьяка с пультом на триста каналов, и он спросил у Джима, где в его владениях можно выкурить сигарету без риска попасть под принудительные водные процедуры системы пожаротушения. — Я как раз хотел позвать тебя прогуляться, amore mio… — c этими словами Кошачий царь поманил Тигра за собой, провел по длинному коридору, потом через полукруглое помещение вроде бельведера, игравшее роль библиотеки и рабочего кабинета, и отворил дверь, ведущую на наружную веранду. Сплошное остекление с надежным стальным профилем не пропускало внутрь ветер, постоянно гуляющий на высоте двадцатого этажа, а тонировка и маркизы защищали от прямых солнечных лучей и перегрева. Отсюда был даже виден небольшой участок Центрального парка и небо над ним, свободное от высотных построек Манхэттена. Себастьян достал две сигареты из своей пачки, прикурил обе и протянул одну из них Джиму. Мориарти сигарету взял, но, к удивлению Морана, не застыл в медитации, пуская дым, а поманил его дальше, вдоль ряда окон, выходящих на веранду из жилых комнат. Они быстро дошли до двери, закрытой на точно такой же электронный ключ, как и входная. Морана посетило некоторое предположение о том, что может скрываться в этом отделенном от остальных помещении, за прочной стальной дверью со свободным только для избранных доступом… «Игровая комната доминанта… вот что там должно находиться, по всем признакам…» — Готов спорить с тобой на сотню долларов, что угадаю, куда ты меня привел… — охваченный приятным, хоть и немного нервным возбуждением, Себастьян удержал Джима перед входом, показав, что хочет сперва докурить. — Готов поспорить на две сотни, что не угадаешь… — загадочно усмехнулся Мориарти и, подойдя со спины, обнял любовника, сцепив руки на его животе, ниже пупка. — Нууу… так нечестно, ты ведь точно знаешь, что там находится… — лукавый тон и довольный вид Джима заставили Морана слегка усомниться в собственном предположении. — Думаешь, я хочу тебя ограбить?.. — промурлыкал Кошачий царь и сперва длинно лизнул, а потом куснул Тигра за шею — не больно, но достаточно сильно, чтобы ускорить ток крови и спровоцировать возбуждение. — Думаю, что ты как всегда полон сюрпризов, и вряд ли у меня выйдет догадаться, что за сокровищницу Аладдина ты прячешь от меня за такой внушительной дверью… — Моран жадно потерся о любовника всем телом и, в две затяжки прикончив сигарету, кивнул ему: — Я готов, веди меня в пещеру чудес… — А ты попробуй сам заговорить джинна-привратника, — предложил Мориарти, что-то быстро нажал на электронной панели, и, хлопнув Морана пониже спины, слегка подтолкнул его к ней: — Ну, давай, смелее! Дотронься! Ручаюсь, внутри нет ни чернокожих убийц, ни ядовитых змей… — И что мне сказать? Сим-сим откройся? Или просто потереть, как лампу, ммм?.. — хмыкнул Моран, но все-таки прикоснулся всей ладонью к темной матовой поверхности сканера. Внезапно экран ожил, и по нему снизу вверх и справа налево пробежали четыре зеленые линии. Потом электронный голос известил: — Распознаю. Идентифицирую. Пользователь в системе доступа не зарегистрирован. Создать новую учетную запись? — Создать. — приказал Джим и глазами указал Морану, мол, дальше давай сам. — Представьтесь пожалуйста, сэр. — потребовал невидимый страж. — Эммм… Себастьян Моран. — слегка опешив, он назвал себя, и электронный голос тут же оповестил: — Идентификация отпечатка и голоса произведена. Добро пожаловать домой, сэр! Уничтожить прежнюю учетную запись? Себастьян обернулся на Джима и удивленно приподнял брови: — Прежняя запись? А… она принадлежит тому же, чей стул я сегодня занял? Мориарти обиженно фыркнул: — О боже, нет, конечно! У Шерлока собственная шикарная квартира на Мэдисон-авеню, зачем ему еще одна, да еще по соседству со мной? Прежняя запись моя, но ты можешь ее удалить, если желаешь, чтобы доступ сюда — в твою квартиру — был только у тебя одного… А я буду являться в гости по твоему приглашению. — Ты совершенно сумасшедший, Джим Мориарти… — выдохнул изумленный новым неожиданным подарком Себастьян, и, поймав любовника за обе руки, притянул вплотную к себе. — Да, я полный псих… ты только сейчас это заметил? — пропел Кошачий царь и прижался к Тигру грудью и бедрами так тесно, что жар его тела — и внушительную эрекцию — было сложно игнорировать. — Так что, amore mio? Ты пригласишь меня войти… или я трахну тебя прямо здесь?.. Лично мне уже все равно, где, я готов в лифте, на крыше, на скамейке в Центральном парке или посередине Таймс-сквер… нас, конечно, заберут в полицию, но за удовольствие вставить тебе в публичном месте я готов прокатиться в участок. Ммммм… а у них там еще и наручники имеются… прочные такие, стальные… — Оооххх, Джиииим… да я не в том смысле, что ты полный псих… — простонал Моран, ощутивший низом живота, как провокационные речи Мориарти завели его самого в два счета. Член полностью встал и терся о тугую застежку джинсов, побуждая дать ему больше свободы. Себастьян расстегнул верхнюю пуговицу и медленно, как в стрип-шоу, потянул вниз язычок «молнии»: — Конечно, я не стану удалять твою учетную запись… и эта дверь всегда будет для тебя открыта, как и я сам… — О… кстати об открытости… — обе руки Джима тотчас пробрались в штаны любовника и атаковали интимную зону: одна обхватила член под головкой, а другая проскользнула между ягодицами. — Ты хорошо растянут? Или… мне предстоит потрудиться пальцами и языком?.. — Мммммм… ты можешь проверить, достаточно ли я готов для тебя… — Моран сбросил рубашку и, потянув вверх футболку, закинул ее передний край за шею, обнажив грудь с колечками пирсинга, уже освобожденными от некрасивых пластырей. Навершия сосков затвердели, едва Джим обнял его, и теперь болезненно-сладко поднывали, выступая темными горошинами в светло-золотистой оправе. — До автоматического удаления прежней учетной записи осталось тридцать секунд. Остановить операцию или продолжить? — вдруг напомнил о себе электронный привратник. — Остановить!.. Да… да… черт… как она открывается, эта твоя-моя… блядь… наша квартира?! Чувствуя, что еще минута — и они с Джимом накинутся друг на друга прямо на веранде, Моран с силой потянул дверь на себя. Она резко распахнулась, и любовники буквально ввалились в темную прихожую. Мрак тут же рассеялся — сработали фотоэлементы, и включилась мягкая подсветка. Матово мерцающие вдоль потолка и пола линии манили вглубь пространства, к большой кровати, занимающей почти всю противоположную стену квартиры-студии. Джим пошарил по стене слева и нажал на внутреннюю панель управления: рассеивая полумрак, зажглась потолочная лампа. Футуристическим дизайном она напоминала деталь интерьера космического корабля, но давала удивительно мягкий, успокаивающий свет теплого оранжевого оттенка: — Ну… как тебе, amore mio?.. Здесь пустовато, но я не люблю загромождать пространство лишними вещами… предпочитаю функциональность и простоту… ты, конечно, можешь здесь устроить все по своему вкусу… — поясняя свои взгляды на дизайн помещений, он не прекращал целовать любовника, слегка прикусывать и дразнить соски кончиком языка, поглаживать спину, тискать за бедра и поджарые ягодицы. Морану было не до того, чтобы разглядывать интерьер, сейчас все его внимание поглощал Кошачий царь, столь щедрый на дары и ласки, и Тигр отвечал на каждое страстное объятие или поцелуй не менее рьяно. — Здесь… есть… кровать… и этого… пока… вполне хватит… для нас… нас двоих… — только и смог пробормотать он, чередуя слова с поцелуями и паузами для вдохов. Они продвигались в сторону кровати маленькими шагами, как в танце, ни у одного из них не хватало воли разъединиться, разбить тесное кольцо объятий и прервать поцелуи хотя бы на несколько секунд. Но почти у самого ложа Моран схитрил — развернулся так, чтобы Джим оказался спиной к кровати и, улучив момент, опрокинул его навзничь: — Разрешите отблагодарить вас, сэр… — не дожидаясь ответа, он потянулся к шелковому поясу на кимоно любовника и развязал его. Мягкая ткань соскользнула в стороны, открывая доступ к нагому телу. Руки Морана плотно легли на бедра Джима, и, склонившись чуть ниже, к напряженному члену, он подразнил губами и языком чувствительное навершие и уздечку. Мориарти зарычал и дернулся в попытке вернуть себе контроль и в свою очередь подмять Морана, прижать его к кровати всем своим весом. Бастьен, однако, продолжал удерживать его на спине, и ощущение сокрушительной силы, таящейся в гибком теле Тигра, довело возбуждение до максимума. — Ммммм… это что… бунт?! — в притворном гневе Джим схватил Бастьена за волосы и… застонал от наслаждения, когда пальцы вплелись в жестковатую гриву и плотно обхватили затылок. Ситуация стала еще более опасной: даже лежа на спине, Мориарти хотел доминировать и вести в танце, но член его был захвачен в заложники ртом любовника, и поделать с этим ничего было нельзя. Моран коротко и упрямо рыкнул, не желая подчиняться и выпускать желанный трофей, вместо этого он придвинулся ближе и вобрал член любовника наполовину. Запах Джима, чистый и горячий, смешанный со слабым ароматом мускуса и оливок, дразнил его нос, а жесткие властные пальцы, то тянущие за волосы, то побуждающие его брать еще глубже, только добавляли азарта в борьбе за право доставить удовольствие. Мориарти не сдавался и настойчиво пытался управлять движениями рта по торчащему стволу. «Если бы ты мог из него стрелять, наверное, уже грохнул бы меня, да, Джимми?» — не поднимая головы, коварно ухмыльнулся Тигр, все сильнее разжигая вожделение доминанта, но не давая шагнуть за порог терпения и кончить. Несмотря на то, что Джим этого отчаянно хотел и не стеснялся выражать стонами, громкой божбой и судорожными движениями взмокших бедер. В какой-то миг Себастьяну даже захотелось как следует зафиксировать своего топа, обездвижить его, лишить возможности к сопротивлению… Воспользовавшись полученной властью, он мог подвергнуть тело Джима всем мыслимым и немыслимым наслаждениям… и… заодно отплатить за недавние забавы Кошачьего царя с космочленом и разгоном до шестой скорости. Но эту дерзкую фантазию стоило все-таки высказать, прежде чем воплощать в жизнь… «Потом… может быть потом… спрошу его, что он думает об этом…» — Себастьян плотно прижал языком член любовника и добавил ласке утонченности, слегка покрутив головой. — Блядь, Моран, хватит, довольно!.. Дай мне кончить! — по форме это был приказ, но по сути — отчаянная мольба, обрамленная хриплым, рваным дыханием. Моран вскинул на Джима вопросительный взгляд, и, сделав еще пару глубоких движений, выпустил член изо рта. — Хочу, чтобы ты кончил по-другому… — он быстро отстранился, сдернул с себя джинсы, стряхнул мокасины и, не дав Мориарти опомниться или переменить позу, оседлал его бедра. Их члены немедленно столкнулись и горячо потерлись друг о друга, и Джим облегченно выдохнул, но Себастьяну было нужно больше, много больше, чем просто фроттаж. Он чуть подался вперед, приподнялся и, захватив влажный ствол любовника, уверенно приставил головку к своему входу: — Будет немного туговато, но зато ты сможешь кончить так, как тебе нравится больше всего… — пообещал Моран, вдохнул поглубже, готовый перетерпеть неизбежную боль от вторжения, и, расслабив все, что смог и посчитал нужным, резко насадился на член: — Оооооххххх… блядь!!!…. ссссс…. аааа… вот так… да… все хорошо… уже хорошо!.. — даже не поморщившись, соврал он, ощущая, как твердый стержень проталкивается все глубже и внутренние стенки нещадно жжет от жаркого трения: его слюны для смазки было далеко не достаточно… — Кретин, я же порву тебе задницу, ёбаный ты мудак! — прорычал Мориарти, но, конечно, не устоял перед соблазном — удовольствие от быстрого проникновения в горячее, готовое к любви, но недостаточно растянутое отверстие, было неописуемым… — и, вцепившись в бедра любовника, толкнулся в него несколько раз подряд: — Она крепче, чем ты считаешь… босс… и не такое может выдержать… мммм… да… да… потрахай меня как тебе хочется… аааа… да-дааа… еще… — жжение чуть уменьшилось, и Моран, выпрямившись, как в седле, легко поймал нужный ритм, заданный любовником. — Ты сучка… ненасытная сучка, блядь, Себастьян Моран!.. — закусив губы и полузакрыв глаза, Джим откровенно наслаждался ковбойской скачкой. На сей раз Тигр не имел ничего против его роли жеребца на родео и показал себя отличным наездником. — О да… твоя сучка… теперь только твоя… только тебе я это позволяю и… только с тобой хочу трахаться дни и ночи напролет… в любых позах… хоть… бляяядь… на Таймс-сквер… с тобой никто и рядом не стоял и никогда не сравнится… — горячо уверял он Джима, ничуть не кривя душой: на его памяти такого крышесносного секса у него вообще ни с кем не случалось. — Чтоооо?! Да я убью нахуй первого же, кто посмеет к тебе приблизиться! — Охххх… ссссс… да… нет, не останавливайся, умоляю… — Моран сжал свой член, уже близкий к разрядке, и позволил ему скользить в своей руке в такт их безумной скачке. — И не подумаю! — Джим ускорил движения и низко застонал в преддверии оргазма. — Ты МОЙ! И только мой! Запомни… блядь… это раз и навсегда… мммммммммм… Он излился внутри тела любовника несколькими горячими струями, но не остановился, продолжая поддерживать нужный ритм — еще несколько секунд у него было в запасе, прежде чем головка станет болезненно-чувствительной, и член начнет расслабляться. — Аааа…. твою ж мать… да… да… ДА!!! — ощутив мгновенное облегчение от разрядки Джима, Себастьян отстал от него всего на семь-восемь сердечных ударов, но вот и его член дернулся и украсил живот и грудь Мориарти не то иероглифом, не то лепестками хризантемы — вышло очень красиво. — Блядь, мы идеальная пара, если ты еще не понял… — пробормотал Джим и сейчас же притянул любимого в жаркие благодарные объятия. — Но что же ты натворил, а?.. Сейчас меня моментом срубит, после этакой скачки, я даже до ванной не дойду… Нащупав сбоку свернутое одеяло, он кое-как расправил его и укрыл их обоих, так что они оказались внутри теплого уютного кокона. — Да и плевать… ты и так чистый… но я могу тебя помыть… языком… — обхватив любовника, Моран уткнулся ему в шею и показательно лизнул. — Вооот так… везде-везде… где дотянусь… Мориарти довольно захихикал и поежился, как кот: — Ойййййй, перестань… щекотно!.. Мы с тобой так славно прилепились друг к другу… Мррррррр… Он потерся носом о щеку Тигра и прошептал: — Знаешь, я передумал… ну ее нахуй, эту перестраховку… ты парень сообразительный и все освоишь «с колес»… я отложу свою поездку на неделю, чтобы ты немного попривык ко всему — и мы поедем вместе. Так что можешь изучать карту Парижа и ресторанный гид. — Охххх, Джим… какое облегчение, что ты передумал… я просто не знаю, как пережил бы хоть день разлуки с тобой… — в ответном порыве Себастьян потерся щекой о плечо Кошачьего царя и поцеловал того в висок. — Надеюсь, ты ни на секунду не поверил, ковбой, что я планирую тебя стреножить и превратить в няньку, домохозяйку или собачьего тренера? — хмыкнул Джим. — Признаюсь, было у меня такое опасение, но… зачем же я стану отбивать хлеб у Майки и Дебби? — усмехнулся в ответ Тигр и уже без тени иронии добавил: — С тобой я готов в любой момент сорваться куда угодно — хоть в Париж, хоть в Сахару, хоть в Гонолулу, хоть к самому дьяволу в гости. Но без тебя мне никто не нужен… и весь мир параллелен… и пуст. Черные глаза посмотрели на Морана внимательно и серьезно, и Мориарти проговорил без малейшей улыбки: — Ловлю тебя на слове, Тигр. Иногда я просыпаюсь утром и ни с того ни с сего решаю ехать к черту на рога, например, в Рио, или в Марокко, или еще дальше — в Санкт-Петербург или Копенгаген. И это означает, что ты должен кивнуть и быть готовым за полчаса… без споров и лишних вопросов. Я нигде не живу подолгу и постоянно, я, друг мой, вечный скиталец, как Агасфер или Монте-Кристо, правда, я все же куда веселее их обоих. Так что со мною ты точно не заскучаешь. А когда придет мое время отправляться на Альфа-Центавра, надеюсь, ты полетишь со мной… и не останешься где-нибудь на Юпитере. Представив, каким непредсказуемым будет расписание полетов и поездок на ближайший год, Себастьян счастливо улыбнулся, крепко прижался к Джиму и уверил его: — О, caro mio, так легко ты от меня не отделаешься. Я вот что-то не припомню, как развлекались те двое парней, что ты назвал, но в твоей компании и поскучать согласен, если что… Приятное расслабление уже охватило все тело и сознание Морана, веки потяжелели, он зевнул и, уплывая в дрему, мечтательно обронил: — Мы теперь с тобой неразлучны, как Крис и Вин… или Билли Кид и Дик Дэдвуд — в любой момент взлетим на коней и умчимся в прерию… прямо в закат… — Мммммм… согласен…. — совсем уже сонно пробормотал Джим. — Только возьмем с собой крем от загара, и чтобы в конце пути нас всегда ждал пятизвездочный отель с бассейном, а не федеральная тюрьма с оранжевой робой…***
— Мистер Магнуссен? Сэр? — Да, Ларс, слушаю. Только коротко, у вас минута. — Простите за беспокойство, сэр… Мне позвонил некто Отто Кнудсен, он курирует сбор информации для нашего филиала на Восточном побережье. У него для вас есть сведения про вашего человека, который пропал восемь лет назад. — Про кого именно? — Некто мистер Тайгер. Вы довольно долго разыскивали его после проблем с «Cobras LTD». Вознаграждение за любую информацию о нем составляло тогда десять тысяч долларов, и мистер Кнудсен просил уточнить: это условие все еще в силе? Тяжелая и долгая пауза, повисшая в эфире, заставила собеседника Магнуссена, холодея от собственной дерзости, переспросить: — Так что мне ответить герру Кнудсену? Вас еще интересует этот человек… по фамилии Тайгер? Бесцветный голос, лишенный всяких интонаций, обронил: — Да. Вознаграждение в силе. Заплатите ему, Ларс, получите сведения и передайте всю информацию мистеру Шнайдеру. Он знает, что следует предпринять…