Люблю вас, мистер Старк

— Не-не-не, друг Клинт, и не настаивай! — Тор был непомерно важен, горд тем, что его просили, но непреклонен. — Разве тебе не хватило той капли нашего благословенного напитка, что я налил в твой бокал? — Ты издеваешься?! — почти серьезно возмутился Клинт. — Да я твою каплю даже почувствовать не успел! Давай, не будь скрягой, плесни еще, хоть на дно стакана. — Нет, — величественно мотнул лохматой головой Тор, — сначала каплю не чувствуешь, потом на стол танцевать полезешь и выкрикивать боевые баллады, а завтра меня будешь во всем винить и упрекать. Мне это зачем? — О! А я хочу посмотреть на Клинта, орущего боевые баллады! И стрелами, аки древний воин, швыряться, наверно, будет, направо и налево, — оживился Тони, поигрывая бокалом с виски и глядя на него с некоторым недовольством. — Но, черт, мне будет прямо обидно за наше земное пойло! Что-то до сих пор никакая доза алкоголя не обнаруживала в нашем Соколином глазе таких скрытых талантов. — Да как-то я и сам в себе их не ощущаю, — Клинт недоуменно почесал затылок. — Тем более интересно проверить, сработает или нет. Валяй, брат! — Уверен? — подала голос Наташа, лениво валявшаяся на кожаном диване, закинув ноги на спинку. — Сначала подначки на «слабо» от Тони, который в этом чертов спец… Вышеупомянутый спец криво усмехнулся и отсалютовал ей заметно опустевшим бокалом. — Потом пресловутое асгардское вино и танцы на столе, — демонстративно проигнорировав его, продолжала она гнуть свою линию, — а потом Лора плачет, а ты понуро плетешься в анонимные алкоголики. — О нет, только не анонимные алкоголики! — недовольно воскликнул Тони. — Бартон, если ты стараниями бессовестного Тора все же канешь в пучину алкоголизма, лучше грустно спивайся дома, в одиночестве, или, что гораздо умнее, приходи сюда, будем весело напиваться вдвоем. Но ни в коем случае не ходи к этим несчастным анонимам. Ничего более жалкого и бесполезного, чем эти сборища неудачников, человечество еще не придумало. Все эти группы психологической помощи, компашки доверия, тусовки товарищей по несчастью и прочих бедолаг… Кому они хоть раз помогли? Какую умную мысль или идею — хотя бы одну-единственную — предложили страждущему человечеству? В их тоскливых объятиях ты и сам моментально деградируешь до состояния серой моли, озабоченной лишь тем, как бы поудачнее поддержать тряпку Тома справа и незаметно опрокинуть по стаканчику в туалете с пройдохой Джоном слева. Питер, рассеянно переключавший каналы, до этого момента не принимал участия в решении животрепещущего вопроса о несчастной судьбе Клинта, в ожидании которого уже довольно потирали ручки анонимные алкоголики. Но после пылкой речи Тони он неторопливо поднял глаза и внимательно посмотрел на него. Ничего не говорил, рассеянно вертел в руках пульт от огромной плазмы, еле заметно улыбался краешком губ. И смотрел так, что Тони не мог не отреагировать. — Что, Паучок? Не хочешь же ты сказать, что я не прав? — Ну что ты, — мягко улыбнулся Питер, — конечно же, нет. И низко наклоняя голову, прикусив губу, чтобы не выдать себя, он отвел взгляд. Неумолимо погружаясь в те самые воспоминания… Это случилось в самый обычный день вскоре после возвращения. Если вообще хоть один день после «Того» можно было назвать обычным. Если учесть, что половина человечества пропала в один миг так, словно никогда и не существовала, а потом, спустя пять лет, вернулась назад, как ни в чем не бывало… Ну, надо быть крайне невозмутимым человеком, чтобы хоть один из таких дней назвать обычным. И все же — на общем фоне сюрреализма, творящегося вот уже почти год, этот день особо не выделялся. Мстители еще с утра умчались на задание куда-то в Калифорнию, а Питера, накануне схлопотавшего небольшой вывих правой кисти, оставили дома. Тот, конечно, орал, возмущался, доказывал, что сидеть одному для него — худшее наказание, но Тони, кажется, слегка сдвинувшийся на его безопасности, был неумолим. Питер бесился, Питер ругался, Питер обещал, Питер настаивал — бесполезно. Проще было уговорить Стива устроить пьяный дебош в центре Нью-Йорка и нарисовать голые сиськи на статуе Свободы, чем Тони — сделать что-то, что по его мнению несло опасность для Питера. Поэтому со злостью пнув захлопнувшуюся дверь, Питер раздраженно шлепнулся на диван, обнял подушку в виде щита Кэпа и принялся изливать ей свою злость. Впрочем, злости, кажется, было не так много, как ему казалось, потому что иссякли ее запасы до обидного быстро. Изображать из себя унылую пленницу дракона в башне ему наскучило, но желание хотя бы незначительно отомстить никуда не делось и зудело острой иглой где-то за ушами. А поэтому он решительно направился в кабинет Тони, куда с некоторых пор имел полный доступ, плюхнулся в его кресло и включил компьютер, сам не зная, что он собирается делать. — Не требуется ли тебе помощь, Питер? — любезно осведомилась Пятница, и он не мог отделаться от ощущения, что в безукоризненно вежливом голосе проскальзывают неясные оттенки. «Недовольна, что ползаю в личном компе Тони, — злорадно подумал он и мысленно фыркнул. — Иди лесом, дорогуша. Все равно ты меня не остановишь, даже если захочешь». — Спасибо, Пятница, я сам, — тем не менее столь же вежливо ответил он и надолго замолк. Не сказать, что он рылся в этой без преувеличения сокровищнице информации впервые. Тони не раз сам подзывал его, когда они обсуждали ту или иную проблему, показывал фото и снимки, делился хранящимися там идеями и наработками. Но это всегда происходило в его присутствии, да и, сказать по правде, у Питера никогда не появлялось желания порыться в бесконечных недрах компьютера Тони. Зачем? Все, что ему было нужно, Тони открывал беспрекословно, а остальная информация — в основном, касающаяся "Старк Индастриз", — была Питеру пока совершенно неинтересна. Но сейчас он не искал знания. Его оскорбленное самолюбие — увы, очень плохой советчик — требовало отмщения, а потому он лихо ринулся исследовать вереницы ранее не виденных им файлов. Благо все они ему были доступны. Это занятие оказалось далеко не таким увлекательным, как казалось поначалу. Цифры, проценты, сметы, договоры, товарооборот — все это было не тем, что на данном этапе жизни могло зацепить Питера Паркера. И поэтому он решительно отодвинул их в сторону и пустился изучать папки, которые уже были прикрыты паролями. Впрочем, Тони, видимо, не особо остерегался того, что здесь, в его святая святых, кто-то может украсть информацию. Пароли поддавались очень быстро и безболезненно. Питер едва ли не разочаровался: даже душу решением загадок потешить не удалось. Тем более ничего интересного в тех файлах тоже не было. Да, новые идеи оружия и костюмов для Мстителей — это, без сомнения, круто, но Питер хотя бы краешком уха уже слышал про все это, а многое и видел. Он уже собирался свернуть все окна, выключить компьютер и покинуть кабинет, так и не успокоив свое алчущее мести сердце, как вдруг его внимание привлек маленький по объему файл с единицей вместо названия. Вот эта единица его и заинтриговала. Все встреченные доселе файлы были снабжены достаточно длинным названием, исходя из которого сразу было понятно, что, о чем, как и кому. Этот же малыш был непонятным и оттого притягивающим внимание.  — Что ж тебя так обездолили? — вслух протянул Питер, быстро бегая пальцами по клавишам. — Даже имени нормального не присвоили. Он был уверен, что, как и со всеми ранее открытыми файлами, никаких проблем не возникнет. Каково же было его удивление, когда пароль не поддался ни с первой, ни со второй, ни с пятой попытки. — Однако… — пораженно прошептал он. — Это уже интересно. Что ты такое, а, мелочь? — Осмелюсь заметить, — вдруг подала голос Пятница, — мистер Старк защитил этот файл, а следовательно, он хотел спрятать его от посторонних глаз. — Отстань, Пятница, — не глядя, отмахнулся Питер, продолжая летать пальцами по клавиатуре. — Тони дал мне полный доступ? Дал. Какие вопросы? Положа руку на сердце, он далеко не был уверен, что даже его полный доступ распространялся на так серьезно защищенные файлы. В конце концов, если человек настолько надежно пытается скрыть информацию, то он явно не хочет, чтобы она попалась на глаза кому-то постороннему. И червячок совести не слабо так грыз Питера изнутри, нудно талдыча, что он не имеет никакого права делать то, что сейчас делает. Но, поколебавшись немного, он решительно отбросил сомнения, заверив себя, что он же все равно никогда в жизни, даже под страхом смерти, не причинит Тони вреда, так что ничего плохого Старку от этого не будет. Тот, наверно, просто не подумал о паролях, когда давал Питеру полный доступ, что, кстати, является гораздо более весомым фактом! В конце концов, никакой Питер не посторонний, а значит, вся эта секретность его никоим образом не касается. Успокоив таким нехитрым образом недовольно кряхтящую совесть, он бросился на разгадывание загадки с новой силой. Мелькнула мысль, что вообще-то Пятница, если сочтет нужным, то может остановить его в долю секунды: закодировать пароль так, что не вскроет даже Тони, или на худой конец вообще вырубит все электричество в помещении. Но та отчего-то не делала ничего, чтобы помешать, и вообще никак не напоминала о своем присутствии, так что ободренный Питер удвоил свои старания. И в определенный момент они наконец-то увенчались успехом. Окошко, до этого раздражающе светившееся красным светом, вдруг мигнуло зеленым, сообщило, что доступ открыт и явило его нетерпеливому взору небольшой аудиофайл. — Что это, Пятница? — машинально спросил он, почему-то не решаясь нажать на воспроизведение. — Тебе же доступно прослушивание, — непонятно отозвалась она и замолкла. Хотя Питер, охваченный странным волнением, вдруг подумал, что если бы она запретила, то он бы послушался. Совершенно неуверенный, что поступает правильно, он нажал на стрелочку. Пару секунд слушал непонятную тишину со скрипами и шорохами. А потом замер. Потому что по комнате, заполняя собой все пространство, разлился родной, въевшийся в каждую клеточку, голос Тони Старка. И он обращался прямо к нему. В первое мгновение Питер инстинктивно дернулся, чтобы оглянуться по сторонам: что, они уже вернулись? Но разум тут же осадил напрягшееся тело: конечно же, нет, это всего лишь аудиозапись. В ней нет ничего необычного. Совсем ничего. И то, что она начиналась со слов «привет, Питер», тоже… Весь мир вокруг словно вмиг отошел на второй план. Питер, замерев на месте, стиснув узкие подлокотники так, что, похоже, они треснули, весь обратился в слух. Сейчас на землю могли напасть Читаури, Танос, темные эльфы и йотуны одновременно. Питеру было на все пофиг. Он слушал Тони, который торопливо, нервно, то и дело прерываясь, говорил ему… — Привет, Питер… Черт, чувствую себя полным идиотом. Представляю, как бы ты ржал, если бы увидел, чем я сейчас занимаюсь. Прикинь, сижу в мастерской на столе, пью виски из горла и разговариваю с тобой. Как думаешь, это уже полное сумасшествие, или у меня еще есть шансы? — Пятница, — пересохшими губами прошептал Питер то, что сразу же кольнуло в мозг раскаленным жалом, — как давно была сделана запись? — За семь месяцев до возвращения павших из Камня, Питер. От негромкого и почти сочувственного голоса Питер почувствовал себя так физически хреново, что ему нестерпимо захотелось свернуться калачиком в этом кресле. За семь месяцев до возвращения павших из Камня… — Да, знаю, бред, — продолжил Тони после небольшой паузы, и было отчетливо слышно, как он усмехается. — Но это не я, честное слово! Это все она! — голос стал глуше, словно он заговорил в сторону. — Не отнекивайся, детка, и признайся мистеру Паркеру, что это все твоя идея, а то он будет обо мне плохого мнения… Не хочет, нахалка, ты глянь, Паучок, как подавать дурацкие идеи, так она первая, а как нести за них ответственность, так сразу прячется в виртуальные кусты. Он вновь замолк и сделал громкий глоток. Его шумное, сбивчивое дыхание отдавалось у Питера где-то внутри так мешающих прутьев грудной клетки. Он сам не заметил, как всем телом подался вперед, боясь проронить хоть одно слово. Но чувствовал, что больше всего на свете ему сейчас хотелось погладить Тони по колючей щеке. — Короче, ладно… В общем, смотри, карапуз, по словам этой компьютерной шантажистки я прямо жуть как нуждаюсь в эмоциональной разрядке. Типа я в стрессе, напряжении, эмоциональном выгорании и прочей хрени. — Не типа, а совершенно однозначно, — вдруг вступила в разговор вышеупомянутая нахалка и шантажистка. — Ваши показатели, сэр, зашкаливают за все допустимые пределы. Вы давно пересекли ту грань, за которой у обычных людей начинается нервный срыв. — Вот-вот! — Тони вроде бы засмеялся, но от этого смеха Питер ощутил себя так, словно его нервы начали медленно вытягивать и тут же, даже не отрезая кусочки, прокручивать в мясорубке. Никогда — никогда! — не слышал он у живого человека такого больного, такого острого, такого колючего смеха. — И, представляешь, Питер, она вдруг заявила мне, что одной из самых эффективных методик снятия стресса от… утраты близкого человека, — пауза в его речи была почти незаметна, но для Питера она равнялась минуте молчания, — является общение с этим человеком. Якобы нас тяготит все то, что осталось невысказанным, несделанным, и если это выплеснуть, то станет легче. Эту методику типа используют анонимные алкоголики, а главное, группы помощи тем, кто потерял людей… тогда. Представляешь, у них целые группы! Я даже смотрел видео несколько раз на ютубе. Думал, чем черт не шутит, вдруг, и правда… Он осекся, замолчал как-то сконфуженно, и Питер словно наяву увидел, как досадливо тот поморщился и взмахнул рукой. — Сидят, обсуждают, рассказывают, блять! Что они понимают вообще?! Что они знают о том, как…?! — он вдруг явственно заскрипел зубами от злости и вновь замолк на несколько мгновений, но потом смог взять себя в руки и продолжил почти нормальным голосом: — Так вот… она меня так достала, что я решил попробовать. Исключительно, чтобы от нее отделаться, конечно! В общем, что я там должен сделать по словам этих шарлатанов? Рассказать, что меня тяготит, и в одно мгновение мне станет легче? Да не вопрос, это же проще простого! Окей, если абстрактно, то по моей вине сдохла половина вселенной, а если конкретно, то на моих глазах превратились в пыль несколько типа крутых чуваков, девушка-антенна, приставучий волшебник и один мелкий несносный паучок. Последний испарился буквально у меня на руках. Вот собственно и всё. Мелочи какие, правда, Пит?! Я высказался, а значит, в следующую же секунду мне станет так легко, что я воспарю без всякого костюма! Звук удара раздался так внезапно, что Питер невольно вздрогнул. Не иначе, Тони в бессильной ярости саданул кулаком по столу или швырнул что-то в стену. — Как ты там, малыш? — после тянувшегося мучительно долго молчания вдруг спросил он, так тихо, что без своего улучшенного слуха Питеру пришлось бы изо всех сил напрячься, чтобы хоть что-то разобрать. — Где ты вообще?! Куда тебя уволокла эта сволочь, которую я уничтожу, которую сотру в точно такую же пыль, обещаю тебе!.. Я только надеюсь, что ты ничего не вспомнишь, когда вернешься. А ты вернешься, слышишь?! Его тусклый голос вдруг стал таким высоким, таким надломленным, что Питер невольно забрался с ногами в кресло и плотно обхватил колени руками, бессильно думая, за что ему все это. Главное было — не думать, за что это — Тони. — Я не знаю как… Пока не знаю… Черт, мы столько всего перепробовали, Питер, знал бы ты… Но мы придумаем, это ничего, мы обязательно найдем способ, слышишь?! Потому что я тебя там не оставлю, блять! Потому что твое место — здесь, рядом со мной, в моей мастерской, моей кухне, моей Башне, моей голове, моей кровати, в конце концов! Ты вообще понимаешь это?! Ты вообще знал это, Питер?! Какого хрена ты вообще забрался в мою жизнь так, что теперь ничем не выковырять?! Забрался, приучил, приручил. Улыбочкой этой своей, глазками щенячьими, всегдашней готовностью помочь, постоянным болтанием где-то под ногами. Незаметно так, потихоньку… Ты — настоящий Паук, — нервно хохотнул он, — расставляешь свои сети и, мило улыбаясь светлой улыбкой, ждешь, кто же в них попадется. Ну вот. Я и попался, мелкий. Как же это примитивно и пошло, да? Стареющий богач и юный мальчик… Аж зубы свело бы от омерзения, если бы. Если бы это было не о тебе, ребенок. И знаешь… Я ни капли не жалею, что попался в эти сети. Он вновь отвлекся на виски, и Питер не мог отстраненно не удивиться, как такая доза спиртного совершенно не сказывается на Старке. Раньше он улавливал, что Тони выпил, по малейшим изменениям в голосе. Сейчас их не было, хоть под микроскопом ищи. — Вчера опять попалась на глаза та фотка. Я ее спрятал в самый дальний ящик, но Дубина искал старые чертежи и вытащил. Еще на стол водрузил, сволочь железная, вверх ногами, правда. Зато теперь сертификат выглядит по-божески. Правда, мы с тобой стоим на голове, но, знаешь, это даже символично. Кажется, с тобой, карапуз, весь мой мир встал на голову. Вновь повисла тишина, которую Питер боялся прервать даже вздохом. Да, он знал, что дорог Тони, что тот с ним вовсе не только из-за секса, но… Черт, что ж так защипало глаза-то… Судя по невнятным звукам, Тони слез со стола, тяжело пересек комнату и с шумом опустился в кресло. — Ты же знаешь, что я, кажется, того… — он громко вздохнул, явно не горя желанием продолжать, но пересилил себя: — Кажется, люблю тебя. Знаешь, правда же, Пит? А то, видишь ли, — он напряженно попытался изобразить смех, — при мысли, что ты так и не успел этого понять, мне что-то совсем не по себе. Я же каждый раз слышал, как ты это тихонько шептал по утрам, думая, что я сплю. И так хотелось ответить то же самое, но какая-то дурь не давала все время. Я вот сейчас думаю, что, наверно, просто боялся, что потом ты в меня как вцепишься, так уже и не отодрать. А я, при всей моей охуенности, увы, совсем не то, что нужно юному, чистому и совершенно невинному душой супергерою. И вот я слушал, как ты мне про любовь шепчешь, а сам зубы стискивал и твердил себе: «Заткнись, придурок, и не порти мальчику жизнь. Если еще и так не до конца испортил». Питер не мог не вспомнить это. Да, не раз и не два, он просыпался раньше Тони, долго-долго лежал, не сводя с него глаз, умирая от льющейся потоком нежности, впечатывая себе в память каждую черточку. И, конечно, не мог удержаться от того, чтобы, еле-еле касаясь дрожащими пальцами колючей щеки, не прошептать те самые пресловутые три слова. И ему даже не нужно было слышать их в ответ. Его любви, от полноты которой в горле стоял ком, а за ресницами предательски клубились слезы, однозначно хватало на них обоих. И хватило бы еще на десять таких же Тони и Питеров. Как минимум. А выходит, что Тони чувствовал то же самое. Да как же это?! И как он тогда вынес эти пять лет, даже не зная, получится ли вернуть ушедших?! Когда день за днем они сворачивали горы, чтобы найти выход, но вновь и вновь терпели поражение. Он вдруг словно наяву увидел Тони. Такого одинокого на этой огромной пустой Базе, похудевшего, поседевшего, небритого, взлохмаченного, хлещущего виски и говорящего, говорящего, говорящего… Не с человеком, с пустотой. Ибо больше ничего у него тогда не осталось. И Питер думал, что ему было больно, когда он рассыпался?! Ха! Если тогда была боль, то как назвать то, что он испытывает сейчас?! — И вот поэтому я тебя обязательно верну, Питти. Чтобы сказать это, чтобы ты услышал. Чтобы знал. Потому что ты этого заслуживаешь больше, чем кто бы то ни было в нашем гребаном мирке. Все. Это было больше, чем Питер мог вынести. Прорвавшиеся на свободу слезы потекли тихо и почти умиротворенно. В конце концов, каждый находит свой метод выжить, и этот — далеко не худший. — Ладно, — после некоторого молчания слишком бодро, чтобы это могло казаться правдоподобным, заявил Тони, — будем считать, что задание Пятницы я выполнил, в роль анонимного алкоголика успешно вжился, сеанс психоанализа сам себе провел, и больше она не будет меня третировать. Все, хватит этого соплежуйства, времени и без того нет, а я тут… Голос быстро затихал, очевидно, Тони направлялся к выходу, и последнее, что Питер услышал, было: — Шантажистка, удали к чертям эту хрень, не хватало еще чтобы… — Почему не удалила? — глядя в пустоту, совершенно ровным — все эмоции после пережитого казались мелкими и ничтожными — голосом спросил Питер. — Мистер Старк не конкретизировал задание. Я не могу удалять никакие файлы, пока не буду уверена, что речь идет именно о них. Файла под названием «эта хрень» в моей базе нет. Все, на что хватило Питера, слабо усмехнуться краешком губ. В очередной раз приходилось убедиться, что Тони определенно что-то намудрил с паттернами ее поведения. Он помедлил и все же высказал то, на что обратил внимание сразу: — И ты меня не остановила, пока я с паролем воевал, а ведь могла… Почему? Повисшая пауза даже Питера, погрязшего в своих переживаниях, заставила недоуменно поднять голову. — Эй, Пятница… — Мистер Старк не оставил никаких указаний по поводу того, что ты не можешь прослушивать этот файл, Питер. И, как ты верно заметил, у тебя есть полный доступ. В свете этого не вижу оснований, почему бы мне запретить тебе его прослушивание. Она не сказала ничего, но по сути сказала все. Питер в последний раз сглотнул слезы, неловко вытер их рукавом, невольно думая, как же по-детски это выглядит, и скомканно прошептал: — Спасибо, Пятница. Спасибо… И снова наглухо замолчал. Он просидел бы так, наверно, еще очень долго, если бы Пятница голосом, почему-то показавшимся ему непривычно мягким, не сообщила, что Мстители возвращаются и не позднее чем через восемь минут будут дома. На то, чтобы прийти в себя, слететь с кресла, быстренько вырубить комп и постараться по максимуму замести следы преступления, у него ушло минуты четыре-пять. После чего он опрометью бросился в комнату Тони встречать его там. Он понимал, что это будет выглядеть так, словно он обиделся, потому что в другой раз, конечно, встречал бы всех Мстителей в гостиной или даже на крыше, куда он выполз в прошлый раз на костылях — неприятном последствии недавнего перелома. Но сейчас он просто не мог заставить себя мило улыбаться им всем и делать вид, что ничего не изменилось. Изменилось все. И пусть Тони тоже решит, что Питер совершенно по-детски решил повыкобениваться, это не страшно — он его очень быстро переубедит. Лишь бы вернулся скорее, лишь бы обнять, лишь бы услышать стук сердца… А там Питер уже поймет, что ему делать с тем, что он сегодня узнал. Голоса Стива и Наташи, весело перебрасывающихся колкостями, замолкли в отдалении, грузно протопал Тор, а Питер, обхвативший себя обеими руками за плечи — было удивительно зябко, — все больше и больше начинал паниковать. А вдруг что-то случилось, а вдруг Тони пострадал, а вдруг он вообще не вернулся?! А как же тогда — «твое место в моей жизни», а как тогда — «ты этого заслуживаешь больше, чем кто бы то ни было в нашем гребаном мирке»?! Ведь это ж правда — место Питера рядом с Тони, где бы он ни был, на базе, в Конгрессе, за пределами Солнечной системы, в полном дерьме. Он пошел бы за Тони не глядя куда угодно и раньше, но сейчас, после услышанного… Господи, да он поползет за ним, если нужно, зубами в землю вцепится и поползет! Потому что Тони тоже заслуживает этого больше, чем кто бы то ни было в этом гребаном мирке. И в тот момент, когда он накрутил себя настолько, что почти решился выскочить за дверь и накинуться на вернувшихся героев с расспросами, дверь плавно отъехала в сторону, и на ходу расстегивая комбинезон, вошел Тони. Питер сам не понимал, как тому удалось устоять, когда он со всей мутировавшей дури накинулся на него и повис на шее, уткнувшись носом в грудь и еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать во весь голос. Совершенно сбитый с толку таким натиском Тони лишь сдавленно хмыкнул и мягко обнял его, чмокнув в висок. — Пит… — наконец, тихонько позвал он, успокаивающе поглаживая его по спине. — Эй, Пит, ты чего? Я-то решил, что ты дуешься, а ты меня прямо-таки удивляешь. Тот не отозвался, но предательски подрагивающие плечи навевали нехорошие подозрения. — Что случилось, Питер? — заметно изменившимся голосом спросил Тони и попытался оторвать его от себя, чтобы взглянуть в лицо, но против намертво вцепившегося Паука у него не было шансов. — Пятница, что происходит? — сквозь зубы процедил он. — Что стряслось, пока нас не было?! — Ничего экстраординарного, мистер Старк, — спокойно ответила та. — Питер был в мастерской, изучал информацию. Посторонних на базе не зафиксировано. Здоровью Питера не причинено никакого вреда, угрозы его физическому или психическому состоянию отсутствуют. — Тогда что за обнимашки, от которых я вот-вот задохнусь? — вновь обратился он к Питеру уже более спокойным голосом. — Просто… — шмыгнул носом тот, понимая, что как-то все же придется выкручиваться, и импровизируя на ходу. — Просто мне вдруг показалось, что с вами что-то случилось там, в Калифорнии. Как будто паучье чутье подсказало, так страшно стало, сам не знаю, что на меня нашло. Но я… — он невольно еще раз всхлипнул, — я так испугался… — Эй… — Тони бережно взял его за подбородок и поднял лицо вверх так, чтобы смотреть прямо в глаза. — Я здесь. И я никуда не денусь. Веришь? «Конечно, верю, — всплыло в сознании. — И обещаю, что я больше тоже». А следующим утром проснувшийся еще затемно Питер упрямо дождался рассвета, чтобы в предутренней полутьме увидеть воочию, как дрогнут ресницы Тони, когда, наклонясь близко-близко, он прошепчет ему, как до одурения сильно его любит. Тони целых три секунды боролся сам с собой и наконец-то признал свою полную капитуляцию. Не открывая глаз, он притянул Питера к себе так, что тот уткнулся носом в его шею и тут же вцепился руками и ногами, чтобы ни у какого фиолетового, зеленого, поперечнополосатоклетчатого урода больше не было ни единого шанса их расцепить. Тони поудобнее уложил подбородок на растрепанную со сна макушку, бережно пригладил торчащие вихры на затылке и со вздохом смирения шепнул прямо на ухо: — Кажется, я тоже. И именно поэтому сейчас, столько времени спустя, Питер молчал, слушал бас Тора, возмущения Клинта, возражения Наташи, разглагольствования про анонимных алкоголиков Тони, еле заметно улыбался и думал, что как минимум одну стоящую идею эти группы поддержки предложили.