Люблю вас, мистер Старк

Жутко мандражирующий Питер, сжимая и разжимая кулаки, нервно вышагивает туда-сюда по тесному коридору. То и дело, сам того не замечая, он бросает короткие отчаянные взгляды на дверь в конце коридора, которая ведет то ли в зал для пресс-конференций, то ли в неизвестное будущее — как посмотреть. Тони явно задерживается, и с каждой секундой это добавляет в и без того захлестывающую Питера панику новых красочных ноток. Он сжимает жесткие манжеты новенькой белоснежной рубашки и недовольно оттягивает плотно сидящий воротник. Больше всего на свете ему сейчас хочется сорвать ее к чертям, а вместе с ней и дорогущий черный костюм, натянуть свой лучший в мире сине-красный костюм Человека-Паука и с залихватским «Йухууу» сорваться вниз из окна тридцать девятого этажа офиса «Старк Индастриз». Он и не предполагал, что обессиливающее волнение застигнет его в самый неподходящий момент. Пятнадцатилетним пацаном он не боялся, когда вышел на бой против символа, красы и гордости Америки вкупе с железноруким чуваком и громилой размером с дом. Он не трясся, когда кинулся на впервые увиденный собственными глазами инопланетный пончик (ладно, пусть и промелькнула мыслишка: «Нахрена вылез из автобуса», но это не считается!). Он не сомневался ни секунды, когда взламывал спутники Пентагона, когда срывался со скал Тибета, когда корпел над книгами о некромантии — ему все было пофиг, и море по колено. А вот сейчас, находясь едва ли не в самом защищенном здании на территории Америки, он как никогда близок к тому, чтобы позорно драпануть. Сама того не зная, от величайшего фиаско в жизни его спасает Пеппер. Решительный стук ее каблучков раздается внезапно, но кто бы знал, как он рад его слышать! Она выглядит изумительно. Волосы, уложенные крутыми локонами, делают ее удивительно юной, а почти легкомысленный шелковый костюм из блузки и пышной юбки изумрудного цвета лишь усиливают впечатление. Но Питеру на ее внешний облик наплевать. Каждый раз при виде Вирджинии Поттс он невольно вспоминает ту почти некрасивую, с потекшей косметикой, женщину, что сидела рядом с ним на полу клиники в Сеуле, крепко обнимала его, прижималась своей мокрой от слез щекой к такой же зареванной его и, всхлипывая, напевала что-то неразборчивое. И отныне никто и ничто не сдвинет ее с места Второй Лучшей Женщины в его жизни. Правда, это почетное звание они делят с Мишель, ведь они обе заслуживают быть не ниже второго места. — Ты как? — мягко улыбается она ему и, подойдя вплотную, так, что Питер тонет в тонком аромате ее духов, деловито поправляет воротник рубашки. Питер уверен, что воротник в полном порядке, он сто раз посмотрелся в зеркало в своей комнате перед выходом, а сейчас не настолько сильно он его дергал, чтобы это бросилось в глаза. Но видимо с чисто женским инстинктом ничего не поделать. Мэй тоже сейчас не отлипала бы от его костюма, поправляла, одергивала, оглаживала — что угодно, лишь бы чем-то занять трясущиеся руки — если бы он твердо не запретил ей присутствовать и не отправил ее в зал. Наблюдать за шоу во всей красе. Он и так пошел обеим дамам на уступки, когда, скрепя сердце, согласился сменить черную рубашку, которая ему самому неожиданно очень понравилась, на классическую белую. В полностью черном облачении он сам себе казался очень взрослым, мужественным и величественно-сдержанным. Но и Пеппер, и Мэй пришли в ужас от этой перспективы. А потом хором заявили, что не дадут ему превратить один из важнейших дней в своей жизни в подобие похорон и что если он не думает о себе, то пусть подумает о Тони и о том, как по такому наряду потопчутся все СМИ. Они слишком хорошо его знали — против последнего аргумента ему было нечего возразить. — Ничего, — с философским смирением вздыхает он в ответ. — Жив. Пока. — Волнуешься… Это нормально, поверь. Она вновь тепло улыбается и на автомате тянется взлохматить волосы, но на полпути одергивает сама себя. К идеальной укладке, над которой пол-утра колдовал лучший стилист Манхэттена, лучше не прикасаться. — Ты привыкнешь к этому, Питер, — улыбка еле заметно меркнет и становится меланхоличной тенью самой себя. — Придется. Питер мрачно думает: а оно ему надо? К чему-чему, а к публичности он стремился меньше всего. Нет, смотреть ролики Человека-Паука на ютубе было… Ну, увлекательно, да! И читать комментарии, от восторженных до уничижительных, ему тоже нравилось. Внимание и известность льстили и побуждали к большему. Но никогда на свете он и не думал снять маску и предстать перед беспощадными вспышками камер и хищными взглядами миллионов зевак. А вот теперь придется. Скоро будет сделан последний шаг, и его жизнь переменится раз и навсегда. Вопрос «Чего ради» зудит где-то в подкорке быстро набирающим силу набатом. — Вот вы где! — раздается уверенный и такой родной голос. И невольно встрепенувшийся Питер разом получает ответы на все свои вопросы. Камеры? Публичность? Жизнь под микроскопом? И все это мелкое, незначительное, неважное — в обмен на вот этот голос и запах рядом?! Те, кто считал, что совершили удачную сделку, ужасно продешевили. — Малыш, выглядишь божественно, — Тони тянется к Питеру с явным намерением обнять и поцеловать, но Пеппер тут же вырастает между ними зорким Цербером и отталкивает его обеими руками. — Не трогай, помнешь же! Том Форд тебя убьет, если мальчик будет не идеален. Он возлагает на него огромные надежды! — Потрясающе! Значит, я ему уже не подхожу, на молоденьких потянуло? Между прочим, мой мальчик идеален, вне зависимости от того, есть на нем его дурацкий костюм или нет! — Тони так неподдельно возмущен, что Питер от бредовости ситуации начинает смеяться. — Эй, я все еще тут, — сквозь смех выдавливает он, — если вы не заметили. Можно не говорить обо мне в третьем лице? — Прости, милый, — тут же спохватывается Пеппер, — но ты же знаешь Тони. Он вечно делает все по-своему, не задумываясь о последствиях. Которые кстати, — укоризненно повышает она голос и пытается убить Тони взглядом, — приходится разгребать никому иному как мне. — И именно за эту непредсказуемость и внезапность вы все меня любите! — самодовольно взмахивает рукой тот и деловито подбоченивается. На этот раз не могут удержаться от смеха уже оба, и это окончательно рассеивает висевшую в воздухе напряженность и нервозность. А Питер все так же, как в детстве, как в юности, как всегда, не может оторвать благоговейный взгляд от Тони. Безукоризненная прическа, бородка, уже доведенная, кажется, до совершенства, неподражаемый, иронично-доброжелательный изгиб губ, простая черная футболка под костюмом, выглядящая при этом так, словно стоит парочку-другую миллионов (эй, а почему это модная полиция в лице Мэй и Пеппер на него не среагировала? Где справедливость вообще?!). Идеальная внешность, помноженная на обалденное содержание, — и все это досталось ему, Питеру?! — Предлагаю покончить с прелюдией и перейти к активным действиям, — Тони делает серьезное лицо. — Тони! — Пеппер и Питер вновь на удивление синхронны в своем праведном возмущении Тот знаменитым, знакомым всему миру и растиражированным до невозможности движением закатывает глаза: — Потрясающе! Моя бывшая и мой настоящий… — И будущий! — встревает окончательно развеселившийся Питер. — И будущий, — согласно кивает Тони, — объединились против меня. Чего мне ждать в дальнейшем? Ваших заговоров на тему «Как оторвать Тони от работы и отправить спать, не дожидаясь двух дней непрерывного бодрствования», «Как вытащить его на заседание совета директоров, не прибегнув к помощи Марков». — Ух ты! — Питер радостно глядит на Пеппер. — Какая идея! Обмозгуем? — Обязательно! Вот только закончим все сегодня, — она смотрит на тоненькие золотые часы, красующиеся на руке, — кстати, время подходит. Думаю, пора. Сердце Питера, уже успокоившееся, вновь начинает сходить с ума и колотится так, что Питер удивляется: как никто этого не слышит? Пеппер окидывает их внимательным взглядом и, бросив неопределенное «Давайте», отходит чуть в сторону. Тони подходит вплотную, смахивает невидимую пылинку с лацкана пиджака и крепко держит Питера за плечи, внимательно, слишком внимательно глядя в его глаза. — Ну? Готов? — Неа, — честно отвечает Питер и вроде как даже улыбается, не то нервно, не то виновато. Как будто к этому можно быть готовым! Да Питер бы лучше еще раз на пончике прокатился через парочку вселенных и стащил десяток-другой проклятых перчаток. Это было бы несравненно проще. Но если Питер Паркер что-то про себя и знает, так это то, что он никогда не бегал от опасности. — Не готов, — он даже головой кивает для пущей убедительности, но виноватая улыбка как-то незаметно становится дерзкой и азартной. — Но какая к черту разница?! Пошли. И давай порвем их всех.

***

Стоит только переступить порог, как их накрывает оживленный гул — слишком давно Тони Старк не созывал таких масштабных пресс-конференций — и мгновенный залп света от камер. Они выходят в том порядке, как и договорились: Тони впереди, Пеппер и Питер чуть позади. И Питер почти кожей чувствует, как напрягаются все эти акулы пера, почуяв подвох. Если присутствие Пеппер никого не смущает — все знают, насколько важна и существенна ее роль в жизни Тони — то никому неизвестный паренек, кажется, допущенный в этот тандем на равных, всех немало нервирует. Питер готов поклясться, что его фотографируют даже чаще, чем Тони. А Тони спокоен. Тони весел. Тони заигрывает с публикой и купается в волнах обожания. Тони в своей стезе, и Питер, как и сто раз до этого, вновь и вновь влюбляется в лучшего мужчину в мире. — Я рад, что вы все сегодня здесь, — легко роняет Тони, улыбаясь так широко, что, кажется, вот-вот засветится вместо лампочки. — Вижу много знакомых лиц, но и много молодежи — это радует. Значит, я еще не настолько стар, чтобы быть интересным исключительно производителям вставных челюстей. По залу плавной волной прокатывается ожидаемый смех. Все происходящее пока выглядит беззаботным трепом, веселой и легкой импровизацией. Только Питер и Пеппер, стоящие чуть-чуть слева и позади Тони, знают, как выверено каждое слово в этой речи. Питер вспоминает, как они втроем спорили до посинения, оттачивая ее, направляя в нужное русло, добиваясь единственно возможного, нужного им эффекта. А еще Питер точно знает, что вот-вот, через несколько десятков секунд случится Это. Он с ужасом осознает, что его руки начинают дрожать. Это значит, что когда придет его время выйти на авансцену событий, он будет трястись, как осиновый лист, и день его триумфа станет днем его позора. И тогда Пеппер Поттс доказывает ему, что звание Второй Лучшей Женщины она получила вполне заслуженно. Не переставая слушать речь, улыбаться и смеяться во всех нужных местах, реагируя на каждое слово Тони именно так, как запланировано, она вдруг незаметно сжимает руку Питера и, почти не размыкая губ, шепчет: — Все будет нормально. Ты справишься. Ради Тони. А еще потому что ты — Человек-Паук. И Питер понимает. Он справится. — … На самом деле я никогда не думал, что моя жизнь превратится в подобие некоего романа. Порой фантастического, порой триллера, порой дурного ужастика. Мы вместе с вами прочли много глав этой книги, не правда ли? И знаете, мне это тоже нравилось! Тони вновь пережидает одобрительно-согласный гул и кивки, а потом на миг замолкает, резко выдыхает и вроде бы ничуть не изменившимся голосом продолжает: — И я вдвойне рад, что вы сейчас здесь и со мной в тот странный момент, когда моя жизнь неожиданным образом превратилась в роман любовный. Зал пораженно затихает и замирает, понимая, что сейчас и свершится то, ради чего они здесь собрались. Скользящий внешне спокойным взглядом по напряженным лицам Питер почти видит, как в их мозгах происходит землетрясение локального масштаба, начинают метаться мысли, догадки и подозрения. И он уверен: на него не ставит почти никто. — Леди и джентльмены, — несмотря на полную тишину возвышает голос Тони, декламируя каждое слово так, чтобы даже глухой услышал и понял, — я счастлив, что могу представить вам человека, который… Боже, как же это банально звучит, но увы, ничего лучшего в английском языке не придумано… Человека, который любит меня и которого люблю я. Он вновь делает драматичную паузу. Питер, даже несмотря на то, что кажется, он сейчас от перенапряжения немного умрет, не может не усмехнуться мысленно. Тони с его любовью к театральности и внешним эффектам просто неисправим. Тони пробегает быстрым взглядом по замершим слушателям, многие из которых даже вперед подались в нетерпении, бегло подмигивает застывшим как изваяние Питеру и Пеппер и четко, спокойно, громко отчеканивает: — Позвольте представить вам Питера Паркера-Старка. Моего законного супруга. И с этой минуты начинается хаос. Питер, который тут же оказывается рядом с Тони, тонет в навалившемся на них граде воплей, вспышек, криков, вопросов, поздравлений и ошарашенных взглядов. Его вот-вот грозит захлестнуть паника, но сто, двести, триста раз отработанный сценарий не дает окончательно расклеиться. Пока все идет так, как они и предполагали. Улыбаться. Открыто и дружелюбно. Держать Тони за руку. Выглядеть прилично и достойно. Не дрожать. Помнить — они акулы и сожрут, не поморщившись, даже не стерев с лица фальшивую улыбку. Улыбаться самому. Отвечать. «Нет, ну что вы, мне целых двадцать три»… «Да, он рассыпался, потому выглядит так юно»… «Нет, мы с мистером Старком были знакомы давным-давно, еще до Щелчка. Я выиграл грант на стажировку в «Старк Индастриз» во время обучения в старшей школе" (ожидаемые уважительные кивки)... «Конечно, мы не могли пропустить такого талантливого парня»… "Прекрасные женщины все так же прекрасны, но умные парни вполне могут составить им конкуренцию"... «Мои родители никак не реагируют на это, потому что я — сирота с пяти лет» (запланированное секундное уважительное молчание) «Меня воспитывала самая лучшая и самая любимая женщина на Земле — моя тетя, Мэй Паркер» (смена всеобщего внимания на Мэй, короткая передышка)… «Это — новая, модифицированная и намного более продвинутая версия меня. Я не могу позволить ей гулять самой по себе, слишком много желающих изучить прошивку и коды доступа» (запланированный смех) «Нет, мы не скрывались и не устраивали намеренно тайную церемонию. Все вышло как-то спонтанно, но да, я не большой любитель шумных торжеств и рад, что Тони согласился»… Вопросы сыплются, как из рога изобилия, и Питер чувствует, что у него начинает трещать голова, а хрупкое самообладание вот-вот грозит дать трещину. Слишком много личного, только им двоим принадлежащего жаждут узнать эти дорвавшиеся до неисчерпаемого кладезя журналисты. И пусть Пеппер с удивительной виртуозностью управляет вроде бы хаотичным процессом, точно зная, кому стоит дать слово, а кого лучше придержать в стороне, но даже так это слишком затягивается. Он сам не замечает, как стискивает руку Тони все крепче, но замечает Тони. Большим пальцем тот удивительно нежно проходится по тыльной стороне ладони и поднимает руку, призывая к тишине: — Что ж, леди и джентльмены, я думаю, что сегодня мы с Питером сделали вам неплохой подарок, и вам есть что преподнести страждущей публике. А мы на этой чудной ноте благодарим вас за то, что откликнулись на наш призыв, и прощаемся. До новых, я уверен, столь же приятных встреч! Выкрики достигают своего апогея, каждый хочет урвать еще кусочек драгоценной информации. «Тони!», «Питер!», «Последний вопрос, мистер Старк!», «Скажите…» — суматошно несется вслед, но Питер, увлекаемый твердой рукой Тони за дверь, их почти уже не слышит. Как только они оказываются в знакомом коридоре, ноги окончательно отказываются ему служить. Он с шумным выдохом обессиленно сползает по стене и усаживается прямо на пол. В голове плавают какие-то совершенно идиотские мысли, наподобие того, что Том Форд был бы очень недоволен, узнав, как варварски используют его драгоценный костюм. Тони точно так же измученно опускается рядом, но при этом шутливо — господи, у него еще есть силы на шутки?! — толкает его плечом: — Ну что, карапуз? Как тебе жизнь в качестве новой суперзвезды? — Ужасно, — даже не задумывается Питер. — И как только ты так живешь много лет? — А он этим наслаждается, — апатично отзывается присевшая на подоконник Пеппер, и Питер на миг забывает обо всем, глядя на сигарету, зажатую в ее пальцах. Слишком заметно для его паучьего зрения подрагивающих пальцах. — Поздравляю нас всех, кажется, все прошло неплохо, — задумчиво тянет Тони. — Интересно, что сейчас творится в сети? Уверен, во всех поисковиках самый популярный запрос — это: «Кто блять такой этот чертов Питер Паркер, и чем он лучше меня?!». Все нервно смеются, и это бодрит лучше любого вина. Которого они точно сегодня дома дружно напьются. — Ладно, выдохнули — и хватит, — Тони легко поднимается первым и протягивает руку Питеру. — Давай, малыш, немного осталось, всего-то пройти через полный холл, кишащий этими пираньями, а потом домой. Отдыхать от всего этого, блаженствовать с бокалом хорошего виски и предаваться разврату. — Действительно, какая малость, — соглашается Питер, вставая, деловито оправляет костюм — негоже подводить Тома, тот был очень мил и приветлив — и делает шаг вперед.

***

Метафора Тони про пираний была очень к месту. Они практически продираются через частокол рук, ног, тел и пихаемых им почти в лицо микрофонов и камер. Конечно, охрана Тони, молчаливые амбалы, освобождают им путь, но по специальному указанию босса — без особого фанатизма, по минимуму. Их главная задача на сегодня — максимально расположить публику к себе, чтобы ни у кого не возникло неприятных вопросов про ориентацию, про разницу в возрасте, про заведомо неравное положение. Тони-то наплевать, его и не про такое спрашивали. Но он никогда не позволит им задеть Питера. А значит, они должны привлечь всех на свою сторону, очаровать и покорить. И поэтому они сейчас широко улыбаются всем вокруг и друг другу. Тони включает на полную мощь все своё магнетическое очарование, которому просто невозможно сопротивляться. Он что-то легко балагурит расплывшейся в улыбке журналисточке и смеется на вопрос толстого репортера, задумывается над ответом раскрасневшемуся очкарику и весело подмигивает холеной даме. Питер, надёжно укрывшийся в его объятиях, как и все вокруг, не может спастись от настигающего всех гипноза имени Тони Старка. Он тает в лучах его света, млеет от ощущения тяжёлой руки на своем плече и старается хотя бы не выглядеть, как восторженный щенок. А потом Тони на виду у всех пригибается к его уху и шепчет: — Я сегодня еще не говорил, что люблю тебя. И Питеру становится наплевать: щенок так щенок. Он молчит, но так улыбается Тони, на сей раз только Тони, и так смотрит в ответ, что всему миру наверняка становится окончательно понятно: Питер Паркер без ума от Тони Старка. Что ж, это то знание, которым Питер определенно рад поделиться с этим миром.