Глава 17
25 декабря 2019 г. в 06:31
Артурия пришла в назначенное место на час раньше. Дотошно исследовав каждый закуток до которого могла добраться. И это учитывая, что сразу после приглашения еще подробнее здание казино исследовала Ассасин. И не она одна. Фамильяры и призраки всех Мастеров заполонили территорию вокруг казино. К началу сбора каждый уже имел план здания, пути отхода и знал владельцев здания поименно.
Фуюки был обеспеченным городом, но не богатым и уж точно не Лас-Вегасом. Но сегодня персоналу действительно пришлось побегать, во всех смыслах этого слова. Когда крупная английская компания забронировала самую лучшую и большую VIP комнату, они были несколько удивлены. Когда местный мэр объявил о том, что на этом мероприятии будет один из важных его спонсоров и вообще «уважаемый человек», владеющий бизнесом, связанным с драгоценными камнями, они поняли, что происходит что-то действительно важное.
Когда следом появился запрос от одного крупнейшего германского производителя и одновременно сообщение из самого Ватикана, они поняли, что вообще ничего не понимают. Деньги сыпались со всех сторон, и требования при этом были довольно простыми и странными. Месячный доход казино за один день полностью для «особых персон», если бы сумма не была почти вдвое больше названной и не пришла в течение десяти минут с различных международных счетов, персонал бы решил что это чей-то розыгрыш. Хозяин лично прилетел срочным рейсом из Токио, пригнав побольше охраны и своих лучших менеджеров, до которых только успел дотянуться. Они делали все в страшной спешке, доводя каждое помещение до идеала и договариваясь с местными службами, чтобы обеспечить максимальный комфорт. Сегодня здесь присутствовал лишь тот персонал, которому Фуджимура Райга доверял безоговорочно. Почти полностью перейти на легальный бизнес было не очень выгодно с финансовой точки, однако сокращение проблем с законом и конкурентами значительно сократило и угрозы его здоровью. Например, немолодое уже сердце, нервную систему и голову от пули снайпера. В его возрасте последнее на самом деле уже было не самой большой угрозой.
И все планы были выброшены. Официант уронил поднос, едва встретившись с первой гостьей глазами, и ужас отразившийся на его лице был связан вовсе не с последующим жестоким наказанием. Даже якудза, прошедшие с ним самые дрянные передряги, признавались, что чувствовали сильный дискомфорт и сложности, чтобы не наставить пушки на гостью. Время ожидания остальных прошло в очень напряженной обстановке, но потом появилась еще более странная группа из огромного громилы и дымящего, словно паровоз, мужика. Как только они встретились за специально подготовленным большим прямоугольным столом, атмосфера стала рассеиваться. Когда хозяин решил, что уже точно ничему не удивится, появилось двое детей. Почти сразу за ними прибыл знакомый Фуджимуре Тосака Токиоми, с подбитым глазом, они обменялись короткими приветствиями и тот тишком посоветовал главе якудза уехать из города вместе с внучкой. Это не была угроза, а скорее добрый совет. Райге хватило опыта и проницательности, чтобы немедленно последовать совету. Последними приехали Айнцберны, уже на входе столкнувшиеся с Ланселотом, одетым в серый костюм и такой же серый плащ. Айри оглянулась, но не увидела Кирицугу. Сэйбер вежливо пропустил дам и священника.
Роскошный зал встретил их тихим музыкальным сопровождением из спокойных мелодий, стол был сервирован дорогими блюдами, и вообще, казино сейчас походило на ресторан. Так почему бы просто нельзя было выбрать ресторан?
— Охрана не пропустит оружие, для мага это не проблема, но, думаю, Кирицугу нет с нами по этой причине. Плюс камеры наблюдения не дадут действовать слишком уж опрометчиво. А персонал казино обучен к… к ситуациям, когда происходят события, которые «они не видели и ничего не знают», — тихо ответила ей Артурия, с удивлением наблюдая, как Кирей отодвигает Айрисфиль стул. Это бросалось в глаза, потому что экзекутор не сделал это для нее или Ассасин. Артурия вынуждена была признать, что ее это даже немного задело, она вообще-то королевская особа. Таким образом гомункул сидела между Котомине, стоящим справа, и Альтер, севшей слева за широкой стороной стола. Ассасин осталась стоять позади них, сложив руки за спиной. Компания Райдера и Кастера уселась за узкую, со стороны Артурии, а Токиоми и Арчер — со стороны Котомине. Сэйбер не сел, оставшись стоять напротив своего короля.
С минуту все молча осматривались. Даже само положение каждого выражало его позицию. Это был пир королей, поэтому сидели лишь короли и их Мастера. То, что Кастер сел, выражало его вассалитет по отношению к Королю Завоевателей, более низкую позицию для одних и близкую дружбу, делающую их равными, для других. Их Мастера отсутствовали, что тоже могло говорить о разном: как об их трусости, так и о близости их Мастеров. Артурия сидела не по правую руку, как бы подчеркивая, что занимает не первое место для Айнцберн. Хотя, на самом деле, она просто не хотела толкаться локтем с Айри во время еды. Токими сидел по правую руку от Гильгамеша, но гораздо дальше, чем Сакура, которой он уступил свое место, попросив еще один стул для детей. Это было особым жестом, потому что три места для королей, три стула, были отделаны золотом компанией Тосаки на заказ и прибыли срочной доставкой, выражая их статус глав пира. Сэйбер, как и положено, преклонил колено перед Артурией, дожидаясь ее позволительного кивка присоединиться к столу и все еще стоял. Ассасин и Котомине стояли, но на разном расстоянии. Кирей был очень близко к гомункулу, словно прикрывая ее, в то время как Слуге-убийце было позволено стоять за спинами пары Айнцберн. Как своеобразный знак их доверительных отношений. А еще Ассасин было просто удобней находиться на переферии взглядов, в более хорошей позиции для атаки или отступления.
Статусы, союзы, взаимоотношения Мастеров и Слуг, менталитет культур и особенности характера, все это уже было своеобразным сражением. Битвой их разумов, обманными маневрами их языка тела и манипуляцией с помощью мимики, слов и интонаций в фразах. Даже взгляды, которые они задерживали на определенном участнике, становились оружием. Внешний накал растворился, но на самом деле противостояние лишь начало набирать обороты.
— Рад приветствовать всех, отозвавшихся на мое скромное приглашение, — выступил виновник, поднявшись и широко улыбнувшись каждому, — для начала, я думаю, нам стоит начать с предложений или вопросов, которые не терпят отлагательств по каким-либо причинам. А пока, вкусим же сей пищи и вина в честь славы, что ждет одного из нас, и да достанется победа достойнейшему! — с этими, казалось бы, простыми словами, Искандер сразу же осушил свой бокал, который казался совсем крошечным в его большой руке.
— Где ваши Мастера? — первой задала вопрос Альтер, сначала пригубив вино Айри, а потом уже свое. Кирей налил алкоголь в четыре красивых бокала и последний передал Ассасин.
— Хах, они были заняты той штукой, связанной с передачей праны и были в некотором смысле в процессе, так что мне было неудобно их отвлекать, — Искандер подмигнул и, выпив следующий бокал, словно воду, одобрительно ухнул. Кастер с бледным лицом скривился так, словно выдавил себе в рот целый тюбик горчицы и васаби одновременно. Представившаяся картина явно заставляла его страдать. Сильно страдать, в кои-то веки он ненавидел свое хорошее воображение. Артурии это доставило особое садистское удовольствие, явно спровоцированное намеренно, которое не укрылось от некоторых присутствующих. Котомине взял себе на вооружение, что ему нравится заставлять людей так корчиться одним невинным вопросом, — ну думаю, если мы будем тут достаточно долго, то они присоединятся к нам, Вейв не очень вынослива. Кастер осушил новый бокал, скривившись еще сильнее, хотя, казалось, что это было физически невозможно. Впрочем, беспардонность Райдера уже была в некоторой степени привычна большинству, так что вопрос закрыли.
— Моя дочь не является Мастером и никак не связана с войной, поэтому, думаю, будет уместным, если она вернется домой, — мягко произнес Токиоми, покачивая вино в бокале. В последнее время он и так слишком злоупотреблял алкоголем, а три сломанных телефона были не очень элегантным событием в его жизни.
— Боюсь, что не могу вернуться, — тихо, но с нотками бунта произнесла Сакура, смотря вниз, присутствие между ней и отцом Арчера придавало ей уверенности, ведь в прошлом она никогда не смела противиться воле отца столь открыто, — моя семья сейчас подвергается опасности, будучи втянутой в войну.
— Сакура, — неодобрение в голосе Токиоми было едва заметным, его лицо оставалось спокойным олицетворением легкой заинтересованности, — твоя семья проходит сложный период, и я делаю все возможное для урегулирования вопроса.
— Сидя в особняке? — глухо буркнула себе под нос девочка.
— Когда ты вернешься, мне будет проще решить эту… неурядицу, и мы обязательно обсудим все возникшие недоразумения дома, как семья, — сделав маленький глоток, произнес Тосака старший, в своих словах ясно подчеркивая, что у нее нет варианта «если».
Выносить сор из дома было так не элегантно, и ему было поистине стыдно за столь вульгарное поведение дочери. Он был готов к подростковым бунтам, но не так скоро! Отсутствие содействия Слуги тоже не помогало, Арчеру либо импонировал другой ребенок, либо он пытался что-то донести до Токиоми или его дочери в своей витиеватой манере. Гил до сих пор не вмешивался в сам разговор, но, уступив Сакуре собственное место, ясно указал, что он поддерживает ее больше, чем его. Хоть и не нарушая их отношения Мастер-Слуга напрямую. Тонкая и элегантная работа, если бы она была направлена не на него, маг бы оценил ее по достоинству.
А теперь ему пришлось успокаивать жену и опуститься до обычного рукоприкладства с Карией. Мужчины обменялись парой фраз, им этого не хватило, и они перешли к ударам кулаками, на этом завершив конфликт, так как оба признавали, что жизнь Сакуры на данном этапе для них важнее. Глава Тосака даже признавал, что такой варварский способ решения разногласия с Карией был… в некоторой степени продуктивен. Мужчины смогли выговорить взаимные претензии открыто и немного выпустить пар, не пересекая границу со смертельным исходом. Смертельным для того слабака Карии, конечно. Токиоми с некоторым стыдом признал, что получил особое удовлетворение, выбив другу детства Аой зуб. Но, естественно, он больше не повторит такого, ведь он взрослый элегантный мужчина. Но удар был чертовски хорош. Да.
— Я вернусь лишь в полную семью, — упорствовала Сакура, медленно закипая, но все же не встречаясь глазами с отцом. Наверняка там было разочарование, ведь она не проявила должной выдержки мага. Она была плохой наследницей, плохой Тосакой, возможно это ей следовало стать Мато. Она искренне любила и уважала отца, но и сестру тоже — просто сидеть и ждать пока Рин в опасности противоречило всему ее существу, а присутствие Арчера и его слова придавали ей уверенности и сил.
— Позволите мне, — неожиданно произнесла Альтер, удивив собравшихся, ее змеиные глаза медленно прикрылись веками, чтобы не пугать девочку, — в одном восточном эмирате жил очень гордый правитель, он был могущественным и имел двух любимых сыновей, — все с любопытством замолчали, вслушиваясь в речь Короля Рыцарей, Ланселот печально улыбнулся, понимая историю гораздо глубже, — однажды, эмир вступил в войну с дикими варварами к северу от его земель и с жестокой империей к востоку от его страны. Вестник принес ему письмо, в котором сообщалось, что его младший сын храбро погиб в бою. Тогда эмир схватился за сердце и горестно вздохнул. Спустя некоторое время эмиру сообщили, что его старшего сына подло отравили, и эмир снова горестно вздохнул, схватившись за сердце.
Артурия вновь открыла глаза и посмотрела на игру алого вина в своем бокале.
— А потом коварный враг убил и его брата, с которым эмир был в давней ссоре. Когда он узнал об этом, то расплакался и объявил траур на три дня. Вельможи вопросили своего повелителя: почему же он горюет сильнее по брату, с которым не общался годами, чем по собственным любимым сыновьям? — она посмотрела сначала на Токиоми, а потом на вздрогнувшую от страха девочку, — потому что брат — все, что у меня оставалось от родителей. Это очень простая восточная присказка о семейных ценностях, я не очень одобряю ее, но понимаю тебя, Сакура. У меня тоже была старшая сестра, и я ненавидела эту высокомерную сучку всей душой. С самого детства ей досталась вся любовь отца, богатство и власть, — вино в бокале начало медленно пузыриться, словно закипая, — но когда вторгнувшиеся саксы поймали Моргану и сделали с ней ужасные вещи прямо на глазах ее маленькой дочери… я нашла их. И их семьи. Их друзей и соратников, всех, кого смогла найти. И они познали мою ярость огнем и кровью, — бокал лопнул алыми брызгами, пятная водолазку и жилет алыми пятнами, реакция экзекутора позволила ему прикрыть Айри, за что та ему благодарно кивнула.
Воцарилась гробовая тишина, пока прислуга, никак не комментируя происходящее быстро убрала разбитое стекло и, заменив бокал, удалилась на почтительное расстояние. Кастер моргнул и пристально посмотрел на Артурию, потом перевел взгляд на Сакуру и Токиоми, кусочки головоломки в его голове сложились и он все понял.
— Я думаю, что тебе не стоит беспокоиться, хоть Мастер от семьи Мато и потерял Слугу, его здоровью ничто не угрожает, мы гарантировали главе семьи максимальные меры безопасности, — произнес Кастер, отмечая то, как реагирует его страшнейший враг, Гильгамеш этого мира. Арчер что-то знал, он не выглядел ни удивленным, ни заинтересованным, его наигранно-детское выражение лица было лишь красивым фасадом. Божественные алые глаза выдавали тоже самое наслаждение игрой судьбами людей. Он был словно кукловод, дергающий за ниточки фигур, воздействуя на разумы сладкими речами. Кастер поджал губы, но смерил свой гнев.
— Вы могли бы передать Мато Рин Наблюдателю, как и предписывается правилами, — Токиоми перевел свой оценивающий взгляд на него, все его лицо выражало лишь нейтральную заинтересованность, а тон — легкое любопытство. Вот только глаза не могли скрыть всех его чувств.
— Были причины, по которым Мастер Лансера не доверяет некоторым лицам. Потому что они не только не в состоянии защитить ее, но и даже понять угрозы, — была в заявлении Кастера некая жесткая бескомпромиссность и очевидно для всех, кто мог читать между строк, он говорил не только о Наблюдателе.
И Токиоми чутко уловил этот намек. Почти неприкрытое оскорбление. Он заботился о дочери, заботился о Рин, лучше кого-либо, и его до глубины души задело заявление Слуги о его неспособности защитить свою семью.
— Тогда я скажу вам прямо и доступно, — отложив бокал он, ловко перехватил свою трость и медленно поднялся, его движение в это раз излучало давление. Чистую враждебность без усложнений, — моя семья — это величайшее мое сокровище. Каждый, кто навредит члену семьи Тосака столкнется с последствиями. Это достаточно понятная угроза?
Райдер бросил вопросительный взгляд на Арчера, но тот лишь отрицательно покачал головой.
— Правила магов насчет наследования, вы ведь знаете, зачем передают второго ребенка другой семье? — спросил Кастер почти риторически. Угрозы сейчас его не трогали.
— Очевидно, потому что Метку может получить лишь первенец, — сбитый этим вопросом и спокойным, почти поучительным тоном, Токиоми умерил свой пыл и расслабил хватку на трости.
— Именно, потому что два ребенка мага могут войти в конфликт из-за получения герба и главенства в семье, — кивнул Кастер, а затем указал на Сакуру ладонью, — разве похоже, что ваши дочери попытались бы навредить друг другу ради фамильного герба? Вы отдали собственную дочь только ради получения чужого герба. И поэтому вы мне отвратительны.
— Отец, и эта та причина, по которой ты отнял у меня сестру? — неверяще произнесла Сакура, ошарашенно посмотрев на Токиоми. Она злилась, но считала, что папой двигали лучшие побуждения, что он действительно так защищал Рин.
— Ты еще слишком мала и не понимаешь, не понимаешь, как и Кастер, — покачал головой Тосака, устало опускаясь на стул и делая глоток дорогого, но теперь совершенно горького вина, — вы думаете, что я какой-то злодей, но я переживаю о своих детях больше, чем кто-либо из вас. Вы готовы так легко осудить меня, не понимая, как тяжело было мне. Кастер, ты ведь понимаешь, какие проблемы возникнут с магией Рин, понимаешь, что нужен специалист, нужны знания, которыми я просто не владею, чтобы защитить ее. И я сделал все возможное для того, чтобы дать ей самое лучшее будущее. Я отбросил личные чувства и продолжил следовать пути мага и горжусь этим, как горжусь каждым из своих детей. Я чту древний союз и помогаю Мато в час нужды, потому что такие как ты или Кария отказываются от пути мага! Все жалеют его, его трудную и тяжелую судьбу, даже мои дочери считают «дядю Карию» добряком. А все из-за его трусости, если бы он не сбежал, сейчас мои дочери не находились бы в таком положении!
— Даже если Сакура и Рин в следующей войне окажутся врагами? — Райдер тяжело покачал головой и разочарованно выдохнул, — не понимаю я вас, магов. Но не буду осуждать тебя, Мастер Арчера, я не поощряю такое отношение к детям, но лицемерием будет с моей стороны указывать тебе, — он снова налил себе и, выпив, поморщился, — не так я представлял себе пир королей.
— Ты… готов принять будущее, в котором мы должны будем… сражаться против друг друга? — было в словах Сакуры что-то ужасное, как и в выражении лица. Так отрекаются от родителей.
Токиоми поморщился, никто не понимал его заботы, все эти герои понятия не имели о его жертвах! О его труде! Даже собственная дочь. Возможно, вправду лучше бы сначала родилась Рин, а уже потом Сакура. Рин бы поняла его.
— Кровь Тосака будет так или иначе течь в ваших венах, а значит шансы к достижению Акаши в будущем будут вдвое выше.
Арчер вздохнул, похоже, ситуация требовала его вмешательства.
— Разве ты желаешь смерти Рин, девочка?
— Нет, конечно! — вспыхнула Сакура, но Гильгамеш успокаивающе взял ее за маленькую руку.
— Разве война за Грааль требует от тебя этого? Или, может, отец указывает тебе убить Рин? Нет, — Арчер внушительно посмотрел прямо в ее голубые глаза, словно проникая в самую душу, — тогда стань сильной, просто стань настолько сильной, чтобы никто не смел тебе указывать, что ты должна делать. У тебя есть время и бесспорно у тебя есть талант, уж если Король Героев говорит это, значит так и есть, — он приблизился к ней почти интимно близко и вкрадчиво прошептал, — к тому же, никто не сможет остановить вас от того, чтобы стать сильнее вдвоем. Вникни не в слова, что на поверхности, а в самую суть.
Сакура, немного подумав, кивнула. Это было таким простым и одновременно гениальным решением. Почему Тосака и Мато просто не объединиться в будущем? Ведь они с Рин могут одолеть всех других противников, а потом честно разделить трофеи. Желание одно, но Тосака молодая и процветающая семья, они могут уступить победу в одной войне, чтобы Мато уступили им в следующей. Да Господи, это уже четвертая! Если бы три семьи-основатели не были такими упертыми и эгоистичными баранами уже каждая семья бы исполнила по одному желанию, а вместо этого вся та энергия, которая бы могла быть в их власти и принести ту же пресловутую честь, профукана!
В этот момент восьмилетняя девочка поняла, что маги порой невероятно тупые. Это слишком ясно отразилось на ее лице и некоторые не смогли сдержать смешков.
— Хорошо, раз с Рин все в порядке, я вернусь домой и больше не буду поднимать эту тему, — спокойно, даже слишком спокойно произнесла Сакура, — отец, ты получишь достойную семьи Тосака дочь.
Арчер прикрыл глаза, видя, как воображаемый нож девочки медленно входит в воображаемую спину отца. Хладнокровно и жестоко. Он улыбнулся, довольный своей игрой.
— Есть ли еще безотлагательные вопросы? — спросил Райдер, медленно обводя присутствующих, после небольшой паузы он отодвинул бокал и пристально посмотрел на Слугу перед собой. Его лицо больше не было столь же веселым, что и в начале, но все же оно стало чуть расслабленнее, — Ваше Блестящество, ты древнейший из нас и называешь себя Первым истинным Героем. Поведай, зачем же тебе сосуд, исполняющий желание?
— А ты нахальный малый, — весело усмехнулся Арчер; непонятно было, сдерживает он себя намеренно, играя перед Сакурой, или его действительно веселят слова Искандера, — но я не буду злиться на тебя, ибо ты собрал поистине интересную компанию, — он уже не излучал той детской непосредственности, став более серьезным, но снисходительно-доброжелательная улыбка все еще играла на его губах, — я был рожден править людьми, потому что боги не могли познать их чувств. Я же обладал их мудростью, могуществом и при этом на треть оставался человеком, чтобы стать проводником между двумя мирами. Но люди не были достойны их мудрости, погрязшие в грязи низменных грехов, как и пропитанные высокомерием боги не были достойны познать чистой человеческой любви. Богу никогда было не понять матери готовой отдать собственного ребенка, лишь бы сохранить ему жизнь, слишком эгоистичному и тщеславному. Я видел страшные вещи, как войны, проливающие реки крови, и братоубийство из алчности, я видел отвратительные деяния во имя светлой идеи и все это я принял как правитель людей. Лучшие творения, их я сохранял в своей сокровищнице как произведения искусства и символ их потенциала. Все негативные черты как необходимое зло, баланс всего хорошего, что есть в людях. Все хорошее ради чего я, Гильгамеш, встал на их сторону, выступив против богов. Против своего народа, потому что люди были мне более близки, чем боги. Люди стали моим народом.
Арчер говорил в тишине. Негромко, но каждое его слово отдавалось в умах присутствующих, проникая в сознание словно отрава или наоборот лекарство для души. Кто знает?
— Придя в эту эпоху, я был разочарован более чем в самые темные дни своего правления. Я не увидел своего народа, лишь жалкий скот, даже не сброд рабов или жалких воров, но стадо животных. Признаю, не без светлых и примечательных идей и людей сия эпоха, но в подавляющем большинстве это масса червей, копошащихся в саду моем, они пожирают корни оставленной мною мудрости, они попирают мои законы и отбрасывают свой потенциал, чтобы быть. Быть, как все, быть частью серой массы существ, чьи устремления не выходят за приземленный круг: пожрать, поспать и наплодить потомков, приправленный жадностью и завистью. И тогда я принял решение защитить людей от них самих, отсечь все гниющие части, чтобы спасти то, что еще можно спасти.
— Так ты желаешь Грааля, чтобы вернуть свой мир? — задумчиво спросил Райдер, пробарабанив по столу и прищурив один глаз, словно присматриваясь к какой-то мелкой детали.
— Отнюдь, любопытный малый, — мягко улыбнулся Арчер, — я не нуждаюсь в подачках от мира или кого-либо, чтобы вести свою судьбу. В каком бы мире я не оказался, он подчинится моей воле. Я ваш противник лишь чтобы определить, достойны ли вы сокровища, исполняющего желание. Очень удобно будет определить это сегодня.
— А ежели мы окажемся не достойны? — почти с открытым вызовом оскалился Райдер, приподнимая полный бокал вина.
— Я уничтожу вас всех, — кивнул в ответ Арчер, также приподнимая свой нетронутый бокал.
— Пусть победит достойнейший из нас, — спокойно произнесла Артурия, беря два бокала и передавая один Ланселоту, стоящему напротив.
Слуги выпили не синхронно. Сначала короли, затем остальные. Мастера ограничились парой глотков и молчаливым переглядыванием. Никто из них не предполагал такого развития в войне и просто не знал как себя вести.
— Что же, Райдер, излей королю свое желание, как и вино, что мы пьем, — дозволительно махнул рукой Арчер, при этом не забывая доливать сока Сакуре и пододвигать ей еды, до которой маленькая девочка не смогла бы дотянуться, — но не забывай, что в случае, если ты не достоин, вместо вина прольется кровь.
— Кровь крови рознь, пока мы не увидем, кто ее прольет, — дерзко ухмыльнулся Искандер, залпом выпивая очередной бокал вина, пока Кастер откупоривал новую бутылку, — я желаю завоевать весь этот мир. Единый народ под управлением одного правителя. Возможно, такой сад не будет радовать твои очи, Король Героев, своим разнообразием, но он будет гармоничным и аккуратным. Когда я завоюю все, некого будет больше завоевывать, и не станет войн. Когда я объединю народ, не станет расовых распрей и нацизма. Когда я уберу всех богов, не станет религиозных конфликтов. Чем не рай на земле?
— И сколько погибнет в твоем объединении, Король Завоеватель? — впервые заговорила Ассасин, на лице ее играли разные эмоции: от гнева, до неприятия самой идеи объединяющей всех войны, — сколько стран ты готов сжечь, сколько душ обречь на страдания? Желаешь отнять у людей их традиции и веру, чтобы самому стать богом всего мира? Да ты хуже Арчера! Деспот!
— Люди гибнут каждый день, Ассасин, — изогнул бровь в удивлении Райдер, повернувшись в ее сторону, — сотни, если не тысячи умерли от голода или в военно-религиозном конфликте лишь за то время, пока мы беседуем. Пока страны разрозненны и строят козни против друг друга страдает еще больше. Ресурсы, которые можно было бы направить на спасение миллионов людей идут на военные нужды: шпионаж, подкуп, шантаж, дезинформацию, создание конфликтов через третьи руки… Людей забивают камнями и расстреливают из оружия по всему миру ради богов, которые проповедуют мир и любовь. Правительства и корпорации вкладывают огромные ресурсы на создание еще более смертоносных способов убивать живых существ. Даже боги нашего времени не позволяли себе наносить урон подобный тому, что делали люди за последнюю сотню лет. Так что да, я готов отнять столько жизней, сколько понадобится и повести человечество за собой, к славе, что лежит за горизонтом.
— Почему все ваши пути к «идеальному миру» лежат через насилие? — спросил Сэйбер, печально смотря на теперь уже пустой бокал в руке, — почему вы, короли, в чьих руках сосредоточена сила и власть не используете ее, чтобы сделать мир лучше без насилия? Справедливый суд, милосердие, прощение, искупление… я не был бы тем, кем стал, без этого. Это то, чему научил меня мой король. Не меч должен вести короля, но ножны, в которые он однажды его отложит, подарив людям мир.
Арчер и Райдер одновременно вопросительно посмотрели на Артурию, та выглядела сконфуженной.
— Знаете, я не хотела бы вас разочаровывать, но я просто хочу пырнуть мечом вон того парня, — она ткнула пальцем в Ланселота, — потом перевела палец на Искандера, — потом ткнуть этого парня, довольно сильно и желательно несколько раз. И золотого мальчика, немного, — она сжала указательный и большой палец, оставляя промежуток, — на этом, по большей части, мои приоритеты иссекают.
— Довольно лаконичный ответ, — первым прокомментировал Искандер немного разочарованно, — ты же король, неужели мелкая месть настолько важна для тебя?
— Мелкая? — ее наигранное удивление выбросило в воздух столько злобы, что только мертвый бы не ощутил угрозы волнами, выплескивающимися из Альтер. Ее обманчиво тихий голос перешел на вкрадчивый шепот, — я проиграла больше, чем свою жизнь или страну. Я потеряла моих рыцарей, а они были всем моим миром. Нет в мире источника, который бы утолил мою ярость и ненависть, Искандер.
— Какая ты сегодня активная, — и бровью не повел Райдер, подперев голову кулаком, — вот видишь, твое желание куда глубже и интереснее, чем ты хочешь показать. Ты ненавидишь, пусть и не меня, но король, поглощенный лишь яростью и местью, не будет шутить, плакать и улыбаться. Расскажи, что делает тебя такой? Будем считать это штрафом за скучное желание.
Под взолнованным взглядом Айрисфиль, Артурия раздраженно выдохнула и сделала несколько глотков из нового бокала.
— Однажды, я встретила одного глупого юношу, он хотел спасти всех вокруг себя и это даже было не его собственное желание. Навязанные идеалы, которые он даже не знал как воплотить и вина за то, что он выжил там, где сотни погибли. Он был воплощением всего, что я презирала. — она усмехнулась, поигрывая бокалом и наблюдая за игрой света напитка, — иронично, но он никогда бы не достиг желаемого, потому что его Началом был меч. Меч, каким бы красивым он не был, создан лишь с одной целью — отнимать жизни. Сама его суть всегда будет противоположна идеалам. И ради спасения как можно большего количества людей он убивал меньшее. В конце концов он понял, что мечта, за которой гонится, хуже проклятья и оказался предан даже собственными идеалами. Отчаялся и возненавидел их. По глупой случайности он встретил меня, очевидно, что мы не поладили, и он все равно попытался спасти меня…
Артурия со вздохом прикрыла глаза, возвращаясь мыслями к рыжему придурку. В то время и то место, где они стояли на коленях, пронзив друг друга оружием, в самый конец их войны за этот проклятый Грааль. На прощание он намеренно промахнулся мимо ее сердца, пошло пошутил и оставил крупицу этих идеалов в ее черном мертвом сердце. И даже проклятье Зла Всего Мира, что она приняла в себя, так и не смыло их. В конце концов она оказалась такой же лицемерной дурой, пожертвовала своей второй личностью, разорвав часть себя, чтобы спасти его.
— Я ударила его в спину, когда он этого не ждал. Ничего нового, так заканчивают все упертые глупцы, — она посмотрела на Ланселота и добавила, — передай это своему Мастеру.
— Спасти всех — наивная мечта, но она заслуживает, чтобы в нее верить и стремиться к ней, — подала голос Ассасин серьезно, — даже если этот человек не спас всех, он посвятил свою жизнь помощи другим. Это достойный поступок и я не вижу причин для насмешек.
— Она не смеется, Ассасин. Она убила этого человека не из ненависти, мой король… проявляла жестокость, но никогда не делала это ради развлечения, — покачал головой Сэйбер, — она поступила так, потому что считала это правильным.
— А чего желаешь ты, рыцарь, предавший своего короля, не похоже, что искупления, — ядовито огрызнулась Ассасин.
— Он мой рыцарь, я буду решать, предал он меня или нет, — жестко отрезала Артурия.
— Она права, мой король, не искупления своих деяний я желаю. Я не сожалею о том, что полюбил и не ищу оправданий, — тихо, но твердо произнес Сэйбер, — всю жизнь лишь об одном я сожалел, о том, что не смог спасти тебя. Моего меча не было рядом, я лишь стоял и смотрел, как ты погибаешь в окружении в то время как другому хватило решимости броситься тебе на помощь.
— Хм, Сэйбер, так значит, ты желаешь исправить историю и спасти своего короля? — уточнил Искандер, приподнимая бровь в жесте неприятного удивления.
— Нет, время, что я прожил, благодаря моему королю, было очень счастливым, исправить это, значит отбросить его жертву, — Ланселот преклонил колено и опустил голову, — все, чего я когда-либо желал перед смертью — это поблагодарить тебя, мой король. И если тебе необходима моя жизнь в этой войне, я дарую ее тебе ради твоей мечты.
Артурия молчала. Тронутая словами своего рыцаря, она счастливо улыбнулась и прикрыла глаза в благодарном кивке.
— Ассасин или Кастер?
— Я лишь ищу способа достичь высшего мастерства. Первая ступень — когда даже простой отрезок бумаги в руке мастера смертелен словно лезвие меча. Вторая — когда сами руки воина становятся оружием, что превзойдет все, что противопоставит враг. И третья — когда для победы воину не нужно прибегать к насилию, высшая мудрость, которую искали все мастера Шаолиня, но так и не смогли познать ее. Желаю я не познать ее, но даровать народам мира, чтобы они могли посвятить себя умиротворенным медитациям и найти баланс с миром и собой. Это не счастье для всех, я понимаю это, но это равновесие во всем мире. Зло не восторжествует в сердцах, добро не захлестнет мир бесконечной радугой, но будет вечный покой.
— Какое скучное желание, — фыркнул Арчер, — мир без движения, даже чистейшее озеро станет болотом, если вода останется в вечном покое. Чем такой мир лучше смерти?
— Не тиранам вроде вас, всю жизнь насаживающим свое мнение силой, судить мое желание, — гордо подняв голову, ответила Ассасин.
— Человек ленив по своей природе, даруй ему все блага жизни, и он станет не лучше животного, — неожиданно поддержал Гильгамеша Искандер, наливая в бокал еще вина, — всмотрись в историю, даже Святая Жанна забрасывала своих оппонентов не только молитвами, но и стрелами, и копьями. Человеку нужен стимул, нужна цель, даже если навязанная или привитая насилием. Даже жить простым воином и рисковать жизнью каждый день лучше, чем существовать тысячи лет овощем в сырой пещере, уткнувшись в холодную стену.
— Так ты предпочтешь миру вечную войну, Райдер? — опасно прищурилась Нг Муй.
— Я желаю мира и процветания не многим меньше тебя, но то, чего ты желаешь это не мир, это стагнация. Хуже любой войны, ибо люди жертвуют собой ради чего-то эфемерного, а значит ради ничего.
— Ты знал лишь войну, Король Завоеватель, и утратил связь с настоящим, — вставила свое слово Артурия, — сегодня нет необходимости доказывать правоту силой. Средства массовой информации, политическая и финансовая стабильность сосредоточенные в правильных руках творят куда быстрее и больше, нежели армии. Людям не нужен мир или равновесие, им не нужен завоеватель или очередная Мировая Война. Им нужна стабильность, подари им надежное завтра, хорошие развлечения и для подавляющего большинства этого будет достаточно. Те, кто захочет большего, пусть достигнут этого.
— То есть тебя не смущает вся эта бесполезная чернь? — удивился Арчер, сложив перед собой руки замком, — паразиты, не более, просто существующие ради самого существования.
— Не буду отрицать, что если бы у меня была перчатка, которая щелчком пальцев истребила бы половину этого сброда, — пожала плечами Альтер, — я бы это сделала, потому что я ненавижу людей. Но не мне решать и никому из вас, эта эра принадлежит людям, не героям, магам и не богам. Люди проложат собственный путь, неважно, если они вымрут, значит не заслуживают жизни, если вознесутся, значит я была неправа и приму это.
— Тогда почему ты желаешь убить всех Героических Духов и уничтожить Трон Героев? — спросил Кастер, и повисла гробовая тишина. Остальные Слуги шокированно посмотрели на нее.
— Я убиваю ради их спасения, Кастер, — недовольно цокнув, ответила Артурия, — герои исполнили свой долг при жизни, в посмертии пусть они отдыхают, а не разгребают чужое дерьмо. Снова. Как я и говорила, пусть люди совершают любые ошибки, но не подчиняются чужой воле, это включает и пункт по решению своих проблем самостоятельно.
— Но, мой король, — голос Ланселота дрогнул в ужасе от осознания, — Алайю нельзя победить, даже сильнейшие из героев не смогли этого. Идти против воли Алайи то же, что идти против мироздания, это битва без конца, без надежды на победу…
— Она и не надеется победить, — Арчер громко рассмеялся, дрожа всем телом, — она вырвет столько героев, сколько сможет, а потом станет на их место. Король, что жертвует собой ради рыцарей, а не наоборот, что за замечательная шутка!
— Это глупо, Король Рыцарей, никто не должен нести такое бремя, ноша каждого героя тяжела, но не непомерна, взвалив на себя чужое, ты сломаешься, как и тот юный глупец, о котором ты рассказывала, — тяжело вздохнул Искандер, откладывая бокал.
— Я знаю, Король Завоевателей, — она тоскливо посмотрела на разьяренное лицо Ланселота, — просто я страшная лицемерка…