Другая Война

      Айрисфиль чувствовала себя неважно, все… это было слишком сложным и тяжелым для нее. Между Артурией и Ланселотом возник конфликт. Она почувствовала, что ей нужно отойти. Вежливо извинившись, она устало поплелась к туалету, чтобы умыть лицо холодной водой. Подняв голову, она всмотрелась в отражение в зеркале. Все эти герои были не такими, какими она их себе представляла. Айнцберн наивно полагала, что периодически рыцари в сияющих доспехах будут сталкиваться друг с другом в этой войне, а после один из них одержит победу. И так пройдет война за Грааль, а последняя, самая достойная пара, получит шанс загадать желание. Что будет с Илией? Этот вопрос ее мучил больше всей войны. Она уже давно смирилась со своей ролью жертвы, но если четвертая война не закончится победой Айнцбернов… что будет с ее дочерью? Она одновременно знала ответ и отрицала его всем своим естеством. Пока она не ощущала проблем с передвижением, но со временем ее состояние будет лишь ухудшаться. Она надеялась поговорить с Кирицугу хотя бы сегодня, лишь в него она могла верить.       — Айри, — тихий мужской голос заставил ее резко обернуться, и не потому что он прозвучал в женском туалете.       — Кирицугу, — ахнула гомункул, приложив ладони ко рту. Он стоял, облокотившись о стену, в униформе обслуги и вымучено улыбался.       — Я рад тебя видеть, — тусклая искра тепла едва пробилась в его безжизненном голосе, — как себя чувствует Илия?       — Она очень любознательная и веселая. Такая живая и эмоциональная, что я иногда даже не верю, что именно я родила это чудо, — еле сдерживая слезы, призналась Айрисфиль, — часто спрашивает о тебе. Я сказала, что ты очень много работаешь и обязательно однажды придешь за ней. Ты ведь вернешься?       — Я тоже очень ее люблю, — Эмия сжал руки, вспоминая свою брошенную дочь. Сейчас он постоянно разрывался между своей мечтой и семьей и вот, когда он смог оградить чувства, вновь встретил Айри, и снова его решимость дрогнула, — как только я закончу с этим, сразу же вернусь за ней, я уже переговорил с некоторыми знакомыми, есть заклинатели, которые могут помочь, нужны лишь деньги, но я их найду… — он говорил еще что-то, пытаясь успокоиться, но выходило не очень, — в общем, я… Айри, мы можем сбежать, прямо сейчас, возьмем с собой Илию и будем жить только для себя. Я отброшу ради вас все, только скажи, что ты готова.       — Я не могу, куда бы я не скрылась, я уже навсегда привязана к этой войне, — печально покачала головой она, — а ты, дорогой, слишком уперт, если сбежишь сейчас — будешь сожалеть всю свою жизнь.       — Буду. Но тогда со мной будет Илия, ты ведь понимаешь, что я могу не выжить, не дойти до конца, кто позаботится о нашей дочери? Что за ужасная судьба будет ее ждать? — в его голосе было столько страха и отчаяния, что даже Айнцберн не могла ответить ему. Она лишь молча обняла его, как делала это в трудные минуты своего любимого человека, — я боюсь подвести вас. Я до сих пор даже не знаю способа исполнить свою мечту, я просто…       — Кирицугу, верь в себя, ведь мы уже верим в тебя и твою мечту, — прошептала она, изо всех сил сжимая его. Ей тоже было страшно, очень страшно потерять хоть кого-то из ее семьи, — Артурия уже заключила сделку с Мастером Ассасин, она уступит свое право на желание Граалю в обмен на жизнь Илии. Котомине Кирей уже использует свои связи, он нашел человека в Ассоциации, она очень талантливый маг из выдающейся древней семьи. Возможно, что к окончанию войны Илия уже будет свободна. И когда война завершится… вы с моей дорогой Илией тоже будете счастливы. — ее искреннее желание сделать такого черствого человека, как он, счастливым уже приносило ему много радости. Много больше, чем он заслуживал, много больше, чем он сам подарил его другим. И от этого Эмия ненавидел себя еще сильнее. Он должен был принести в жертву не только любимую, но и просто человека настолько хорошего, что этот прогнивший мир не заслуживал ее.       — Ты подготовилась лучше меня, — со смешанными чувствами улыбнулся Эмия, мягко отстраняясь, стараясь сохранить лицо и заглядывая жене в лицо. Он пытался насытиться видом, словно на прощание, словно это их последняя встреча, — теперь мне легче, я выложусь на полную и сделаю этот мир счастливым, во что бы то ни стало, — он удержал свою руку на ее на несколько бесконечных секунд дольше, отпустить сразу казалось ему непоправимой ошибкой, почти грехом, — Айри, не доверяй священнику, я опасаюсь его намерений, потому что не понимаю их. Хорошо?       — Да, в одном из разговоров он признал, что сам не знает зачем участвует и просто хочет досмотреть до конца, хочет найти себя в этой войне. Он странный, но мне кажется, Кирей просто запутался, как и ты когда-то, и я надеюсь, что он тоже сможет обрести свое счастье в этом мире, не причиняя людям зла, — она обнадеживающе улыбнулась, хоть и не смогла скрыть грусти от их расставания.       — Пусть так, но я действительно очень беспокоюсь… — он вздохнул, это все были не те слова, что он хотел сказать.       Ему хотелось кричать: «Живи! Я люблю тебя и не отпущу!».       Отбросить тот треклятый ритуал и просто быть со своей семьей.       Но в такие моменты он снова вспоминал все те невинные жертвы, лица людей, что он не смог спасти. Лица тех, кого он мог спасти, но бросил ради спасения еще большего количества людей. Даже если он не сможет придумать как спасти всех, у него все еще будет возможность помочь многим. Излечить болезни, искоренить голод, дать шанс тем, у кого его нет возможности видеть или ходить. Он должен победить. Даже если цена будет самой большой в его жизни.       Он должен стать героем. Настоящим героем.       Айрисфиль просто кивнула ему на прощание и ушла. Он постоял еще немного, чтобы осторожно уйти. Как только хладнокровие вернулось к наемнику, он подумал, что вся эта встреча была тратой времени. Он подвергал миссию опасности лишь из-за импульсивного порыва, в этой войне он не должен позволять себе сентиментальности или жалости. Он почти не удивился, когда увидел знакомую фигуру священника, облокотившегося спиной о стену у служебного выхода, он терпеливо ждал его, сложив руки на груди.       — Эмия Кирицугу, — сразу же начал священник размеренным тоном, вся его поза говорила о мирных намерениях, — уверен ли ты, что желание Граалю важнее твоей семьи?       Он открыл рот, чтобы ответить. Очевидный ответ всегда лежал на поверхности, но у него почему-то просто не поворачивался язык произнести его вслух. Его хладнокровие мгновенно треснуло.       — Почему бы тебе не пожелать спасения своей жены и дочери? — просто пропустив первый вопрос, Кирей задал следующий так, словно получил ответ, — это простое и понятное желание, уверен, ты знаешь как его правильно сформулировать. Для этого желания тебе даже не нужно убивать всех Слуг, а Грааль начнет формироваться лишь после смерти пятерых.       — Котомине, если бы перед тобой был выбор: спасти сотню или тысячу обычных людей, что бы ты выбрал?       — Тысячу, — без колебаний ответил священник, не задумавшись и секунды.       — А если бы выбор был между членами твоей семьи и тысячей незнакомцев? — Эмия привычно вытащил сигареты, но потом заметил знак, на который указал Кирей, и убрал пачку обратно.       — Я знаю, к чему ты ведешь. Выбор будет сложнее на психологическом уровне, очевидно, что сотня меньше тысячи, но члены семьи на инстинктивном уровне всегда будут представлять более высокую важность, чем незнакомцы, потому что я буду чувствовать привязанность, — улыбнулся Котомине, словно услышал хорошую шутку, потому что для него выбор был прост, члены семьи для него всегда были такими же безликими незнакомцами, даже собственный отец, — но в данный момент на другой чаше от твоей семьи нет ни тысячи, ни сотни людей. Сейчас ты жертвуешь семьей ради пустоты на другой чаше, и мне кажется это невыгодная сделка.       — На другой чаше спасение для гораздо больше, чем тысячи людей, — парировал Эмия, также облокотившись на стену напротив, стоять долго без трости все еще было тяжело. К тому же в казино была достаточно компетентная охрана, чтобы он мог пронести свое оружие. Ему и так с трудом удалось пройти головорезов Райги так, чтобы не возникло вопросов, ведь малейшее использование магии мгновенно бы привлекло внимание Мастеров и Слуг, что тщательно окружили себя сигнальными заклинаниями.       — Спасение, о котором тебя не просили, оставь работу Бога Богу. Ему решать глобальные вопросы, мы, люди, лишь исполняем его волю на земле, этот крест не по тебе. Не человеку его нести, — произнес Кирей, и сейчас он говорил более эмоционально, чем в их прошлую встречу, — подумай сам, путь к светлому не может пролегать через темное. — он и сам был удивлен этому откровению, сорвавшемуся с губ, он слышал эти слова и говорил их не раз, но именно сейчас, перед Эмией, он словно увидел истинную глубину, — нельзя создать «мир во всем мире» путем насилия и убийств.       — Довольно странная философия от такого как ты, экзекутор, — да, у Кирицугу было время, чтобы навести справки об Котомине младшем более подробно, — не помню, чтобы ты совершал какие-то светлые поступки, кроме зачисток.       — Как и ты, наемник, — довольно ответил Кирей, ему начинала нравиться их перебранка все больше, через диалог с Кирицугу он познавал себя. Навряд ли во время сражения он бы смог открыть для себя больше, — по крайней мере, я не брал денег за свою работу, заклинатель.       Среди магов ярлык «заклинатель» был равносилен оскорблению и произносился лишь с презрением. Ассоциация признавала их полезность, но всегда негативно относилась к тем, кто рассматривает магию лишь в качестве инструмента.       — Неужто церковным палачам не платят за массовые убийства? — наигранно удивился Эмия, чувствуя подступающую злость, но злость эта рождалась из других ощущений, которые он еще не мог объяснить.       — Поменьше, чем тебе за сбитый самолет, — усмехнулся шире Котомине, — интересно даже, как Ассоциация Магов оправдала смерть сотен невиновных их семьям? Ах, да ты же не знаешь, потому что не интересовался, сколько боли принес. Это очень по семейному для Эмия, идти к великой доброй цели по трупам и не обращать внимания на «детали». Цель оправдывает средства.       — Если бы фамильяры того Апостола вырвались, мог начаться зомби-апокалипсис для целого города, — парировал Кирицугу, все же болезненно поморщившись, вытащил сигареты. И плевать на правила. Он мог скрывать свои чувства от других, но не от себя.       Между ними возникла пауза, и Кирей задумался над тем, что и сам всегда считал собственную последнюю фразу своеобразной аксиомой. Однако слова Айрисфиль заставили его задуматься. Он поставил себе цель узнать что он такое, найти свое желание, но теперь он больше наслаждался самим процессом. Наслаждался. Столь знакомое и понятное слово, но чуждое для него чувство. Теперь, спокойно отдаваясь некоторым своим темным порывам и просто наслаждаясь страданиями, он действительно чувствовал себя комфортнее. Он смог принять себя калекой и решил продолжить путь, но перед ним все еще маячило распутье.       — Можно? — внезапно спросил он, кивнув на сигареты в руках наемника. Кирицугу удивленно приподнял брови, но затем пожал плечами и протянул полупустую пачку.       — Не боишься, что они отравлены? — с долей сарказма спросил Эмия, пока священник вытаскивал сигарету, даже лично щелкнул подаренной зажигалкой, поднося пламя.       — Я тот, кто спасает твою дочь, так что не в твоих интересах убивать меня, — надавил Котомине, поднося край сигареты к огню, при этом сжимая ее указательным и большим пальцем.       — Пока что.       — А еще, я возможно влюбился в твою жену, — ровно произнес Кирей, затягиваясь.       Двое мужчин замерли, лишь пламя зажигалки колыхалось между их взглядами. И вот теперь он мог полностью насладиться реакцией Эмии. Убийственное намерение было столь плотным, что можно было обеспокоиться, что сигнальные заклинания забьют тревогу. Разумеется, священник лгал, он читал и слышал о любви, пусть и поверхностно. Его сердце не билось быстрее в присутствии гомункула, у него не возникало сексуального желания к ней, хоть он и признавал чистоту ее красоты, его тело не потело, не било разрядами, не возникало чувства необходимости касаться ее и вообще ничего, что можно было бы идентифицировать как любовь. Котомине Кирей был калекой и не мог любить. Просто он чувствовал с ней уют, ему нравилось их общение, и он хотел провести с ней всю жизнь, ничего особенного. Ничего общего с любовью или хотя бы страстью.       — Так как у меня нет желания, я собираюсь пожелать спасения сосуда, — он не стал говорить Айри, это было лишь для их личного общения, знак его благодарности за то, что в отличие от остальных она готова была принять его таким, каков он есть, не требуя отказаться от части себя, даже если она неправильна и греховна. Разумеется, он все еще не собирался мешать наемнику, посмотреть к чему приведет его желание было очень любопытно. Сломается ли Кирицугу, обратит ли его желание мир в пламя и руины? Одна лишь мысль об этом исходе завораживала. Пусть судьба ведет его, пусть ответ придет тогда, когда придет. А если нет, то он продолжит искать его вместе с Айри.       Пламя зажигалки погасло. Кирицугу смотрел не на него. Теперь он смотрел на зажигалку в своей руке с каким-то странным выражением.       — Тебя хочется ненавидеть, священник, — он отбросил недокуренную сигарету и развернулся, чтобы уйти, — но делать это не получается, — прошептал себе под нос Эмия, сожалея, что не может убить Котомине прямо сейчас.       — Действительно бесполезная трата времени, — посмотрев на сигарету, Кирей отбросил свою и тоже развернулся, чтобы вернуться к остальным.

***

      — Не, правда, забавно, Ассасин, лишь у нас с тобой есть желания к Граалю, — к этому времени Искандер уже успел убедить воина Шаолиня присесть рядом и смог перевести беседу на более мирные ноты, — так что боюсь в конце придется вопрос решать между нами. Как насчет разминки в виде греческой борьбы после пира, только ты и я?       — Ты серьезно, клеишь вражескую Слугу прямо посреди войны? — закатила глаза подтянувшаяся Вейв Вельвет, раздраженно потягивая обычную банку пива.       — Живем один раз, так почему бы не познать своего врага лучше? — легкомысленно улыбнулся Райдер.       — По-моему, твои понятия познания… несколько глубже необходимого, — буркнула она, уже немного покраснев, Арчибальд ловко отобрал у нее банку и всунул стакан с обычным напитком, сам он ограничился чаем, — к тому же, она «не очень», да еще и лысая.       — Ха, насчет глубже, мне нравится это слово, очень подходящее, — хохотнул Искандер, бесцеремонно придвигаясь к Ассасин, которая с мольбой посмотрела на вернувшегося Мастера.       Кирей показал ей большой палец и кивнул. Бросив свою Слугу на произвол судьбы, сел рядом с Айнцберн.       — Не знаю, что бесит меня больше, что меня хочет обесчестить вражеский Слуга или то, что его Мастер, чья внешность оставляет желать лучшего, считает меня «так себе вариантом»?       Артурия посмотрела на нее понимающим взглядом, кивнула и показала большой палец. Ассасин обнаружила, что ее союзники — бессердечные ублюдки с любовью к извращенным подколам. Она повернулась к Райдеру, ей действительно не помешало бы сбросить стресс… но она реально рассматривает этого мужика из другой эры, страны и вообще практически незнакомца? Не говоря уже о том, что они смертельные враги?       — Это война полное… кусок фекалий, — выругалась она, залпом выпивая уже что-то на порядок крепче вина, потом взяла следующий и присмотрелась к собутыльнику.       Ассасин пожала плечами и чокнулась с Райдером бокалом, это война, в которой можно сдохнуть в любой момент. Жизнь с нулевой ответственностью, хоть и ненадолго, звучит не так уж и плохо.       Вельвет тихо плюнула Искандеру на спину. Не то чтобы она ревновала, просто это был порыв юности и практически случайность. Да, определенно. Кастер переглянулся с Арчибальдом. Оба скривились по своим причинам. Кастер от того, что мысль о сексуальной связи Вейв и Райдера вызывала у него тошноту и пригорание, а Кайнет от того, что где-то в перспективе Вельвет будет членом семьи Эль-Меллой и ее поведение недостойно. Но подумали, что вторая сторона думает также как и они.       Между делом Арчибальд вежливо извинился за задержку и отозвал Мастеров для разговора. Они собрались за рулеткой, делая небольшие ставки и не особо следя за игрой. Магия была бы слишком хорошим и удобным способом быстро разбогатеть в подобных заведениях, поэтому Ассоциация и Святая Церковь очень строго относились к нарушениям Статуса в таких местах, почти полное отсутствие тюрем намекало вовсе не о добрососедском и законопослушном поведении магов, а скорее о том, что суд и казнь над теми, кто пытался обогатиться мошенничеством, проводились немедленно. Хотя в сообществе магов в первую очередь признавали талант и статус мага, а финансовое положение было лишь вторично, деньги имели значение. Почти все исследования и опыты всегда требовали вложения немалых средств, поэтому большинство старых родов по умолчанию являлись состоятельными людьми. И конечно же никому из влиятельных подлунного мира, для которых магия была чем-то особенным, великим и необъемным, не хотелось видеть выскочек, нарушающих Статус Секретности ради столь низменной вещи как материальные богатства.       Крупье медленно подошел и с вежливой улыбкой поприветствовал игроков, затем показал «чистые руки» и начал игру.       — Прошу прощения за поведение моего Кастера, — с легким поклоном извинился Кайнет, — боюсь, что эта история задела его лично, в детстве он рано лишился отца и ему пришлось поднимать свой род из сложного положения.       — Вам не стоит извиняться за своего Слугу, — вздохнул Токиоми, бросая на игровую часть стола пару фишек, три четных числа и все красные, — смею надеяться, хоть вы как чистокровный маг в девятом поколении понимаете меня.       — Более того, я готов предоставить Мато Рин больше, чем защиту в этой войне, — располагающе улыбнулся Арчибальд, продвигая свои на противоположный цвет, черная цифра была закрыта парой его фишек.       — Я заинтересован, — Тосака уже догадывался, о чем пойдет речь, Зокен был не только старым магом, но и дальновидным, он предупреждал, что от Мастера Кастера поступит предложение взять Рин в свою семью. Что ж, это было то поле боя, где два мага, выросших в политической борьбе Часовой Башни, готовы были сразиться словами. Когда-нибудь Сакура поймет, что он был прав.       Они играли неспешно. Больше времени уделяя беседе и слежке за своими Слугами. Персонал без вопросов исполнял их просьбы и умело игнорировал их частные беседы, держась на почтительной дистанции. Токиоми отметил, что сама обстановка была хорошо подобрана, Арчибальд с ним согласился. В конце концов, они могли поговорить не только о войне, но и немного времени отвести простому общению.       — Где вы были, Котомине Кирей? — поинтересовалась Айрисфиль, с интересом делая очередную ставку на выделяющееся среди черно-красных, зеленое число. Сумма ее выигрыша была равнозначна этому числу, но она не унывала. Айнцберн раньше никогда не играла в что-либо подобное, но уже испытывала возбуждение и азарт от игры, это был хороший способ отвлечься, и она была благодарна за приглашение присоединиться.       — Просто поговорил с одним из официантов, он показался мне интересным человеком, — честно ответил Кирей, так, чтобы подтекст поняла лишь она. Гомункул понимающе кивнула и мягко улыбнулась.       — Сделали интересное заключение? — невинно поинтересовалась она, надувшись, когда крупье объявил о проигрыше всех участников. Начался новый круг.       — Думаю, что я получил пищу для размышлений, — он присоединился к игре, поставив все на первый попавшийся номер.       У них было равное количество фишек, они были предоставлены казино и уже заранее оплачены Арчибальдом, но маги не были особо заинтересованны в их увеличении, впрочем как и он. Выделялась разве что Вейв, нервно крутящая фишку в руке и беспомощно оглядывающаяся по сторонам. Она часто передвигала фишку, и металась по игровому столу. В ней чувствовалась не то, чтобы бедность, но сразу бросалось в глаза, что денежный вопрос для нее стоит гораздо острее остальных участников. Могло ли быть так, что Вельвет на войне ради богатства? Не самое популярное желание среди магов, но вполне востребованное среди первых поколений, хотя тоже далеко не на первом месте.       Крупье легко уловил атмосферу и тон игры, став словно тише и незаметнее, делая достаточно удобные паузы, быстро подстраиваясь под темп беседы игроков. Он объявил о победе Кирея после того, как женщина с приятной внешностью и зорким взглядом недалеко от крупье кивнула. Сам экзекутор в это время с большим интересом наблюдал за тем, как двигается крупье и эта женщина, как они обмениваются знаками, с, видимо, инспектором или контролером, который следил за игрой. Хотя выигрыш был довольно внушительный, игроки практически не отреагировали, персонал если и удивился, никак этого не продемонстрировал. Начался следующий спин, как здесь именовали один круг барабана.       — Я думаю, что хочу быть с тобой, — просто ответил он, безразлично отодвигая свои фишки в сторону удивленного гомункула, горка которой уже успела уменьшиться на треть.       Кирей не без удовольствия отметил, как поперхнулся Токиоми, он намеренно дождался когда он приложится к своему бокалу. Разумеется, он все еще изображал из себя тайного союзника Тосаки и сейчас играл на самой грани очень острого лезвия. Всего одна фраза вызвала подозрения у проницательного Кайнета по отношению к Токиоми и у Токиоми по отношению к нему. Он дразнил судьбу, и ему это доставляло удовольствие. Говорил ли он открыто, что предает Тосаку? Или он пытался втереться в доверие вражескому Мастеру ради Тосаки? Кто знает, Котомине определенно не собирался помогать магам разобраться. Занятый столь доставляющими мыслями он не сразу заметил недовольство на лице Айрисфиль.       — Я замужем.       Он захотел улыбнуться. Столь развернутый ответ требовал столь же развернутого комментария от него.       — Я знаю, — встать на перекрестье между тремя вражескими Мастерами и не остановиться на этом… Котомине Кирей это умел, любил и теперь с огромным удовольствием практиковал. Это было освежающе приятно и щекотало нервы.       — Всякое я видела, но чтобы и Мастера начали устраивать подкаты… — с мудрым видом кивнула Вейв, хотя на самом деле запуталась еще сильнее. И, разумеется, в жизни она повидала немногим больше Айнцберн, — к такому я точно не была готова.       — Жизнь полна неприятных неожиданностей и открытий, — поддержал ее Арчибальд, задумчиво смотря на Кирея. Котомине Кирея и сына Наблюдателя войны за Грааль Котомине Рисея.       Очень уж удачно первый Мастер Ассасин погиб. Могло ли быть так, что Наблюдатель использовал свое место ради того, чтобы продвинуть сына? Нет, Командные Заклинания не проявились бы у лишнего, восьмого Мастера, а значит и нельзя было быть уверенным в результате. Что же тогда его так привлекло? Тосака, как и все они, прислушивался к чужим разговорам, но Кайнету не понравилась столь резкая реакция. Известно, что Токиоми очень грамотно научился лавировать между интересами Ассоциации Магов и Святой Церковью, могло ли быть так, что он получал больше поддержки от Наблюдателя? Арчибальд едва заметно покачал головой, это был очевидный ответ, слишком простой. Слишком прямо Котомине заявил о своем желании поддержать Айнцбернов, и это было задолго до брошенной им фразы. То, что он пришел вместе с гомункулом и стоял рядом с ней, а также то, как защитил от взорвавшегося бокала в руках Артурии. К тому же его взволновало последнее известие о том, что была повреждена спиритическая доска, которая должна была отслеживать всех Слуг. Таким образом они даже не могли предьявить доказательство смерти Лансера, оставив Мастера Жиля де Ре в подвешенном состоянии лишь официальным извещением. Это мог сделать лишь кто-то вроде Кирея, у которого был доступ. Маг сделал свою ставку на черное, Тосака, в противовес, снова на красное, Айнцберн упрямо на зеро.       — Прямо судьба зеро, — прокомментировала упертость гомункула Вейв, единственная, кто метался по всему игровому полю и терял больше всех. Кирей пожал плечами, ему было достаточно… весело? Не совсем то слово, но близкое по его ощущениям. Пожалуй, он действительно получит в этой войне удовольствие.       Мастера, в отличие от Слуг, не поднимали тему желаний. Как маги они могли стремиться лишь к достижению Акаши. Но на самом деле в большинстве желали более приземленных и эгоистичных вещей, а поэтому не горели желанием показывать себя с некрасивой стороны. Это было лицемерием их сообщества, маги говорили лишь о стремлении к Истоку, но зачастую вязли в обычной политике, собственном обогащении и устранении конкурентов. В Часовой Башне процветал фаворитизм, консерватизм, расизм и прочие милые вещи, лишь с уклоном в то, что маги почти не имели тюрем. Они решали вопросы, как правило, раз и навсегда, поэтому жить магом значило и жить со смертью за плечом.       Это и разочаровывало Гила, он все еще присматривал за Сакурой, которой было позволено остаться среди Слуг. Достижение Акаши было скучным желанием на его вкус, но по крайней мере, оно по своему было великим, сложным в достижении и по своему уникальным. Он мог принять то, что они отказались от этой идеи, предприняв шаги к поиску своей собственной цели. Он мог это принять в магах, но не мог принять того отвратительного потока бессмысленности их существования, который вынужден был лицезреть. В другое время и при других обстоятельствах, Гильгамеш бы просто устроил какой-нибудь полномасштабный катаклизм, чтобы большая часть этой бесполезной массы исчезла.       Он повернулся к Кастеру, когда тот внезапно встал со своего места и отчетливо прокашлялся, чтобы привлечь внимание.       — Думаю, нет смысла больше откладывать, мы услышали друг друга, и теперь я хочу перейти к своему желанию, — размеренно произнес он, медленно обведя других Слуг серьезным взглядом.       Ни от кого не последовало возражений, более того, некоторые даже переглянулись, как так получилось, что Кастер настолько оттянул свою речь? Как вообще Слуга мог быть настолько незаметным без специфического пассивного навыка как у Ассасин?       — Мое желание — остановить Шестую Программу и защитить людей всех миров, для этого я был призван в это время и лишь для этого участвую в этой войне.       — Грааль может выполнить лишь то желание, которое мы можем сформулировать в понятной форме, произнес Арчер с долей интереса, — как ты собираешься остановить ее, если никто не знает как она действует, или хотя бы как выглядит и где ее искать?       Все присутствующие знали, Шестая Программа — это последний козырь Гайи, желающей истребления человечества для выживания и процветания, в вечном противостоянии Алайе, защищающей людей. Алайя была когда-то частью Гайи, но потом отделилась, сформировавшись в нечто независимое неосознанной коллективной волей людей, которые стали жить независимо от воли планеты.       — Мне не нужно загадывать желание, лишь убить ее, — Кастер кивнул в сторону Артурии, та лишь немного склонила голову набок и улыбнулась краешком губ.       — Уверенности тебе не занимать, Кастер, если желаешь этого… мы можем решить эту проблему сразу же после выхода отсюда.       — Я, Кастер, Слуга Арчибальда Эль-Меллоя, — он прямо посмотрел на нее и во взгляде его был вызов, — официально объявляю свою жизнь и два Командных Заклинания моего Мастера наградой за убийство Слуги Айнцбернов, Берсерка! Сие подтверждено и закреплено Наблюдателем и да будет услышано всеми.       Артурия опасно прищурилась, такая награда за голову сделает ее целью номер один. Она могла победить кого угодно, у нее была хитрость, были терпение и способности, но у нее не хватало выносливости, и Кастер это хорошо понимал. Она могла одолеть одного Слугу, но второй легко вынесет ее, так как Цепи в ее теле из-за проклятья быстро перегреются. Даже с поддержкой Ассасин, их двое против всех остальных. Ланселот скорее всего сейчас бы стал на ее сторону, но не Кирицугу, она бы никогда ему не поверила и не открыла спину. Всего одной фразой Кастер поставил ей мощный шах в этой партии, вся эта возня с пиром теперь приобрела более отчетливый смысл. Райдер и Кастер уже объединились и намеренно собрали в одном месте все пары, чтобы поставить ее в максимально уязвимую позицию. И она клюнула.       Кастер сжал кулак. Это было еще не все. Пока все были отвлечены, Кайнет и Вейв начали возводить укрепления в храме Рюдо, к тому моменту как остальные Мастера отреагируют, они уже вернутся назад на подготовленный плацдарм и смогут установить защиту быстрее, чем враг нападет. Двойной удар, мощное нападение и скрытая защита. Объединенные усилия талантливого теоретика и гениального полководца, вместе они были для Артурии словно молот и наковальня.       И они разобьют ее!       — Хороший ход, — полуприкрыв змеиные глаза, Артурия улыбнулась шире, она и не собиралась играть в этой партии честно. Она не зря пришла раньше и подготовила для других Слуг прощальный подарок.