Я так люблю тебя слышать

— Что Вы здесь делаете? В тёмных глазах, которые смотрели абсолютно в никуда, появляется влажный блеск. Маленькая капелька-бусинка вдруг уже скатывается по бледной щеке. Но мелодия не прекращается. Заметив слезу, незнакомец напротив удивляется, наверняка в его глазах читается непонимание и озадаченный испуг. — П-почему Вы плачете? — субтильного парня аккуратно касается плеча. — Что-то случилось? Позвольте мне вам помочь! — голос, полный тревоги, заставляет прекратить перебирать тонкие струны. Музыка исчезает, унося свой свет, как и ни с того ни с сего нахлынувшие чувства, будто и не было их. Невидящий резко приходит в себя, когда его рук мимолётно касаются чьи-то тёплые, забирая инструмент. Он опускает свои кисти на острые коленки. Пару обжигающих слёз невольно падают на чёрные штанины и бледные костяшки рук. «Что происходит? Я не понимаю совсем…» Громкий всхлип заставляет человека отдалиться, а в следующую секунду слышится замок от расстёгнутой сумки. Шуршание. Шаги. Хруст чужих суставов коленок. И мокрой дорожки на щеке уже касается хлопковая ткань, впитывая чужие слёзы и эмоции, отчасти. — Такие прекрасные глаза не должны плакать… — он ментально чувствует на себе нежный взгляд. Эти глаза напротив он не может видеть, но тепло от внимания этого человека к нему — быстро разливается по всему телу. Сострадание слышится в голосе, но это совсем не та самая ненавистная жалость. — Кто Вы? Как Вас зовут? — бархатный голос вдруг дрогнул, а платок всё ещё касается мокрых щёк. Молчание. «Я не понимаю, почему вдруг потерял дар речи в этот момент. Волнение меня всё ещё не отпускает, а музыка всё ещё играет в моём сознании тихой нотой. Чёрт, этот человек сейчас предположит, что я немой…» — Я… — Мин Юнги, — прерывает начинавшуюся реплику гитарист, тихо швыркнув носом, — меня зовут Мин Юнги, — зачем-то повторяет он и слышит облегчённый выдох и точно знает, что этот кто-то сейчас улыбается. — Ким Тэхён, мне очень приятно познакомиться с Вами. Юнги вдруг чувствует, как его руку убирают с коленки, пожимая так аккуратно, будто бы она может сломаться, и вкладывают в неё платок, накрывая другую его руку ладонью, заставляя немного сжать приятный материал. Юнги невольно, почти незаметно улыбается. Чьи-либо прикосновения всегда были неприятны ему, но сейчас он даже не старается оттолкнуть Тэхёна. «Когда я уже последний раз знакомился с людьми?» — Говори на «ты». Я не думаю, что ты намного младше меня, — голос у Тэхёна низкий и приятный, но в нём слышится какая-то детская искренность. Возможно, он ещё учится здесь. — Х-хорошо, — Тэхён успел забыть, что продолжает легонько сжимать холодную руку Юнги, поэтому опомнившись, он осторожно отпускает её. Юнги тоже рад знакомству, первому, после стольких лет. Но ему не хочется говорить это сейчас. Он не видит лица Тэхёна, но выработанное на протяжении некоторого времени природное чутьё буквально кричит ему о том, что человек перед ним необычный. Оно хочет заставить его довериться этому, наверняка, вечно улыбающемуся парнишке, который сейчас смотрел в глаза напротив так, будто бы видел в них больше, чем просто долговечную тьму и отсутствие признаков жизни. К сожалению, Юнги не желает доверять никому, кроме себя. Всё ещё больно душевно, физически. Никогда не можешь знать, чем доверие к кому-то может обернуться тебе самому. Банально, но, всё-таки, правда. — Ваш… — начал Тэхён, но запнулся на слове. — Твоя игра, она была прекрасна, — с тихим восторгом выдаёт он, продолжая сидеть перед Юнги на корточках. — Это же «Реквием по мечте», — он опускает голову и смотрит куда-то в пол. — Знаешь, я учусь здесь последний год и за столько лет я ни разу не слышал, чтобы кто-то играл его на гитаре. Как бы абсурдно это не звучало. Юнги внимательно слушает Тэхёна и опускает голову примерно на его уровень, когда чувствует, что тот снова старается вглядеться в тусклые зрачки. Он молчит и пытается уловить в его словах подвох или иронию. Но пока он не обнаружил чего-то подобного в этих простых словах.   — Ты играл резко, но при этом нежно и мягко. Поверь, если бы ты играл перед большой аудиторией, то обязательно заставил бы аплодировать стоя… Честно, это было так сильно. Юнги часто говорили, что у него есть талант к игре, и что музыка — это все его чувства. Единственные. — Это Реквием по мечте, разве он должен звучать по-иному? — спрашивает Юнги. — На самом деле, многим не удаётся сыграть его как надо, — Тэхён улыбается, отводя взгляд, — но у твоей музыки есть особый характер, — он теребит своё ухо, на котором звонко побрякивают серёжки. «Он что, смутился?» — пролетает в голове у гитариста. — Я…не знаю, как выразиться, — парень медлит. — Она будто бы живёт своей жизнью, и не каждый музыкант способен передать все свои переживания, мысли, чувства через музыку, но знаешь, ты смог… Столько приятных слов упало на ухо Юнги. Ему на самом деле приятно, даже, если он не показывает своей радости Тэхёну. Этот парень единственный, кто выразился правильно, хоть с этим и было некое затруднение. — Я бы очень хотел услышать тебя вновь, но…я не хочу сейчас принуждать тебя к чему-либо, расстра… — Ты меня не расстраиваешь, — вдруг встрявает на полуслове Юнги. — Я уважаю тебя за то, что несмотря на свой восторг, ты не давишь на меня, — слова искренние, ведь нередко людей накрывает так, что они просят ещё, при этом им совсем наплевать на состояние других. — Уважение чувств других — один из моих главных принципов, — Тэхён снова смутился и немного усмехнулся. — Не знаю, что это значит для других, но для меня это важно. Я тоже хочу, чтобы мои чувства уважали. Юнги улыбается. Он улыбается так, что Тэхён даже немного опешил, но сейчас он тоже улыбается в ответ, своей немного нелепой, квадратной улыбкой, которую Мин, наверное, никогда не увидит. — Это означает, что ты не потерял свою человечность. Тот, кто хочет — обязательно заметит в тебе это качество, ведь оно бесценно для некоторых, особенных людей, — ровный голос превращается в шёпот. «С каких пор такое исключение вдруг появилось в людях?» Юнги вдруг так сильно захотел узнать, как выглядит Тэхён. При разговоре он часто улыбался, он научился угадывать это по интонации, и это означает, что его глаза всегда выглядят озорно и превращаются в полумесяцы. В уголках глаз, скорей всего, залегают маленькие морщинки, в силу свежести возраста, ещё совсем неглубокие. Губы растягиваются и показывают ровные белые зубы. Наверное. «Улыбающееся лицо — самое красивое лицо, » — подумал Юнги и почему-то улыбнулся ещё шире, так, что почувствовал, как влажная, почти застывшая дорожка от слезы неприятно стягивает кожу на щеке. — У тебя такая красивая улыбка, — вдруг выдаёт Тэхён, впервые увидев розовые дёсны и некрупные белые зубы Юнги. — Улыбайся почаще, пожалуйста, — он встаёт, немного отдаляясь от сидящего. «Я хотел бы, поверь… Если бы ты только знал, что я улыбаюсь сейчас впервые за столько лет». Юнги молчит, а прекрасная улыбка постепенно сползает с его лица. Тэхён не двигается, он скрещивает руки на груди и смотрит в окно, вслушиваясь в шум дождя. Пауза ненадолго зависает над ними. Коленки издают глухой звук, соприкасаясь с полом, а Тэхён тут же поворачивает голову на него. — Что ты…? — Тэхён, заметив, что Юнги водит руками по полу, понимает, что тот ищет свой путеводитель-палочку. Он вдруг двигается с места и также опускается на колени рядом с ним, вкладывая в его холодную руку разложенную трость. Потом младший аккуратно берёт Юнги за локти, в чёрно-белой, лёгкой не по погоде кофте, и помогает подняться. Юнги сразу же отстраняется после того, как Тэхён помогает ему подняться, отводя свои локти и крепко сжимая палочку двумя руками. — Я не хочу мешать тебе и уж тем более не хочу слышать никакие вопросы в свою сторону от твоих одногруппников, — Юнги отворачивается от Тэхёна, примерно в ту сторону, где была дверь. — Не уходи! — почти выкрикивает Тэхён. Он сам не ожидал от себя такого. Юнги успел стукнуть палочкой всего один раз, как и сделать всего один шаг. Он останавливается, не понимая почему тот так резко его окликнул. — Уже почти вечер, мало ли, кто встретится на улице, и тем более на улице дождь ещё пока идёт, хоть и стихает постепенно, я… — голос дрогнул, — мне не хочется отпускать тебя одного, даже после того как погода успокоится, — Тэхён волнуется за Юнги и это слышится. — С чего ты взял, что меня некому довести, или почему я должен нуждаться в чьей либо помощи? —немного грубовато, сам того не замечая, выдал Юнги. И в правду, Тэхён ведь не знал, что Юнги пришёл один, и что до него, действительно, нет никому дела. Если бы было, то он бы не сидел здесь, распуская сопли над какой-то гитарой. Что за странный малец? Казалось, он читает Юнги как раскрытую книгу. Он каким-то образом понимает его. Понимает тогда, когда никто другой не понял бы. — Мне так кажется, не знаю, — скрипнул стол, похоже Тэхён присел или облокотился на него. — Я хочу просто проводить тебя до дома. «Ему кажется… — усмехается про себя Юнги. — Правильно кажется, а ты всегда опираешься лишь на свои предположения, Ким Тэхён? А ещё говоришь «помочь проводить», ага как же». Юнги всё ещё стоит спиной к Тэхёну, который ждёт от него ответа, беспокойно смотря в его сторону. Вдруг, Юнги сдвигается с места в сторону выхода, как чувствует, что чужая рука обвивает тонкое запястье, заставляя остановиться. — Прошу… Я боюсь за тебя. Старший сам не понимает, почему Тэхён так крепко держится за него и почему заставляет беспокоиться. Он же уже давно привык к тому, что всем на него ровным счётом плевать и, что его существование или даже смерть никого никогда не затронет, от слова совсем. С чего бы вдруг сейчас он стал кому-то нужен? — Юнги, — Тэхён впервые обращается к нему по имени и, почему-то совсем забыл про формальности. Мин немного поворачивает голову в его сторону, не высвобождая запястье. Он хмурится, что тревожит Тэхёна. — Хён, — он сам себя поправляет, — можно тебе помочь? Один раз? Тэхён терпеливо выжидает, замерев на одном месте, как ящерка на камне. В его голове сейчас мелькают странные мысли, которые он и сам не прочь бы разгрести. Тэхён всегда знал, что больные люди или люди-инвалиды воспринимают жалость к себе со стороны других плохо, они просто не любят этого. Своей никчёмной жалостью люди никогда не смогут спасти другого человека, и вечное напоминание об этом — совсем им не требуется. Он проявляет к Юнги искреннее сострадание, хотя по определению самого Мина это и есть жалость, как и теперь уже ярко звучащее «помочь тебе». Юнги же надеется на то, что Тэхён, наконец, отпустит его уже, но тот настаивает на своём. Тёплая сухая ладонь крепко сжимает запястье. И эта настойчивость младшего, казалось, так хорошо сочетается с упрямством Юна. Улыбка на лице Тэхёна вспыхивает быстро, когда он слышит хриплое «хорошо» от Юнги себе под нос. — Я быстро заберу свою кофту из шкафчика, подожди здесь, Юнги-хён! — Тэхён, радостный не понять от чего, пулей вылетает из кабинета, врезавшись в тот самый стул с кипой тетрадок. — Не переживай, не сбегу, — странно ухмыляется Юнги. Он склоняет голову набок и стоит прямо, немного опираясь на трость. Ну, и что он делает? Юнги чувствует себя очень странно. Какой-то парнишка вдруг заставляет его идти против своих же принципов. Тэхён одной своей интонацией просит довериться ему и Юнги… доверяет? «Вот так просто да?» — мысленно спрашивает он у себя. Не прошло и минуты, как Тэхён обратно заносится в класс, надевая на ходу свою толстовку, закрывая оголённые руки. — Я проверил, — запыхавшись начинает Тэхён, — дождь уже кончился, но, — отдыхиваясь продолжает он, — там та-а-а-а-к много луж, — тянет, на что Юнги опять почти незаметно улыбается. — Мы поедем на автобусе, по рукам? Юнги несколько раз кивает. — Пойдём? — Тэхён чем-то бренчит, похоже на брелоки на сумке. Он берёт старшего за руку, опять слишком бережно сжимая его ладонь, Юнги приоткрывает рот, желая сказать что-то, но Тэхён опять прерывает его.  — Сегодня я буду твоим путеводителем, можешь отдать мне палочку, чтобы я положил её в сумку, тебе же её некуда деть? И она же должна складываться? — Тэхён закусывает губу, боясь, что его новый знакомый за такое распоряжение его вещами и личным пространством — может послать его на все четыре стороны. Но в следующую секунду Юнги резвым нажатием кнопки складывает свою палочку и протягивает одну руку куда-то вперёд, при этом сжимая в ответ тёплую ладонь Тэхёна. На плечи Тэхёна пало облегчение от того, что Юнги его не отверг. Тот не видел его счастья, но чувствовал его эмоции. Такие открытые. Он радовался какой-то мелочи. — Идём, — не видя улыбки, но всё же легонько улыбнувшись в ответ, говорит Юнги.