Лица

      Неровную борозду, пересекающую переносицу и заканчивающуюся под левым глазом, Санс ощупал с особой осторожностью и недовольно оскалился на своё угрюмое отражение. Полученное увечье до сих пор не зажило, но было должно. Сколы возле носа всё ещё кровоточили, скелет регулярно их заклеивал, и сегодняшний день не стал исключением. Красуясь, если это вообще можно было так назвать, перед зеркалом в подсобке, он спешил привести себя в порядок перед работой.       В свете люминесцентных ламп свежий шрам был сильно заметен: чётко прослеживалась кривая и глубокие вмятины в том месте, куда пришёлся удар. Санса такое открытие немало удивило и не обрадовало. Доселе ему приходилось обрабатывать переносицу дома, рано утром или поздно вечером, когда не было ни желания, ни возможности себя разглядывать, и шрам почти не бросался в глаза.       — Сэнфорд! — окликнул его такой знакомый и такой пренеприятнейший голос.       Санс знал, чем ему грозит эта встреча. Так и застыв с упаковкой лейкопластыря в руке, он наградил вломившегося к нему человека усталым взглядом.       — Чего тебе? Не видишь, чем я занят?       Человек тут же просиял. Театрально и показательно. Сэнфорд презрительно отметил: «Переигрывает».       — Вот как раз таки об этом я и хотел с тобой поговорить, приятель! — с картинной радостью объявил ему Терри Уорен.       С каких-то пор записанный в «приятели» скелет не без труда подавил в себе раздражение. Этот человек не понравился ему с первых дней, и неприязнь, очевидно, была взаимной. Она никогда не выплёскивалась открыто: оба знали, что серьёзная конфронтация может привести к беде, и потому предпочитали друг друга обидно разыгрывать, бросаться ехидными замечаниями и мелко пакостить. Санс был твёрдо убеждён, что всё это — попросту детские игры, однако был не прочь в них поучаствовать.       — Я ведь говорил тебе, что у Рейчер есть парень! — насмешливо язвил явно не знающий подробностей Терри. — Я могу тебя понять, она горяча, но тебе с ней ничего не светит, понимаешь? Отпусти уже её и смирись, если не хочешь, чтобы Джейк окончательно разобрал тебя на запчасти. И не думай ничего такого, — предупредил он тем же шкодливым тоном. — Я действительно о тебе беспокоюсь, ты же мой друг.       Обычно не находящая себе покоя злость в этот раз быстро погасла, и Санс был этому несказанно рад. Он знал, что, несмотря на всё разнообразие своих умений, управление гневом давалось ему с наибольшим трудом. А сегодня им руководила усталость, тянущая из него всякие силы, и туго сплётшаяся с безразличием ко всему вокруг, включая нерадивых работников.       Натянув фальшивую — Санс даже не попытался изобразить искренность — улыбку, скелет демонстративно уступил:       — Знаешь, не хочу это признавать, но ты прав. Наверное, мне всё-таки стоит найти кого-нибудь более подходящего. Спасибо, Терри, ты настоящий друг.       Человек опешил.       Насладившись его выражением лица, монстр поспешил покинуть подсобное помещение, ловко огибая застывшего статуей Уорена. До открытия магазина оставалось не более получаса, и Санс намеревался успеть сделать себе кофе.       Кофеварка обнаружилась на рабочем месте Рейчел, предпочитающей сидеть большую часть времени в одиночестве, скрываясь от Тины. Скелет не раз напоминал подруге об её нехорошей зависимости, и та не скупилась на ответные укоры: знала, что он сам таит немало грехов. Меж собой они общались открыто и непринуждённо, все замечания — Санс знал — произносятся не со зла, а к большей части из них ему действительно следовало прислушаться.       Не найдя подругу, скелет сделал кофе только себе: не хотел потворствовать её пристрастию к кофеину. Задумавшись над тем, что было бы неплохо прикупить такую же вещицу к ним с братом домой, он едва не пропустил, как Рейчел подкрадывается к нему со спины. Девушка всегда ходила неслышно, плавно, словно порхая над полом, и удивлялась всякий раз, когда Санс бросал приветствие через плечо ещё до того, как она успевала проронить первое слово.       — Да как ты это делаешь?! — посмеиваясь, возмущалась брюнетка, удивляясь особенности монстра предугадывать её появление.       Скелет только пожимал плечами, отвечая всегда предельно откровенно:       — Магия.       Девушка не спорила, отшучивалась, обещая, что когда-нибудь обхитрит его. Санс снисходительно соглашался, дескать, непременно будет ждать этого момента. Он не собирался признаваться, что годы, проведённые в постоянной борьбе за выживание, адаптации и оттачивании необходимых для этого навыков, научили его всегда быть настороже, прислушиваться к окружению и проверять пространство на наличие угроз. Потенциальные враги таились повсюду: Санс чувствовал поток ежедневно окружающих его людей, и поначалу сходил с ума от количества информации, поступающей извне, кричащей, вопящей о том, что опасность более чем реальна.       Потребность постоянно присматриваться и прислушиваться он находил паранойей. В современном мире, когда их — монстров — права были признаны, ему не требовалось всерьёз бороться за собственную жизнь. Однако от происшествий никто застрахован не был.       — Слушай, а что такое сегодня с Терри? — перевела тему Рейчел, когда они обменялись ничего не значащими ежедневными фразами и парой глупых шуток. — Ты его наконец-то отметелил?       — Нет, ты же знаешь, чем это для меня грозит. — Санс откинулся в кресле, мысленно злясь, что такой возможности точно ему не представится. — А что с ним?       Девушка на миг задумалась и сообщила несколько растеряно:       — Он какой-то пришибленный. Раньше от него отбоя не было, а сегодня даже не поздоровался. Кругами ходит по залу, народ отпугивает, вот я и подумала, может, он всё-таки получил по заслугам.       Победный смешок сдержать не удалось. Уорена не потребовалось даже бить, чтобы избавиться от его нападок.       — А, — беззаботно прикрыл глаза монстр, смакуя сладкое послевкусие своеобразного успеха. — Не-а, всё куда прозаичнее. Сегодня у нас с ним состоялась милая беседа, в результате которой мы пришли к единогласному мнению, что теперь мы лучшие друзья. Можешь в это поверить? — На этом вопросе Рейчел отчаянно замотала головой. — Вот и я тоже. Парня видимо просто слегка перемкнуло.       — И почему он постоянно лезет именно к тебе? Где ты ему так насолил? — удивлённо осведомилась девушка, склоняя голову.       Монстр отмахнулся. В поведении Терри для него не было ничего необычного, и уж тем более загадочного. Миловидная высокая девушка стала объектом обожания Уорена, но только с Сэнфордом у неё сложились удивительно крепкие доверительные отношения.       — Всего лишь не вовремя пришёл к вам в коллектив. Он к тебе неровно дышит. Сама понимаешь, конкуренция.       Рейчел вскинула подкрашенные брови, выражая искреннее изумление. Эту простую истину она, похоже, поняла только сейчас.       — Думала, он за тобой просто так хвостом ходит?       Следя за поведением Терри, Санс был готов поспорить, что Рейчел он ревнует ко всем представителям противоположного пола, по несчастью попавшим в его поле зрения.       — У меня вообще-то парень есть, — несколько оторопело проговорила та, смотря в пустоту.       — Он в курсе. А ещё он думает, что я пытаюсь тебя у него увести или вроде того.       — И чем он тогда лучше? — справедливо спросила та, и, чуть погодя, вдруг выдохнула: — А если подумать… бедный парень.       С таким заявлением Санс был категорически не согласен. Едва не поперхнувшись отпитым кофе, он наградил подругу скептичным взглядом. Бедным монстр не считал даже себя, пусть мог поклясться, что на его судьбу проблем выпало куда больше. Терренс был, скорее, невезучим, решил для себя скелет, но уж точно не заслуживающим жалости.       — Не такой уж он и бедный, — поспешил озвучить свои мысли скелет. — Просто бестолковый.       — Да, ему много чего не достаёт, — заторможено кивала девушка, явно витая в других мыслях. — Ума, воспитания, приличия, совести, вообще-то всего. Если бы вы ладили, может, он чему-нибудь у тебя научился.       Сделав определённо какие-то свои выводы о сложившейся с Уореном ситуации, Рейчел решила эту тему не продолжать, а Санс между тем насторожился. Она звучала так, словно сравнивала их двоих и почему-то приценивалась.       Увы, Санс не находил себя хорошим наставником даже для Папируса. Он делал всё возможное, чтобы вырастить из него порядочного монстра и, надо признать, с задачей справился, однако не мог избавиться от чувства, что роль старшего брата ему далась нелегко. Монстр не смог в неё вжиться. Кем ему только не доводилось быть в Подземелье, и среди всех обличий, которые монстр когда-либо менял в угоду окружающим, полностью стать кем-то одним, собрать в себе те качества, что он так показательно разыгрывал, у него не получилось.       В последнее время Санс стал понимать, что в постоянной беготне и попытках угодить всем и каждому, он окончательно потерял себя. Он лишился своего лица. Принятие этого факта его уже не пугало, но обременяло. Монстр тосковал по тому времени, когда ему не приходилось так открыто лицемерить. И всё же, кое-что с ним осталось. От прежнего себя, именно то, что скелет старался задавить, задушить, стереть и спрятать, примеряя на себя роль за ролью.       Но животная ярость просачивалась в каждый из его образов, проникала в сознание, терзала мысли, сводила с ума. Санс хотел научиться управлять собственным гневом, но гнев пока что управлял им.       Переносица почему-то снова заныла.       — Сомневаюсь, что я смог бы чему-то его научить. — Фаланги заскоблили по ране уже рефлекторно, но тянущая боль не отрезвляла. — Такие как он, обычно не меняются.       — Думаешь оставить всё как есть?       — Ну да.       Девушка вздохнула и ободряюще похлопала Сэнфорда по плечу, не найдя подходящих слов.       — Мне больше нравится ему подыгрывать.       Непонимание отразилось на лице Рейчел, и Санс поспешил объясниться:       — Он до сих пор думает, что Джейк мне врезал.       — А ты ему не сказал?       — Нет, конечно, даже не собираюсь. Он же трепло. Пусть думает, что прав, меня это забавляет.       — Странные у тебя какие-то забавы, — осторожно заметила Рейчел.       Монстр лишь пожал плечами. Других развлечений на рабочем месте у него не было. Доводить Терри до ручки ему нравилось больше, чем пытаться вжиться ради него в новую роль.       — Может, тебе всё-таки стоит записаться на какие-нибудь курсы? — не скрывая беспокойства, вдруг предложила девушка. Она глядела на него напряжённо, несколько испуганно, словно только и ждала, когда же сумеет задать этот вопрос, а теперь побаивалась услышать ответ. — Я не хочу лезть не в своё дело, но такие развлечения могут вылиться во что-нибудь серьёзное. Знаешь, среди людей это довольно распространённая проблема. И монстры, я так понимаю, не исключение. Ну, ты не исключение. Почему бы для начала не попробовать? Желательно до того, как тебе по-настоящему захочется его убить.       — Он не настолько меня раздражает, — категорично припечатал Санс.       Говорить о себе ему хотелось ещё меньше, чем о Терри.       — Раздражает или нет, но у тебя серьёзные проблемы, и с ними нужно разобраться. Кто знает, когда ты сорвёшься на кого-нибудь другого, — настаивала Рейчел, и по её строгому взгляду скелет понял — она больше не шутит.       — Не думаю, что это поможет, — флегматично отозвался он, небрежно отставляя чашку и надеясь всем своим видом дать понять, что не желает развивать данную тему.       Его личные трудности были не тем, что — пусть и близкой — коллеге следовало так настойчиво у него выпытывать.       В большей степени Санс не хотел пробовать не потому, что боялся, а потому что знал: денег у них не много. Тратить их не хотелось, тем более на себя, когда в перспективе были вещи намного важнее, чем его неспособность удержать в узде агрессию. Давать ей волю — скелет понимал — было опасно, ему действительно стоило найти в себе силы справиться с этим недугом без посторонней помощи. Но давно сроднившись с ней, — чёрной, прожигающей естество яростью — Санс думал, что не хотел бы расставаться с трепетным чувством собственного превосходства.       — Не смей так говорить, даже не попробовав, — пригрозила пальцем Рейчел, хмурясь. — Это не игры, Санс. Если ты не научишься держать себя в руках и добровольно не согласишься на помощь, люди могут счесть тебя опасным для общества. Ты этого хочешь?       Не обрадованный начавшейся лекцией о его безрассудстве, монстр неохотно буркнул:       — Я не опасен для общества. Как ты верно заметила, я ещё пока никого не убил.       Такой ответ Рейчел поверг в недоумение. Она молчала, осмысляя сказанное, а потом вспылила:       — Ты с ума сошёл?! Ещё бы ты убил кого! Когда убьёшь, будет поздно! Даже не вздумай мне тут оправдываться, ты прекрасно знаешь, что с тобой не всё в порядке и тебе нужна помощь. Будь уж добр, начни решать свои проблемы хоть как-нибудь. Что там насчёт твоего брата? Он в курсе?       Скелет замялся. Приплетать брата в эту историю ему хотелось в последнюю очередь, а потому он предпринял откровенно жалкую попытку выгородить Папируса.       — Мой брат тут не при чём. Не лезь в то, чего не знаешь.       — Ты не доверяешь людям, но брату должен, — бесстыдно продолжила осаду Рейчел. — Поговори с ним хоть раз откровенно. Даже если вы не сразу придёте к компромиссу, понимание проблемы, как известно, первый шаг к её решению.       И без него у Папируса было немало своих забот, и Санс не намеревался просить его о помощи.       — И что он, по-твоему, должен будет сделать? — развел руками монстр, досадно улавливая в своём тоне отчаянные нотки. — Стать моим личным психологом? Дать денег на необходимые курсы? Или ходить за мной по пятам, смотря, как бы я не убил кого?       — Значит, ты ему не говорил, — глубокомысленно заключила Рейчел, пропустив слова Санса мимо ушей.       Спорить было бессмысленно. Надо было прекратить. Замолкнуть, оборвать девушку, пресечь её попытки добраться до истины, чтобы подобного больше никогда не повторилось. Но тревожно кружащие мысли почему-то не шли, слова срывались сами собой: жалкие, честные.       — Конечно, нет. — Сэнфорд потёр лоб, чувствуя, как мокнут пальцы. — Но мне кажется, что он уже о чём-то таком догадывается, если уже не догадался, он всё-таки парень смышлёный. Ему не нравится, что я пропадаю вечерами, а я не знаю, сколько ещё смогу врать, что меня задерживают.       — Странно, что он до сих пор не понял, что ты водишь его за нос. — В её тоне он различил осуждение, но был вынужден согласиться, что его ложь зашла неприлично далеко.       — Он мне доверяет.       — В самом деле? Или он просто тоже тебе подыгрывает?       Почему-то показалось, что Рейчел издевается, и непоколебимая уверенность Санса в надёжности его алиби дрогнула. Ему доводилось лгать много и часто. Какова была вероятность, что Папирус уже догадался о его склонности недоговаривать и увиливать? Какова была вероятность, что брат не начал поступать точно так же, чтобы сохранить столь славную иллюзию, в которую они оба привыкли верить?       Санс начал нервно заламывать пальцы и, поймав себя на этом бессмысленном неприятном занятии, не остановился, прислушиваясь, как импульсами отдаётся боль.       — Не знаю. — Мысли не желали собираться воедино. — Подозревать-то он мог начать давно, но только сейчас он всё-таки решил спросить меня о моих задержках, сама понимаешь, терпение у него не бесконечное. В последнее время его тоже что-то тревожит, и он не горит желанием делиться со мной подробностями, да и я не настаиваю, сам ведь ничего ему не рассказываю. Все и так на нервах, мне не хочется нагружать его своими заботами, мало мне того, что я вижу, как он здесь несчастлив.       Мы строили на эту жизнь большие планы, а в итоге получили большие проблемы, понимаешь? Думаешь, мне хочется говорить ему, что не только Поверхность оказалась разочарованием и совсем не тем, чего он ожидал? Не хватало ему узнать, что я не тот, за кого привык себя выдавать. Да это его добьёт!       Он говорил искренне, но не был уверен, что Рейчел поймёт его слова правильно. Слишком многое в их жизни держалось на обмане, фундамент которого Санс начал закладывать ещё в своей юности. И текущие трудности были лишь следствием, а не корнем всех зол. Бороться с ними — всё равно, что бороться с симптомами, а не болезнью — практически не имело смысла.       — Всё с тобой понятно, — к его удивлению решительно отозвалась девушка, и монстр почему-то с печалью подумал, что понятно ей как раз таки ничего не было. — И на что ты в таком случае надеешься? По-твоему, если ты скажешь ему лично, как обстоят дела, произойдёт что-то непоправимое или он станет смотреть на тебя как-то иначе? Нет особой разницы, как именно он узнает правду, а он, поверь, узнает, но его мир точно не рухнет, если ты открыто скажешь ему о себе. Он явно не ребёнок, по-моему, пора поговорить о таких вещах напрямую.       Скелет наградил девушку испепеляющим взглядом. Он не привык говорить напрямую.       — Или, если ты не хочешь говорить о себе, поговори для начала о нём. Обсуди его проблемы, покажи, что ты в них заинтересован, что ты готов помочь, а не прикрывайся своим трепетным отношением к его психике. — Девушка вздохнула. — Начни уже с чего-нибудь и прекрати делать вид, будто у тебя всё под контролем.       Строгий тон Рейчел смутил монстра. Санс надеялся хранить свою тайну вечно — до этого он справлялся с поставленной задачей весьма неплохо, но на Поверхности все нажитые успехи начали стремительно выгорать.       Он намеревался было возразить, сказать, что ничем он на самом деле не прикрывается, а искренне переживает, когда дверь в их помещение распахнулась, громко хлопнув по противоположной стене.       — Какого чёрта вы тут двое делаете?! — рявкнула хрупкая на вид блондинка, зверем смотрящая на них в проходе. — Я бегаю, значит, ищу их, а они тут сидят языками чешут! Рабочий день уже начался, соизвольте прекратить трепаться и идите работать!       Тиффани как обычно рвала и метала. Санс впервые был благодарен ей за неожиданное появление, избавившее его от надобности оправдываться. Рейчел была единственной, кому он по глупости проболтался о себе, и уже начинал жалеть о подобной оплошности: возражать девушке было крайне сложно, приходилось терпеть частые в своих недолгих порывах порицания его поведения. Он не любил обсуждать свои проблемы, не любил, когда ему начинали перемывать кости и поучали, как следует жить.       Зато Санс любил тосковать по прежнему образу жизни; было в этом печальном омуте ностальгии что-то завораживающее.       Работа продавцом-консультантом в небольшом книжном магазине на севере города была не много обещающей, зато спокойной и однообразной, и крайне напоминающей ему его прошлую должность. Возня с клиентами его не раздражала и не утомляла: люди побаивались ему хамить, и зачастую к Сансу банально не подходили, предпочитая выбирать других сотрудников. Всегда улыбающаяся Рейчел и превращающаяся на людях в ангела медуза Тиффани были главными объектами всеобщего внимания.       Не чураясь магии, но стараясь не применять её на глазах у других, чтобы не пугать особо впечатлительных, Санс раскладывал привезённый товар и сортировал книги на полках, лениво перекладывая их с места на место. Иногда он мог позволить себе настолько расслабиться, что попросту заваливался в одно из мягких кресел в читальном зале и ждал, когда кто-нибудь вроде Тиффани, вечно срывающей глотку, призовёт его к действию. Сам монстр не всегда находил в себе желания добровольно работать. Платили всё равно немного, едва ли больше, чем Папирусу, а ещё с руководством повезло — особо не нагружали.       В конце рабочего дня повторение одних и тех же действий для Санса стало своеобразным ритуалом. Односложно отвечая на сообщения брата, монстр отключал телефон и ждал, когда объявится Дэвид.       Познакомившись с человеком во время одного из обеденных перерывов, монстр не смог не признать, что у них нашлось много общего, начиная от интересов и заканчивая пагубными пристрастиями. С того дня парень регулярно забегал к нему в магазин с одним и тем же предложением, от которого Сэнфорд не отказывался, но сегодня был намерен это изменить.       — Ну чё ты там так долго копаешься? — торопил его Дэвид, едва возникнув на входе в подсобку. — Мы идём или нет?       — Ты не мог подождать снаружи? — огрызнулся скелет, когда капающий на его метафорические — уже настрадавшиеся за день — мозги человек подорвал своей болтовнёй остатки терпения.       — Я ждал! — тут же вскинулся Дэв, театрально взмахивая руками. — Там не май месяц, если ты забыл! Шевели уже поршнями!       — Сидел бы в машине.       — Ну, так и сидел, — согласился тот, начиная расхаживать туда-сюда, мельтеша перед глазами назойливым не затыкающимся маятником. — Потом мне это надоело, и я пошёл искать тебя, сам понимаешь, твой рабочий день закончился, а последний раз я тебе писал минут двадцать назад. Чё ты тут столько времени делаешь-то?       С ответом Санс повременил, неторопливо осматривая помещение и складывая оставшиеся вещи в рюкзак.       — Собираюсь домой, — буркнул монстр, напоследок погасив свет.       — Ясно, — безынтересно отозвался человек, и вдруг осёкся, вовремя сообразив, что тот имел в виду. — Погодь, в смысле домой? Сейчас, что ли?       — А когда ещё? — в тон ответил скелет.       — Ты меня кидаешь?       Дэв встал в проходе. Он спрашивал дерзко, в лоб, взглядом требуя немедленного ответа, и его вызывающее поведение подстрекнуло монстра продолжать язвить.       — Да, кидаю. С меня хватит, Дэв, хочешь и дальше так развлекаться — пожалуйста, но без меня.       Такой ответ человеку явно не понравился, но былая решимость скоротечно выветрилась, оставив в голосе лёгкие нотки недоумения.       — Хватит чушь молоть, — растеряно потребовал тот. — Чего тебе это так резко в голову ударило? Мы же на неделе только договаривались! Не дури, мы просто отдохнём, как обычно, расслабимся. Погнали!       Запасы выдержки Санса были невелики. Папирус часто говорил, что ему недостаёт самодисциплины, и монстр лишь неопределённо отмахивался на каждое из его резонных замечаний, радуясь тому, что младший брат не спешил прибегать к воспитательным мерам. Держаться одной конкретной позиции у монстра толком не получалось: приняв решение, он мог в любой момент передумать. Наверное, поэтому к нему так охотно липли дурные привычки и дурные личности.       — Ты знаешь, чем обычно заканчивается такой отдых. Я больше не хочу проблем, Дэв, — заявил скелет, накидывая ветровку.       Выход до сих пор был заблокирован: человек не двигался с места, не скрывая намерения довести разговор до конца.       Магия, подстёгнутая вскипевшей злостью, заколола в кончиках пальцев. Монстр едва заметно качнул рукой, и Дэвида швырнуло в сторону, точно кто-то вздёрнул его за шкирку как котёнка.       — Какого хрена ты творишь?! — не удержался от вопля человек, когда его вдавило в соседнюю стену.       — Если тебе нужна компания, найди себе кого-нибудь ещё, — посоветовал скелет, оглядываясь. — Мне не нравится, куда меня это заводит. Ты знаешь, что я не могу себя контролировать.       Перестав концентрироваться на желании убрать Дэвида с пути, монстр позволил разгорячённой магии ослабнуть. Боль в руке была лучшим напоминанием о его не способности распределять свои силы и как-либо сдерживать их. Скелет задумчиво перевёл взгляд с человека на свои заметно подрагивающие — тремор докучал ему, сколько он себя помнил — пальцы. Приложи он чуть больше усилий, разогрей он ещё немного всегда податливое волшебство, и беззащитная человеческая плоть стала бы кровавым фаршем.       Санс покачал головой, отгоняя жуткое наваждение. Размазывать чужие потроха по стенам ему хотелось в последнюю очередь, пусть какой-то едва слышимый голос в подсознании маняще нашёптывал о возможности выместить скопившийся негатив.       В словах Рейчел крылось здравого смысла больше, чем монстру показалось изначально.       — Тогда я сам тебя проконтролирую, — припечатал Дэв, и в пару шагов догнал остановившегося в давно пустующем холле монстра.       Его обещаниям Санс не верил также как и своим.       — Не знаю, что тебе в голову ударило, но когда ты с кем-то о чём-то договариваешься, кидать без предупреждения в день встречи — подло. Подумаешь, посидим ещё разок, поговорим, ничего с тобой не случилось до этого и сегодня не случится. Сегодня даже не понедельник, чтобы пытаться начать «новую жизнь», не обманывай сам себя.       — Дэв, я серьёзно…       — Не начинай опять. Если тебе так уж приспичило — бросай пить со следующей недели и предупреди меня, чтобы я сразу на тебя не рассчитывал.       Ответа не последовало: монстр раздумывал.       — Хватит уже ломаться. Давай, в последний раз.       Скелет прикидывал, чем этот «последний раз» может для него закончиться. Вряд ли чем-то хорошим. Санс не понимал, отчего Дэвид так отчаянно старается затащить его в бар, когда он вполне чётко выказал своё нежелание в него идти. Наверное, ему стоило бы приложить больше упорства в попытках отвязаться от человека, но любопытство требовало узнать, по какой причине тот не желал оставлять его в покое. К чему были эти настойчивость и попытки воззвать к совести, в наличии у себя которой, впрочем, Сэнфорд временами сомневался. Будь она у него, согласился бы он снова пренебречь доверием брата ради сомнительного времяпрепровождения после работы? Вряд ли.       — В последний раз, Дэв.       На выходе из магазина их уже дожидался знакомый Сансу тёмно-синий, почти сливающийся с окружением в ноябрьской ночи, автомобиль. По сей день скелет чувствовал отголоски того удивления, что застигло его врасплох, когда он впервые увидел его. Дэвид, монстр знал, не зарабатывал таких денег, чтобы позволить себе хорошую машину — откуда она взялась, было той ещё тайной, но что-то Сансу подсказывало, что далеко не богатое наследство или умение планировать скромный бюджет обеспечили ему беззаботную, полную удобств жизнь.       Пили они недалеко от центра. Дэвид денег не жалел, что в очередной раз наталкивало монстра на нехорошие предположения. Человек не выглядел сколько-то обеспеченным или успешным, но он определённо не страдал от нехватки финансов или чужого внимания. Сансу эти факты казались странными, более того — до странного подозрительными. Доселе ему не приходилось иметь дел с кем-то влиятельным на Поверхности, но здравый смысл регулярно напоминал: люди при деньгах могут быть опасны.       Ещё бы, как много он лично знал монстров, с которыми подобные личности водят дружбу? Охарактеризовать их взаимоотношения с Дэвом «дружбой» Санс мог с натяжкой, но упрекать того в лицемерии тоже не получалось. Дэвид неоднократно платил за него, если скелет отказывался, аргументируя нежеланием или неспособностью потратиться ещё на пару-другую стаканов, и никогда не заикался о долгах.       И всё же Санс намеревался постепенно расплатиться с человеком за всё. Так, от греха подальше. Во-первых, выпивка в барах стоила неприлично много и, во-вторых, была до неприличия обыкновенной. За такие деньги, поначалу говорил Сэнфорд, легче удавиться, и уже на трезвую голову монстр обдумывал, что лучше оплатит все свои счета, чем оставит Дэвиду повод использовать его неосторожные слова против него самого.       В одном месте по несколько раз они обычно никогда не бывали, предпочитая менять заведения. И повторялись они только в тех случаях, когда Дэв начинал скучать, и этот порочный круг, наконец, замыкался. Монстр, конечно, соглашался, что в жизни самое главное — разнообразие, но единственной действительно важной для него причиной не соваться в одни и те же злачные места, был страх столкнуться с кем-то из знакомых лиц.       Вспоминая маршрут, Санс быстро сообразил, что сегодня именно такой день: очевидно, Дэвид собирался ехать туда, где они уже были неделями ранее. Скелету это не понравилось, но он поспешил придержать свои неуместные возмущения: в них не было смысла. Лезть под руку тому, кто везёт тебя пить за свой счёт в центр города, казалось отвратительной идеей.       А снаружи, безжалостно обрушивая на никогда не дремлющий город мелкое крошево снега, отдавала свои последние силы осень. Горел в свете фонарей и ярких вывесок поток машин, сверкали жёлтыми цветами окна многоэтажек, тянущихся ввысь, словно многочисленные шпили к чёрному небосводу. Почему-то было холодно даже в прогреваемом салоне, и невыносимо хотелось спать, а лучше — не просыпаться вовсе.       По приезде их встречало отделанное в тёплых тонах знакомое и ни капли не изменившееся помещение. Приглушённая музыка давила на тяжёлую после кратковременного и явно лишнего сна голову. Сансу казалось, что он угодил в сугроб. Но вскоре неприятные ощущения в черепной коробке отошли на второй план; скелет с беспокойством отметил, как мало монстров жило в этом городе — старые знакомые встречались ему крайне редко. А, может быть, он выбирал неподходящие места для встреч. Своеобразный, весьма скромный в своём антураже и клиентуре бар притягивал не монстров, но необычных людей.       — Тебе что? — учтиво поинтересовался Дэвид.       — Как обычно, — бросил монстр.       Голова начала назойливо раскалываться ещё до того, как он успел что-либо выпить. Несмотря на свои желания Сэнфорд старался в выборе не экспериментировать. Он нешуточно боялся последствий, зная, что далеко не всё из разнообразия человеческой отравы сможет нормально переварить, и не хотел лишний раз увеличивать свой долг. В большинстве случаев скелет платил за себя сам, но не бывало ещё таких дней, когда ему бы не приходилось принимать что-то за счёт человека.       — Ну, так, — нетерпеливо постучал пальцем по стойке Дэв, — с чего ты решил завязать?       — Почему тебя это так волнует? — вопросом на вопрос осведомился Санс, не желая объясняться.       — Да мне просто интересно. Мы ведь ещё вчера с тобой зависали, и тут на тебе. Когда тот, с кем ты регулярно пьёшь, вдруг заявляет, что он завязал, для этого должна быть какая-то важная причина. Я по себе знаю, поверь мне, думаешь, я сам не пробовал? Столько раз себе обещал, что всё, это было в последний раз, но в итоге срывался. Такой подход вообще не работает!       — И поэтому ты решил любой ценой затащить меня сюда? — усмехнулся в зубы скелет, не сильно стараясь скрыть своё неодобрение. — Чтобы я тут же сорвался, как и ты, толком не попробовав?       — Заметь, ты сам согласился, — как ни в чём не бывало, развёл руками Дэв.       И возразить было нечего, Санс сам безвольно согласился влезть в это болото. В последний раз или нет — на самом деле не так уж и важно.       — Ты знаешь, какие у меня проблемы, — напомнил монстр, стараясь звучать как можно тише. — По-твоему, если пить каждый день или через, это поспособствует их решению? Мне кажется, нет.       — Значит, ты всё-таки испугался?       Монстр услышал насмешку. Неуместную и раздражающую. Скелет не собирался бросать вызов своим дурным привычкам, не пытался совместить одну проблему с другой, он искал способ наладить хотя бы эту — подаренную волшебным образом — жизнь.       — А ты бы на моём месте не испугался? — Взгляд исподлобья был брошен с неприкрытым бешенством. — Одно дело, когда ты не помнишь последние двенадцать часов или просыпаешься с утра черт-те где — главное, что целый, а другое, когда ты не контролируешь себя и срываешься при малейшей возможности. Ты можешь развязать пьяную драку, и она закончится парой разбитых носов, потому что ты хорошо себя контролируешь, я так не могу. Это никакое не соревнование, Дэв, на котором я могу испугаться и сдаться. Это не попытка доказать что-то себе или окружающим. Это здравый смысл.       По виду человека нельзя было понять, что он хоть сколько-то осознал услышанное, возможно, он даже пропустил речь монстра мимо ушей. Его интерес был прикован к принесённой кружке.       — А как же до Поверхности? Ну, там, где ты жил раньше, ты разве не пил? И за столько времени не пытался взять себя в руки?       — Старался не злоупотреблять, — не отрицая, поправил его Сэнфорд. — Там… с этим было куда сложнее.       — И всё же, там, как я понимаю, совесть тебе не мешала калечить окружающих.       — В последние годы не доводилось, — неопределённо выдавил монстр, что на его языке обозначало: «Было дело».       Однако до Дэвида, похоже, не доходил простой факт, что драться с монстрами совсем не то же самое, что драться с людьми.       — Значит, не в алкоголе проблема, — заявил Дэв, и скелет непроизвольно хлопнул себя рукой по лбу.       Глухой звук удара костей отдался эхом в черепе и, кажется, прокатился по бару.       Пока монстр размышлял, стоит ли ему по такому случаю пытаться что-либо объяснить Дэвиду, по слуху ударил короткий, но крайне пронзительный свист. Обернувшись, чтобы наградить недалёких посетителей недовольным взглядом, Сэнфорд отметил, что буйная группа людей привлекла к себе не только их с Дэвидом внимание.       Поддатая компания вела себя крайне шумно. Девушки о чём-то заливались, повисая на плечах у парней, а те в свою очередь, меж собой о чём-то оживлённо спорили, активно жестикулируя. Дэв, на которого Санс переключил внимание всего на миг, глядел в сторону эпицентра шума с неодобрением. Впрочем, его не озвученная претензия скоротечно улетучилась: человек отвернулся и жестом попросил монстра сделать так же.       Проявлять благоразумие скелет не спешил. Приложившись к кружке, Сэнфорд максимально незаметно для окружающих, но максимально демонстративно для неприлично долго пялящегося на него человека, показал весьма красноречивый жест. Не было ещё такого места, где монстр не нашёл бы себе потенциальных врагов, с которыми отчаянно хотелось разобраться.       — Ты специально привлекаешь к себе внимание? — утомлённо уточнил Дэвид, когда заметил, что монстр начал поминутно бросать испепеляющие взгляды на группу людей.       К этому моменту подходила к концу третья кружка.       — Они меня раздражают.       Коротко и честно. Монстр не старался скрывать своего презрения к конкретным личностям, как они не скрывали своего к нему.       — Тебя всё раздражает, — как бы невзначай напомнил ему тот. — Если ты продолжишь их провоцировать, то снова влипнешь, а оно тебе надо? Не ты ли хотел обойтись без драк?       — Не ты ли хотел меня контролировать? — огрызнулся монстр уже по инерции.       Признавать чужую правоту не хотелось, а держать себя в руках уже не получалось.       Человек невозмутимо поинтересовался:       — А я что, по-твоему, сейчас делаю?       — Доканываешь меня.       — Ты безнадёжен, ты же в курсе?       Сэнфорд неопределённо кивнул. Ему не нужен был человек, который мог бы контролировать его буйные порывы. Ему было нужно — жизненно необходимо — ввязываться в передряги любыми способами, и прикрываться — это же так разумно — чужими попытками удержать его от новых глупостей.       — Тогда успокойся и заткнись. Просто дай им свалить без лишнего шума, а потом я подкину тебя до дома, — отрезал тот, допивая.       — Могу устроить, — заверил монстр и добавил, когда Дэвид скосил на него недоуменный взгляд: — Без лишнего шума, без свидетелей.       Только снаружи, это было разумно. Устраивать погром опасно: такая неуместная демонстрация точно могла привлечь лишнее внимание.       Человек тяжело вздохнул, выругался сквозь зубы.       — Не надо, — попросил он таким тоном, что Санс даже не сразу понял, что именно тот чувствует.       Безразличие? Усталость? Страх? Его голос звучал так, словно человек сплёл все эти чувства вместе и при этом не выражал ни одно из них. Он попросил, очевидно, в последний раз. Должно быть, на этом его желание контролировать безрассудного монстра иссякло. И хорошо, раздумывал скелет, понимая, что Дэв ни за что его не удержит, не успокоит.       — Ладно, пошли. — Скелет поддел человека локтем, не определившись, просит он или приказывает.       — Ты всё-таки передумал?       — Вроде того.       Он передумал пачкать местные стены, но этого Дэвиду знать не следовало.       Ночная улица встретила холодом. Ставший крупным снег кружился, мягко опадая на серый асфальт с угрюмого неба. Санс скинул капюшон, следом — перчатки, пряча те в карманы, и наслаждаясь чувством тающего на костях снега. Мокрое ощущение холода навевало о Сноудине, а вместе с ним о прочих воспоминаниях, которые монстр то отбрасывал, то старательно топил.       Не предупредив человека, скелет побрёл вниз по улице, прислушиваясь к гудению плохо работающего возле бара фонаря.       — Эй, далеко собрался-то? — окликнул Дэвид. — Машина здесь.       — Я ненадолго, — махнул рукой скелет, не соизволив обернуться. — Просто подожди меня тут.       Перечить ему человек не стал: то ли побоялся, то ли не захотел. В любом случае, лишние зрители Сэнфорду были не нужны. Снаружи всё было глухо: ровно билось только сердце Дэвида, и монстр успел было с досадой подумать, что на этот раз ошибся. Однако когда к спокойствию окружающего мира примешалось нечто большее — резкое, жаркое, совсем рядом, опасное — мурашки омерзения волной прокатились по позвоночнику.       Четверо вышедших людей замаячили где-то на периферии его ощущений, вклинились в ровный поток реальности, бездумно выдали своё присутствие и направились следом.       Нетерпение скручивало нутро, зазря кипятило магию. Мысли путались, следить за чужим передвижением становилось сложнее. Его распирало от неуместной радости, от восторга, хотелось в голос смеяться, но наружу неосторожно прорвалось разве что нервное хихиканье. Клюнули, клюнули! Теперь не уйдут.       За собственным трепетом, мешающим трезво анализировать реальность, монстр всё равно предельно чётко различал каждого из людей по отдельности, прикидывал расстояние до них и мог наверняка сказать, какие чувства те испытывают. Сейчас, Санс понимал, у него было куда больше сил и возможностей наказать всех своих врагов, но таковых уже не имелось. И это… угнетало, хотя должно было радовать.       Впереди вскоре замаячил проулок, и монстр поспешил сократить расстояние. Пространство послушалось как всегда легко и охотно, впуская его за изнанку действительности, но в отличие от всегда простых ровных троп, раскиданных в пределах Подземелья, силовые линии на Поверхности ужасали. Они петляли, пересекались, путались, обрывались и продолжались там, где Сансу чудились тупики. Они сводили с ума, дезориентировали и поражали объёмом информации, которая поступала к нему извне. Перемещаться по ним с некоторых пор Санс опасался.       Поэтому, когда настоящий мир снова приобрёл форму, а бесчисленные в своих запутанных клубках, точно сотни метров искрящихся проводов, линии, остались позади, монстр с трудом перевёл сбившееся дыхание, чувствуя, как в глотке формируется фантомный липкий ком. Хоть сколько-то сбить пыл было необходимо.       Утонув во тьме проулка, Сэнфорд замер возле стены. Узкое пространство дышало холодом в затылок, обступало, стискивало, но укрывало от посторонних любопытных глаз.       — Где он? — недовольный тон нарушил глухую тишину ночи.       — Только что был здесь.       — Что значит «был»? Мы же шли прямо за ним.       — Значит, испарился.       — Так не бывает.       Скелет глухо выдохнул, привлекая к себе внимание, и в тот же миг кого-то из людей — он не выбирал цель намеренно — отбросило в сторону. Едва всколыхнувшийся в душе азарт погасило резко возникшее разочарование, когда слуха коснулся преисполненный испуга вопль, что резко оборвался. Люди были куда слабее, куда скучнее монстров.       А потом он встретился взглядом с заприметившим его человеком.       — Нас больше, — предупредил тот, хмурясь, и в руке его поймала отблеск фонаря сталь складного ножа. — Ещё не поздно начать умолять о пощаде.       Сдержать язвительного смешка не получилось. В воздухе монстр явственно ощущал страх, но ещё сильнее — стрекочущую и растущую — чужую злобу. Она вилась вокруг, оседала на одежде. Она ему нравилась.       Задержав дыхание, монстр скользнул в пустоту силовых линий, чувствуя, как омерзительное ощущение захлёстывает вновь. Он ушёл от удара, налетевшего на него человека, чтобы через секунду оказаться у него за спиной и пригвоздить неповоротливое, не знавшее полной картины действительности, тело сконцентрированной в колья магией к стылому асфальту.       Третьего и след простыл.       Люди не сопротивлялись, точно жалкие тряпичные куклы. Им нечего было противопоставить, им нечем было защититься. Санс пропустил зевок, уклоняясь. Лезвие ножа запуталось в изгибе ветровки, прошло между рёбер, и та плавность, с которой остриё ворвалось в межрёберное пространство, повергло напавшего человека в недоумение.       — В меня не так просто попасть, — не без издёвки предупредил Санс ошалевшего незнакомца.       — Да что б ты сдох, — резко сплюнул тот и подавился собственным испугом, когда монстр снова пропал из поля зрения.       Никто из них, похоже, толком не дрался, а с монстрами — и подавно. Санс им мысленно от души посочувствовал.       Быстро заскучав, скелет сбил оставшегося человека с ног небрежным движением кисти, отправляя его на встречу с тонким слоем снега. Интереса как такового не было изначально, но руки назойливо чесались, умоляли его вновь пропустить через них горячий ток магии, вцепиться, схватиться в неё, чувствуя, как она формируется в нечто материальное. Санс по-своему любил тот тихий гул, когда волшебство, точно искажая пространство, прорывалось наружу, потому что его было слишком много, и скапливалось в одной точке.       В физической форме, единым сгустком, магия лежала, натянутая до предела точно струна, длинной и ровной палкой. Скелет небрежно покрутил полученное бесхитростным образом оружие в руке.       Он на пробу ударил поднимающегося и что-то кряхтящего человека по спине, без труда вспарывая верхнюю одежду. Странно было бить кого-то не из желания защититься, а из желания причинить боль. Такое количество стянутой магии обжигало — воздух нагревался и плавился, оно резало беспрепятственно, и Сэнфорд не просто понимал, чувствовал, каждой крупицей волшебства, что приложи он чуть больше усилий, и следом за курткой разойдутся совсем как по швам плоть и кожа.       — Ну, что же ты? — снисходительно протянул Санс скорчившемуся на земле человеку. — Ещё не поздно попросить пощады.       Огрев палкой лежащее у него в ногах тело, монстр почувствовал, как с былой силой возвращается к нему кипящая ярость, как она зверем шевелится где-то внутри. Она проникла в сознание и заливисто подвывала, подстрекала не останавливаться с каждым обрушивающимся на человека ударом всё громче и громче.       Ярость больше не существовала отдельно, не брала над ним верх, не отнимала контроль, сводя с ума и резвясь в одиночку. Она сроднилась, вжилась, туго вплелась в каждую мысль, в каждое движение, в кости, заструилась, искрясь, в жужжащем потоке магии, она стала одним целым с монстром, и они били. Били со всей силы, куда попало, оставляя подпаленные борозды на разошедшейся одежде и кровавые полосы на теле.       Мир плыл, чернея, застланный дрожащими, перетекающими перед взором мелкими пятнами. Магия раскалялась, обжигала руки, теряла форму — змеилась хлыстом, вилась между пальцами и шипела при каждом ударе словно взаправду, пусть Сэнфорд был готов поклясться, что это шумит у него в голове от зашкалившего напряжения.       — Давай! — рявкнул скелет, не дождавшись желаемого. — Проси пощады! Неужто твоя жизнь тебе не нужна?!       За гулом, распирающим черепную коробку изнутри, за визгом хлыста, рассекающим нагретый воздух, словно раскалённый нож масло, он не слышал ни мольбы, ни слов пощады, и остановился лишь в миг, когда вышедшая из-под контроля магия развеялась.       Пот ручьями бежал по костям, щекотливо ныряя под ворот свитера, пропитывая ткань и стремительно остывая на холоде поздней осени.       Снег расписала тёмная кровь. В воздухе смердело палёной плотью.       Санс был несказанно рад отсутствию рвотного рефлекса. Нутро крутило от боли, судорожное дыхание вырывалось с пугающим хрипом. На долю секунды ему показалось, что новый вдох будет последним.       — Жди здесь, — приказным тоном просипел он, словно человек мог куда-то уйти.       Нельзя было на глаз определить, дышит ли тот, но скелет чувствовал: ещё жив.       Имело смысл добраться до Дэвида как можно быстрее, но монстр опасался, что нырни он сейчас за изнанку, позволь он силовым линиям обрушиться на него в своих хитросплетениях бесчисленных узлов, и он надолго увязнет в ловушке сетей. Рисковать было страшно.       Выносливости ему на быстрый темп уже не хватало: резвым шагом, чувствуя, как несправедливо необходимое для жизни дыхание перекрывает всё сильнее, он направился к припаркованной у бара машине.       Дэв встретил его ошарашенным взглядом и немым вопросом. Ещё бы, вид у монстра был бешеный и отчасти потрёпанный.       — Тебя, что, всё-таки били? — недоверчиво и несколько тревожно уточнил человек.       — Нет. Это я. Бил. — Скелет махнул рукой, крепко сжимавшей мобильный, за спину. — Там, в проулке. Вызови скорую. Их трое.       Санс опасался лишней болтовни и вопросов, опасался, что Дэв забьёт тревогу или начнёт бестолково мяться, вместо того, чтобы действовать быстро, но всё, что он услышал от него, было холодное и чёткое:       — Они живы?       — Живы, — сухо процедил монстр.