Green

Когда солнце уже стояло высоко в небе, девушка наконец-то открыла глаза. Увидев, что в комнате полностью одетый Локи кидает ножи в стенку, а яркий солнечный свет ослепляет, Шоу застонала и накрыла голову подушкой. —  И тебе доброе утро, — усмехнулся Лафейсон, беря в руки заточку для ножей. — Как спалось? — А знаешь, очень даже неплохо, — сказала Кейт, не убирая от лица подушку. Придерживая рукой одеяло у груди, девушка поднялась с кровати и еще раз осмотрела комнату. Почти все было на своих местах, за исключением пары сброшенных во время увлечения вещей. Поднявшись с мягкой постели, Кейт обмотала простынь вокруг своего соблазнительного тела и направилась в ванную. От взора Лафейсона не утаился и еще один шрам на ее бедре, который скромно выглядывал из-под струящейся ткани молочного цвета. Вскоре дверь в уборную захлопнулась, и послышался плеск воды. Лафейсон молча кивнул, понимая ее, и направился к мини-бару. Открыв бутылку чего-то неизвестного и дорогого, Локи налил жидкость в стакан и бросил пару кубиков льда. Погода обещала быть жаркой, и припекающее солнце активно это доказывало. Сделав небольшой глоток, мужчина оценил статность напитка — скотч выдержки в пятьдесят-шестьдесят лет. Истинный интеллигентский напиток. Даже странно, что в таком захолустье знают, что такое настоящие напитки. Через двадцать минут девушка вышла из ванной. Еще теплая вода капала с черных волос, стекая по голым плечам и спине. Взгляд мужчины проследил за одной из движущихся капель до того момента, пока вода не впиталась в махровое полотенце или скрылась в ложбинке. Но вскоре внимание бога переключилось на совсем незаметный след от шрама в области ключицы. — Вижу по твоим глазам, что ты хочешь узнать происхождение моих шрамов, — ухмыльнулась Кейт, будто это был обычный повседневный разговор. Девушка вздохнула, садясь на смятую кровать. — Я не привык лезть в чужую жизнь, — лишь ответил Лафейсон, давая понять, что, однако, готов выслушать всю историю. Наполнив бокал виски, мужчина присел на постель. Скотч он решил оставить на потом, а такого добра здесь было много. Девушка вздохнула и, не стесняясь присутствия Локи, встала и отпустила полотенец. Ткань изящно упала к ее ногам, а взору Лафейсона предстало то, чего в порыве страсти тот не заметил — множество шрамов. Все они затянулись и выцвели, было понятно, что им не один десяток лет. Дав Локи посмотреть на свое тело в менее привлекательном аспекте, Шоу легкой рукой сняла с дверцы шкафа халат и накинула на себя, потуже завязав пояс. Подойдя вплотную к Лафейсону, Кейтлин наклонилась к его губам. Теплое дыхание девушки заставило сердце бога биться чаще, но вместо поцелуя Кейт выхватила стакан с алкогольным напитком и мигом опустошила его, садясь рядом. — Значит, я поведаю тебе историю моего детства. Она весьма непримечательна и не настолько интересна, как ты думаешь, — произнесла Кейт, отдавая стакан. Она собиралась рассказать и про свое первое убийство.

****

Серые обшарпанные стены наводили не столько тоску, сколько ужас. Детям приходилось видеть эти стены в самые худшие периоды воспитания. Кейт часто приходилось бывать здесь, несмотря на столь юный возраст — шесть лет. Уже в это время на ее теле находились шрамы, безобразные и кровоточащие, но именно так в этом доме воспитывали детей. Вы когда-нибудь слышали про сирот Дюплесси? Если да, то понять сложность ситуации будет нетрудно. Сироты Дюплесси — дети, которые были отняты у своих малоимущих родителей и отправлены в специальные детские дома. Морис Дюплесси прознал, что за содержание душевно больных детей платят больше, и сам разработал всю систему сведения с ума. Большой мир и не знал, насколько был опасен Дюплесси. Он греб деньги руками, наживаясь на здоровье своих подчиненных. Сейчас все источники говорят, что он умер в 1959, но произошло же это несколько позже. Инсценировав свою смерть, Дюплесси засел в одном из детских домов, сделав его главной причиной своей прибыли. На дворе стоял 1967 год. Большинство таких домов были раскрыты и «обезврежены», а дети, имеющие на тот момент непоправимые психические заболевания, как, например, неработоспособность мышц или отсталость в развитии, были выпущены в большой мир. Кто-то умер, кто-то уехал. Но этот детский дом, включающий в себя пару тысяч сиротских душ, все еще стоял. Эти серые стены буквально впитали в себя детские душераздирающие крики. И сейчас четверо детей ждали своей ежедневной порции боли, которой им совсем не хотелось. Это были две девочки и два мальчика. Одеты они были хуже, чем земледельцы и крестьяне в это время — вся одежда была грязная и потрепанная, износившаяся. Дети тихо сидели в углу, поджав ноги. Среди них была и Кейт, но тогда ее настоящее имя было Элизабет. Имя, которое ей дали родители, и которое девушка должна будет менять раз в двадцать лет, чтобы никто не заподозрил о существовании ее мутации. В комнату зашел мужчина в докторском халате и шапочке. Лицо его закрывала маска, но и через нее можно было увидеть скверную улыбку. — Ну-с, дети, с кого начнем сегодня? — весело сказал мужчина. Дети лишь сжались покрепче, а один мальчик вытолкнул Лиз, от чего девочка упала, но тут же поспешила подняться. — Ах, Лизабетта, доброе утро. Вот с тебя мы, пожалуй, и начнем, — проговорил доктор, надевая черные резиновые перчатки. — Нет, пожалуйста, пожалуйста, — начала заливаться слезами девочка, но она знала, что это не поможет. Мужчина схватил ее за локоть и повел за собой. Легко подняв ребенка, он посадил ее на медицинский стол, который был ржавый и грязный уже несколько лет. Надавив девочке на грудь, доктор заставил ее лечь на этот стол, а после привязал ее руки и ноги, зафиксировал шею и вставил в рот специальный кляп, который не позволил бы девочке сломать зубы. — Тебе это делают впервые, так что приготовься. Но не бойся, все с шести лет проходят эту процедуру, — с долей энтузиазма проговорил человек. И из-за этого девочка отчаянно не хотела расти. Слезы тихо катились с ее глаз. Словно не замечая этого, мужчина достал приспособления — специальные палочки с присосками на конце. Они пропускали через себя электрический ток, выпуская всю энергию в присоске. Смазав последнюю гелем, мужчина вставил прибор в розетку. Дождавшись, когда устройство достаточно нагрелось, доктор поднес его с двух сторон от головы ребенка и соединил в висках. Мощный заряд электрического тока пронзил все клеточки, и тело девочки неестественно выгнулось. Резиновый кляп во рту заглушал все крики, и доносилось лишь мычание. Спустя десять секунд, мучительно долгих десять секунд, мужчина опустил палочки, давая девочке передохнуть. Но спустя минуту все повторилось еще раз. И еще раз. Когда тело ребенка пронзил очередной поток тока, словно поджаривая мозги, что-то в ней переключилось. Очевидно, это был тот переломный момент, когда мутационный ген переходил из рецессивного в доминирующий. Обычно это происходит само собой во время половозрелости, но эти обстоятельства лишь ускорили процесс. И все напряжение прошло. Оно впиталось, накопляя энергию, которую выбрасывал прибор. Не смея выносить больше эту боль, девочка дернула руками — и, о чудо, повязки отлетели, словно шелковая тряпочка. Отодрав от шеи такую же повязку, девочка вырвалась из болевого эпицентра и оттолкнула шокированного мужчину. Открепив ноги, Лиз соскочила со стола и, увидев подбегающего к кнопке тревоги мужчину, тут же догнала его и сильно толкнула, вымещая всю свою злость. От удара такой силы доктор отлетел в стену, и его шея, соприкоснувшись с серой стеной, неестественно повернулась на сто градусов. Тело обмякло и замертво упало на плитку перед ногами девочки. Но, видимо, смертник успел нажать красную кнопку, и в эту секунду в дверь вломились двое крупных мужчин. И если сначала девочка списала все на адреналин, то происходящее дальше объяснить была не в состоянии. Мужчины схватили девочку за руки, волоча ту к выходу, чтобы запереть в камере с холодной водой. Едва она это поняла, как стала вырываться и лишь пальчиком коснулась их рук. Два охранника отлетели в разные стороны и отключились. Лиз знала, что это все временно и эти мучители скоро придут в себя, поэтому она быстро рванула к выходу.

****

В комнате повисла тишина. — Вот такие вот дела, — похлопала себя по коленям Кейт, допивая третий стакан алкогольного напитка, от чего девушка явно уже опьянела. — Твоему детству не позавидуешь, — хмыкнул Локи, наливая в свой стакан еще немного виски. — Но зато теперь ты понимаешь, кто еще тут монстр, — невесело улыбнулась Шоу, поднимаясь с кровати. — А где были твои родители? — спросил Лафейсон. Он знал, что Кейт — внучка того самого Себастьяна Шоу, но еще одно звено в цепи было неизвестно. — Им не передался этот ген как доминанта. И они, как обычные люди, погибли на войне. Кейтлин хмыкнула и скрылась в ванной в очередной раз.