je me souviendrai de toi

Лука стоит у кабинета и нервно дёргает лямкой рюкзака. Сердце отбивало довольно быстрый ритм, не собираясь успокаиваться. Хоть он и знает, что скажет ему, все равно очень волнительно. Как отреагирует Макс? Пошлет? При всех назовет геем? Все равно. Лука должен рассказать ему, иначе он не сможет уехать — в груди постоянно будет тяжёлый груз вины. Звенит звонок, и он водит желваками от волнения, когда выходит группа. Лука выхватывает знакомую макушку растрёпанных волос и, не церемонясь, расталкивает всех и ломится к нужному человеку. Хватает за локоть и вытягивает его из толпы. Тело Данэ-Фовеля покорно плетется за Лукой. Но взгляд его холодный, пустой, осуждающий. Лалльман делает вдох и начинает говорить. — Макс, прости меня пожалуйста… Максанс выжидающе поднимает правую бровь. — Объяснишь мне, какого хуя вчера произошло? Ты сбежал, — твердым голосом проговорил Макс. — Я… — вся речь, что была заготовлена ночью вылетела из головы, — Я все тебе объясню, но… — Что опять «но»? — Не здесь, Макс, не здесь, хорошо? — заметив пару взглядов, направленных на них, отвечает Лука.

***

Макс и Лука сидели в кафе, что было неподалеку от универа. В воздухе витало напряжение, и Лука частенько ерзал на стуле. Лука пытался подобрать нужные слова, а Данэ-Фовель покорно ожидал и выжидающе смотрел на него. Максанс видел, как Луке тяжело, и положил свою руку на его ладонь, призывая не волноваться. Лука взглянул на их руки и вывалил все. Рассказал все, все как есть. Как влюбился, что пережил, как два года был счастлив, и как всё в один момент сорвалось и пошло по пизде. Максанс слушал, периодически подбадривающе сжимая ладонь Луки. Когда Лука закончил, Макс смотрел на него с такой грустью и вопиющей болью во взгляде, что аж щемило грудь. Но взгляд был понимающим. Лука с надеждой вгляделся в лицо Данэ-Фовеля. — Слушай… — подал голос Макс, — Я тебя понимаю. То, что ты пережил — ужасно. Я сочувствую всему, что произошло в твоей жизни, котик. Но и ты пойми меня. Ты мне очень нравишься. И я не хочу тебя отпускать. Лука сглотнул. Он тоже привязался к Максансу. Но внутренняя тоска по Демори поглощала его. Все казалось ему не тем. Не таким, как прежде. Некомфортным. — И я понимаю тебя… Я к тебе тоже привязался, — последние слова он произнес с понижающимся тоном, — Ты появился как лучик солнца среди моих туч, — с улыбкой произнес Лука, усмехаясь своей метафоре. Макс улыбнулся, и тяжесть с плеч обоих немного спала. — Слушай… Я… Уезжаю. Пятого июня… — Лука весь день ждал момента произнести эту фразу и наконец осмелился. — Куда? — вопросительно посмотрел Макс. — В Париж… — опустил глаза Лука. — В Париж? Ты… Ты к нему? — голос его заметно похолодел. — Нет, я не думаю что он всё ещё там живёт, — пожал плечами Лука. — Я хочу с тобой, — откинулся Макс на спинку кресла, внимательно вглядываясь в глаза Луки, показывая, что это утверждение, а не вопрос. — В Париж? — удивлённо округлил глаза Лука. — Но я ведь не отпущу тебя одного надолго, — сверкнул глазами Максанс. Лука тяжело сглотнул. Макс и правда был очень заботлив. И настойчив. — Хорошо, — чуть подумав, подвёл итоги Лука. Лалльман бросил взгляд на время и обомлел. Скоро начинался экзамен, а Лука все еще сидел в кафе, потягивая горький кофе и не допуская и мысли об учебе. — Блять, — вскочил Лука и посмотрел на Макса, — не хотелось бы разочаровывать тебя, но у нас с тобой через 20 минут начинается экзамен, а мы с тобой как бы здесь… Макс вскочил, и они вместе выбежали из кафе. Подбегая к институту, они чуть ли не задыхались. Успели. Ещё и 5 минут осталось. Завалившись в аудиторию, они проигнорировали интересующиеся взгляды и сели вместе. Лука выдохнул и раскрыл шпоры, бегло пробегая по ним взглядом. Повернувшись к Максансу, он поймал его взгляд, направленный на парня. И во взгляде было столько заботы, влюбленности и нежности, что Лука чуть не задохнулся от этого. Ему стало стыдно, что Лука не мог сказать того же Максу, не мог взгляды, наполненные любовью, не мог ответить взаимностью. Ведь он все еще помнил Элиотта. Лука улыбнулся в ответ, и в аудиторию зашёл преподаватель.

***

Лука с раздражением уже третий раз прокручивает ключи в замке, и те наконец поддаются. Он выдыхает и открывает дверь, пропуская внутрь Максанса. Эти стены, эти двери… Здесь все напоминало о тех временах. Сердце Луки сжимается, и он морщится, пытаясь оградить свое сознание от навалившихся воспоминаний. Он проходит внутрь, останавливаясь перед гостиной и сглатывает. Ком, который образовался в горле, не давал ему нормально дышать. Здесь все было точно так же, как и год назад. Диван, на котором они постоянно валялись. Не закрытое пианино, на котором Лука играл Элиотту ту самую мелодию, раскрывающую всю любовь. Бежевые шторы, через которые лучами проникало яркое летнее солнце, щекоча милую улыбку Элиотта. Полки, на которых не тронуты пыльные книжки и диски. Возможно, приезжать было не самой лучшей идеей. Максанс смотрел на Луку, который был бледнее поганки и бегал взглядом по комнате. Данэ-Фовель все понимал. Хотя… Ему казалось, что он все понимал. Но на самом деле, он и представить не мог, что творилось внутри этого маленького беззащитного парня. Макс положил крепкую ладонь на плечо мальчика и легонько сжал. — Лука, я с тобой, — прошептал Макс. Лука отрешенно кивнул. Максанс вздохнул и оглядел комнату. Что ж, нужно навести здесь порядок, ибо квартира явно давно не посещалась, и мебель покрылась слоем пыли. Лука, задумавшись, стирал пыль с полок. Проводил рукой по клавишам фортепиано. Он подошел к шкафу и раскрыл дверцы. Оглядев пустую мебель, он заметил что-то белое на дне. Подняв, он развернул длинную линию бумаги. Это были их фотографии из фотобудки. Луки и Элиотта. Они выглядели невероятно счастливыми. Лука сидел у него на коленях и корчил рожицы. Сзади сидел Элиотт и тепло смеялся. Лица обоих светились от любви друг к другу. На обороте дата 7 апреля 2018 года. Лука прерывисто вздохнул. Опять. Опять все здесь кричит о том, что Лука был счастлив с другим человеком! Максанс уходит вальяжным шагом в ванную комнату, попутно разглядывая каждую деталь. Лука всхлипывает и спиной ударяется о стену шкафа. Он бессильно съезжает вниз, а капли слез стекают на эти фотографии. Он снова опускает взгляд на пленку, не различая детали сквозь пелену слез и комкает фото, прислоняя к сердцу. Испорченная бумага выпадает из его руки. Лука горько плачет, его легкие отказываются пропускать кислород. Он пытается не издавать звуков, от чего его грудная клетка стремительно вздымается. Такая оглушающая тишина и пустота внутри. Хотелось выть. Он невероятно скучал. Скучал по Демори. Скучал по его прошлой жизни. Ведь все тогда произошло из-за него. «Я во всем виноват». Максанс со скучающим видом заходит в зал и натыкается на плачущего Луку. Он подбегает к нему и прижимает к себе, обнимая за плечи и голову, нежно поглаживая по волосам. Он позволяет парню реветь ему в грудь. Максанс жмурится, когда Лука обхватывает того двумя руками. Ему необходима поддержка, тепло близкого человека. И Лалльман находит ее в Максансе. Прижимается к нему, пытается укрыться в его широкой груди от этой гнетущей боли. Он плачет, кричит во весь голос, что есть мочи. Весь год страдания были заключены в сердце. Закрыты в сундук и заперты на замок. А ключ он выбросил далеко-далеко. А ключ остался у Элиотта. Данэ-Фовель старается игнорировать комок фотографии, на которой он четко видит лицо того парня. Что ж, у Луки определенно хороший вкус… Внутри невольно появляется ненависть к Элиотту. По сути, он не сделал ничего плохого. Однако, сейчас Лука снова плачет, и Максанс винит в этом Демори. Макс поднимает Луку, обмякшего в его руках и несет мальчика к дивану. Аккуратно кладет парня и сам пристраивается позади него. Лука разворачивается и утыкается носом в футболку парня, обхватывая того руками. Максанс делает вдох и прикрывает глаза. Тепло и одновременно тревога разливается по всему телу. Лалльман выглядит сейчас таким уязвивым, маленьким, хрупким. Кажется, еще слезинка, и фарфоровая кожа потрескается. Максанс крепче прижимает его к себе и зарывается в пышной шевелюре носом, вдыхая уже привычный запах. И как он уедет на пару дней, оставив его здесь? утро Лука с трудом раскрывает глаза, морщась от неприятной головной боли. Он чуть жмурится, стараясь привыкнуть к свету. Лука лежит все в том же положении, на груди Максанса. Они проспали так уже с десяток часов. Он поднимает взгляд на Макса, и понимает, что тот все еще спит. Его веки чуть подрагивают, а сам он мило посапывает. Лука нежно улыбается. Не встреть он Элиотта Демори два года назад, сейчас бы он по уши влюбился в этого парня. Ведь Максанс был заботлив, мил, обходителен, внимателен. И оставался рядом, даже несмотря на то, что Лука страдал по совершенно другому человеку. Он был рядом несмотря ни на что. Его поддержка для Луки была единственным якорем сейчас. Особенно здесь, в Париже, в этой квартире. Ему необходим был человек рядом. Лука аккуратно поднялся и уже стоя посмотрел на Максанса. Волосы очень мило взъерошены, и наконец это не напоминает только Элиотта. Он чуть касается торчащей прядки, улыбается и тихо выходит из комнаты. Максанс ворочается и что-то бурчит. В воздухе витает какой-то приятный аромат. Бекон? Парень открывает глаза и присаживается. Вчерашний вечер был не особо насыщен хорошими событиями, так что его сейчас волновало состояние Луки. Однако, запах с кухни сейчас манит его особенно сильно. Он тихо проходит на кухню, и видит как Лука стоит у плиты. Лалльман, задумавшись, смотрит на жарящуюся яичницу. Максанс сглатывает от невольно подобравшейся обиды и боли. Как бы он хотел, чтобы такое утро его ожидало каждый день. Он бы обхватывал Луку поперек талии, цеплял зубами мягкую кожу шеи и целовал его. Показывал ему всю свою любовь, привязанность через эти простые действия. А Лука бы счастливо улыбался, поддавался ему вперед, позволяя делать с собой что угодно. Но это были лишь мечты. Если Лука и видел такое утро во снах, но не с Максансом. Данэ-Фовель чуть кашляет и Лука на пятках разворачивается к нему. Улыбается, смотря ему в глаза. Максанс плавится от этого взгляда, он готов душу продать дьяволу только за то, чтобы эти глаза постоянно так смотрели на него. — Я очень надеюсь, что ты любишь яичницу с беконом, потому что уже поздно. Макс усмехнулся и подошел к нему ближе. — Зришь в корень, конечно люблю, — он взял его за предплечья, сжимая в своих руках, — Ты как? В этих голубых глазах было столько заботы, что Луке вновь стало стыдно. — Мне лучше, — кивнул Лука, опуская взгляд в пол. Макс неуверенно посмотрел на него, вздохнул и отпустил. — Ты меня голодом морить сегодня будешь? — улыбнулся он. Лука поднял глаза и в них загорелись искорки. — А ты думал, я тебе готовил? — Ах так? — возмутился Макс и оттолкнул Луку в сторону бедром, тянясь за тарелкой. Лука фыркнул и скрестил руки на груди.

***

Ян пожал руку Максансу и улыбнулся. — Че, ты небось новый парень Луки? — с усмешкой спросил Казас. Лука закатил глаза и недовольно посмотрел на Яна. — Нет, — четко сказал Лалльман, стараясь не смотреть на Максанса, в глазах которого промелькнуло разочарование. — Пока, — подмигнул Яну Макс. Казас удивленно посмотрел на обоих, хмыкнул и пропустил в квартиру.

***

Максанс стоял у машины и уже третий раз набирал один и тот же номер. Таксист уже недовольно поглядывал из машины. — Ало? — послышался сонный голос Луки и Максанс выдохнул. — Ну наконец-то, соня! — недовольно сказал в трубку он, и в ответ услышал бурчание Луки, — Не успел сказать тебе дома, но я вынужден уехать на 2 дня в Авиньон, с родителями встретиться. На другом конце трубки стало тихо. — Окей, — тихо сказал Лука. Очевидное безразличие напрягало Макса. — Я очень надеюсь, что ты ничего не натворишь, — устало выдохнул Макс, — Я не хочу уезжать и оставлять тебя одного, но я правда должен — Макс, езжай, — довольно громко сказал Лука, — Не стоит менять свои планы из-за меня. — Я… Я буду скучать, — почти шепотом сказал Максанс. Лука притих и сделал глубокий вдох. — Я тоже. Макс улыбнулся и попрощался с Лукой. Он сел в такси с хорошим настроем и надеждой на то, что когда он вернется, не произойдет ничего страшного, из-за чего Макс будет винить себя. *** Тишина уже не давит со всех сторон. Он медленно потягивает сигарету, выдыхая сизый дым. Он завороженно глядел на растворяющиеся узоры. Пустота в мыслях, пустота в в квартире. Максанс хотя бы мог успокоить Луку. А сейчас его не было рядом, и Лука в неизбежном одиночестве курил. Он взял телефон и включил его. 22:17 Он сделал затяжку и прикрыл глаза. «Может прогуляться?» — думает он, понимая что тогда просидит всю ночь с сигаретами и фортепиано. И хорошим это не закончится уж точно. Лука встает, одергивает футболку, и оглядывает комнату. Раскрывает окно, хватает наушники, телефон и выходит из квартиры. Он оказывается на улице и делает глубокий вдох, чувствуя как кислород прогоняет сигаретный дым. Похоже, он дождется рака легких такими темпами. Лука не разбирает дороги, идет туда, куда несут его ноги. Проходит мимо кучи знакомых мест, не желая даже рассматривать то, что скорее всего причинит ему боль. Музыка орет так, будто он на концерте, а не в наушниках. Но ему все равно. Музыка сейчас как фон, потому что она заглушает навязчивые мысли о том, что Лука виноват во всем. В том, что Элиотт попал в аварию. В том, что не остался с ним попытаться вернуть его память. В том, что сейчас он мучает Максанса, который влюблен в него, и готов горы свернуть ради него. А Лука не может ответить тем же. Его изнутри съедает Демори. Его нет в его жизни уже почти год. А ощущение, будто он все это время был рядом и медленно, в течении 9 месяцев втыкал маленькие ножички в тело Луки, причиняя боль. И каждый из этих ножичков он с удовольствием проворачивал, втыкая еще глубже. А Лука не пытался избежать боли. Он покорно терпел, позволяя ему делать все что угодно. Потому что он слишком слаб волью, чтобы забыть. А Элиотт смог забыть. И наверное, счастлив сейчас как никогда. Но Лука не забудет никогда.