je me souviendrai de toi

***

Элиотт медленно брел по ночному Парижу, пустым взглядом обводя уже привычные дома, стены, скамейки, мусорки. Все, что видел Элиотт — приелось донельзя. Каждый день был настолько рутинный, что хотелось выть. Девушка, которая каждый день ебала мозги, даже не стараясь менять темы. Квартира, которая казалась для него тюрьмой. Он проживал каждый день одинаково. Ничего не менялось. Где-то внутри он знал, что это не настоящая жизнь. Чего-то будто всегда не хватало. Но он не знал чего, а сил и времени искать у него не было. Демори смирился. Смирился с рутиной, однообразием. А какой смысл был пытаться что-то менять, когда год назад тебе отшибло память так, что ты позабыл, наверное самое важное из своей жизни? Он до сих пор помнил тот приглушённый голос, что первый спросил о его самочувствии, когда он вышел из комы. Он не мог его забыть. Лишь через время, когда он пришел в себя, он спросил у матери, кто это был. Но та молчала, ничего не рассказывала. Элиотт пытался выяснить, кто это был, что он хотел. Но будто весь Париж решил, что Демори это не стоит вспоминать. Элиотт вытянул из пачки уже третью сигарету, накрыл ее рукой и поджёг. В ночной тишине треск табака был особенно громким. Он сделал затяжку, и тлеющая линия начала быстро обхватывать сигарету. Элиотт чуть подержал дым в горле, и медленно выпустил. Ощущение, когда едкий дым обволакивал лёгкие, горло, рот — было невероятным. Особенно, когда это успокаивало. Демори посмотрел вперёд. Он уже приближался к дому, но возвращаться не было желания, потому что сегодня он ночевал один. Не то что бы он особо хотел проводить ночь в обществе его девушки… Однако, в одиночестве было для него ещё хуже. Одиночество даже в периоды ремиссии давило на него. Что уж говорить про депрессии. Демори откровенно готов был умереть, когда его накрывали депрессивные эпизоды. Он мог не есть пару дней. Не вставать с кровати неделями. Девушка знала, она поддерживала. Но порой даже она не выносила этого всего. И снова Элиотт чувствовал, что что-то не так. Не тот человек рядом. Не та квартира. Все не то! Будто все придуманно, не так, как надо! Это бесило его, но он ничего не мог сделать, потому что он не знал что делать. Но чувство не покидало его, и он смирился даже с этим. Элиотт впервые за его долгую прогулку взглянул ровно вперёд. Пустая дорога, темные улицы, желтый свет фонарей. И тело. Тело парня, который стоял в одной футболке и в лёгких домашних штанах. Даже издалека Демори видел, как парнишу трясло. Он нахмурился. Что-то в этой фигуре было знакомое. Когда он увидел гнездо на голове, его осенило. Лука Лалльман, паренёк, который странно на него смотрит и странно притягивает. В груди нарастала тревога и волнение. Что он делает здесь, легко одетый, так ещё и в таком состоянии? Элиотт потушил сигарету о мусорку, даже не глядя на неё, и выкинул. Он ускорился, уверенно шагая к парню. Приближался, а волнение нарастало. Чем ближе он был, тем больше он видел. Плечи Луки подергивались, он запускал руки в свои волосы, сжимая, будто хотел вырвать. Одет он был совсем легко, не по погоде. Хоть и было лето, но в июне, особенно по ночам, не было так уж тепло. Даже Демори, телосложение которого могло позволить ему носить футболки и в такую погоду, был одет в ветровку поверх водолазки. Элиотт опустил руку на плечо Луки, когда почти бесшумно приблизился к нему. Лалльман сильно вздрогнул, будто на него обрушился поток ледяной воды. Он на одних пятках развернулся, и Демори увидел прекрасное лицо. Но оно было бледное до невозможности. Будто Лука отравился, но это явно не было причиной. Губы были приоткрыты, и он тяжело дышал. Точнее как дышал, он прерывисто выдыхал воздух, не получая достаточное кол-во кислорода обратно. Впалые глаза бегали по лицу Демори. В них было столько страха, ужаса и удивления. Огромные длинные ресницы часто опускались. Глаза его были и наполненные слезами. Лука смотрел на Демори и не мог даже выдохнуть. Замер, как окаменелый. Губы невольно разомкнулись в потрясении. В голове его все ещё стояли картины произошедшего и сердце разрывало от обиды, но вдруг на плечо упала тяжёлая рука. Шок выстрелил ему в висок. Перед ним стоял прекрасный парень, блять, бог, с которым Лука пережил лучшие моменты своей жизни, который прижимал к своей груди. Дар речи потерян. — Лука, ты в порядке? — с тревогой спросил Элиотт, чуть встряхнув его за плечи. Внутри Луки все переворачивалось вверх дном. Эти глаза, которые так внимательно разглядывали его, прожигали в нем дыру. Лука отчаянно вздохнул. Он буквально чувствовал на себе мерзкие прикосновение Макса на себе минуту назад. Но с появлением Элиотта, все как будто резко прекратилось. Этот теплый взгляд, неприкрытое волнение. Он знал Луку пару дней, а волновался так, будто всю жизнь. Боль и отчаяние в Луке било его с такой силой, что ему было тяжело дышать, а особенно смотреть на Элиотта. Он слишком свежо помнил все реплики Данэ-Фовеля о Демори. Луку передернуло. — Лука? — переспросил Элиотт, неотрывно смотря на бледного парня. Лука посмотрел в его глаза ещё раз. Голубые, даже в таком свете. Как океан. Мелководье океана. Лалльман одним движением обхватил Демори за талию обеими руками. Прижался как можно ближе. Тепло, исходившее от тела Демори давало хоть толику спокойствия. Элиотт вздрогнул. Резкий белый свет резко захватил все сознание Элиотта. Белое, яркое свечение. Элиотт моргнул, и перед глазами, будто какая-то съёмка стали пробегать кадры Элиотт быстро шел к остановке. Он мог опоздать, не застать Луку. Да, он уже выяснил, в какое время у него закончатся уроки, куда он пойдет. Его волновало буквально все. Каждая деталь. И когда он увидел парня, который сидел на остановке, сердце ёкнуло. И что сейчас делать? Что говорить? А если Лука не заинтересован? Но Элиотт отбросил все волнение в сторону, и специально очень тихо присел рядом. Лука обернулся и вздрогнул. — Блять, ты меня напугал, — чуть усмехнулся Лука. — Прости, я не хотел этого, — с облегченной улыбкой выдохнул Элиотт. Что ж, это оказалось не так уж и сложно. — Ты едешь домой? — будто из вежливости спросил Лука, хотя в глазах его был все же интерес. — Да ты прямо сбиваешь своими личными вопросами, понятно? — чуть серьезно сказал Элиотт, когда понял, что перевести в шутку будет хорошей идеей. Только он не рассчитал, что Лука не поймет его сарказма. — Прости, я… — неловко начала Лука, и в его глазах появился грустный огонек. Элиотт поспешил исправить свою ошибку. — Я просто пошутил, Лука, — засмеялся Элиотт, тепло улыбаясь. Лука фыркнул и закатил глаза. Да уж, шуточки. Телефон завибрировал, и Лука опустил взгляд на него. Получив какое-то сообщение, все хорошее расположение духа у него сошло на нет. И это не понравилось Элиотту. Он хотел, чтобы этот парень улыбался и смеялся. — Проблема? — спросил Демори. — Ага, — выдохнул Лука, — Я должен принести на вечеринку пива, но у меня нет наличных, а мой совершеннолетний сосед не придет домой. Лука облокотился и на спинку скамейки и недовольно нахмурился. Элиотта осенила идея. — Я могу тебе помочь, — начал Элиотт, но Лука его перебил. — Я не привык брать денег в долг, — пожал он плечами, давая понять, что не возьмёт и копейки у Элиотта. — Нет, у меня нет денег, — усмехнулся Элиотт, взглянув на дорогу, — Зато пиво всегда есть. Лука почти не скрывал того факта, что рассматривал Элиотта. Когда тот говорил, перемещая своя взгляд то на Луку, то вперёд, он следил за всеми изменениями. Как он улыбался, как у него выглядели морщинки в уголках глаз, как он быстро облизывал сухие губы или моргал вовсе. Демори чувствовал это, и получал удовольствие, что Лука смотрит на него. — Мы можем поехать ко мне, и я дам тебе пива, — пожал плечами Демори, переводя взгляд на Луку, который всё ещё смотрел на него. — Ты уверен? — немного сконфуженно спросил Лука, и Элиотт понял, что Лука чувствует себя неуверенно с ним. Это льстило. Звук подъезжающего автобуса отвлек Элиотта и он обернулся. Да, это был нужный. Он встал и повернулся на Луку. — Идёшь? — улыбка, казалось, не сходила с лица Элиотта. И ему безумно шло. Лука завалился в автобус за Демори. Элиотт будто очнулся. Казалось, прошло несколько минут, но на деле пара секунд. Лука не сменил положения, все также обхватывая Элиотта. А у Демори все перемещалось. Он ничего не понимал. Что это было? Почему Элиотт это увидел, как будто в первый раз? Лука в этом «видении» был таким молодым, ещё совсем мальчишкой. Его голубые глаза казались ещё больше. Губы — пухлее. А цвет лица насыщеннее, без бледности, которая сейчас была у Луки. Да уж, Элиотту нужно было обдумать, что это блять было. Секундная задержка, и он обхватил Луку. Тот судорожно затрясся на груди у Демори. Из больших глаз ручейками потекли соленые слезы. Лука всхлипывал, пытался прижаться к нему ещё ближе. Элиотт казался якорем, за который Лука так отчаянно, с надеждой схватился. Его предали, обманули. Все, во что верил Лука — оборвалось. Оставался лишь Демори, который просто не понимал ничего. Как чистый лист, который можно было заполнять. Лука зажмурился, глубоко вдыхая запах ветровки Элиотта. Тоска пронзила все его тело. Демори пах также, как год назад. Ничего не изменилось. Изменилось лишь отношение. Демори неловко переступил с ноги на ногу. Он понимал, что что-то очень серьезное случилось у Луки, что подорвало всего его. Не мог Лука из ничего разреветься у него на плече. Лука нехотя отстранился и стёр ладонью влагу на щеках. Он не хотел поднимать глаза на Элиотта. Ему было стыдно за свою слабость. Он сорвался, пытаясь найти поддержку в нем. Он даже предполагал, что Демори его оттолкнет. Но когда он обнял его в ответ, Лука разрыдался ещё больше. Элиотт стянул с себя ветровку и заботливо накрыл ей плечи Луки. Тот все же осмелился поднять свои заплаканные глаза. Элиотт прерывисто вдохнул. От слез, эти и без того огромные глаза стали ещё насыщеннее. Оттенок стал ярче, а глаза больше. Они были как небо. Как ранние сумерки. Он смотрел в эти глаза, и ему становилась трудно мыслить. Они были прекрасные. — Не стоит, Элиотт… — слабо сказал Лука. — Стоит. Тебя проводить? — с теплотой спросил Элиотт. — Я… Не могу пойти… Домой — с трудом выговорил Лука, снова опуская взгляд. Демори нахмурился и бережно взял Луку за подбородок. На шее виднелся засос и укус. Кровавый, неаккуратный. Он нахмурился сильнее и внимательнее посмотрел на Луку. — Лука, что случилось? — Ни… Ничего, — выровнял голос Лука, все не поднимая глаза. — Посмотри на меня, — стараясь игнорировать засосы на шее, спросил Элиотт, — Говори. Лука всхлипнул. Нет, он не расскажет. — Правда, все в порядке, — попытался уверенно сказать Лука, но голос предательски дрогнул, выдав Луку. Элиотт вздохнул. Оставить Луку он не мог, он выглядел так, будто рассыпится от любого дуновения ветра. — Пойдем ко мне, — твердо сказал Элиотт. Лука округлил глаза. Идти к нему в квартиру? Умереть от боли и воспоминаний? От обиды после действий Максанса? Хотелось бы, чтобы последнее все же оказалось кошмаром… Хотя это и было кошмаром. Наяву. — Но… — Никаких возражений, — мотнул головой Демори и взяв за локоть Луку, повел в сторону своего дома. Лука безвольно поплелся за ним. Сил на возражения у него просто не было. Лука присел на диван и сбросил ветровку. Воспоминания, о которых пестрила каждая вещь в этой гостиной буквально задавливали Луку. Он был уверен, что больше не окажется здесь, однако судьба играла с ним в странную игру, подвергая очень уж сильным эмоциональным встряскам. Элиотт вышел с кухни с большой кружкой горячего чая. Это лучшее, что могло успокоить Луку. Когда Элиотт бережно передал ему ее, Лука понял, что это его любимый чай. Он сглотнул. Элиотт что-то помнил.? А Элиотт так и не понял, почему он достал именно этот пакетик чая. Просто казалось, что так нужно, так правильно. Лука поставил на столешницу кружку. Горячая жидкость согревала его изнутри, и на него начала наваливаться невероятная усталость. Тело покалывало. Лука откинулся спиной к подушкам, и не заметил, как его глаза сомкнулись и он пропал в Царстве Морфея. Элиотт заглянул в гостиную, и понял, что парень уснул. Он чуть улыбнулся и подошёл к шкафу. Вытащив плед, он бережно накрыл Луку, положив его в лежачее положение. Неосознанно потянулся к волосам, чуть касаясь пряди. Такое знакомое чувство внутри… Как будто все это знакомо. Все это было?</i>