Персиковая косточка

«Я не могу. Мой подарок еще не готов. Он не завершен», — донесся из аппарата знакомый монотонный голос. — Ничего страшного. Я это уж как-нибудь переживу, — беззаботно возразил Ян. Он глотнул еще бренди. Аппарат молчал. — Контакт… — сказал Ян. — В двадцатом веке эта тема волновала многих писателей-фантастов. Но люди продвигались в космос все дальше, а братья по разуму так и не находились. И постепенно тема контакта вышла из моды. Возможно, читай я в детстве больше научной фантастики вместо книг по истории, я бы понял, что происходит, куда раньше. Ведь всё так ясно! Всё, что происходило, было так страшно, так нелогично. Но нелогично только с точки зрения нас, потомков землян. Мы, homo sapiens, слишком гуманоидоцентричны. Аппарат по-прежнему молчал. — Хорошо, тогда давай начну я, — продолжил Ян. — Всё началось больше десяти лет назад. Была академия, где готовили военных кадетов. И жил там оболтус, которому не исполнилось и двадцати. Этот дурак любил ночами воровать из сада академии персики и устраивать всякие прочие проказы. Однажды его товарищ тайком протащил в академию пару бутылок пива, и они устроили себе веселую ночь. В спящем кампусе они развлекались как могли — воровали персики, портили оборудование в аудиториях, устраивали розыгрыши своим товарищам по общежитию. И вдруг молодому идиоту показалась очень забавной одна идея — пробраться в лабораторию, где проводились очень важные космические исследования. Там особыми импульсами, которые прорезали пространство, игнорируя даже скорость света, изучались состояния самых дальних звезд. Сверхчувствительная аппаратура могла засечь вспышку новой звезды даже на самом краю изученной вселенной. И нашему не вполне трезвому герою показалось очень забавным послать по всему космическому пространству один простой призыв. «Инопланетяне, прилетайте к нам, мы вас ждем». В тот момент мне это казалось такой замечательной шуткой… — Мне было не известно, что это шутка. Ян вскочил со стула. Голос, сказавший это, был всё тот же — бесполый, механически. Но он шел не из аппарат связи, а откуда-то сзади. Ян осторожно обернулся. И чуть не упал. К горлу подступила тошнота. Пришлось приложить все усилия, чтобы не заорать. «Как описать мои чувства при этом ужасном зрелище? А между тем члены его были соразмерны, и я подобрал для него красивые черты», — пришли на ум Яну цитаты из «Франкенштейна» Мери Шелли, — «Красивые… Боже великий! На него невозможно было смотреть без содрогания. Никакая мумия, возвращенная к жизни, не могла быть ужаснее этого». Нет, создание возникшее перед ним не было сшито из кусков плоти грубыми нитками, как чудовище Франкенштейна, хотя Ян и ожидал чего-то подобного. Каждый член его тела плавно перетекал в другой. Но всё равно было видно, что части его тела принадлежали разным людям. Немыслимое сочетание оттенков кожи, волосы на голове всех возможных цветов. Золотистые искорки глаз Фредерики смотрели на него из-под явно мужских бровей. Ян с удивлением узнал в некоторых чертах его лица даже что-то от Райнхарда Лоэнграмма. Существо явно было незавершенным — у него полностью отсутствовали половые признаки, а движения тела были неуверенными и заторможенными. — Что ж, друг мой… — Ян, наконец-то пришел в себя и постарался изобразить хладнокровие. — Давай знакомиться. Как тебя зовут? — Всех вычислительных мощностей вашей вселенной не хватит, чтобы записать мое имя каким-либо из ваших языков. — Что, пусть будет так, — вздохнул Ян. Пусть остается просто «пришельцем», — Так откуда ты прилетел к нам? Из какой-нибудь туманности Конской головы? — Нет, — ответило существо. — Я живу здесь, как и ты. Просто с более высокого плана. У нас не только высота, длина и ширина. У нас больше. Увидев замешательство Яна, создание добавило: — Я попробую показать. Перед глазами Яна возникли живые картинки. За последние сутки он успел привыкнуть к галлюцинациям и уже не испугался, Теперь было ясно, что это просто доступный пришельцу способ телепатии. Ян увидел изображение линии, из которой вырос квадрат, тут же несколькими линиями дорисованный до куба. Потом еще несколько линий и плоскостей превратили его в некое сложное сооружение из наложенных друг на друга кубов. Октахор, понял Ян! Он же тетракуб, он же тессеракт. Теперь всё ясно. — Так ты не с другой планеты! Ты из другого измерения! Из четырехмерного пространства, — это всё объясняет. Если бы Ян вдруг попал в двухмерное пространство, при этом оставаясь двухмерным, он бы тоже мог ходить сквозь стены, оставаясь при этом невидимым, мог бы слышать все разговоры. Согласно основным теориям, он также мог бы видеть всех обитателей двухмерного мира в полной разверстке, как чертеж детали. И имел бы полный доступ к любому предмету. И любому органу внутри человеческого тела… — Не четыре. Больше. В ваших единицах измерения это будет шестнадцать, — поправило его существо. — Ого, — только и мог сказать Ян. — И как вы только смогли нас заметить? — Мы улавливали сигналы от вас уже давно. Мы тогда не знали, что этими сигналами вы изучаете звезды. И вот однажды от вас пришел другой сигнал. Удивительный. В нем был смысл. Я расшифровал его. Это было приглашение. Я проследил этот сигнал. Я нашел путь. Я создал приборы, чтобы видеть ваш мир. Взаимодействовать в нем. Изучать его. — Так в вашем мире ты ученый? Создание некоторое время молчало. Перед глазами Яна пронеслись изображения компьютеров, графиков, людей в очках и белых костюмах. — Наверное, можно сказать и так, — согласилось существо. — У вас всё по-другому. У нас нет тех, кто ученые, и кто не ученые. У нас каждый может стать ученым, если будет надо. И я стал. Я нашел источник сигнала, Ян. Я нашел тебя. Я полюбил тебя. Захотел дружить. Стал изучать ваш язык. Мне хотелось контакта. Когда ты стал жить здесь, на Изерлоне, Он сказал, что можно начать контакт. Условия подходящие. — Он сказал? Кто такой «он»? Снова перед глазами появились компьютеры, потом что-то похожее на мозг, потом блестящая вспышка взрывающейся звезды и чернота. — У меня нет слова в вашем языке, чтобы объяснить это, Ян. У нас есть эти… вещи. Что-то вроде ваших компьютеров. Но они живые. Они помогают нам, когда нужно вычислять и делать разное. Ян с грустью подумал, что примерно так же он бы объяснял пчеле, что такое компьютерный корабль. «Ну, это вроде как такой большой улей. Только из металла. И без меда. И летает в космосе. Да и не улей вовсе, если подумать». Слишком велика была разница между фундаментальной природой людей и пришельца из другого измерения. — Почему Изерлон? — продолжил свой расспрос Ян. — Ядро. Как якорь. Много энергии. В нашем мире энергия другая, не подходит для вас. Нужен был источник, чтобы поддерживать общение и делать вещи. Ядро Изерлона подходило. Я мог начать готовить контакт. Создать форму как у людей. — Я понимаю, что своей обычной форме ты не мог к нам прийти, — сказал Ян. — Но ведь ты был здесь? Слушал нас. Творил… всё это. Кот тебя видел. Новые проекции перед взором Яна. Стрелочка курсора мыши, ползущая по экрану. Интерфейс компьютерной игры от первого лица. Перекрестье на оптическом прицеле. — Не сам я. Лишь мое присутствие. Фокальная точка. Ваш мир маленький по сравнению с нашим. В меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь, — от этих слов по спине Яна пробежали мурашки. Он знал, откуда это. Похоже, свой словарный запас существо черпало из прочитанных Яном книг. — И тогда… тогда ты решил, создать человекоподобную оболочку, в которой ты бы смог произвести контакт, — произнес Ян, с трудом подавив дрожь в голосе. Новые образы. Книжные миниатюры древнеиндийского бога Шивы. Экран генерации персонажа в компьютерной игре. Чат в сети с нелепыми аватарками участников. — Да. Ян, я хотел сделать тебе подарок. Мне хотелось подружиться с тобой. И я решил сделать образ, который ты полюбишь. Образ из всего лучшего, что тебе нравится. Ян не смог сдержать нервного смешка. «Будет очень трудно объяснить остальным, что столько людей погибло и нам пришлось пройти через весь этот ад лишь потому, что существо из другого измерения хотело создать себе идеальную аватарку для чатика». Видимо, пришелец почувствовал его неудовольствие. В голове Яна вспыхнул образ известной картины, давно утраченной в одной многочисленных войн — кающийся сын, на коленях перед отцом. — Мне очень жаль, Ян! Я не учел, что физика наших миров такая разная. В нашем мире, когда забираешь что-нибудь, оно никуда не исчезает. Я не думал, что когда брал части у твоих друзей, я причинял им и тебе вред. Новый образ перед глазами — что-то вроде мультипликационного образовательного ролика. Девушка с яблоком в руках. Подходит юноша, забирает у нее яблоко и начинает есть. Но при этом точно такое же яблоко остается по-прежнему в руках девушки. — Но как же закон сохранения материи? — изумился было Ян, но потом понял сам, какую глупость сморозил, — Ну конечно, в многомерном пространстве ньютоновская физика неприменима. Но что это значит? Выходит, в вашем мире не существует и смерти? — Да, — подтвердил пришелец. — У нас нет понятия смерти. У нас нет таких вещей, как боль, горе и страдание. Когда я впервые увидел твою боль, Ян, я был очарован. Я никогда не наблюдал ничего подобного. Мне нравилось наблюдать за твоей болью. Это был новый неизученный мир для меня. Лишь когда я почти закончил оболочку и научился немного думать, как человек, я понял, насколько это плохо. Мне стало очень стыдно. Прости меня, Ян. Я постарался сразу все исправить. — Но как ты вернул их к жизни?! Ведь твое тело — оно здесь, передо мной. Значит, ты сохранил их органы для себя, при этом дав им новые тела? Новые проекции. Опять экран компьютера. Поочередно показываются разные команды: вырезать, копировать, вставить. Удалить. Создать. Карандаши, рисующие на бумаге фрукт, который приобретает объем и выскакивает с листа, становясь настоящим. — Я стал лучше разбираться в вашем мире за последние несколько дней. Теперь я умею не только забирать и уничтожать материю. Я научился создавать материю. Я научился извлекать материю из одной точки времени или пространства и переносить в другую. Ян. Я могу делать в этом мире всё, что угодно. И я хочу сделать тебя счастливым. Ян вздрогнул. Картинки, представшие перед его глазами, были пугающе нелепы. Стол с именинным тортом и горой подарков в ярких обертках. Сказочный джинн, вылетающий из бутылки. Фея с волшебной палочкой в руках. — Я принес тебе много горя, Ян. Чтобы извиниться, я исполню твои желания. Я научился читать твои мысли, и я знаю, чего ты хочешь. Я могу создавать. Я могу стирать. Я дам тебе вещи, которые ты хочешь. Я уничтожу то, что тебе не нравится. Я верну твоих друзей, Ян. Я верну тебе Джессику и Лаппа. Я верну тебе всех остальных. От потока видений, хлынувших в мозг, Ян пошатнулся. Он уже не мог стоять на ногах, поэтому пришлось осторожно опуститься обратно на стул. Он видел живую Джессику, Лаппа и своего папу Тай-лона, такого же молодого и здорового, каким он запомнил его. Он видел Вайдборна, Холланда и даже Кристофа Кёфенхиллера, с его обычной загадочной улыбкой. Он увидел идущих к нему живых и счастливых адмиралов Эпплтона, Бородина и Уланху. Он видел, как Фредерика рыдает от радости в объятиях своего ожившего отца. Дальше — больше. Пистолеты и винтовки в руках Имперских солдат тают, словно лёд. Вражеские корабли превращаются в груды цветов и фруктов. Война закончена. Наступает долгожданный мир. Ян и Райнхард жмут друг другу руки, подписывая мирный договор. Трунихт пристыженно прячется в углу, когда Джессика приносит присягу как новый президент Союза Свободных Планет. А потом… А потом кто-то решает оживить Императора Рудольфа. Эта неожиданная мысль возвратила Яна из мира грез. Он с огромным трудом отогнал от себя заманчивые мысли и постарался мыслить рационально. Сила существа из иного измерения безгранична, метафорами этого мира ее можно описать как божественную. Да, Ян может вернуть своих друзей и близких. А что дальше? Нужно ли возвращать жизнь всем двадцати миллионам солдат, погибших при Амритцаре? А в других битвах? Конечно, придется сделать и это, иначе родные покойных житья не дадут. А что насчет солдат Империи? Разве они виноваты, что родились на другой стороне? Их тоже придется оживить, если хочется мира и стабильности. А потом… потом пойдут просители, чьи родственники погибли не на войне. Иначе будет нечестно. И уж конечно, где уж тут будет разбираться, кто из оживленных был хорошим человеком, а кто — преступником, казненным за многочисленные злодеяния? Да и кто сказал, что пришелец будет исполнять желания только Яна? Это сейчас внимание существа сосредоточенно лишь на нем, потому что Ян был невольным инициатором контакта. Но, без сомнения, скоро влюбчивый пришелец найдет и других объектов для обожания. И кто-то попросит его оживить Рудольфа. Калигулу. Гитлера. Августа Второго. А ведь пришелец может не только оживлять. Если кто-то, достаточно хитрый и красноречивый, сможет доказать, что мир станет лучше без людей определенного цвета кожи или членов какой-нибудь неугодной партии, то что делать тогда? Какими же смешными и пустяшными казались сейчас попытки Шенкопфа соблазнить Яна на мятеж. Детские игры! Вот оно, настоящее искушение властью. Возможность принести всем полное счастье, но с маленькой поправкой на риск ужасающих катастроф. Ян невольно вспомнил юмористический рассказ, прочитанный им в детстве. Два племени дикарей находят обычную бензиновую зажигалку. Она становится причиной раздоров и войн, которые приводят к полному уничтожению обоих племен. А ведь наш милый добрый наивный пришелец пришел в наш мир даже не с зажигалкой. Нет, он принес нам, неандертальцам в звериных шкурах, настоящую атомную бомбу! И, как всегда и бывало в тяжелых ситуациях, ответ Яну подсказали книги. Он глянул на столик и увидел недочитанный томик «Братьев Карамазовых». Правильное решение пришло сразу. Ян заглянул в удивительные неземные глаза пришельца. — Ты обещаешь исполнить любое мое желание? — Клянусь. — Тогда ты должен уйти, — Ян с удивлением понял, что эти слова причиняют ему боль. — Наш мир не готов к тебе. И ты не готов к этому миру. Изучай его издалека, но не вмешивайся. Вернись сюда через тысячу лет. Нет… лучше через две тысячи… — Ян наморщил лоб, вдруг ответ сам пришел к нему. — Вернись сюда, когда в этом мире будут миллионы историков и не будет ни одного солдата. — Хорошо, — просто ответил пришелец. Вероятно, понятия временных рамок в его мире тоже отличались. — Тогда мы сможем снова встретиться и стать друзьями? Мы сможем любить друг друга? Ян едва не рассмеялся, хотя ему и было очень горько. Даже если случится чудо, и Ян избежит всех превратностей военного времени и доживет до старости, ему никогда не суждено снова встретиться с этим удивительным существом. — Возможно, — ответил он наконец. Всё решено. Осталось позаботиться лишь об одной вещи. Ян осознавал свое несовершенство и понимал, что раскаяние и желание взять свои слова назад может начать терзать его в любую минуту. Поэтому он решил попросить своего гостя о последнем одолжении. — Ты говоришь, что можешь делать в этом мире практически всё. Ты не мог бы стереть память о произошедшем всем, кто был в этом замешан? Включая меня. Пришелец как будто бы призадумался. — Наверное, я смогу это. Но не проще ли будет просто использовать поле отрицательно заряженных тахионов, чтобы переместиться назад в темпоральном векторе и создать иную цепь событий? Ян не мог понять, что имелось в виду, но видения опять пришли на помощь. Часы, чья стрелка идет назад. Игрок, выбирающий загрузку сохраненного файла игры. Машина времени из старого фильма по книге Герберта Уэллса — А, понятно… — пробормотал он. — Значит, просто вернуться назад во времени и сделать так, чтобы ничего не происходило? Выходит, ты и так можешь? Ну да, само собой, как мне это в голову не пришло? — Хорошо. Тогда, прощай Ян. До встречи. — До встречи, — ответил Ян. И добавил, потому что в тот момент это казалось правильным. — Я люблю тебя. Пришелец сделал шаг навстречу. На мгновение Ян испугался. Вспомнив книгу, он решил, что существо его поцелует. Но оно лишь слегка коснулось пальцем его лба. Удивительное успокаивающее тепло разлилось по всему телу А ведь я, в самом деле, могу встретить его в будущем, подумал Ян. Правда, у меня будет уже другая внешность. Другой возраст, возможно другая раса и другой пол. Но это всё равно буду я. Покуда память обо мне будет жить, часть меня будет существовать в веках и тысячелетиях. И ведь, в самом деле, неважно, исчезнет ли мое тело. Как я раньше того не понимал? Ведь все то было известно и тысячелетия назад. Еще поэт Насими в пятнадцатом веке писал это: в меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь, я суть, я не имею места — и в бытие я не вмещусь, и как я раньше не понимал этого, ведь это было всегда очевидно я это все, и все это то я, и я прекрасен, и все прекрасны, потому что все мы здесь, и мы любим, и страдаем, и находим, и плачем, и ищем, и создаем, и как же смешно, что на свете есть люди, которые считают, что звезды должны принадлежать им, что их можно завоевать, тогда как звезды принадлежат всем, каждому человеку, стоит ему родиться, и всё, что нужно для этого лишь любовь, и мы все будем так счастливы этом дивном мире, где есть миллионы историков и ни одного солдата, и теперь я знаю это, и мне нужно совсем немного, и я смогу донести это всем остальным, и тогда уже не нужно будет воевать, и все будут жить в мире и любви, я лишь должен…