***
Комуши становилось все хуже и хуже. Жизнь утекала, и он это чувствовал. «Как же несправедливо! Я должен погибнуть как шиноби — в бою! А так — отравился ядом! Да еще и ядом Сасори! Бестолочь!» — подумал Комуши, очнувшись. Он смотрел в потолок, но взгляд сфокусировать так и не удалось. В палату кто-то вошел и разложил какие-то бутылочки на столик. — Чие-баасама? — догадался парень. — Да, — ответил старушечий голос. — Что со мной? — прохрипел больной. — Ты умираешь, — громко произнесла Чие, что эхом раздалось по комнате, заставив парня поморщиться. — Чие-баасама, у меня есть к вам просьба, — наконец сфокусировав взгляд на старушке, прохрипел Комуши. — Какая? — Прошу, не вините в этом Сасори. Он не виноват. Я сам виноват, что не был осторожен… Прошу, — принимая жалкие попытки привстать, прохрипел шиноби Сунагакуре. Чие стояла и глядела на Комуши пристальным взглядом. Она не могла поверить, что этот юнец так рано умирает. И умирает не на поле боя, не на задании, а от яда своего лучшего друга. Этот юнец заботился о ее внуке, и она была ему очень благодарна. — Молю, не вините Сасори, — донеслось до Чие. Она еще раз взглянула на юнца, у которого волосы прилипли ко лбу, и коротко кивнула. Затем вколола обезболивающего и оставила его.***
Сакура шла, кхм, неслась к Сасори. Ей хотелось высказать все что накопилось. Выплеснуть всю злость. Ведь за этот день она не разу не видела его. А Комуши уже тянул руки к смерти. Его жизнь тухла и чахла. — Да как так можно?! — негодовала девушка. Сейчас ей хотелось врезать ему, ну, или утешить, если ему плохо, короче, она еще и сама не определилась. Но увидеть его нужно. И пусть эта идея нагрянула поздней ночью, но все же. Сасори сидел на крыше мастерской и размышлял о жизни. «Почему она может кого-то спасти, например, какого-нибудь труса, или, наоборот, убить отважного, мудрого и жизнерадостного человека? За что это все? И можно ли отгородить свое тело и разум от смерти? Ну или хотя бы тело?» — думал парень, остановившись на том, что его мысли вновь пришли к тому, что можно сделать себе искуственое тело марионетки. Еще вчера мать Комуши пришла к нему и просила, нет, умоляла спасти его. «А что, если Комуши станет марионеткой, и его мать будет довольна? Нет, она не будет довольна, ведь он не будет ничего чувствовать. Но по крайней мере он будет здесь, » — снова и снова Сасори думал об этом, и вот он наконец решил, что сделает это, но что-то все же удерживало его. И это «что-то» заставило слезу скатиться по щеке сильного и непоколебимого шиноби с каменным лицом. Комуши еще не умер, а он уже думает что сделать с его телом! — Сасори! — раздалось в метре от вышеупомянутого человека. Этот голос не был знаком Сасори. Акасуна, вытерев слезы, повернул голову в сторону. В свете луны он увидел Хану. Нет, это не была Хана, которую он знал. Это была другая девушка — девушка, которую он увидел в переулке, девушка, которая пережила что-то очень серьезное и печальное, что бесит ее и одновременно заставляет плакать, что снова и снова приносит ей нестерпимую боль и гнев. Это утрата чего-то очень важного, утрата важного элемента в жизни человека, то что может сломить любого. И этому причина не скорая смерть Комуши. — Чего тебе? — безразлично спросил Сасори, вставая на ноги. — Сасори! Как ты мог! Это яд! Яд скорпиона! Твой яд! Почему ты ничего не предпринимаешь?! Почему?! — крикнула девушка. Сасори все не мог узнать в ней Хану. — Кто ты? Кем ты являешься мне или Комуши? Почему это так волнует тебя? — смотря в эти изумрудные глаза, раздраженно спросил Сасори. — Я-я? Я может не так давно знаю вас, но ты и Комуши стали для меня друзьями! — к глазам Сакуры подступили слезы, а в горле образовался ком. Весь ее энтузиазм поубавился. — Друзьями, — тише произнесла девушка. Это слово так сжимало сердце! — Так ответь мне, почему ты ничего не предпринимаешь? — А смысл? Он все равно умрет, так же как и мои родители, — в глазах Сасори на мгновение проступили чувства, которые он постоянно скрывал и сдерживал. Сакура предприняла единственное верное решение, которое пришло в голову — она обняла его. Сасори, немного оторопев от такой близости, обнял в ответ Хану и уткнулся ей в плечо. Сакура почувствовала, что он плачет. — Прости, что надавила на тебя, Сасори,. — прошептала девушка. — кун. Освещенные яркой луной, они стояли, не ощущая времени, казалось, оно остановилось. Шиноби только и чувствовали тепло друг друга. Сакура гладила его по лохматым волосам, а он плакал. — Хана, а ведь шиноби должен контролировать свои эмоции, — заключил Сасори, остановив поток нахлынувших эмоций, но все также находясь в объятьях Ханы. — Ты слишком долго держал все в себе, — спокойный голос Ханы успокаивал кукловода. — Спасибо, Хана, — произнес парень и отстранился от нее. Отойдя на шаг, продолжил, — Через два дня я отправляюсь на задание, и ты идешь со мной в качестве медика. Прошу, подготовься как следует. — Что за задание? — оживилась Сакура. — Нам нужно будет сопроводить одну персону в страну Огня. Это очень важная личность, так что нужно будет проявить свою учтивость, — увидев, как загорелись глаза Ханы ответил Сасори. — Сасори-кун, не хочу нагнетать, но завтра советую быть в госпитале. Может вам повезет., — не закончила Сакура, как поклонилась и спрыгнула с крыши. — До завтра, Сасори-кун! Акасуна проводил ее взглядом и мысленно отметил для себя то, что от нее пахнет цветами, а еще то, что он даже не заметил, когда она снова стала прежней. Зато он наконец-таки принял решение. — Кто же ты, Хана? — в пустоту спросил парень. Волосы трепал уже холодный ветер. Как же быстро поменялась погода к ночи. А Сакура неслась по освещенным улочкам и плакала. Как же ей было плохо! Она все что угодно отдала бы, чтобы хоть на минуту очутиться в объятьях Наруто. Подбежать к нему, замахнуться кулаком, при этом напугав его, но все же не ударить, а обнять. Хотелось бы ей снова увидеть Саске-куна. Ну, или же получить поддержку от Цунаде-самы и Какаши-сенсея, похвалу от родителей, услышать «лобастая» от Ино, «силу юности» Гай-сенсея и Ли. Как же ей плохо, Сакура просто хотела свернуться калачиком прямо на улице и рыдать. Но она ведь шиноби. Достав кунай, девушка воткнула его в левую руку, вызвав физическую боль. Когда-то Саске-кун так справился со страхом, а значит, и от душевной боли можно так избавиться, ну хоть на время, хотя бы…***
На следующий день. Медики носились по госпиталю. Она уже привыкла к этому месту, все дни медик проводила здесь. Помогала раненым, лечила больных, успокаивала тех, кто уже не может вернуть близких. Персонал уже привык к ней. И Сакура к ним тоже. Но как бы девушка не старалась, она не могла привыкнуть к смертям на операционном столе. Каждую смерть она переживала как собственную. А сегодня еще и он. Она сидела у себя в палате и не принимала никого. Просто сидела и размышляла. Она снова потеряла друга. Да, она знакома с ним не так давно, но именно он первым доверился ей. Ей было невыносимо. Все ее бесило. Абсолютно все. Девушка была готова разнести здесь все. Но не могла. Наверно у вас возник вопрос, плакала ли она? Нет, Сакура Харуно не плакала. Она была на грани срыва. Но при этом девушка держалась стойко. — Ты должна исчезнуть отсюда. Вернуться домой, — то ли утешая, то ли сыпля соль на рану, произнесла иннер Сакура. — Да, должна. Но сначала я должна пойти на задание. Помочь Сасори, — ответила девушка. Куноичи больше не сдерживалась. Она дала волю слезам.***
Этот день принес боль не только Сакуре. Сасори, так и не проведавший Комуши, узнал о смерти друга от Уми. Но он не пошел в госпиталь, он вернулся в мастерскую. Достал большой лист бумаги и принялся с усердием что-то чертить. Что-то внутри него лопнуло. Разбилось. Сломалось. Взорвалось. За все это время он не проронил ни слова. Кукловод все чертил и чертил. А когда заметил, что бумага в некоторых местах мокрая, он с яростью разбросал все, что было на столе. В нем была одна лишь ярость. Ярость направленная на самого себя. На свою беспомощность. На свою глупость. Ему было искренне жаль, что он ничего не сделал. Лучше бы Хана все-таки втащила ему. Может она смогла бы пробудить его из этого оцепенения. Возможно… «Это будет в последний раз, в самый последний раз, » — решил для себя Сасори. Он плакал. Не веря в это. Но все же плакал. Шиноби должен контролировать свои эмоции.