Вернуться домой

Дин не назвал бы себя одиноким человеком. Конечно, он не был душой нараспашку. Коллеги часто говорили, что его трудно узнать. И не потому, что он держался отчужденно, хотя в каком-то смысле так оно и было. Он улыбался, шутил и флиртовал, но при этом совершенно не углублялся в тему своей личной жизни. Был из тех, кого в офисе все знали и любили, но спроси любого, в каком городе он родился, и никто не сможет дать ответа. Он родом из Канзаса. Не то чтобы это было важно. И хотя у него было не так много близких друзей, он не считал, что они ему так уж нужны. Те немногие, что у него всё же были, компенсировали количество. Бобби, и брат Сэм, и... ладно, это всё. Ну и что? Вечером после встречи с Кастиэлем Дин разговаривал по телефону с Сэмом и, укладывая продукты в холодильник, развлекал его рассказом. — И тут он такой Тогда он говорит: «У тебя оранжевая аура» — и возвращается в дом. И все. Представляешь? — Дин положил помидор в отсек для овощей. Сэм рассмеялся. — Может, он намекает, чтобы ты перестал загорать. — Очень смешно, придурок, — ответил Дин, зажав телефон между плечом и ухом и складывая бумажные пакеты. — Да без понятия. Насколько я понял, он просто послал меня на языке хиппи. — Дин помолчал, вспоминая лицо Кастиэля. — Но вообще, не знаю. Это казалось предложением мира. Типа странное, извинение в духе нью-эйджа. — Может быть, — ответил Сэм. — Тебе стоит заставить его полностью прочесть твою ауру. Чтобы очистить чакры и настроить Ци. — Точняк. Повесив трубку и разогрев ужин, Дин встал над раковиной и съел лазанью с бумажной тарелки. Он до сих пор не распаковал посуду. С такой позиции ему было видно раздвижную стеклянную дверь и задний двор; на улице только начинало темнеть, небо окрасилось в багрово-пурпурные тона, а сад погружался в тень. Воодушевленный картиной, Дин отложил еду и вышел на улицу. Он подошел к клумбе и провел кончиками пальцев по лепесткам розовой гортензии. Воздух был холодным, легкий ветерок касался шеи, вызывая дрожь. — Хороший двор. Дин резко обернулся. Кастиэль стоял у забора с зажженной сигаретой в руке и смотрел на него. Глубоко затянувшись, он отвернулся и выдохнул дым в сторону своего дома. — Большой и красивый. Жене и детям понравится, — заметил он. — Я не женат, — сказал Дин. Кастиэль хмыкнул, сухо и грубовато. — О, я в курсе, — он стряхнул пепел с окурка и пристально посмотрел на Дина. — Ты очень одинокий человек. — Я не одинок, — отрезал Дин, внезапно разозлившись на этого проклятого незнакомца. — Если кто и одинок, так это ты. Живешь здесь уже два года, а я единственный человек в квартале, который знает твое имя! Кастиэль и бровью не повел. Просто бесстрастно смотрел в ответ. — Ты интересный, — сказал он. — Другие соседи наводят на меня тоску, — он сморщил нос. — Они любят сэндвичи. — И я люблю сэндвичи, — ответил Дин, чувствуя себя невероятно смущенным. — Нет, — поправил Кастиэль, — ты их обожаешь, — он медленно улыбнулся. — Ты жить не можешь без сэндвичей, Дин Винчестер, вот почему ты такой интересный. Дин разрывался между желанием избить этого парня до полусмерти и крайним любопытством насчёт того, как же тому удалось узнать всё это, просто взглянув на него. — Так вот что такое оранжевая аура? — резко спросил он. — Речь о сэндвичах, ты, чокнутый? Кастиэль расхохотался, запрокинув голову и глядя в небо. — Ох, Дин, — вздохнул он. — Твоя аура тут ни при чем. Дин сжал кулаки. — Как ты всё это придумываешь? Откуда только берешь эту хрень? Глаза Кастиэля заблестели еще ярче. — Ты легкая добыча, Дин. Холостяк, покупающий дом на целую семью. Я высказываюсь против сэндвичей, а ты храбро встаешь на их защиту. Ты очень хорошо сдерживаешь эмоции, пока я не бью по сокровенному, и тогда ты глина в моих руках, — он снова затянулся. — И тебе так сильно хочется меня трахнуть, что ты готов перепрыгнуть через забор и взять меня на лужайке. — Что? Нет, не хочется! — воскликнул Дин, отпрянув от забора. Кастиэль усмехнулся и выпустил дым из носа. — Да я просто прикалываюсь над тобой, — он покачал головой. — Добыча легче легкого, Дин. — Ты же сказал, что работаешь фотографом? — недоверчиво напомнил Дин. Кастиэль пожал плечами. — У меня бывает свободное время. Дин фыркнул и скрестил руки на груди. — А, понятно. В свободное время ты увлекаешься, — он пошевелил пальцами, — стремной любительской психологией. Кастиэль пристальнее взглянул на Дина. За спиной у него садилось солнце; силуэт его отчётливо выделялся в закатных лучах, но лицо было едва различимо. — У тебя оранжевая аура, Дин. Я серьезно. — Да о чем ты? — прощупывал почву Дин. — Я не интересуюсь аурой. И не знаю, что значит ее оранжевый цвет. Кастиэль помолчал. — Не знаю, стоит ли тебе говорить. Дин зыркнул на него. — Чувак. — Это значит... — Кастиэль снова замолчал. — Значит, что ты способен на великую любовь. Изменяющую душу любовь. Ты полностью отдаешься, ничего не ожидая взамен. — Он понизил голос. — Это очень редкий цвет. Дин сглотнул, не зная, что сказать. — А. Ну, спасибо, — наконец, ответил он. Кастиэль бросил окурок в траву и раздавил его каблуком мокасина. — Не благодари. Я говорю только то, что истинно в своей сути. Затем развернулся и пошел к своему дому. Дин постоял немного среди гортензий, пытаясь решить, станет Кастиэль ему добрым другом или худшим соседом, который у него когда-либо был.