Вернуться домой

На следующий день Дин обнаружил в почтовом ящике письмо. На самом деле, письмом это не было. Просто кусок бумаги с рисунком шариковой ручкой. На листе изображалась фигура, в которой Дин опознал не то плохо нарисованную лошадь, не то собаку с большими кривыми зубами; изо рта существа исходило облачко, в котором наклонным почерком было написано «Сосед». Под картинкой тем же почерком значилось: «Это шарж». Дин невольно усмехнулся. Потом напомнил себе, что злится, и скомкал рисунок. Потом передумал, расправил его и положил в ящик стола. Кастиэль был виноват лишь наполовину. Он не мог знать, но зачем выпытывал, зачем лез в личные дела Дина? Вот почему он никого не подпускал слишком близко. Джефф и Лора никогда не спрашивали о его матери, не знали, что у него есть брат, но могли рассказать все о портфолио Дина и о том, как он любит бургеры, однако понятия не имели, что его детство было худшим периодом в его жизни. Так что да, Кас был немного виноват. Кас? Откуда это взялось? Кастиэль. Два дня спустя, когда Дин вернулся с работы, на пороге его что-то ждало. Круглый, гладкий камень, который аккуратно помещался в руке, и клочок бумаги с надписью: «Камень для медитации». Дин покатал камень в руке, и тот уютно устроился у него на ладони. Он не был отполирован, просто обточен бурными течениями какой-нибудь реки или океана. Тяжелый, твердый и прохладный на ощупь. Дин сжал пальцы вокруг него и закрыл глаза. Он ощутил спокойствие, настоящее спокойствие. — Хм, — пробормотал Дин. Он положил камень в карман и шагнул внутрь, борясь с желанием оглянуться и посмотреть, наблюдает ли за ним Кастиэль. Три дня спустя Дин проснулся и понял, что заснул перед телевизором. Кто-то тарабанил в дверь. Он сонно посмотрел на часы, смутно проверил время — едва перевалило за полночь. Дин решил проигнорировать незваного гостя. Стук повторился. — Иду! — простонал Дин. Когда он открыл дверь, на пороге стоял Кастиэль. Запыхавшийся, с налитыми кровью глазами, растрепанными волосами, в куртке на голое тело, зимних ботинках сапогах и джинсовых шортах. — Кастиэль? — удивился Дин. — Сейчас полночь. Кастиэль сглотнул. — Когда мне было двадцать, моя сестра покончила с собой, — выпалил он. — По крайней мере, так сказала полиция. Лично я считаю это убийством. Дин ошеломленно моргнул. Кастиэль сунул руки в карманы и опустил взгляд. — Надеюсь, теперь мы квиты. Хотелось бы Дину, чтобы Кастиэль заговорил понятнее. — Квиты? — Взаимность, око за око... — Он что-то бормотал в куртку, так тихо, что Дин его почти не слышал. — Я не хотел узнавать о твоей матери то, что узнал, поэтому теперь позволяю тебе узнать обо мне. Дин недоверчиво уставился на Кастиэля. — То есть ты считаешь, что теперь мы в расчете? — спросил он. — Скажи мне, Кас, дружище, что такого ты «узнал» о моей матери? Кастиэль поднял голову, и его глаза, чьи уголки обычно были слегка приопущены, отчего он выглядел слегка задумчивым, сейчас казались чертовски грустными. — Она умерла, — тихо сказал он. — У тебя на глазах. Ты был очень маленьким, но не настолько, чтобы забыть. И все еще помнишь. Ее лицо в твоем воображении, составленное из всех увиденных семейных фотографий, но в своих воспоминаниях ты хранишь ее руки. Их мягкое прикосновение. Как она пахла. Ее голос и смех. И даже сейчас, став взрослым, в минуты покоя ты часто думаешь о ней и гадаешь, что бы она подумала о тебе. Ты всё еще скучаешь по ней, — Кастиэль посмотрел Дину прямо в глаза. — И всегда будешь скучать. Дин почувствовал влагу на щеке и понял, что плачет. Он поспешно вытер глаза тыльной стороной ладони. — Да пошел ты, — сказал он срывающимся голосом. — Дин... — Кастиэль положил руку ему на плечо, но Дин попятился, Кастиэль гулко сглотнул. — Можно мне войти? Я замёрз. Тут Дин осознал, что они всё еще стоят на крыльце. — Нет. Иди домой. Но Кастиэль съежился, как бродячая собака, поджавшая хвост и жалобно глядящая большими глазами. — Могу я воспользоваться твоей ванной? — А что случилось с твоей? — резко спросил Дин. Кастиэль оглянулся на свой дом. — Идти далеко. Дин провел рукой по лицу. — Ночь на дворе! Возвращайся к себе домой! — Мне нравятся твои волосы, — сказал Кастиэль. — И у тебя классная задница. Можно мне войти, пожалуйста? — Лесть? — Дин одарил его своим самым неверящим взглядом. — Так вот к чему ты клонишь? Только что довел меня до слез, а теперь пытаешься проложить комплиментами дорогу в мой дом? Кастиэль молча смотрел на него. Дин ждал. Кастиэль склонил голову набок. — У тебя фигура атлета. — Господи Иисусе, ЛАДНО, заходи, только шевелись быстрее!