— Рядом есть Хван Хенджин, который лезет целоваться. Он словно маленькая псина, которую можно использовать ради своего удовлетворения, и она ничего не поймет.
***
— Рядом со мной есть свободное место, присядешь? — Чонин оглядывается в пространстве и садится, кладя сумку на колени, прижимая ее руками. pow Hyunjin Почему он молчит? Может мне следует связаться с советом, но они только недавно отстали с нравоучениями о жизни, размышлениях и правильной мысли, одновременно прекрасно и страшно; а если он узнает? Я же взрослее, должен сам разобраться, но можно ли после всего назвать меня взрослым, да и человеком ли? Я повидал многое за время своего существования, но в нем почувствовал существо близкое, уже знакомое. Я сижу и роняю слезы, пока ты рисуешь и скрываешь что-то от меня, зная, что я все чувствую и вижу, продолжаю наблюдать, присматривать и ухаживать за тобой. Говоришь, что будешь лучшим, а я верю тебе и смотрю только на тебя с восхищением, жуя жвачку со вкусом мяты, и не верю в то, что ты настоящий. В то, что ты сейчас рядом со мной. Но откуда ты такой? Какая твоя история? И я бы хотел закрыться от всех с тобой, в— Возьми свое разбитое сердце и преврати его в искусство.
Чонин макает кисть в краску, пытаясь изложить свою боль на холсте и надеется, что вся она останется только там и нигде больше. Полотна вымазаны черным и белым, синим и оранжевым, зеленым и красным, желтым и больше всего — фиолетовым; там размытые образы несуществующих реальностей, и все ждет, когда линии обретут четкость. Абстракция давно не привлекает, но помогают выговориться без употребления слов, а холодные цвета помогают дышать — черт знает, как это работает, но работает. Никакие девушки с арфами не помогут найти достаточно боли, чтобы выдавить ее из себя, как краску из тюбика, и достаточно сил, чтобы не упасть под тяжестью темноты в полнейшую безысходность. Баланс черного и белого — вот, где волшебство, и зависит он только от тебя. «Это совершенно ничего не значащее месиво», — думает парень, но мужчина в дорогом черном костюме считает, что сдержанные и спокойные пастельные тона на кремово-белом фоне в сочетании с розовыми и сиреневыми оттенками крепко держат связь с лучшими традициями Романтизма, и Ян вообще ни черта не смыслит в этом, но соглашается и получает за альтернативу слез в прошлую пятницу довольно большое, по его меркам, количество зеленых купюр. — Чонин, пошли домой, — разносится по пустому кабинету с пустыми мольбертами, как лица взрослых людей, которые все время куда-то спешат и спешат, не успевают.А куда спешить?
Откуда взялся фиолетовый цвет? Почему он? Синяки, сливы, космос, завершение радуги, помесь красного и синего. Какие-то сомнительные журналы называют его цветом психов и гомосексуалов. Чонин зовет его лишь своим. В эту же ночь холст расцветает оттенками пурпурного, в некоторых местах переходящего в синий и розовый, а где-то — красный; мазки короткие и последовательные. Ян заканчивает с первыми лучами восходящего солнца и, смотря на результат, сперва думает, что недосып играет с ним злую шутку. Хенджин бродит по квартире, ничто его не держит, может быть, он в поисках за что держаться. Может ответ в фиолетовой краске на светлой коже рук или запутанных мыслях в каждой голове. — Почему я? — вопрос, резкий, пробуждает хранителя от царства Морфея. — Я не знаю. Перед моим прибытием в этот мир, загадочный шар показал на тебя. pow Jeongin Когда-то я тоже был ангелом. Молодой мальчик с милым личиком так неопытен во всем. Кому-то нравятся такие, особенно пригляделся я одному высшему демону, Бан Чану, который бросал на меня свой взгляд, потом признавался в любви, а затем бросал меня на кровать животом вниз. Он думал, что это — любовь, я же — изнасилование. Никто не верил моим словам, поняв, что ничто и никакая «любовь» меня там не держит, я совершил грех, приняв облик человека на Земле, поехал прямо, куда глаза глядят. Видимо они глядели на тебя. В тот день я сбил человека, так похожего на тебя. Там, на небесах, на девяносто пяти строчках расписаны грехи, за которые отнимают крылья, так я оказался на Земле. — Если это был я? — Если это ты, тогда я согласен на все.