Белые пальцы зимы

      В верхней части двери располагалось небольшое узкое окно, похожее на бойницу какого-нибудь массивного замка. Джоанна стояла, низко пригнувшись к полу, но даже с такой позиции можно было увидеть четкие очертания Сары, стоявшей у ее офисного стола со спокойным выражением лица. Со слишком спокойным.       — Засекла Сару, — прошептала Джоанна в динамик телефона. — Выглядит невредимой. Пока не вижу ни Мартина, ни остальных, — и тут же спрятала телефон в карман, чтобы не слышать новую волну пылких разглагольствований со стороны Лестрейда.       Она изо всех сил надеялась, что в кабинете из заложников находилась только Сара, и не только потому, что одного человека в перспективе обменять и отпустить было куда проще, чем группу людей. Сара — врач, которому было знакомо расположение этого помещения. В кабинете врача всегда найдется много острых предметов. Мартин — детектив, работавший в полиции, и, если у него осталась хотя бы одна работающая извилина, он будет готов к возможной предстоящей опасности. Врачи не хранят свои скальпели на видном месте, но это лишь означало, что у Сары было преимущество.       И как только Джоанна начала об этом размышлять, то поняла, что Мартин, должно быть, находится в крайне эмоционально нестабильном состоянии. В ином случае он ни за что не выбрал бы в качестве засады кабинет врача. Вестибюль больницы был бы куда более подходящим вариантом из-за отсутствия лишних дверей и окон; Джоанна сделала мысленную заметку воспользоваться этими преимуществами на случай непредвиденной ситуации.       Она крепко сжала в своей руке браунинг, обдумывая, как поступить. Возможностей у нее было всего ничего. Джоанна больше не могла рисковать и доставать из кармана телефон, но если Лестрейд уже отправил команду переговорщиков для освобождения заложников, значит, в любую минуту мог послышаться вой сирен, а зачатки ее плана с треском провалятся. Со стратегической точки зрения, лучшим вариантом будет встать так, чтобы держать Мартина в поле зрения, имея возможность подстрелить его… Куда именно — будет зависеть от общих рисков и самой ситуации. Возможно, он тоже был вооружен. Возможно, он воспользуется вторым заложником как живым щитом. В этих случаях Джоанне придется стрелять на поражение, и, Боже мой, ей этого совсем не хотелось.       Знал ли он, что у нее есть пистолет? Не то чтобы Джоанна упоминала об этом в своем блоге, но человеку со значком детектива и полицейскими архивами не составит труда разузнать правду. Если Мартин просмотрел записи о стрельбе в Джефферсона Хоупа, то, вероятно, смог разгадать, кем оказался стрелок. Джоанна была уверена, что Лестрейд догадался о ее причастности к чужой смерти, но решил тактично об этом промолчать.       Она на секунду прикрыла глаза в попытках отбросить все сомнения. Забыть на мгновение о Саре, Кевине, Лестрейде и даже о Шерлоке, который уже успел, наверное, переговорить с Лестрейдом и на всех парах помчался обратно в Англию.       Если все закончится не мимолетной фарсовой интерлюдией, в которой она разыграет обмен между людьми и подаст себя на блюдечке с золотой каемочкой, то ей стоило приготовиться действовать быстро и четко, держа в голове одну-единственную цель. Не слишком сложную. У нее не было возможности и ресурсов, чтобы в одиночку освободить всех заложников, обезвредить Мартина и уйти отсюда целой и невредимой. Джоанна должна быть готова пойти на определенные жертвы.       Она с абсолютно четкой и ясной моралью, которая приходит солдатам исключительно в пылу битвы, осознала, что единственная, кого она могла принести в жертву — только ее саму. Но такие «подвиги» ни к чему не приведут. Это мученичество должно что-то да значить.       Джоанна сама оказалась в данной ситуации с численным недостатком, одна, наперекор советам полиции, потому что она знала то, чего не знал ни Лестрейд, ни Шерлок, ни Мартин и, возможно, даже ни Майкрофт.       (Боже, мог ли Шерлок запаниковать настолько, что решил обратиться за помощью к своему брату? Это могло оказаться проблемой вселенского масштаба).       Джоанна знала, как мыслят мужчины. В частности, она знала, что мужчины думают о женщинах… о тех женщинах, которых они желают, которые отказали им, бросив на улице в их сторону серьезный взгляд, отшили их, отдыхая в пабе, или же попросту не заметили их, когда тем так этого хотелось. При этом далеко не факт, что эти мужчины сделали хоть что-нибудь, что могло бы привлечь женское внимание. В лучшем случае такие мужчины вели себя как маленькие дети, бездумно тянущиеся к желанному, пока кто-то не одернет их, шлепнув ладонью по руке. В худшем — в их глазах женщина переставала быть человеком и превращалась в помеху на пути к великой цели.       Джоанна знала, что в этот момент мужчина становился по-настоящему опасным… когда он начинал путать вожделение и потребность. Словно он стоял посреди пустыни, до смерти измученный жаждой, и видел один-единственный колодец, охраняемый неподатливым, непостижимым существом, которое попросту отказывалось понимать его непреодолимое и жгучее желание.       Мужчина, который столь жаждал женщину, был способен на все, лишь бы получить от нее желаемое. Но больше ничто так не показывало мужскую слабость, как подобное неутолимое отношение. Оно способно затуманить рассудок со всех возможных сторон.       Мужчина, перестающий видеть в женщине человека, с той же вероятностью не увидит в ней угрозу.       Глубоко вздохнув, Джоанна достала из кармана телефон и позвала Лестрейда по имени.       — Даже не думай спорить со мной, у меня нет на это времени, — начала она. — Я попробую уговорить Мартина покинуть клинику вместе со мной… только со мной. Не знаю, приехал ли он на машине, но на моем телефоне включен GPS. И я вооружена. Как только мы останемся наедине и без заложников, я попытаюсь усмирить его.       — И что же, черт возьми, мешает ему сразу вырубить и раздеть тебя, а потом утащить куда-нибудь? — послышался на другом конце провода резкий и грубый голос, словно за прошедший час Лестрейд успел выкурить целую пачку сигарет, хотя Джоанна знала, что он бросил около года назад.       Она устало провела рукой по лицу.       — Это моя вина, — откровенно произнесла Джоанна. — Он месяцами выслеживал меня, но я продолжала молчать. Если бы не это, то Шерлок уже давно успел бы сложить два плюс два. Я не допущу, чтобы по моей вине кто-то пострадал от рук Мартина. Просто… поторопитесь. Я не знаю, вооружен ли он.       Она снова убрала телефон и остановилась, выжидая, пока выкрикивания ее имени не стихнут. Джоанна опустила взгляд на пистолет в своей руке — твердый, теплый и обнадеживающий, — а затем передернула затвор и спрятала оружие за пояс. На ней был надет медицинский халат на несколько размеров больше положенного, поэтому существовал высокий шанс того, что Мартин не заметит выступающие сзади очертания оружия, даже если осмотрит ее с ног до головы.       Подходя к двери знакомого кабинета, Джоанна прекрасно отдавала себе отчет в том, что чувствовала себя крайне спокойно. Неестественно-умиротворенно — ошибочное состояние, которое появляется в голове у некоторых людей, столкнувшихся с особо критическими ситуациями. И она, как никогда, была счастлива подобному повороту.       Джоанна подняла сжатую в кулак руку — ни следа тремора и подергиваний — и постучала в дверь.       — Детектив Мартин, — позвала она. — Филипп. Это Джоанна Ватсон. Я здесь одна. Прошу, не мог бы ты выйти и поговорить со мной?       Через окно она заметила взгляд Сары. Спокойное выражение лица Джоанны тут же разрушилось под гнетом страха и облегчения. На некоторое время установилась тишина; Джоанна, скрестив пальцы, молилась любому, кто мог бы сейчас ее услышать, надеясь, что в ее действиях не было серьезного просчета.       Затем Сара, действуя по чужим неизвестным приказам, подошла к двери и медленно ее открыла.       Она знала, что задачей Сары было проверить и доложить, сказала ли Джоанна правду о том, что пришла одна. Возможно, в этой ситуации могли быть какие-то преимущества, но Джоанне не пришло в голову ими воспользоваться. Как только Сара появилась в проеме, Джоанна схватила ее за руку и с силой дернула в коридор подальше от линии прохода.       — Беги, — прошипев, приказала Джоанна.       Сара оступилась и повернулась, посмотрев на нее с упрямым выражением лица. Джоанна с силой толкнула ее в сторону служебного входа, пытаясь передать через эмоции уверенность в происходящем и мольбу выполнить просьбу. Что-то в ее лице убедило Сару действовать, потому что та бросила на прощание взволнованный взгляд и устремилась в сторону выхода.       — Спасибо тебе, Филипп, — Джоанна выжимала из себя самый мелодичный, самый… женственный голос. — Я понимаю, ты успел догадаться, что Сара моя подруга. И я очень благодарна за то, что ты позволил отпустить ее. Нам же не нужны посторонние свидетели? Ты, наверное, и сам понимаешь, какими сплетницами бывают женщины.       Снова тишина. Совсем тихо раздался едва слышный всхлип, видимо, Кевина, которому к горлу приставили скальпель или Бог знает какой другой опасный предмет. Джоанна решительно сжала кулак. Настало время играть ва-банк.       — Филипп, прошу тебя, послушай, — она добавила к голосу дрожи; к ее великому разочарованию, это не составило особого труда. — Я бы очень хотела уехать с тобой отсюда. Только ты и я, вместе. Мы можем воспользоваться твоей машиной и уехать, куда ты только пожелаешь. Никто не знает, где я сейчас. Я действовала за спиной у Шерлока. Но, если с нами кто-нибудь будет, я стану ужасно нервничать, потому что… м-м… потому что нам нужно обсудить вместе много всего важного. Боюсь, в противном случае, я почувствую неловкость. Уверена, ты понимаешь меня.       Ее охватили необычные ощущения: даже без возможности проанализировать выражение лица Мартина или выслушать его ответы, Джоанна почувствовала, как дергает за четкие аккуратные нити только что сплетенной паутины. Она не обучалась переговорам с заложниками — незамедлительно отметил бы Лестрейд, пустившись с ней в громкие и долгие препирательства, — но, прожив тридцать пять лет своей жизни с двумя Х-хромосомами, ей было знакомо то, как нужно правильно вести подобного рода разговоры. Разве общество первым делом не учит девочек тому, как правильно угождать мужчинам? Она никогда бы не подумала, что воспользуется советами из промывающих мозги телепередач, которые она смотрела, будучи ребенком. Но, видимо, это было даже к лучшему. Возможно, если она переживет этот день, то убедит Лестрейда воспользоваться выделенными полицией денежными средствами для занятий по самообороне для девушек в совсем другом направлении.       — Я понимаю, что у тебя пока нет причин мне доверять, — осторожно проговорила она, придав голосу дополнительный оттенок нерешительности. — Но, может, ты пришлешь к двери Кевина? Я обещаю, что не отпущу его. Просто буду стоять здесь, и он сможет это подтвердить.       После просьбы все вновь замерло на какое-то время. Скорее, на несколько напряженных секунд, нежели минут, которые ощущались как целая вечность. Перед открытой дверью появилось бледное лицо Кевина, и Джоанна тут же почувствовала облегчение. Парень выглядел до смерти напуганным, но в остальном целым и невредимым.       — Ты в порядке? — беспокойно спросила она, сознательно не приближаясь к нему, потому что провернуть подобный трюк во второй раз у нее вряд ли получится: Мартин внимательно следит за происходящим, при этом, наверное, направив в спину Кевина пистолет.       Парень молча кивнул.       — Все будет хорошо, — утешающе произнесла Джоанна.       Внезапно Кевин ни с того ни с сего весь сморщился, словно сейчас расплачется.       — Мне так жаль, — с горечью ответил он.       Она не успела переспросить, не заметив перед собой в длинной бледной ладони промелькнувший блеск от стального лезвия. Кевин сделал большой взмах рукой. С запозданием Джоанна отскочила назад, но недостаточно далеко и быстро. После этого последовала не череда последовательных мыслей, а поток беспорядочных запутанных ощущений: глубокий, разрастающийся костер, выжигающий все от живота до шеи; твердый ледяной пол, резко поменявший плоскость и поглотивший удар от падения; суетливые шаги Кевина, когда тот переступил через ее тело и бросился в глубь коридора.       Джоанна лежала на боку и понимала это лишь потому, что видела формирующуюся рядом лужу густой красной крови. Если бы она лежала на спине, то большая часть крови сначала впиталась бы в одежду и не сразу запачкала поверхность пола.       «О, — в оцепенении пронеслась в голове мысль. — У меня, должно быть, шок».       Из-за бокового положения она увидела приблизившиеся к ней чужие ботинки и несколько миллиметров брюк. И Джоанна, если бы и могла, то все равно не попыталась бы перевернуться на спину, так как уже знала, кого она увидит перед собой. В это время Мартин наклонился и посмотрел на нее. И в темных, как у лани, глазах читалось столько сочувствия и вселенского сострадания, словно мужчина не имел ни малейшего отношения к лежащей на полу в крови фигуре.       Джоанна заторможенно и медленно пошевелила языком.       — Ты ранил меня, — с хрипотцой протянула она. — Глубоко. И больно.       Уголки губ Мартина изогнулись в кривой ухмылке, произнося одну-единственную фразу:       — Услуга за услугу.