***
Байкеры из «Семени Велиара» обычно гужевали в пабе недалеко от стадиона «Энфилд», который стоял на Скэрриз-Роад, игнорируя частые погромы футбольными болельщиками и ими же самими. Паб уже как лет шесть сменил прежнее название с «Cameron's» на «Sweat 'n dirty», что было несколько странным, потому как сам владелец, Кемерон Грэй, оставался прежним. «Почему?» — спрашивал каждый второй, а, набравшись алкоголем, вообще каждый первый. Сам Кемерон отвечал пространно: «Ребрендинг, ребята, иду в ногу со временем». Но «в ногу со временем» коснулось только вывески, а вот всего остального, к радости завсегдатаев, нет. В баре по-прежнему играла годнота типа Clutch, Brain Distillers Corporation, Bon Jovi и прочих отличных, по мнению Кемерона Грэя, парней. Одна стена была украшена эмблемами футбольной команды с лайвером в гербах и на сувенирах, общими и одиночными фотографиями с автографами футболистов. Иво успел разглядеть надписи от Ван Дейка, Старриджа, Александра-Арнольда и от Иана Каллагана, пока шёл к барной стойке. Совершенно седой Кемерон кивнул: — Привет, что будете пить? — Привет. Дайте скотча. И прошу прощения. — За что, мальчик? — Кемерон налил Иво выпить и поставил перед ним стакан. — За неудобства, — Иво повёл глазами за спину, не поворачивая головы. Кемерон посмотрел в направлении взгляда и увидел сразу два неудобства. Первым были Милднайты с длиннющими мечами и уже прямо посреди паба. — Эй, Кем, запиши на мой счёт, если что разобьётся, — махнул рукой Никки. И Кемерон в самом деле вынул из-под стойки видавший виды ежедневник, который открыл на странице с литерой «М». — Ни в чём себе не отказывайте, парни, — пробурчал он, положив рядом авторучку. А вторым был Джек Элиас, отставивший своё пиво и трёп с собутыльниками. Элиас поднялся из-за стола и с дивана, выходя к конунгам. Он заметил и Иво у бара, и «бастарды» в ножнах, от чего иронично нахмурился, словно говоря: «Серьёзно, средневековые игрушки?» За столом Джека Элиаса сидели двое тех же, что заезжали в автосервис, и уже далеко не девушка в тёртых узких джинсах, в топе милитари и с прячущейся под волосами татуировкой по плечу. По случаю буднего вечера и отсутствию матча в «Sweat 'n dirty» было немноголюдно. Но человек пятнадцать аудитории в пабе набиралось. — Какие-то проблемы? — повёл рукою Элиас, вторую опуская в карман. — У тебя, — бросил Элек, вынимая «бастарда». Тот с пленительным стальным звоном сверкнул под электрическим светом, мгновенно приведя Джека в здравый рассудок. Вообще, Джек поторопился, выполняя просьбу Джилсона. Это он понимал и прежде, когда стоял в гараже на Джеймс-Стрит, а тем более сейчас. Но во всём был виноват чёртов юрист, попросивший присмотреться к лёну Сэндхилл и намекнувший, что вскоре появится прибыльная работа. Вот только Джилсон куда-то свалил, а Элиас продолжил присматриваться, рассудив, что это можно начать делать с любого члена лёна, ведь те были, как говорилось, «что одна сатана». Поэтому возможность припугнуть мальчишку в автосервисе после жалобы Дэнни показалась забавной. Сломать тому пару пальцев или ребро, если будет артачиться. Ничего сложного. Самих Милднайтов в гараже в это время почти никогда не бывало, что тоже способствовало, чтобы без тревоги в автосервис наведаться. Старик Отис говорил: в гараж взяли нового механика не пойми откуда, акцент был едва уловимым и заставлял вслушиваться в произносимые тем слова с усилием. Отис ещё кое о чём трепанулся вскользь, мол, что теперь в гараже нет-нет да и появляются обе ведьмы. А потом пропадают в лофте с Кэтспо на часа полтора-два. Любопытство брало своё. Но вот когда Элиас рассмотрел Иво в майке и изгвазданных джинсах, его яркие глаза и услышал странный, словно пропускающий некий ток голос, Джек понял, что ребром можно и не ограничиваться. Конунги появились невовремя и неожиданно, зато Элиас ещё кое-что понял. Само по себе то, что Элек Милднайт, прежде бывший в Ливерпуле один, вдруг одвоился и явил своего близнеца Никки Милднайта, дезориентировало. А вот то, как оба глянули на Элиаса, пытаясь понять, успел ли он хоть как-то повредить их новому механику, вообще выбило из колеи. И тогда Джек был рад, что он ничего не успел. Интуиция ясно говорила: при ином исходе пизда всем троим из «Семени Велиара» пришла бы ещё вчера. К слову сказать, что разукрасил ворота гаража не Джек. Безголовый Дэнни с Конопатым Ллойдом выбрались на Джеймс-Стрит, и там они потратили десять минут, чтобы оставить скабрёзную писульку, которая, это же очевидно, окончательно взбесила конунгов. А сегодня привела тех в «Sweat 'n dirty». Хорошо хоть, что Ллойд был тут, а вот придурочный младший брат — нет. — Элек, — начал Джек, — давай не будем усугублять ситуации. — Здравомыслие задним числом — бесполезная вещь, Элиас, — ответил за брата Никки, длинно вынимая свой клинок, и пошёл в обход биллиардного стола ближе к Ллойду. Элек покачал головой: — Протяни ко мне руки, Элиас. — Эй, мужики, — проблеял из-за спины Джека Конопатый Ллойд, — хули вы завелись? Замените ворота, делов-то ничего. Джек с удовольствием сломал бы Ллойду нос за ту панику в голосе, что слышал. Хотя как его было судить? У Джека самого нехорошо холодело в животе. — Никки, один должен быть мёртвым, — напомнил Элек. — Да я помню, — отмахнулся тот. После этого народ повалил в двери. Остались самые недалёкие, забившиеся в углы и выставившие перед собою, словно обереги, телефоны со включёнными камерами. Кемерон Грэй покачал головой и попросил: — Элек, если разговор зашёл о покойниках, мать вашу, убирайтесь из моего паба. Я тебя прошу. — Кем, ты знаком с моей женой? — Прекрасная женщина, — обречённо согласился Кемерон. — Так вот, покойник — это для неё. — Чёртовы бабы, — прошептал Кемерон и полез в ежедневник. Выстрел, громом прокатившийся под утверждение от Салли Эрны, что он «не сломлен и, вообще, пуленепробиваемый», из «пустынного орла», заставил взвизгнуть скрывшихся по углам. Для Иво, в отличие от зрителей, тот не был неожиданным, потому как он со своего места видел, что Ллойд теребит кобуру. Но руки того дрожали, поэтому выстрел вышел неудачным. Никки недовольно качнул головой, невероятно легко для своего тела шагнул к Ллойду, вывел лезвие свингом слева и, словно то было мягкое масло, самым остриём срезал правую кисть Конопатого Ллойда под манжетой куртки. Кровь полилась, подобная ручью, а Ллойд принялся кричать, глядя на упавшую кисть и револьвер. — Ну сукины же дети, — с неким воодушевлением процедил Кемерон и снова записал в ежедневник. — Плохие новости, Элиас, покойником быть тебе, — сказал Элек, перехватывая «бастарда» обеими ладонями за рукоять. Элиас тоже выстрелил, не вынимая револьвера из кармана куртки. Иво видел, как клинок Элека под острым углом сверху пронзил Джека Элиаса, разнося ключичную кость, рёбра с первого по третье, половиня сердце, и показался из-под лопатки со спины. Элиас упал, не двинувшись ни на дюйм после. Сам же Элек отшагнул назад под силой заряда, что пришёлся в левое подрёбье, укрытое надетым на майку бронежилетом. С криками Ллойда и стонами тех, кого тошнило по углам, Элек выровнялся и присел у зарубленного, прикоснулся пальцами к шее. Убедившись, что Элиас мёртв, поднялся, носком ботинка раскидал обе руки того в стороны, выдернул лезвие из тела и отсёк с него кисти рук. В пабе не осталось никого, кроме Кемерона, Иво, потерявшего сознание от кровопотери Ллойда, конунгов и двоих из «Семени Велиара» за столом. Элек поднял отсечённые кисти за большие пальцы, обходя растекающиеся лужи, развернулся к Иво. Тот сошёл со стула, вынул из кармана непрозрачный пластиковый пакет, раскрыл и протянул. Элек опустил добычу в пакет, развернулся к так и не вставшим из-за стола. Когда подошёл, дамочка с татуировкой начала беззвучно плакать и отпрянула вглубь дивана, к стене, стоило Элеку протянул руку за салфетками, чтобы стереть кровь с клинка. — Эй, неотложку вызывать собираетесь? — пророкотал Никки, поживившись салфетками с соседнего стола. — Дружок-то ваш ещё дышит. Никки поднял третью кисть с пола, что лежала рядом с «пустынным орлом», поманил ею Иво. — Элек, сколько им рук нужно? — Валери сказала, что две с неотпетого мертвеца и все остальные отсечённые с живых, — затеял вспоминать Элек. — Всё, закончили! — потерял терпение Кемерон. — К чёрту пристрастия ваших жён. Убирайтесь, чтобы я мог отзвониться копам. И я тем скажу, кто здесь всё учинил. Сразу предупреждаю. — Дай знать, сколько с нас за чистку от крови и за порченную мебель. — Да уж непременно, — Кемерон взялся за трубку телефона под заверения Fiddler's Green, что «сегодня совершенный день».***
Джон принялся за Дайана снова едва ли не на пороге, стоило им вернуться на Виктория-Стрит за полночь. К утру, едва побелел за окном воздух, а птицы заголосили в жасмине и шиповнике, Джон сорвался и повязал его, после чего оба уснули. Проснулся от настойчивой вибрации с пола. У кровати светился монитор смартфона. Входящий, на который он не ответил, был от Бриджит Иванз. Джон дождался появления таймера: половина пятого по полудни. Посмотрел на Дайана. Прекрасные последствия — царапины от зубов, следы от губ и пальцев были глубже и ярче, когда Джон засыпал. И те должны были вот-вот сгинуть, стёртые отголоском крови вампира. Но всё ещё были видны. Джон хотел поцеловать укус на любимом плече, но вместо этого поднялся и ушёл в душ, унеся с собою телефон. Потом в кухню, где занялся завтраком на ужин для Дайана. И овсянкой. Кто бы мог подумать, но тому она понравилась. Распробовав кашу в последний месяц беременности, Дайан мог есть её по три раза в день. «Отличная вещь, просто всыпь больше изюма. И больше сливочного масла», — сказал он в ответ, когда Джон заволновался, не тошнит ли Дайана от британского аристократизма в таких количествах. В дверь настойчиво зазвонили. Джон отложил ложку, отключил огонь и пошёл открывать. Мисс Иванз стояла на пороге. — Сир, вы видели видео в сети? — Полагаю, что нет, что бы вы ни имели в виду. — Позвольте войти? Джон отступил, пропуская её честь в дом. Тут же вернулся в кухню, где закурил. Бриджит окинула взглядом обстановку. — Пожалуй, я обрисую ситуацию на словах. — Так будет проще, — разрешил Джон. — Пока шёл обед в ратуше на Касл-Стрит, ваши… Элек и Никки Милднайты убили человека, а ещё одного изуродовали в пабе у стадиона «Энфилд». И это в первые часы вашего сюзеренства. Джон раскрыл окно, дав летнему мокрому воздуху заполнить кухню. — Вы знали об их намерениях? — Да. — Послушайте, сир, так нельзя. Я имею ввиду, что нельзя так явно. Видео изъяли, но сам факт. Это беззастенчиво и… — А как можно? — перебил Джон. — Вы сильно следите. Там была полиция. Владелец паба вызвал наряд, приехали коронёры и детективы. Ваших людей опознали. — Какие проблемы с полицией, мисс Иванз? Сломалось что в вашей системе? Бриджит уставилась на Джона, стараясь свести концы. — Ваши люди — они ещё хуже, чем приближённые Бауэра. — Ваша честь, я поговорю с конунгами. Уверяю, что в скором времени их поведение перестанет вас так занимать. — Джо-он. Оба обернулись. Дайан стоял в дверях, завёрнутый в шёлковый, цвета речного жемчуга, халат с взмывающими чёрными журавлями и узкими серебристыми стеблями бамбука. С одного плеча шёлк уже спустился. И Джон видел, что узел на поясе абсолютно ненадёжен. Джон улыбнулся, отчасти позабавленный тем, как оторопела мисс Иванз. Та была ровесницей Джона и также воспитывалась в семье порядочного сквайра. А что усвоено в детстве и юности, так просто не проходит. Поэтому не считающийся с её присутствием Дайан, голый под мало что скрывающим халатом, томно выдохнувший его имя, едва ли не сразил нравственность её чести. Дайан подошёл, прислонился, подставил губы. Джон ответил, не спеша отстраняться. — Добрый вечер, ваша честь, — сказал Дайан, всё ещё не развернувшись и всё ещё в губы Джона. — Добрый вечер, милорд, — холодно произнесла Бриджит. Дайан наконец обернулся. Бриджит была вынуждена отступить под метафоричным натиском ещё одного открытия. Если прежде она, сталкиваясь с Дайаном Сойером, видела и беседовала с воспитанным, мягким и умным юношей, то теперь на неё смотрел словно совершенно иной Дайан. Теперь он был Дайан Сойер с окончательно оголившимся до локтя плечом, на котором всё же проступали следы от нескольких укусов, и с раскрывшейся грудью с вызывающими соском и царапинами. Дайан с огромными тёмными глазами, смотревшими с такой откровенностью, что Бриджит стало неловко дольше находиться в этом доме. Кроме того, он бесконтрольно скусывал губы и словно отирался спиною о стоящего позади Джона. Тот обнимал рукою. И вот эту руку Дайан сминал, гладил и сжимал. — Так жаль, ваша честь, — сказал он. Но Бриджит видела, что ничерта ему не жаль. — Мне тут пришло время попытаться снова заиметь от Джона очередных маленьких Сойеров, которые приводят в восторг лорда-канцлера, и, поверьте, ждать с этим представляется почти невозможным. Дайан выдохнул, дотянулся до тарелки с поджаренным беконом, полоску которого отправил в рот. Чтобы прожевать, снова посмотрел на Бриджит. — Прошу прощения, — смогла ответить она, — я надеюсь, сир, вы выполните обещанное… как только сможете. Не беспокойтесь и не провожайте, я плотно затворю за собою дверь. — Боюсь, что ты произвёл сильное неблагоприятное впечатление на её честь, — заметил Джон, стоило Дайану обернуться. — Очень надеюсь. Мне надоело, что она повадилась ходить сюда как к себе домой. Ну а кроме того… я всё ещё не закончил. Джон роскошно улыбнулся, отворачиваясь, но тут же посмотрел снова. — С маленькими Сойерами? — Угу, — Дайан стянул ещё один бекон. — Снова пьёшь дрянь от Сесиль? — Вот только что. — О каких же маленьких Сойерах речь? — Гипотетических. Идём в кровать. — Ты ничего не съел. — Похуй. — Как скажешь, — Джон подхватил его нести в спальню. Но, минуя гостиную, Дайан потребовал на диване. И уже там уселся сверху, нетерпеливо сволакивая с Джона за пояс домашние брюки. А стоило устранить препятствие между собою и членом, как Дайан тут же на тот опустился. Застонал, вытягиваясь шёлковыми рукавами по плечам Джона, а лицом отираясь в его шее. Укусил, раскрыл колени шире, садясь глубоко и тесно крутясь в бёдрах. Джон глухо заворчал, охватывая его по спине руками и сминая чёрных журавлей. Зацепился за голые плечи, рванул вниз, а снизу во встречном движении ударил, загоняя член глубже, чем заставил Дайана задрожать и вскрикнуть. Повторил. Ответ был таким же сладким и горячим. — Какой же ты всё-таки ебливый, милый, — с восхищением произнёс Джон ему в склонённый висок и с тем же чувством вцепился зубами в жаркую и солёную кожу.***
— Уверена, если бы смертные видели тебя или Никки в бою, милый, положительных отзывов под видео было бы куда как больше, — сделала вывод Валери, откидываясь на подушке и складывая смартфон на коленки поверх одеяла. — Какими неженками все растут в последнее время. Элек остановился на пороге ванной с зубной щёткой во рту и сделал глазами «зачем ты это смотришь?». — С некоторых пор общественности дан шанс совать нос в нашу частную жизнь. Публичные люди — это теперь про нас, — верно поняла его взгляд Валери. Элек снова скрылся в ванной. Валери слышала звук бегущей воды. Элек вернулся. — Общественности долго нос совать не придётся, — пообещал он и, ухватив жену за щиколотку под одеялом, стащил к себе и под себя. — Элек, — Валери извернулась, ускользая от страшного для себя веса, но добилась только, что оказалась под Элеком полностью. Более того, он изловчился и выдрал одеяло между ними, отшвыривая то к краю кровати. Валери смирилась, мгновенно расслабляясь, впустила руки в длинные светлые волосы Элека, засыпающие ей лицо и плечи: — Я не успела сказать «спасибо». Руки были замечательными. — Тебе понравились? — Очень, — Валери чуть поёрзала, выискивая положение удобнее. — Элек, у меня есть ещё кое-какое желание. — Что ещё закончилось? — Терпение и поводы этого не делать, — сказала Валери и облизнулась. Элек сужено посмотрел, вскинув голову. Валери склонила его к себе и сказала на ухо. — Вы что, думать ни о чём больше не можете? — Мы? Я в последнее время — да. Но прежде мне этого тоже хотелось. — Иво что рассказал? — Не-ет… — изучающе протянула мгновенно навострившая уши Валери. — Святое блядство, Элек, вы что, даже так успели? Элек закрыл глаза и со вздохом скатился на спину. — Эй, — Валери проворно уселась ему на грудь, как ночной демон с картин Гойи, засыпая уже своими струящимися локонами, — милый, ты же поговоришь с Никки? — Об этом? Поговорить с Никки об этом? — Да, — Валери сдвинулась ниже. Элек сморщился, когда коленка прошлась по кровоподтёку от револьверного выстрела. — Милый, тебе больно? Я ведь могу выставить обереги. Моя защита безупречна. На тебе не останется и царапины. — Милая, я знаю твои обереги. На мне не останется ни царапины, а всем окружающим в радиусе трёх футов, исключая Никки, отзеркалит и снесёт башку. Валери завела глаза, соглашаясь с доводом: — Почему на тебе так много… пижамных штанов? — она потёрлась о бёдра Элека, ставя того в безвыходное положение. — Каких штанов? Это не то, чем кажется. Чувствуешь, я уже абсолютно голый. Валери рассмеялась в обе ладони, разве что недолго, потому что стало не до смеха.