"С тобою" как синоним "жить"

      — Всё, выжили. Психованный и высокомерный лорд Сойер теперь просто высокомерный лорд Сойер, — с искренним облегчением сказал Никки и растёр ладонью лицо.       — Никки, я тебя слышу, — заметил Джон, входя в гостиную следом за Дайаном.       Поскольку Джон фактически переехал на Колледж-Лейн на всё время, пока Дайан, не приходя в сознание, пролежал в постели, он успел переодеться в другие брюки из захваченных вещей, чтобы скрыть видимые признаки недавней близости.       Дайан же видимые признаки скрывать отказался, поэтому теперь каждый мог видеть синяк на его шее и глубокие свежие прокусы, которые невозможно было скрыть под круглым горлом белого свитшота с принтом из взлетающих стрижей.       — Ну так мы тебя серьёзно опасались в последние несколько суток, — прогудел Никки и развернулся уже к Дайану: — Без обид, Дайан. Я, конечно, всегда рад, когда со мною в постели оказывается какой-нибудь хорошенький парнишка, вроде тебя, но в нашем случае никакой радостью и не пахло. В голове только одна мысль: как бы без той самой головы не проснуться.       Джон сделал глазами «да что ты говоришь».       — Никки, достаточно, — Элек ладонью в плечо попытался угомонить брата, потому что тот только что сделал шаг по пути сомнительных неловких комплиментов и подозрительных оправданий.       Никки отмахнулся, желая ещё продолжать, но зацепился за нехороший взгляд Иво.       — Что?       — «…когда со мною в постели оказывается какой-нибудь хорошенький парнишка…» — медленно повторил Иво.       — Ох, ну это для примера, — отпихнулся Никки. — Сам-то ты где всё это время был?       — Ещё скажи, что это не то, что мне послышалось, — предложил Иво, возвращаясь к бутылке с пивом, но глаз с Никки не свёл.       — Я понял. Лучше помолчу. Привет, Дайан, рад видеть тебя одетым, — отступил Никки.       — Я тоже рад тебя видеть… Просто видеть, Никки, — сдерживая, как умел, улыбку, ответил Дайан.       Прекратив наслаждаться потенциальной ссорой, Сесиль и Валери, снова и давно сияющие и прекрасные, приткнулись к Дайану с обеих сторон и обняли. Причём так, что он понял, с места не сойдёт. Хватка для тонких запястий и для пяти футов роста у миледи была страшной.       — Привет, Дайан. И прости нас, милый, — Сесиль подняла прелестные голубые глаза.       — Прости, иначе Джон не заговорит с нами до самой смерти, а это очень-очень-очень долго. Ты же понимаешь? — Валери притиснула чуть сильнее.       — Эй, я только что восстал со смертного одра, — напомнил Дайан, намекая на неслабое объятие.       Валери опомнилась и отцепилась, приложив ко рту когтистую лапку. Но тёмные глаза смотрели и в самом деле с раскаянием.       — А что, сильно вам помогло, чем вы занимались? — сменил Дайан гнев на милость, вдыхая свободнее.       — Ты даже не представляешь, — Сесиль тоже отстала, но довольной. — Сначала с твоей помощью, но без твоего согласия...       Дайан не лез драться, а слушал, поэтому Сесиль продолжила:       — …сняли с порогов Ялу, Никки и Иво. Технически они обязаны своей возобновившейся жизнью тебе.       — Да ну? — Дайан не смог сдержать иронии в голосе.       — Прости ещё раз, — вовремя вставила Валери. — Твоё чувство к Джону — оно такое искреннее. Это выглядело странным, но очень красивым и мощным. Короче, мы не устояли.       — Да, не устояли. Когда кто-то кого-то так любит… — Сесиль завела глаза и накрутила на палец локон.       — Но, что бы тебе не показалось после всего, знай, тебя мы тоже любим, — снова вовремя ввернула откат Валери.       — Ну да, меня бы кто так любил, как Дайан — Джона, а вы — Дайана, — не сдержался мрачный Никки, которого укололи игнорирование со стороны Иво и влюблённое щебетание ведьм.       — Никки, — обе повернулись к нему.       — Что за не подкреплённое логикой умозаключение? — Сесиль выпустила локон.       — А оно подкреплённое, — развёл ручищами Никки. — Любовь Дайана творит трудновообразимое, а его самого ты целовала, когда голышом лежала рядом.       — С чего ты взял? — перестав задумчиво улыбаться и дёрнув носом, спросила Сесиль.       — Помада, Сесси. Ваша чёртова красная губная помада. На Дайане, — и Никки качнул горлышком бутылки сначала на одну, потом на другую ведьму.       — Джон, — тут же, пойманные на горячем, обернулись миледи.       — Я её тоже видел, — добавил Джон и рукою повёл у своего лица, груди и плеч, словно напоминая, где на Дайане оставались следы губ Сесиль и Валери.       Ведьмы по-рысьи фыркнули и ушли в диван, привалившись с обеих сторон к пившему скотч Элеку. Тот обнял Валери свободной рукой.       — Дай сюда, — прошипела Сесиль, отбирая у него стакан и выливая в себя.       Элек, освобождённый от необходимости держать выпивку, обнял освободившейся рукою Сесиль.       Только Дайан хотел спросить, где его дети, как вломилась Ялу с телефоном и включённым плеером «Ютуба».       — Смотри, Дайан, я же говорила: ёбнуло от души, — и существа протянула телефон с видеороликом взрыва эринии на орбите спутника Талассы.       — Это мой телефон, — тут же опознал Дайан, — отдай его сюда вообще.       — Я и собиралась. Ты пять дней лежал как Аврора в замке, до телефона ли тебе было? Взяла на сохранение.       — Точно собиралась?       — Клянусь, — шлёпнула лапой в шерсть на груди Ялу.       — Потом посмотрю, — отложил Дайан, отключая монитор и убирая смартфон в карман джинсов. — Где мои дети?       — Линда и Юрэк гуляют их в Принцесс-Парке. Скоро явятся, — успокоила Ялу.       Дайан временно удовлетворился и тут почувствовал запах сигареты. Оглядел по очереди присутствующих. Пить пили, но закуривших не было.       Курили в сдвинутом дальше в гостиной кресле. Он не заметил её, когда вошёл. Да и после, атакованный лёном, тоже.       — Виктория? Вы?       — Простите, Дайан, что не дала знать о себе раньше. Просто отвлеклась, — мисс Аддамс поднялась, отводя сигарету.       Дайан пожал протянутую руку.       — Что, слова некуда было вставить? — как бывалый терпила, подвалила к Виктории Ялу.       — И это тоже, — Виктория улыбнулась со смешком.       Джон внутренне собрался.       — Дайан, позволь вас познакомить.       — Мы знакомы. Встречались на шоу Балицки.       — Не совсем то, что нужно, — Джон встал между ними. — Милый, это мисс Аддамс, моя создательница.       — Твоя мать? — Дайан было хотел сомневаться, но непроницаемое выражение на лице Джона пресекло всякие попытки.       — Да. И ещё. Виктория — бог. И помогла обезвредить второго ангела мщения.       Дайан вдруг сообразил, что в лиловой гостиной полная тишина. Лён собрался и следил за его реакцией на мисс Аддамс.       — Рад познакомиться. Снова, — решился на светскую нейтральность Дайан, в то время как внутри закрутился эгоистичный эмоциональный ураган, в котором смешалось чёрт-те что. И пять дней без сознания, а в это время Джон каждую ночь видится со своей предыдущей влюблённостью. Бог? Какой бог? Тот, который голыми руками ликвидирует одну мегатонну хлопнувшего во все стороны урана? Мать Джона, которая его детям бабушка? И ещё одна обнаглевшая ревнивая мысль ухватилась за Дайана острыми крысиными зубами, когда он представил, что она брала Ригана и Элизу на руки. А тем, это же совершенно точно, понравилось. А что если Виктория знала, кто он для Джона, и поэтому подошла с разговором на Дерби-Сквер? Хотела рассмотреть? Недостойные мысли осаживались разумным рассуждением, что не следует вести себя как пещерный человек, ослепляемый ревностью, потому что положение вещей может быть иным. Даже таким, в котором на сегодня Джон уже не влюблён в мисс Аддамс, а продолжает любить его. Ведь вот же, прямо на голой шее Дайана откровенный и бесстыжий след от его внимания и пристрастия. Но мисс Аддамс была такой красивой. Просто именно что божественной. Хотелось, словно против воли, дотронуться хотя бы до края рукава её платья. И это тогда, когда Дайан очевидно ей не рад. Что прикажете думать о Джоне? А Джон рад мисс Аддамс? По нему так вообще ничего не скажешь. Чёртова британская выдержка. Чёртов Джон.       — Вы надолго в Ливерпуль? — спросил Дайан.       — Задержусь на некоторое время, — словно видя его насквозь, улыбнулась Виктория.       Не в силах смотреть, как берёт себя в руки Дайан, Валери выпуталась из объятия Элека и спасла всех:       — Мы пригласили мисс Аддамс погостить на Колледж-Лейн. Опять не удержались. Впервые в жизни доводится видеть аватару бога. Прошу прощения, дорогая мисс Аддамс, но такое пропустить было бы чрезвычайно глупо. К тому же нам не помешает компания. Ведь теперь, когда ты, милый, в сознании и в порядке, вы с Джоном вернётесь домой.       — Как только Балицки приведут детей, так с удовольствием, — быстро отблагодарил Дайан.

***

      — Иво, постой, — Никки удержал собирающегося уходить Иво. — Какого чёрта, малыш?       — Сказал для примера? — с насмешкой уточнил тот, отводя руки Никки.       Отводить руки Никки было в принципе заведомо проигрышным занятием. Для удержания тот мог и вовсе не касаться. Достаточно было прижать к стене плечом, и Иво бы не вывернулся.       Вот Никки и прижал, теряя терпение.       — Чего ты завёлся?       — Слушай, я просто хочу побыть один.       — Ты был эти дни один. Мы почти не виделись.       — Так это потому что, похоже, ты был занят хорошенькими парнишками в постели с тобою? — сузил голубой взгляд Иво, почти смыкая длинные золотые ресницы.       — Блядь, это же Дайан. С ним всё под запретом, — продолжал цепляться на крючок Никки, злясь и праведно негодуя.       — А не будь под запретом? — повёл бровью Иво, не прекращая выкручиваться.       — Ты бываешь хуже бабы, когда желаешь доебаться.       — А ты не ответил.       — Ты спал с ним рядом. Сам ответь.       — Да запросто, — вступил Иво на тонкий лёд. — Всё же дай мне уйти.       — Нехер тебе делать в гараже, сказал. Останешься здесь, — прорычал Никки, — и не вынуждай меня применять силу.       — Только этим и занимаешься, Никки. Нравится применять...       Иво не договорил. Никки ухватил его рукой за волосы, а второй пальцами по шее под подбородком.       — Нет, это тебе стало нравиться, когда я её применяю, да? — стал соображать Никки. — Тесное общение с Элеком делает своё дело?       Иво не отвечал, но Никки понял, что на верном пути, когда пальцы, вцепившиеся в запястье, чтобы оторвать придушившую руку, из жёсткой хватки оглаживающе скользнули по коже.       — А Дайан — это лишь как повод выдрочить меня?       — Ну разве что немного, — выдохнул Иво, сжимаясь чуть ли не конвульсивно.       Никки криво улыбнулся.       — Что, было ошибкой оставлять тебя всё это время без внимания, да, малыш?       Иво, ещё в хватке рук, но уже не сжимающих, а ласкающих, поднял взгляд вверх. В последнюю неделю, что было верным, они виделись только на пересменах у кровати Дайана, а секс был и того раньше.       Никки внятного ответа не дождался, но что и с верного пути не свернул, дал знать громкий неконтролируемый выдох, стоило спустить руку и сжать Иво за задницу.       — Мне быть жёстче? — Никки большим пальцем огладил ему подбородок, прижал в середине нижней губы.       Иво закрыл глаза и сглотнул.       — А ну-ка ещё раз, — посмотрел так горячо, что почувствовал, как дёрнулся в джинсах Никки член, давящий в бедро.       Поцелуй вышел грубым и царапающим. Борода Никки мгновенно растравила губы, а язык был так глубоко, что Иво начал задыхаться с первых же секунд. Но он не жаловался. Ни тогда, когда Никки насиловал его рот своим. Ни тогда, когда здоровенными ладонями мял зад так, что трещала джинса. И ни тогда, когда, вырванный из своей одежды, Иво был вжат лицом в стонущую кровать.       Он не сказал ни слова, когда Никки пропихнул ему в рот пальцы, требуя облизать, а потом бесцеремонно втолкнул те снизу, заставив Иво проскрести ногтями по атласу покрывала цвета слоновой кости. Он слышал, как Никки сплюнул в руку. Этого было катастрофически мало для десятка дней воздержания, но Иво не жаловался.       Никки ухватил его рукой за плечо, прижимаясь сзади, и Иво чувствовал горячий и мощный член, обещающий вот-вот опрокинуть его в пугающее пограничное состояние.       Иво не жаловался, потому что Никки угадал: тесное общение с Элеком, горячим и жёстким, вывело его на новый уровень раскрепощения. А то, что происходило у Иво сразу между двух конунгов, вообще сложно поддавалось передаче словами. Но именно Никки Милднайт был чутче и внимательнее. Именно эта чуткость к его желаниям заставила Никки вставить член одним махом так, что от криков Иво, глухо тонущих в атласе, покрывало стало мокрым.       — Никки! — Иво попытался вывернуться, заведомо безуспешно, пригвождённый серией пущенных короткой очередью толчков. — Никки-Никки-Никки…       Никки услышал заветное и перечёркивающее рассудок мурлыканье русалки. И это было последним членораздельным, что произнёс Иво, так и не вернувшийся к себе на Джеймс-Стрит этой ночью. Потому что, ещё раз, любовником Никки Милднайт был очень чутким.       А кроме всего прочего Никки Милднайт был ещё очень хорошим и исполнительным мужем. Поэтому, когда в спальню пришла Сесиль и с предъявлением захотела узнать, с чего это ему взбрело в голову жаловаться на отсутствие качественной и возвышенной любви к своей персоне, Никки втащил ту в кровать, безошибочно находя компромисс, который мгновенно снял к нему все претензии. Скинув с Сесиль туфли и вытряхнув её из узкой юбки, Никки подцепил на пальцы клочок белых кружев, что выдавал себя за трусики, сдвинул с места и прижал ладонь между разведённых бёдер. Бережно, но крепко растёр, а следом спустился горячим ртом.       — Никки! — забыв о намерении поругаться на ночь, выдохнула Сесиль, запуская пальцы в сплетённые косой волосы. — Боже, Никки, руки... Руки оставь.       Никки сделал, как просили. Впихнул пальцы с обеих сторон, ритмично и по нарастающей выдрал Сесиль руками и так же ритмично и по нарастающей вылизал.

***

      Риган и Элиза подняли такой радостный визг, стоило увидеть Дайана, что снять их у него с рук не представлялось возможным. И довольно-таки скоро стало понятным, что никто от него не отцепится без драки, не говоря уже о том, что ляжет в корзину, чтобы его довезли до Виктория-Стрит.       Элек несколько задумчиво обсмотрел Дайана, увешанного двойней, на предмет радостей и недостатков отцовства и предложил отвезти домой во внедорожнике. А Джону заметил, что назрела острая необходимость в автомобиле с более вместительным салоном, этак чтобы впихнуть минимум два детских автокресла.       «А то я не знаю», — хмуро согласился Джон, наблюдая детскую интервенцию.       Элек привёз Дайана и детей первыми и помог отнести Ригана, Элизу и вещи в дом. В дверях столкнулся с Джоном, распрощался.       — У нас нет еды, кроме детской смеси, из-за последних событий. Я заказал готовый обед из японского ресторана, — предупредил Джон.       — Спасибо, — Дайан как раз достал банку «Фрисопепа», удерживая Ригана и Элизу под одним локтем к себе спинками.       Джон сделал движение забрать хотя бы одного, но мгновенно сморщившиеся в гармошку носы и готовность реветь против такого заставили его опустить руки, а после и вовсе всунуть в карманы, чтобы чем-то занять.       — Кто тут любимый папочка? — почти спрятав улыбку, посмотрел на него Дайан.       — Между прочим, они водили меня вокруг пальца все эти дни, подавая ложные надежды, что я им нужен, — обронил Джон, качнувшись с пяток на носки.       И видя, что Дайан собрался забрать у себя кровь, остановил:       — Не надо, там несколько пробирок с Колледж-Лейн.       Дожидаясь, пока Джон вернётся с кровью, Дайан поднял детей выше и склонился, чтобы целовать белобрысые кудрявые головы. Укус на шее болел и тянул, причиняя неудобство. Но не сожаление.       Риган и Элиза росли. Навскидку им можно было спокойно отвесить четыре месяца. Оба не затыкались, постоянно издавая звуки и теребя рукав его свитшота.       Дайан проверил ладонью подгузники, решив, что одно кормление те переживут.       — Надо нанимать кормилицу. И не одну, — сообщил Джон, вернувшись и занявшись детской смесью.       — Может, будешь платит лёну за кровь?       Джон вопросительно посмотрел.       — Не хочу кого-то пришлого со стороны, и детям нравится кровь с Колледж-Лейн, — повёл плечом Дайан, снова целуя детские головы. — Или ты намерен продолжать ругаться с миледи?       — Видишь ли, милый, — Джон оперся рукой о столешницу, второю принялся растрясать розовую смесь, — Валери и Сесиль — это гении... по части наебать.       — Ты понял это только сейчас или за многие годы?       — С самого начала, — Джон поменял бутылки. — Но без тебя тенденция меня не тревожила. Временами такое поведение было забавным.       — Ты эгоист.       Джон свёл светлые брови.       — Да. Я их защищаю, — Дайан отнял бутылочку и быстро впихнул Элизу, что висела крайней, Джону.       Взвыть та не успела, потому что поесть уже оказалось весомее, чем скандалить с отцом.       — Ты себя не видел. Ты был почти мёртв.       — Я себя отлично чувствую. Я жив. Джон, посчитай, сколько раз благодаря им ты выходил сухим из воды.       — То есть, следуя твоей логике, после всех заслуг один раз обесточить тебя до полусмерти миледи, вроде бы как, даже рекомендовано?       Элиза подняла на Джона взгляд, привлечённая вибрациями гнева.       — Так получилось только потому, что эриния был кошмарным и опасным. Ну, брали они мои силы, так я даже не замечал. Моей любви к тебе и детям не убыло. Наоборот, жить без вас не могу. И с каждым днём всё серьёзнее, — Дайан сделал глазами странный жест, словно иронизируя и сдаваясь перед обстоятельствами.       Риган, кстати, тоже смотрел на Джона по-над бутылочкой, словно оба ребёнка сговорились контролировать гневные высказывания отца.       — Дайан, — Джон выдержанно вздохнул, — ты излишне великодушен.       — Возможно. Но я не жертва. И я понимаю, с кем мне хорошо в этой жизни.       И словно ставя точку в разговоре, Элиза откусила кончик силиконовой соски и выплюнула тот вместе с молоком на отца.       — Элиза, так делать нельзя. Это некрасиво, — отреагировал Джон, словно перед ним был уже подросток.       Та замерла, насторожившись.       Дайан отвернулся, чтобы дочь не видела его улыбки. Определённо, лорда Сойера сегодня не слушался никто. Но его маневр не остался тайным.       — Я бы на твоём месте не смеялся. Ты не знаешь, но это уже четвёртая соска. Две за Риганом, две за Элизой, — раздражённо бросил Джон, находя в сумке бумажный пакет с логотипом аптечной сети Boots. — Фармацевт посмотрела на меня как на невротичного папашу, когда я купил сразу двадцать.       — Ну, она же не знала, что в твоём случае — это просто разумная предусмотрительность, — смирно откликнулся Дайан.       Джон глянул, подозревая его в иронии, но тот смотрел мягко и понимающе.       — Джон, тебе сложно в последнее время?       Ещё один взгляд, пока сворачивал разорванный силикон и надевал новую, вымытую соску.       — Со всем. Я имею в виду Палату лордов, отцовство, святого отца и его рыцарство, меня и… твою мать?       Джон сделал Элизе глазами «я смотрю за тобою, маленькая леди», прежде чем приблизил недоетую бутылочку.       — С Палатой лордов и рыцарством несложно.       Дайан хмыкнул.       Риган с едой завязал.       — Не беспокойся за мисс Аддамс и моё отношение к ней. Я не стану развозить скандала по поводу твоих чувств к нам обоим. Тем более что она разобралась со вторым эринией, спасла Ливерпуль и прочая.       — У меня нет к ней и к тебе сходных чувств, — отказался Джон. — Она меня создала. Это останется навсегда. Не случись этого, человеком я бы никогда не встретил тебя. Но я люблю тебя. Чувства у меня к тебе.       Дайан опустил взгляд, чтобы не выдавать своего состояния, но вовремя вспомнил, что это бесполезно.       — Она и в самом деле бог?       — Да.       — Какой же?       — Вишну. Тринадцатая аватара Вишну, обольстительная Мохини.       — Синерукий Вишну? — Дайан облизнул губы и широко улыбнулся. — Нет, серьёзно?       — Серьёзно. Как ночной лотос, все лепестки которого — это руки.       — Ох… шалеть, — вовремя извернулся Дайан, вспомнив о Ригане на руках, — а ты? Ты её создание?       — Да.       — Тоже бог?       Джон вдруг пропустил быстрое самодовольное движение подбородком:       — Разве что на какую-то сотую.       — Вполне вероятно, — задумчиво протянул Дайан, проходясь по Джону раздумчивым взглядом. — Ебёшь ты божественно, это уж точно.       После чего развернулся и унёс Ригана в детскую.       Джон совершенно не подозревал такого выверта кривой и безмолвно смотрел ему вслед.       В дверь позвонили с доставкой еды.

***

      Фраза, которую, уходя из кухни, бросил Дайан, была без подтекста. Просто признанием факта. Но Джон среагировал весьма предсказуемо, как, впрочем, на его месте среагировал любой другой высокопримативный самец. В течение ночи, видя, что детская интервенция идёт полным ходом, а к Дайану не подступиться, кроме как для поболтать, Джон ещё находил, чем себя занять: уезжал в супермаркет, фирменно уложил Ригана и Элизу спать, а потом развлекал забрёдших Балицки, которые шли на Мэттью-Стрит, но выпить пришли именно к нему на улицу Виктории.       И если Джон был не совсем доволен гостями, потому что те заняли время сна детей, в которое он намеревался зажать Дайана в спальне, то сам Дайан был очень даже рад. Он дождался, когда Линда ушла в сад за домом, чтобы курить на скамейке, обвитой английскими вьющимися рамблерами, и явился следом.       «Лин, дай сигарету», — сказал он.       Линда попридержала высказывания, но всё же медлила.       «Я сегодня никого не кормлю. И скажешь Джону, когда он к тебе пристанет, что я тебя вынудил», — всё понял Дайан.       Линда саркастично хмыкнула, словно иронизируя, кто кого из них может вынудить, но сигарету вытрясла и даже дала прикурить.       «Блядский боже», — счастливо простонал Дайан, глубоко затягиваясь и сползая по спинке скамейки.       «Угу», — согласилась Линда, укладываясь рядом.       «Слушай, давно хотел спросить, — Дайан сбил пепел, — вы воровали детей? Ну, когда ты и Юрэк работали в цирках в Чудоземье?»       «Господи, Дайан, это неправда. Цыгане не воруют детей... К тому же такие, как мы. Мы не просто табором колесили. Цирковые представления — это достойное занятие», — фыркнула Линда возмущённо и снисходительно.       «Совсем, что ли, ни одного?»       «Ещё слово — и я украду твоих», — пригрозила та сигаретой.       «Вот этого ты не сделаешь».       Линда зыркнула искоса.       «Никто никого не крал. Было иначе. Зачастую находили детей, оставленных у ворот кемпинга. Этих подкидышей труппа брала на воспитание. Но это не воровство. Детей оставляли родители. Так что про воровство — это злые наветы. Мы всех принимаем. Цыгане могут вырастить любого ребёнка, что им встретится, даже чужого, потому что детей мы искренне любим. Но мы их не воруем».       Докуривали молча.       На последней затяжке Дайан поймал себя на странном ощущении чего-то упущенного. Важного и необходимого, что было связано с темой детей. Но мысль блеснула рыбкой и скрылась.

***

      А Джон дождался.       Он перетерпел и то, что от Дайана пахло забористым табаком «Ротманс», и весёлых Балицки, и что под утро Дайан снова уснул в супружеской кровати с детьми, обнимая тех и закрывая широким шёлковым рукавом с журавлями. Волосы его были влажными после душа и спутались на подушке. Джон поднял Ригана.       — Прости, я снова их…       — Не важно, я унесу.       Пока Джон перекладывал детей, Дайан сбросил кимоно и вытянулся под одеялом, закрывая глаза. Он слышал, как Джон забирает спящую Элизу, а потом раздевается и ходит по комнате, спуская шторы.       Рассвет померк.       Джон заступил на кровать и, подхватив Дайана под спину рукой, уложил по центру. Тут же, не давая сориентироваться, взял за щиколотки, заставил согнуть колени и с силой развёл те в стороны, раскрывая шире.       Дайан смолчал. Только задышал чаще и быстрее.       Продолжая его удерживать, Джон прижал Дайану колени к груди и опустился ртом в промежность, затем сзади.       Дайан выдохнул и простонал, подхватывая под колени уже сам себя. Сон как отшибло.       — Джон…       Джон толкался языком глубоко и безотрывно, провоцируя у Дайана только одно желание: двигаться навстречу, чтобы добиться большей глубины.       Дайан рукой за волосы вернул Джона к себе на глаза. Охватил ладонью шею, склоняя для поцелуя.       Джон вставил ему, пока долго и глубоко целовал, руками опираясь всё в те же колени. Прижимал сверху, не давая дышать в полную силу.       Дайану было сложно, но вместе с тем охуенно под поцелуем и расходящимся в нём членом, толчки которого становились резче и жёстче. Он охватил Джона по спине, царапая короткими ногтями, и на особенно глубоком движении вывернулся, прогибаясь, застонал в голос:       — Блядь, как ты глубоко.       От этого «глубоко» хотелось выдираться. Но того более хотелось глубины до грани. Хищное дыхание Джона у шеи диктовало подчиняться, и Дайан вцарапался крепче, спускаясь пальцами до ягодиц.       Джон стал быстрее, прикусил Дайана в шее. Тот уже вскрикивал, не справляясь с разрывающими ощущениями. Джон выпустил его из зубов, нашёл искажающиеся губы, снова поцеловал, заглушая стоны и сбивая дыхание. Шлепки бёдер о ягодицы стали громче и ещё чаще.       Дайан задрожал, словно захлёстываемый изнутри цунами. Сильно сжался, потом ещё сильнее и ослаб.       Джон выпустил его из рук и оттолкнулся, не сводя взгляда с пьяно смотревшего Дайана. Развернул, поставил на колени, подтянул к себе, охватив локтем шею. Толкнулся по мокрому, одновременно удерживая в локте и близко за бедро.       Дайан слабо ухватился за его руку, отходя от оргазма.       — Ещё раз для меня, — потребовал Джон, заводя пальцы ему в рот, а потом мокрой рукой соскальзывая на член.       Дайан слабо улыбнулся и подставился шеей, отводя голову к плечу, хрипло отозвался:       — Ты ещё и точно так же.       Джон укусил в поцелуе, вгрызаясь глубоко, как того хотел Дайан. Тот, с полыхающими скулами и взмыленный, дышал сквозь стиснутые зубы под членом и клыками и толкался в руку.       Джон отпустил себя, выплёскиваясь толчками, когда почувствовал его близость во вкусе крови. На секунды раньше, чем ладонь, отдрачивающая Дайану, стала липкой и мокрой.       Кажется, что Дайан уснул ещё тогда, без сил и выдранный, когда Джон опускал его на подушки и укрывал одеялом. Джон некоторое время его разглядывал, убеждаясь, что не показалось. Кусая Дайана накануне вечером на Колледж-Лейн, Джон не почувствовал в крови того самого раздражающего отвкуса контрацептивов. Отвкуса не было и теперь. Значит, провалявшись пять суток без сознания, Дайан, естественно, совершенно забыл о необходимости предохраняться. И, очень на то похоже, не вспоминал об этом до сих пор.       Джон подтянул его к себе, прижал к груди спиною, обнял по животу, всунул колено между бёдер, чувствуя свою же вытекающую из Дайана сперму, и уснул.